Проблемы принятия следователем решения о возбуждении уголовного дела

Процессуальный порядок принятия следователем решения о возбуждении уголовного дела установлен в ст.ст.146 и 147 УПК РФ. Содержание уголовно-процессуальных норм, закрепленных в этих статьях УПК РФ является предметом изучения в рамках такой дисциплины как «Уголовно-процессуальное право (уголовный процесс» и поэтому в настоящей лекции акцентируется внимание на проблемных ситуациях, возникающих в связи с принятием решений о возбуждении уголовных дел: а) частного и частно-публичного обвинения; б) о преступлениях, причинивших вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием и в) при обнаружении признаков преступления в ходе расследования уголовного дела.

Проблемы принятия решения о возбуждении уголовного дела частно-публичного обвинения. По общему правилу, установленному в ч.3 ст.20 УПК РФ, уголовные дела частно-публичного обвинения возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего. Вместе с тем в части четвертой этой статьи закреплено положение, согласно которому следователь обязан возбудить уголовное дело частного и частно-публичного обвинения и при отсутствии заявления потерпевшего или его законного представителя, если данное преступление совершено в отношении лица, которое в силу зависимого или беспомощного состояния либо по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы. К иным причинам относится также случай совершения преступления лицом, данные о котором не известны.

В следственно-судебной практике нередко возникает вопрос о содержании заявления потерпевшего как повода для возбуждения уголовного дела частно-публичного обвинения. Многие практические работники, впрочем, также как и представители юридической науки, считают, что уголовное дело частно-публичного обвинения может быть возбуждено лишь в том случае, если в заявлении потерпевшего содержится просьба о привлечении к уголовной ответственности лица, совершившего преступление.

Такой подход к решению вопроса о содержании заявления как повода для возбуждения уголовного дела частно-публичного обвинения создает почву для роста латентной преступности, и, прежде всего таких преступлений как изнасилование. Этому есть свое весьма тривиальное объяснение. Чаще всего заявления о совершении таких преступлений поступают в органы дознания, на которые, как известно, возложена обязанность по раскрытию преступлений. Если в заявлении нет указания на лицо, совершившее преступление и шансы на его раскрытие невелики, то в ход идет психологическое воздействие на потерпевшую. Ей прозрачно намекают, а иногда и в открытую говорят о том, что в случае возбуждения уголовного дела факт изнасилования получит огласку и от этого пострадает ее репутация и т.п. Этим грешат и следователи. При этом в реальной действительности их волнует не репутация потерпевшей, а показатели собственной деятельности.

Между тем в ч.3 ст.20 УПК РФ указано лишь то, что уголовные дела частно-публичного обвинения «возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего», но не предъявляется никаких требований к содержанию заявления. В ст.141 УПК, где установлены требования к заявлению о преступлении, также нет специальных указаний относительно содержания заявления о преступлении, которое преследуется в частно-публичном порядке. Таким образом, нет оснований для вывода о том, что уголовное дело частно-публичного обвинения может быть возбуждено лишь при наличии просьбы потерпевшего о привлечении лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности. Более того, требовать от потерпевшего излагать просьбу о привлечении к уголовной ответственности нелогично, поскольку он может и не знать, что означает термин «привлечение к уголовной ответственности». Если учесть, что этот термин не имеет законодательного определения, а в правовой литературе относительно его содержания вот уже ни один десяток лет ведутся ожесточенные дискуссии, то такое требование к заявлению потерпевшего представляет собой юридический нонсенс.

Приведенные соображения отнюдь не исключают разъяснение потерпевшей последствий возбуждения уголовного дела и его расследования, однако они не должны быть направлены не на подавление, а на выяснение истинной воли потерпевшей.

Представляется, что предписание ч.3 ст.20 УПК РФ направлено на то, чтобы исключить возбуждение уголовного дела частно-публичного обвинения вопреки воле потерпевшего, что соответствует характеру совершенного преступления. Таким образом, в каждом случае получения сообщения о преступлении, которое преследуется в частно-публичном порядке, от законного представителя потерпевшего и иных лиц, следователь, прежде чем принимать решение о возбуждении уголовного дела должен выяснить мнение самого потерпевшего, которое должно быть изложено либо в заявлении потерпевшего, либо в протоколе принятия устного заявления о преступлении (ч.2 ст.141 УПК РФ).

В следственной практике нередко возникает вопрос о том, как должен действовать следователь, если признаки преступления, которое преследуется в частно-публичном порядке, обнаружены в ходе расследования уголовного дела публичного обвинения. Поскольку такой вопрос чаще всего возникает тогда, когда уголовное дело возбуждается по признакам убийства или причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшей, а в ходе расследования устанавливаются, что убийство совершено или вред умышленно причинен в процессе изнасилования, постольку попытаемся рассмотреть механизм реализации полномочий следователя по возбуждению уголовных дел частно-публичного обвинения на примере этих категорий уголовных дел.

Содеянное в указанных случаях должно быть квалифицировано по совокупности преступлений, предусмотренных, соответственно, п. "к" ч.2 ст.105 УК РФ и ч.1 ст.131, либо ч.1 ст.131 и ч.1 ст.111 УК РФ (п.п.15-16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2004 №11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. №8; КонсультантПлюс. ИБ: Судебная практика). Однако в связи с этим возникает вопрос о законности расследования уголовного дела в целях выяснения обстоятельств изнасилования без вынесения постановления о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч.1 ст.131 УК РФ.

Многолетней следственно-судебной практикой выработано общее правило, согласно которому не требуется возбуждения уголовного дела по каждому новому составу преступления, установленному в ходе расследования (Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации по рассмотрению уголовных дел в кассационном и надзорном порядке в 1993 году // КонсультантПлюс. ИБ: Судебная практика; Определение №8-098-39 по делу Ригонина: Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за третий квартал 1998 года // Бюллетень Верховного Суда РФ, 1999. №3. С.21), а также в случаях, когда по делу будет установлено, что к совершенному преступлению причастны и другие лица (Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ по делу Б. // Бюллетень Верховного Суда РФ, 2000. №3. С.19; Кассационное определение Военной коллегии Верховного Суда РФ от 20 января 2004 г. по делу №6-073/03 // КонсультантПлюс. ИБ: Судебная практика).

На наш взгляд, такое правило применимо лишь в том случае, если в процессе расследования уголовного дела частно-публичного или публичного обвинения обнаруживаются признаки преступления, которое преследуется в публичном порядке. Это можно объяснить тем, что в обычном порядке уголовное дело по признакам данного преступления все равно было бы возбуждено независимо от наличия заявления потерпевшего. В то же время обнаружение признаков преступления, которое преследуется в частно-публичном порядке, даже в ходе уже ведущегося производства по уголовному делу, не отменяет положения ч.3 ст.20 УПК РФ, согласно которому уголовное дело частно-публичного обвинения возбуждается не иначе как по заявлению потерпевшего.

Если факт изнасилования потерпевшей установлен в ходе расследования уголовного дела, возбужденного по признакам преступления, предусмотренного ч.1 ст.105 УК РФ, то следователь обязан возбудить по данному факту уголовноt дело, поскольку смерть потерпевшей в данном случае безусловно является причиной, в силу которой она не может защищать свои права и законные интересы (Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ по делу Ш. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. №2. С.13). Это означает, что следователь должен вынести постановление о возбуждении уголовного дела, в порядке, предусмотренном ч.1 ст.146 и ч.4 ст.147 УПК РФ. При этом в постановлении о возбуждении уголовного дела достаточно указать на то, что наступившая смерть потерпевшего лишает его возможности защитить свои права и законные интересы. Затем следовательдолжен соединить уголовные дела в одном производстве по правилам, установленным в ст.153 УПК РФ.

Если признаки изнасилования обнаружены в ходе расследования уголовного дела о причинении тяжкого вреда здоровью потерпевшего, то в механизм реализации полномочий следователя на возбуждение уголовного дела частно-публичного обвинения должно, по нашему мнению, включается получение согласия потерпевшей на возбуждение уголовного дела путем получения письменного заявления или составления протокола о принятии устного заявления.

Как уже было отмечено, следователь возбуждает уголовное дело частно-публичного обвинения и при отсутствии заявления потерпевшего, если данное преступление совершено в отношении лица, находящегося в зависимом или беспомощном состоянии, лица, которое иным причинам не может защищать свои права и законные интересы.

В УПК нет определения понятий «зависимое состояние», «беспомощное состояние» и «иные причины, по которым потерпевшийможет защищать свои права и законные интересы». Законодательный вакуум, которому можно дать разумное объяснение: невозможно предусмотреть все разнообразие жизненных ситуаций, которые могут охватываться этими понятиями (Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации в редакции Федерального закона от 29 мая 2002 года / Под общ. и научн. ред. д.ю.н., проф. А.Я. Сухарева. М., 2002. С.42) и т.п., обычно заполняется следственно-судебной практикой и основанным на ней доктринальным толкованием соответствующих оценочных понятий.

Рассматриваемые понятия в этом отношении не являются исключением, а поэтому в теории уголовного процесса и в правоприменительной практике сложилось более или менее единодушное представление о зависимом состоянии как о любой (личной, материальной, служебной, психологической, родственной и т.п.) зависимости потерпевшего от обвиняемого, которая реально заставляет потерпевшего опасаться возможности наступления для себя отрицательных последствий в случае подачи им заявления о возбуждении уголовного дела (Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации в редакции Федерального закона от 29 мая 2002 года. С.42; Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.В. Смирнова. СПб., 2003. С.96; Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. И.Л. Петрухина. М.: ООО «ТК Велби», 2002. С.45; и др.).

Критерием определения беспомощного состояния может служить разъяснение Пленума Верховного Суда РФ о том, что «изнасилование (статья 131 УК РФ) и насильственные действия сексуального характера (статья 132 УК РФ) следует признавать совершенными с использованием беспомощного состояния потерпевшего лица в тех случаях, когда оно в силу своего физического или психического состояния (слабоумие или другое психическое расстройство, физические недостатки, иное болезненное либо бессознательное состояние, малолетний или престарелый возраст и т.п.) не могло понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление виновному лицу» (п.3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2004 №11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. №8; КонсультантПлюс. ИБ: Судебная практика).

К иным причинам, по которым потерпевший по которым потерпевший может защищать свои права и законные интересы («не способен воспользоваться принадлежащими ему правами» по терминологии ч.4 ст.20 УПК РФ до внесения в неё изменений Федеральным законом от 12.04.2007 №47-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2007. №16. С.1827) относится: смерть потерпевшего (Безлепкин Б.Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). - 3-е изд. М., 2003. С.408; Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ по делу Ш. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. №2. С.13); беспомощное состояние потерпевшего (п.3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2004 №11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. №8; КонсультантПлюс. ИБ: Судебная практика); совершение преступлений в отношении: а) лиц, страдающих определенными физическими недостатками (слепых, немых и т.п.); б) беспризорных детей и подростков; в) лиц, обладающих некоторыми личностными и характерологическими особенностями (возраст, состояние здоровья и т.п.) (Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации в редакции Федерального закона от 29 мая 2002 года. С.42) и т.д.

В ходе проверки заявления о преступлении, которое преследуется в частно-публичном порядке, хотя и достаточно сложно, но можно установить зависимое состояние, если потерпевший находится от обвиняемого в служебной или материальной зависимости. Однако преступления нередко совершаются в отношении лиц, находящихся в наркотической зависимости от обвиняемого.

Чаще всего события развиваются следующим образом: будущий насильник, который снабжает будущую потерпевшую наркотиками, затем насилует ее и угрожает прекратить снабжение наркотиками, если она заявит об изнасиловании. Возникает вопрос о том, является ли наркотическая зависимость основанием для возбуждения уголовного дела об изнасиловании, если отсутствует заявление потерпевшей?

Предположим, что наркотическая зависимость входит в понятие зависимости в том значении, которое ему придается в ч.4 ст.20 УПК РФ. Однако такая зависимость должна быть установлена до возбуждения уголовного дела, а это почти неразрешимая задача, если для этого использовать лишь те средства проверки заявлений и сообщений о преступлениях, которые предусмотрены в УПК.

Еще бόльшую сложность представляет решение вопроса о наличии оснований для возбуждения уголовного дела частно-публичного обвинения без заявления потерпевшего, в тех случаях, когда возникает сомнение относительно психической полноценности потерпевшего, т.е. обнаружены признаки психического расстройства. Если потерпевший состоит на учете в психоневрологическом диспансере, то возникшее сомнение можно проверить путем получения необходимых сведений в соответствии с Законом Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» (Ведомости Верховного Совета РФ. 1992. №33. Ст.1913; Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. №30. Ст.3613).

При отсутствии таких сведений следователь по логике вещей должен назначить экспертизу (п.4 ст.196 УПК РФ) и только в случае, если эксперты дадут заключение о наличии у потерпевшего психического расстройства ставить перед прокурором вопрос о возбуждении уголовного дела. Но для этого в УПК РФ должны быть установлены и полномочия следователя по назначению такой экспертизы, и процедурные предписания, устанавливающие механизм их реализации.

В правоприменительной практике иногда высказываются суждения о том, что в данном случае достаточно ограничиться консультацией специалиста в области судебной психиатрии. Однако специалист привлекается к участию в процессуальных действиях «для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию» (ч.1 ст.58 УПК РФ).

Такая регламентация оснований участия специалиста в производстве по уголовному делу исключает получение искомого заключения в рассматриваемой ситуации, уже хотя бы потому, что в ч.1 ст.144 УПК РФ предусмотрено участие специалиста только в проведении документальной проверки или ревизии. К тому же консультация специалиста в данном случае не может быть облечена в вербальную форму и положена в основу принимаемого решения.

В процессуальной литературе высказано суждение о том, что полномочие следователя по возбуждению уголовного дела в порядке, предусмотренном ч.4 ст.20 УПК РФ «может быть реализовано с учетом мнения потерпевшего и его законных представителей, а также с учетом конкретной ситуации» (Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. / Под общ. ред. В.В. Мозякова. М., 2002. С.63; Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.П. Верина, В.В. Мозякова. М., 2004. С.73).

С такой рекомендацией нельзя согласиться по следующей причине. Если установлено, что потерпевший находится в зависимом состоянии или по иным причинам не способен самостоятельно воспользоваться принадлежащими ему правами, то, выясняя мнение потерпевшего, всегда следует исходить из того, что эти обстоятельства могут оказаться решающим фактором в его волеизъявлении. В результате потерпевший оказывается беззащитным вдвойне. Отказ в возбуждении уголовного дела в данной ситуации порождает у лица, совершившего преступление, уверенность в безнаказанности, и вполне может послужить катализатором продолжения преступных посягательств.

Автору настоящей работы в свое время пришлось расследовать уголовное дело по факту причинения тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего (терминология УПК РСФСР 1960 года). Возбуждению данного уголовного дела предшествовало рассмотрение и разрешение органами дознания заявления потерпевшего об избиении его односельчанином. В ходе проверки изложенные в заявлении сведения нашли свое подтверждение, однако было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела. При этом основанием для отказа в возбуждении уголовного дела послужило то, что потерпевший написал новое заявление, в котором он указал, что с обвиняемым он помирился и просит не привлекать его к уголовной ответственности. Несмотря на то, что в ходе проверки было установлено, что потерпевший страдает олигофренией в форме дебильности, его заявления оказалось достаточно для принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела. Через некоторое время потерпевший был избит тем, с кем он якобы помирился, и полученные при этом телесные повреждения оказались несовместимыми с жизнью.

В ходе расследования было установлено, что так называемое примирение состоялось по наущению родителей потерпевшего. В связи с этим очень осторожно следует походить к рекомендациям о целесообразности выяснения мнения законных представителей несовершеннолетних потерпевших по поводу возбуждения уголовного дела, поскольку они в ряде случаев преследуют свои интересы весьма далекие от интересов защиты потерпевшего.

В рамках настоящей статьи не представляется возможным рассмотреть все аспекты реализации полномочий следователя на возбуждение уголовного дела частно-публичного обвинения. Вместе с тем, приведенные соображения дают основание для вывода о том, что в порядок принятия следователем решения о возбуждении уголовного дела частно-публичного обвинения нуждается в более детальном законодательном регулировании.

Проблемы возбуждения уголовного дела о преступлении, причинившем вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием. В соответствии со ст. 23 УПК РФ уголовные дела о таких преступлениях возбуждаются по заявлению руководителя данной организации или с его согласия. В том случае, если руководитель организации сообщает о преступлении, которым организации причинен вред, проверка сообщения и принятие решения о возбуждении уголовного дела осуществляются в общем порядке, предусмотренном ст. 144-146 УПК РФ.

Однако в УПК РФ не установлен порядок получения согласия руководителя организации на возбуждение уголовного дела в том случае, если сообщение о преступлении было получено из других источников (например, от работников данной организации, от сотрудников вневедомственной охраны и т.п.). Очевидно, следователь, которому была поручена проверка поступившего сообщения, должен составить какой-то процессуальный документ, в котором излагаются основания для возбуждения уголовного дела, и поставить перед руководителем организации вопрос о том, согласен ли он на возбуждение уголовного дела. Дальнейшие действия следователя определяются волеизъявлением руководителя организации: либо следователь возбуждает уголовное дело, либо отказывает в возбуждении уголовного дела.

Вместе с тем, на практике выявление всех обстоятельств, указанных в ст. 23 УПК РФ, зачастую невозможно без производства следственных действий, что имеет значение для решения вопроса о том, причинен вред преступлением только коммерческой или иной организации, или потерпевшими являются также и другие организации и граждане. В процессуальной литературе существует мнение о том, что «в подобных случаях орган дознания, следователь, прокурор должны возбудить уголовное дело на общих основаниях и, только собрав достаточные относительно существования обстоятельств, названных в данной статье, должны сообщить об этом руководителю организации, разъяснив ему право на дачу согласия на возбуждение уголовного дела, которое в данном случае дается задним числом. Если руководитель организации отказывается дать такое согласие, а преступление не причинило вред интересам других организаций, а также интересам граждан, общества или государства, дело подлежит прекращению на основании п. 5 ст. 24 УПК РФ» (Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.В. Смирнова. СПб, 2003. С. 100).

Думается, что в данном случае возбуждение уголовного дела не имеет смысла, поскольку даже если в последующем будет получено согласие руководителя организации, уголовное дело считается возбужденным незаконно. Предложенный вариант пригоден тогда, когда уголовное дело было возбуждено по признакам иного преступления, а в ходе расследования выяснилось, что вред причинен только коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием. В таком случае должно испрашиваться согласие не на возбуждение уголовного дела «задним числом», а на осуществление уголовного преследования лица, совершившего преступление.

Если руководитель организации не дает согласие на возбуждение уголовного дела или осуществление уголовного преследования, то возникает вопрос об основаниях отказа в возбуждении уголовного дела и его прекращении.

Если исходить из содержания бланка постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, который был утвержден Приложением 21 к ст. 476 УПК, то единственным основанием для принятия данного решения является отсутствие признаков преступления. Об этом свидетельствует то, что описательно-мотивировочная часть постановления об отказе в возбуждении уголовного дела завершается формулировкой «Принимая во внимание, что имеются достаточные данные, указывающие на отсутствие признаков преступлен____, предусмотрен_____ УК РФ…». Однако в рассматриваемой ситуации признаки преступления налицо, отсутствуют лишь предпосылки к тому, чтобы принять решение о возбуждении уголовного дела, а потому следователь вынужден принимать решение об отказе в возбуждении уголовного дела.

Эти замечания относятся и к прекращению уголовного дела (уголовного преследования) при отсутствии согласия руководителя организации.

Из содержания УПК РФ невозможно получить ответ на вопрос о том, как должен поступить следователь в том случае, если отведенный законом срок на принятие решения о возбуждении уголовного дела истекает, а руководитель организации уклоняется от дачи ответа.

Таким образом, есть основания для того чтобы поставить перед законодателем следующие вопросы:

1) о приведении содержания ст. 23 УПК РФ с ее наименованием и разграничении согласия на возбуждение уголовного дела и осуществление уголовного преследования;

2) о дополнении ст. 144 УПК РФ самостоятельной частью, в которой установить обязанность следователя направить руководителю организации уведомление об имеющихся основаниях для возбуждения уголовного дела, в котором должен быть поставлен вопрос о согласии руководителя на возбуждение уголовного, а также содержаться предупреждение о том, что в случае, если ответ не будет получен в определенный срок, то уголовное дело будет возбуждено без получения согласия;

3) о дополнении ч. 1 ст. 24 УПК РФ самостоятельным основанием, исключающим возбуждение уголовного дела или влекущим прекращение уголовного дела или уголовного преследования: «отсутствие согласия руководителя коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, на возбуждение уголовного дела или осуществление уголовного преследования лица, совершившего преступление, которым причинен вред интересам исключительной данной организации».

В случае принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела по указанному основанию теряется смысл выполнения требований ч. 4 ст. 148 УПК РФ о направлении копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела заявителю и о разъяснении ему права на обжалование данного постановления. Ни прокурор, ни суд, уполномоченные на рассмотрение таких жалоб не вправе обязать руководителя организации дать согласие на возбуждение уголовного дела, а это лишает смысла отмену постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

В УПК РФ не решен вопрос о том, кто может дать согласие на возбуждение уголовного дела в том случае, если будет установлено, что вред коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, причинен в результате преступления, совершенного руководителем данной организации.

Вряд ли можно всерьез воспринимать разъяснение, что «если преступление совершено руководителем коммерческой организации, то к моменту обращения в правоохранительные органы такой руководитель может быть отстранен от работы, а вновь назначенный – обращается с заявлением либо дает согласие на возбуждение уголовного дела» (Коротков А.П., Тимофеев А.В. Указ. раб. С. 53). В данной ситуации нельзя уповать на то, что кто-то отстранит (а, если не отстранит?) руководителя; необходимо проявление законодательной воли и установление в УПК РФ порядка возбуждения уголовного дела в случае обнаружения признаков преступления, совершенного руководителем организации, указанной в ст. 23 УПК РФ.

Проблемы возбуждения уголовного дела по признакам преступления, обнаруженного в ходе предварительного расследования. В УПК РФ нет прямого указания на обязанность следователя, выносить постановление о возбуждении уголовного дела, если в ходе предварительного расследования будет установлено, что лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело, совершило еще несколько преступлений, в том числе при участии других лиц.

Не было такого указания и в УПК РСФСР, а потому следователи в таких ситуациях либо дополняли предъявленное лицу обвинение путем составления нового постановления о привлечении в качестве обвиняемого, в которое включали новые эпизоды преступлений, либо привлекали в качестве обвиняемых по расследуемому уголовному делу других лиц.

Формированию такого применения УПК РФ в значительной мере способствовала судебная практика. Если суды первой или кассационной инстанции возвращали уголовные дела на дополнительное расследование в связи с тем, что не были возбуждены уголовные дела по обнаруженным в ходе предварительного расследования эпизодам преступной деятельности, то вышестоящие суды отменяли такие определения (Сборник постановлений Пленума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР (1974-1979 гг.) / Под ред. А.К. Орлова. Сост.: Т.В. Воробьева, З.Г. Андропова. М., 1981. С. 328-329; Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 3. С. 19).

Однако и в то время по этому вопросу было высказано иное мнение. Так, например, судья А. Богдановский, на основании результатов анализа правил, которые были закреплены в ст. 3, 109, 112 УПК РСФСР, пришел к выводу о том, что закон требует возбуждать уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления (Богдановский А. Возбуждение уголовного дела при наличии повода и основания не право, а обязанность // Российская юстиция. 2002. № 2. С. 35-36).

По мнению К.Б. Калиновского, «расследование преступления без возбуждения признается существенным нарушением уголовно-процессуального закона (ст.7, 381 УПК РФ), даже если оно замаскировано соединением дел или постановлением о возбуждении иного дела. Например, уголовное дело возбуждается в отношении лица по факту незаконного ношения им огнестрельного оружия. В рамках этого дела устанавливается вина данного лица в совершении других преступлений (организации преступной группы). Затем ему предъявляется обвинение, не связанное с фактом, по которому возбуждалось дело. Эта практика противоречит закону» (Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.В. Смирнова. С.411).

Утверждение о том, следователь в ходе производства по уголовному делу обязан возбуждать новые уголовные дела в каждом случае обнаружения совершения других преступлений, представляется излишне категоричным. Если в отношении конкретного лица уже осуществляется уголовное преследование, нет необходимости выносить постановления о возбуждении уголовного дела по мере установления новых эпизодов его преступной деятельности. В данном случае достаточно изменить предъявленное обвинение в порядке, предусмотренном ч. 1 ст. 175 УПК.

Иначе должен решаться этот вопрос в том случае, если в ходе предварительного расследования установлено, что лицо, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, совершило преступление в соучастии с другим лицом и это лицо установлено. Если в отношении этого лица, при наличии оснований, предусмотренных ст. 91 или 97УПК, применяется мера процессуального принуждения в виде задержания или меры пресечения, то нет необходимости выносить постановление о возбуждении в отношении него уголовного дела. С момента задержания или избрания меры пресечения лицо становится подозреваемым, и на него распространяются положения ст. 16 УПК РФ, в которой установлен принцип обеспечения права на защиту.

Если указанные меры процессуального принуждения не применяются, то по действующему УПК РФ единственным способом наделить такое лицо процессуальным статусом подозреваемого является возбуждение в отношении него уголовного дела.

Особенности возбуждения уголовного дела в отношении консульских должностных лиц. В УПК РФ установлен общий порядок возбуждения уголовных дел в отношении указанных лиц, но некоторые особенности принятия решения о возбуждении уголовного дела в отношении консульских должностных лиц установлены в нормах международного права.

В соответствии со ст. 42 Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г. «в случае ареста или предварительного заключения какого-либо работника консульского персонала или возбуждения против него уголовного дела государство пребывания незамедлительно уведомляет об этом главу консульского учреждения. Если последний сам подвергается таким мерам, государство пребывания уведомляет об этом представляемое государство через дипломатические каналы» (Международное публичное право. Сборник документов. Т.1. М., 1996. С. 188-209).

Приведенное положение конкретизировано в некоторых консульских конвенциях путем закрепления ряда предписаний, адресованных учреждениям юстиции. Так, например, в п. 2 и 3 ст. 22 Консульской конвенция между СССР и Федеративной Республикой Югославией установлена обязанность органов уголовной юстиции, поставить в известность главу консульского учреждения или дипломатического представительства представляемого государства о намерении возбудить уголовное дело против консульского должностного лица. Причем уведомление об этом «по возможности осуществляется до начала дела с тем, чтобы глава консульского учреждения или другое консульское должностное лицо присутствовали при разбирательстве, а если глава консульского учреждения или другое консульское должностное лицо не присутствовали, соответствующий орган государства пребывания обязан предоставить полную информацию по данному вопросу». Согласно ст. 23 названной Конвенции органы уголовной юстиции обязаны также в кратчайшие сроки уведомить главу консульского учреждения о возбуждении уголовного дела против сотрудника консульского учреждения или работника обслуживающего персонала (Сборник международных договоров СССР. Вып. XLIV. М., 1990. С. 168-183).

В п. 4 ст. 18 Консульской конвенции между РФ Исламской Республикой Пакистан и в п. 4 ст. 18 Консульской конвенции между Российской Федерацией и Республикой Корея закреплено положение, согласно которому в случае возбуждения против какого-либо работника консульского персонала уголовного дела государство пребывания незамедлительно уведомить об этом главу консульского учреждения; если последний сам подвергается таким мерам, государство пребывания уведомляет об этом представляемое государство через дипломатические каналы (Собрание законодательства РФ. 2002. № 47. Ст. 4636; Бюллетень международных договоров. 1993. № 9. С. 55-80).

В п. 3 ст. 7 Консульского договора между СССР и Австрийской Республикой установлена обязанность органов уголовной юстиции уведомить дипломатическое представительство государства, назначившего консула о возбуждении уголовного дела против консула или против должностного лица консульской службы (Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XXI. М., 1967. С.59-70).

Вместе с тем следует иметь в виду, что в консульских конвенциях по-разному определяется круг лиц, на которых распространяется понятие «консульское должностное лицо», а значит в каждом случае принятия решения о возбуждении уголовного дела в отношении иностранных граждан, работающих в консульских учреждениях, необходимо устанавливать их правовой статус и с этой целью ознакомиться со статьями соответствующей консульской конвенции.

Разумеется, ни в одной из консульских конвенций не установлено, кто именно – следователь или прокурор – обязаны направить уведомление о возбуждении уголовного дела или о намерении принять такое решение. Однако такие полномочия не установлены и в УПК, да это и не обязательно. Для устранения такого пробела в правовом регулировании полномочий следователя и прокурора достаточно издания Генеральным прокурором Российской Федерации соответствующего нормативного акта (приказа, указания или инструкции), в котором был бы установлен порядок действий этих должностных лиц в случае возбуждения уголовного дела в отношении консульских должностных лиц.