Сражение в левобережной Польше, или Лодзинская и Ченстохова-Краковская операции

(Схема 28)

Вторжение русских в Верхнюю Силезию и занятие Западной Галиции и Кракова приводило, помимо полного разобщения Германско-австрийского фронта, к разорению областей, чрезвычайно важных для Германии в военно-промышленном отношении. Эти последние обстоятельства заставили германо-австрийцев напрячь все наличные силы для удержания русских, хотя бы временно, в пределах левобережной Польши.

Счастливая случайность опять сопутствовала германскому командованию и помогла ему разрешить поставленную задачу наиболее активно. По свидетельству Гинденбурга, 1 ноября была перехвачена русская радиограмма, которая раскрывала ему глаза: «После 120-верстного преследования наступило время передать преследование кавалерии. Пехота утомлена, подвоз затруднен». Так возвещало русское радио. Получив, таким образом, возможность оторваться от противника и не имея сил для остановки русского наступления в Силезию посредством обороны, Гинденбург 3 ноября решил противодействовать этому наступлению маневром во фланг с севера, широко используя для быстрого сосредоточения армии в новом районе железнодорожные перевозки.

Для выполнения этой задачи Гинденбург приказал оставить небольшой отряд в районе Ченстохова под командой генерала Войрша, а остальные силы 9-й германской армии (XVII, XI и XX корпуса), усиленные из 8-й армии I и XXV резервными корпусами, перебросить на участок Познань — Бромберг — Торн для наступления против правого фланга русских армий в левобережной Польше.

Общей идеей операции, по замыслу Гинденбурга и Людендорфа, являлось: сковав русских незначительными [300] силами с фронта, ударом сильной маневренной группы глубоко во фланг и тыл русских наступающих армий «сбить в кучу» сначала 2-ю армию, а затем, «если все хорошо пойдет», расстроить и остальные части Русского фронта.

Ввиду близкого наступления зимы и тяжелого положения со снабжением русских армий, «глубокое вторжение в пределы Германской империи», возвещенное русским командованием, в действительности, едва ли могло осуществиться ранее весны 1915 г.

В то же время генерал Конрад решил стянуть свои главные силы в район Краков — Ченстохов. Общего плана действий между союзниками установлено не было.

К 10 ноября, т. е. к началу союзниками операции, соотношение сил сторон видно из таблицы (с. 301).

Соотношение сил на Русском фронте к началу ноября 1914 г. (стр. 301)

Наименование места	Русские	Германцы и австрийцы	Примечания
Восточная Пруссия	6 корпусов с сильной кавалерией	2½-3 германских корпуса	Германцы на сильно укрепленных позициях
Млавское и Серпецкое направления	2 корпуса	1½-2 германских корпуса	Кавалерия равной силы
Правый берег Вислы	1 корпус (Плоцк)	½ германской Торнской дивизии
Между Вислой и Вартой	2 корпуса	5½ германских корпусов	Русские корпуса в 50 км один от другого и не объединены общим командованием. Германская кавалерия значительно сильнее
Между Вартой и Олькушем	11 корпусов	4½ австро-германских корпуса (с прибавлением 2-й австрийской армии Бем-Эрмоли — 7 корпусов)	Кавалерия почти равных сил
Между Олькушем и Вислой	3 корпуса	6 австрийских корпусов (1-я и 4-я армии)
Между правым берегом Вислы и Лупковым перевалом	7 корпусов	4-5 австрийских корпусов
Далее на восток	1 корпус (VII и Днестровский отряды)	Группа Пфлянцера	Почти равные силы
Всего	33 корпуса (не считая 3 корпусов блокадной армии Перемышля)	25-27 корпусов, а к концу операции еще 5-6 с Французского фронта

Эта группировка, давая некоторое преимущество русским в Восточной Пруссии и отчасти против Кракова и в Галиции, почти уравновешивала силы сторон между Унеювом и Пржедборжем и ставила 5 германских корпусов против 2 русских на участке между Вислой и Варгой. К этому сравнению следует прибавить ряд сильно укрепленных позиций у австро-германцев, опиравшихся на несколько крепостей, отсутствие таковых у русских и богатую рельсовую сеть у первых в отличие от весьма бедной и полуразрушенной сети железных дорог на левом берегу Вислы у последних. При таких условиях вопрос о громаднейшем численном превосходстве русских войск в Лодзинской операции над германскими, о чем распространяются германские и отчасти русские писатели, отпадает. Столкнулись силы равные, но разно сгруппированные, разно управляемые и разно утомленные.

Одновременно русская Ставка развила свой основной и занимавший ее с самого начала войны план вторжения в Германию. Ближайшей целью она ставила безостановочное продвижение на исходную линию для глубокого вторжения в Германию. Такой исходной линией была избрана линия Ярочин — Кемпен — Катовице — Освенцим. Если бы противник оказал сопротивление [302] этому продвижению, то указывалось разбить его. Наиболее опасной группой противника Ставка считала группу в районе Ченстохова, для атаки которой предназначались 5-я и 4-я армии (7 корпусов) при содействии справа 2-й армии, наступавшей на Калиш, а слева 9-й армии, обеспечивающей операцию со стороны Кракова. Остальные армии назначались для обеспечения флангов — 1-я со стороны Познани и Галицийская группа со стороны Венгрии. Начало дальнейшего наступления было указано 14 ноября{*11}.

Ход операции

(Схемы 29 и 30)

Генерал Макензен, назначенный командующим 9-й армией, опасаясь, что русские раскроют положение его армии, двинул свои корпуса в наступление 11 ноября, не выжидая, пока Познанский и Бреславльские корпуса и группа Бем-Эрмоли займут предназначенные им места. Это поспешное наступление 5½ корпусов на фронт Влоцлавск — Домбе в то время, когда русские не начали еще своего движения на запад, испортило в корне все германское дело, так как дало русскому командованию возможность своевременно почувствовать, хотя и не в полной мере, опасность, грозившую его правому флангу, и принять ряд мер. Поэтому, когда германская армия подошла 14 ноября к Кутно, она встретила уже между pp. Висла и Нера вместо одного Сибирского корпуса 2½ корпуса (V сибирский и II армейский корпуса и 1-ю стр. бригаду), готовых прикрывать Кутно для обеспечивания связи между 1-й и 2-й армиями и тыла этой последней. Кроме того, вся 2-я русская армия получила в этот день приказ стягиваться вместо наступления на запад к северу, а 1-я армия перебрасывала VI сибирский корпус с правого берега Вислы на левый.

Поэтому сражение у Кросневице — Кутно вместо 1 дня продолжалось 3 и, хотя окончилось победой германцев [303] и даже прорывом их в образовавшийся между 1-й и 2-й армиями промежуток, все же изменило стратегическую обстановку для них в худшую сторону, чем это было при начале операции.

В результате сражения 9-й германской и 1-й русской армий в районе Влоцлавск — Кросневице — Коло — Кутно силы Макензена разорвались на две части: правый фланг — XI и XVII корпуса — ушел в южном направлении на Ленчицу а левый фланг — XX и XXV резервные корпуса — был увлечен к юго-востоку за отступившей между Вислой и Бзурой 1-й русской армией. Между 1-й и 2-й русскими армиями образовался значительный разрыв{59}; это последнее обстоятельство в свою очередь заставило Макензена разбросать войска на сильно растянутом фронте, чем была значительно ослаблена ударная сила в центре — в Лодзинском направлении. В дальнейшем могли быть и были в действительности только успехи местного характера.

Создавшаяся группировка как бы определяла два направления грядущей борьбы: 1) на Лович или Скерневицы как железнодорожные узлы, занятие которых прерывало связь 2-й армии с Варшавой, т. е. пути подвоза снабжения и подкреплений, 2) направление Ленчица — Брезины, ведущее к окружению 2-й армии. На этих направлениях и сосредоточилась дальнейшая борьба. Но германцы обратили мало внимания на весьма важное направление на Лович и сосредоточили все внимание исключительно на 2-й русской армии.

Против 1-й русской армии на фронте Висла — Лович германцы оставили только I резервный корпус и кавалерию, которые, направляя свой удар на Сохачев, дали русским возможность сосредоточить у Ловича сборную группу силой около 2 корпусов (II корпус, 6-я сибирская дивизия и отряд Максимовича), которая и предприняла [304] 19-го, правда, весьма медленное, наступление на Стрыков и Лодзь, чтобы восстановить сплошной фронт со 2-й армией.

В прорыв на Брезины германцами было направлено 2 1/2корпуса (XX, XXV резервные корпуса и 3-я гвардейская дивизия), которые поддерживались направленным против Згержа XVII корпусом и против Лодзи с северо-запада XI корпусом. Однако русским удалось 19 ноября сосредоточить 2 корпуса (I армейский и II сибирский) восточнее Лодзи, между Андресполем и Домброва, фронтом на восток, 1 корпус (IV) севернее Лодзи, фронтом к Згержу, и 2 корпуса (XXIII армейский и I сибирский) фронтом на северо-запад, от Александрова до Юлианова, против XI германского корпуса. Подходившие Познанский и Бреславльский корпуса задерживались развернувшимся к западу от Ласка XIX русским корпусом и кавалерией 5-й армии.

Как следствие создавшейся группировки, весьма энергичных объединенных действий германских войск и разрозненных действий сборных частей 3 русских армий под командой 3 командующих армий, одного командующего фронтом и Ставки, друг другу мешавших, но не помогавших — к вечеру 22 ноября обстановка у Лодзи сложилась следующим образом.

I германский резервный корпус, переменив направление своего наступления с восточного на южное, подошел к Ловичу; опасность для этого важного пункта заставила русских спешно сформировать из смешанных подвозимых частей Ловичский гарнизон, которому и удалось удержать этот пункт в своих руках.

Ударная Ловичская группа достигла фронта Воля-Рагозинска — Стрыков — Брезины, угрожая тылу действовавших против Лодзи XX и отчасти XVII германских корпусов и готовясь восстановить сплошной фронт со 2-й русской армией. Это заставило часть XVII и XX корпусов повернуться фронтом на северо-восток и занять против Ловичской группы позицию между Скошевы — Шавин. Лодзь с севера оборонялась с трех сторон полукругом [305] от Стоки на Логевники Мале, Николаев и Константинов на р. Нера 3 русскими корпусами (II сибирский, IV и XXIII), имея против себя соответственно 3 германских корпуса (XX, XVII и XI).

Германская группа генерала Шеффера (XXV резервный корпус и 3-я гвардейская дивизия), углубившаяся в свободный промежуток между Лодзью и Брезинами, встретила при своем продвижении первоначально на юго-запад и потом на запад сопротивление I армейского и I сибирского корпусов на линии Бедоне — Рзгов. Здесь ей удалось занять дорогу Лодзь — Петроков и даже угрожать этому последнему. Но сюда уже подошли части I сибирского и V корпусов 5-й армии. В то же время к фронту Серадзь — Ново-Радомск подходили Познанский, Бреславльский корпуса и австрийская группа Бем-Эрмоли. Против них у русских имелся только XIX корпус у Ласка, отряды кавалерии и бригада Гренадерского корпуса из 4-й армии в Ново-Радомске.

Таково было положение сторон, когда генерал Шеффер, получив приказ генерала Макензена об отступлении на север, решил в ночь на 23 ноября прекратить дальнейшие атаки и пробиться из кольца русского окружения.

Против обходивших германских войск группы Шеффера были направлены Ловичская группа и некоторые части 2-й армии, что должно было привести к полному окружению этой группы в районе Брезин. Но, вследствие неудачного направления лично генералом Ренненкампфом большей части Ловичской группы на фланг XX германского корпуса и прямо на Лодзь, на пути отступления группы Шеффера оказалась только одна 6-я сибирская дивизия. Эта дивизия после двухдневных упорных боев, не поддержанная соседними частями, была разбита 3 германскими дивизиями. Благодаря этому остатки группы Шеффера прорвались из окружения и вышли на соединение с главными силами Макензена, уведя с собой обозы, всех раненых (до 2800 чел.), 6 тыс. пленных и трофеи — 64 орудия и 39 пулеметов, [306] захваченных ещё до окружения; потери группы были громадны — около 40 тыс.

Кризис для германцев миновал, но и окружение 2-й русской армии не удалось.

В это время генерал Рузский усиленно ходатайствовал перед Ставкой об отводе назад 2-й и 5-й армий, сильно переутомленных, с расстроенным питанием и с недостатком боеприпасов, чтобы привести армии в полную боевую готовность. Ввиду этого Ставка отдала 30 ноября директиву об отходе левобережных армий на позицию четырех рек — Бзуры, Равки, Пилицы и Ниды, где благодаря более узкому фронту армии могли перегруппироваться и выделить необходимые резервы.

В то время, когда на севере левобережной Польши Гинденбург вступил в бой с тремя армиями Рузского, на юге правый фланг Иванова, 4-я и 9-я армии, ввязался в бой на фронте Ченстохов — Краков. Иванов не поставил конкретной задачи названным армиям, а по-тому дело сводилось к довершению преследования раз-битых 1-й и 2-й австро-венгерских армий, развернувшихся на фронте Ченстохов — Краков. Конрад решил действовать наступательно и прорвать центр русских. Такой же план был у русских. При таких условиях просьба Рузского об отводе его армий к Висле встретила решительный протест со стороны командования Юго-западным фронтом. Однако расстройство армий Рузского и невозможность возобновления ими в ближайшее время наступления к германской границе заставили прекратить наступление также и против австрийцев.

Что же касается 9-й германской армии, то вследствие крайнего утомления войск и недостатка в снарядах Гинденбург вынужден был прервать сражение и отойти на укрепленный рубеж.

После долгих перипетий, вызванных просьбами Рузского об отступлении к самой Висле и просьбами Иванова об оставлении войск на месте, левобережные русские [307] армии отошли к 18 декабря на фронт Сохачев — Рава — Опочно — Мологощ — р. Нида, где военные действия постепенно прекратились, и обе стороны начали закапываться в землю.

В результате сражения в левобережной Польше план глубокого вторжения русских в Германию был сорван, но вместе с тем и план Гинденбурга уничтожить русские армии был сорван. В то же время обе стороны пришли в столь большое истощение, что как германцы и австрийцы, так и русские вынуждены были перейти к позиционной войне. Что же касается Австро-Венгрии, то в результате выпавших на ее долю боевых действий ее армии оказались совершенно истощенными и к активным действиям малопригодными.

Действия на флангах

Операции на флангах за истекший период почти не изменили стратегического положения сторон.

В Галиции австрийцы перешли в наступление очень поздно, в начале декабря, и имели временный успех в боях у Лиманова и Нов. Сандеца против 3-й русской армии, которая вместе с отходом 9-й армии на Ниду отошла на Дунаец. Далее же на восток русские войска сохранили свое положение на Карпатах от Войни-ча на Ценжковице — Дукла — Санок — Турка — Надворная — Селетин.

В Восточной Пруссии на фронте 10-й армии действия против озерной полосы приняли почти позиционный характер и стояли на мертвой точке. На Наревском же направлении, имевшем большое влияние на Варшавскую операцию, активная деятельность германцев в декабре оживилась ввиду подхода подкреплений с Французского театра. Здесь бои разыгрались в районе Прасныша, где приняли очень ожесточенный характер и закончились продвижением русских войск до Млавы с отходом корпуса Цастрова на линию Сольдау — Нейденбург. [308]

В последних числах декабря на всем Русском фронте наступает затишье, и стороны торопятся закопаться в землю Однако здесь позиционная война приняла более мягкие формы, чем на Западе.

Сербский театр

(Схема 9)

Мы оставили сербов на позиции за р. Дрина, успешно задержавших в течение 2 месяцев наступление австро-венгерцев. Но израсходование боеприпасов и все увеличивающаяся угроза окружения заставили их 7 ноября начать отступление на восток.

Отходя в полном порядке и держа противника на приличной дистанции частными контратаками, сербы выдержали с 20 по 29 ноября на р. Колумбария ряд боев, после чего отошли ко 2 декабря на участок между Дунаем и Сербской Моравой с сильными позициями по высотам Космай и Рудник.

Сербы, очистив Белград и отойдя на высоты Рудник и Космай, успели получить от союзников артиллерию и боеприпасы и решили вновь перейти в наступление против австрийских армий, заполнивших страну. 3 декабря [309] они перешли под прикрытием тумана в решительную атаку своей 1-й армией с высот Рудника, на голову разбили австрийцев и преследовали их к р. Дрина. Когда победа была здесь обеспечена, 2-я и 3-я сербские армии перешли в свою очередь в наступление и, зайдя левым плечом вперед, опрокинули левый фланг австрийцев в полном беспорядке за Дунай и освободили Белград С 13 декабря Сербия была вновь очищена от неприятельского нашествия, австрийские вооруженные силы разгромлены и захвачены масса пленных и запасов. Это поражение было очень чувствительно для Центральных держав, так как Сербия являлась барьером в прямом сообщении их с Турцией. До осени 1915 г. военные операции на Балканском театре прекратились.

Вступление в войну Турции

Турция с ее территорией, омываемой 6 морями, перехватывала все сухопутные пути между Европой, Малой Азией и Африкой и особенно кратчайшие пути из Европы в Индию — Суэцкий канал и Багдадскую ж. д., и потому являлась ареной экономической и политической борьбы империалистических держав вообще [311] между собой, а между Англией, Германией и Россией в особенности, с самого начала эпохи империализма, еще задолго до мировой войны (схема XII). При таких условиях участие Турции в мировой войне было неизбежным, а так как Турция в военном отношении находилась под наибольшим влиянием Германии, выражением чего с 1913 г. являлось присутствие в Константинополе миссии генерала Лимана фон Зандерса, то выступление Турции на стороне Центральных держав было весьма вероятным. Однако Турция в лице своего военного министра Энвер-паши с первых дней мировой войны не только заняла нейтральную позицию, заявив о своем нейтралитете, но через русского посла в Константинополе Гирса предлагала даже союз с Россией. Однако русскому империализму Турция нужна была вовсе не в роли союзницы, хотя бы самой смирной и послушной. Там вообще нужна была не Турция, а Константинополь, а лучшим предлогом его занять была бы война с Турцией. С другой стороны, русско-турецкий союз отдавал бы в английские руки Багдадскую дорогу — стратегический подступ к Египту и Индии, чего Германия ни в коем случае не могла допустить.

Для Германии Турция представляла собой страну экономических и стратегических возможностей, давая, с одной стороны, надежду в будущем (после разгрома Сербии) воспользоваться ее сырьем, с другой стороны — открывая возможность организовать удары на Суэц, Египет и далее в Северную Африку, что поставило бы в затруднительное положение англичан. Англичане [312] в этом случае могли быть лишены кратчайших путей на Восток, не говоря уже о том, что это отвлекло бы сюда значительные силы с Западноевропейского театра войны. Общность сухопутной русско-турецкой границы на Кавказе давала возможность приковать сюда часть сил России за счет ее Австро-германского фронта, в чем были весьма заинтересованы Центральные державы.

При таких условиях, когда выступление Турции на стороне Центральных держав оказывалось желательным и для русского правительства и для германского командования, 10 августа «неожиданно» появляются в турецких водах германские крейсеры «Гебен» и «Бреслау».

Столь своевременное появление в Константинополе этих германских военных кораблей, прорвавшихся благодаря «нерадивости» французского и английского морского командования из Средиземного моря в Дарданеллы, объявившего блокаду проливов только после прохода туда крейсеров, явилось тем удобнейшим предлогом для войны России с Турцией, за который ухватился русский министр иностранных дел Сазонов и который в то же время, в борьбе партий в турецком правительстве за союз с Россией или за союз с Германией, чашу весов потянул в сторону Германии. Уверенность в выступлении [313] Турции на стороне Германии становилась полная. Ясно было, что Турция воспользуется тем выгодным соотношением сил на Черном море, которое с прибытием германских крейсеров явно было не в пользу устаревшего русского Черноморского флота.

Между тем здесь интересы Англии и Франции были прямо противоположны интересам России, не говоря уже о том, что отдать проливы безоговорочно России совершенно не входило в их программу. Для Англии же участие в войне против нее Турции, как страны руководящей в мире ислама, было особенно опасно, так как могло вызвать против британского владычества движение мусульман в Индии и Египте. Поэтому союзная дипломатия прилагала все усилия, чтобы удержать Турцию от враждебного выступления и чтобы не вызвать войны с Турцией со стороны держав Антанты. Кроме того, дана была политическая директива, что «сам по себе выход «Гебена» в море не означает разрыва». Все эти соображения диктовали Турции линию внешней политики, состоящую в выжидательном образе действий, не упуская возможности усилиться в военном отношении.

Неудачный исход для французов Пограничного сражения и первоначальное победоносное наступление германцев вселили в турецкое правительство веру в окончательный успех в войне Германии, и Турция почти открыто перешла на сторону Центральных держав, назначив адмирала Сушона (немца) командующим турецким флотом, а Вебера-пашу (также немца) комендантом Дарданелльских укреплении. Англичане принуждены были отозвать своего адмирала Лимпуса, который до того времени руководил обучением в турецком флоте.

В середине октября в выступлении Турции уже не было сомнений, так как стало известно, что турецкое правительство подписало протокол, коим обязывалось к немедленному вооруженному выступлению, как только оно получит в счет обещанного пособия от Германии 2 млн. фунтов золотом. В ночь на 29 октября 2 турецких миноносца вошли в одесскую гавань, потопили [314] русскую канонерскую лодку «Донец», а утром 29 октября «Гебен» бомбардировал Севастополь, несмотря на присутствие там всего русского флота, и потопил минный заградитель. 30 октября утром крейсеры «Бреслау» и «Гамидие» обстреляли Новороссийск и Феодосию, заминировали Керченский пролив и потопили несколько судов. Не снесшись со своими союзниками, Россия объявила Турции войну. Англичане и французы, до сих пор все еще надеявшиеся сохранить нейтралитет Турции, принуждены были считаться с уже совершившимся фактом. 3 ноября последовала первая, как называют ее англичане, — «демонстративная», бомбардировка внешних фортов Дарданелльских проливов, показавшая туркам всю слабую сторону их защиты. С этого дня они решительно приступили к укреплению проливов под руководством германских инструкторов, использовав всю наличную пригодную для этой цели материальную часть. 12 ноября Турция провозгласила священную войну и объявила войну Англии, Франции и России. Таким образом, через 3 месяца после начала мировой войны Турция стала одним из театров последней с ее многочисленными фронтами: Кавказским, Месопотамским, Аравийским, Суэцким, Палестинским, Сирийским, Персидским и Галлиполийским. Дипломатия Антанты потерпела крупную неудачу. [315]

Вступление турок в войну сильно меняло облик всей войны:

1) часть русских сил с Австро-германского фронта отвлекалась на Черноморский и Кавказский фронты;

2) кратчайшее сообщение России через Босфор, Дарданелльский пролив и Средиземное море с внешним миром, особенно с Францией, прерывалось;

3) существование Сербии было поставлено на карту, так как она лежала на пути прямого сообщения между Центральными державами и Турцией; с разгромом Сербии Германия приобретала доступ к турецкому сырью;

4) сфера войны расширилась, так как становилось вполне естественным участие в войне остальных балканских государств и, кроме того, выявлялся новый важный Азиатско-турецкий театр, весьма соблазнительный для французских и английских, в особенности русских, колониальных стремлений; поэтому следовало ожидать развития здесь больших захватнического характера операций.

Антанта немедленно ответила на выступление Турции переходом русскими войсками турецкой границы на Кавказе, бомбардированием дарданелльских фортов, занятием английскими войсками в Персидском заливе Басры на Шат-эль-Арабе и несколько позднее (17 декабря) объявлением английского протектора над Египтом в ответ на турецкую демонстрацию на Синайском полуострове.

Более серьезные операции против Турции начались с 1915 г.

Действия на морях

(Схема 2)

Действия на морях за этот период заключались в незначительных операциях на Северном, Балтийском и Черном морях, в содействии флота Антанты в борьбе за колонии, в конвоировании этим флотом войсковых транспортов, перебрасываемых на театры войны, [316] в установлении блокады Адриатики и в крейсерской войне на океанах.

На Северном море истекший период в смысле потерь был неблагополучен для английского флота ввиду смелых действий германских подводных лодок — прообраза будущей подводной войны. Здесь за сентябрь и октябрь германские подводные лодки потопили 5 английских крейсеров, причем в один день погибло 3 корабля, что произвело сильнейшее впечатление в Англии.

Балтийское и Черное моря

Русский флот, который был вообще неизмеримо слабее всего германского, имел задачей оборону, главным образом, против неприятельских десантов в Финском заливе. Выделенные же германцами для действий на Балтийском море суда были значительно слабее русского флота и потому должны были ограничиться здесь лишь второстепенными боевыми действиями. Поэтому на востоке они вылились в демонстративные набеги германских крейсеров на Либаву и к Финскому [317] заливу, а на западе — в установке заграждений для охраны Кильской бухты от вторжений английских морских сил. -Затем русский флот начал крупную деятельность по постановке заграждений у самых германских берегов, и к концу 1914 г. германцы обнаружили, что плавание у берегов опасно вследствие поставленных русскими мин.

На Черном море в первые же дни после начала войны выяснилось, что боевое ядро турецкого флота, «Гебен» и «Бреслау», избегало решительного боя, командование же Черноморским русским флотом этого боя не искало. В то же время обстоятельства и события войны выдвинули перед Черноморским флотом такие задачи, к которым он не готовился, а именно: содействие частям Кавказской армии, действовавшим вдоль Черноморского побережья, а затем действия против угольного района Турции.

Гераклийский угольный район (Зунгулдак, Эрегли и пр.) имел большое значение для прилегающих частей Турции и для ее флота, поэтому Черноморский флот предпринимал ряд операций против Зунгулдака, но с совершенно ничтожными результатами.

В свою очередь турецкий флот предпринимал поиски по Черному морю, бомбардируя некоторые пункты. 18 ноября Черноморский флот в составе 5 линейных кораблей с 3 крейсерами, возвращаясь после бомбардировки Трапезунда, неожиданно встретился в районе Севастополя (вблизи Херсонесского маяка) с «Гебеном» и «Бреслау» и хотя в происшедшем бою нанес «Гебену» тяжелые потери, но вследствие неискусности командования не смог разгромить его и, не преследуя, ушел в Севастополь. Это был единственный морской бой на Черном море за всю войну.

Крейсерская война

Развитие крейсерской войны на океанах относится к осени 1914 г. В это время действовали германские крейсеры «Кенигсберг» и «Эмден» в Индийском океане, [318] «Карлсруэ» в Атлантическом у Пернамбуко, «Дрезден» вдоль Атлантического и Тихоокеанского побережий Южной Америки, эскадра адмирала Шпее в Тихом океане и еще несколько вспомогательных крейсеров. «Кенигсберг» крейсеровал в западной части Индийского океана, доходя до Аденского пролива, причем в сентябре после боя у Занзибара с английским крейсером «Пегасом» он потопил его. Это потопление имело громадное моральное значение, так как престиж Англии в этих водах был поколеблен. Поэтому англичане организовали здесь охоту за «Кенигсбергом», вследствие чего он вынужден был в конце октября укрыться в устье р. Руфиджи, где в начале ноября и был англичанами потоплен. «Эмден», вышедший из Циндао в начале войны, в середине августа соединился с эскадрой адмирала Шпее в районе Марианских островов, а затем, когда Шпее пошел к Америке, он повернул на запад и вышел к южному побережью Явы, откуда начал свой знаменитый набег в Индийском океане, беспрерывно ускользая от организованной за ним погони. Потопив в течение недельного крейсерства в Бенгальском заливе 7 пароходов, он стал крейсеровать в районе Цейлон — Мальдивские острова, а затем, вновь перерезав Бенгальский залив, 26 октября дерзко утопил в Пенанге русский крейсер «Жемчуг» и французский миноносец. Отсюда «Эмден» пошел к Кокосовым островам, высадил здесь десант, но был застигнут австрийским крейсером [319] «Сидней» и после боя, расстрелянный, выбросился на берег. «Карлсруэ» в течение 3 месяцев крейсеровал в районе Пернамбуко, все время перерезая проходившие здесь морские торговые пути и постоянно избегая погони; за 3 месяца он захватил 17 пароходов тоннажем в 76 тыс. т, общей стоимостью до 1½ млн. фунтов стерлингов; 4 ноября, не доходя 400 миль до Барбадоса, взорвался в море от невыясненной причины и погиб. Таким образом, в начале ноября Атлантический и Индийский океаны были очищены от германских крейсеров, и оставалась только эскадра адмирала Шпее в Тихом океане.

Центром морской войны всего 1914 г. была борьба британского флота с эскадрой адмирала Шпее, деятельность которой так или иначе отражалась на всех британских эскадрах, начиная с Большого флота. Эскадра Шпее в составе 3 крейсеров, выйдя в начале войны с Каролинских островов, пошла в Тихий океан, бомбардировав по дороге Таити, и в середине октября соединилась с «Дрезденом», ранее крейсеровавшим вдоль Атлантического побережья Южной Америки, и с «Лейпцигом», подошедшим из Мексики. Затем эскадра пошла к Коронельской бухте на чилийском берегу, надеясь там найти английский крейсер «Глазго». В то же время английская эскадра адмирала Краддока делала поиск вдоль Тихоокеанского побережья, рассчитывая поймать «Лейпциг»; таким образом, обе эскадры полагали встретиться с одним [320] только неприятельским кораблем (схема XIII). Во второй половине дня 1 ноября обе эскадры столкнулись вблизи Чилийского побережья, и в результате боя, получившего название Коронельского, 2 английских крейсера, в том числе и флагманский «Гуд Хоуп», были потоплены, а 2 другим удалось уйти под покровом наступившей ночи. Германская эскадра совершенно не пострадала. Коронельский бой вынудил Англию усилить в Атлантическом и Тихом океанах свои морские силы даже за счет Большого флота, причем в распоряжение Англии поступили также японские и французские эскадры. В общем против эскадры Шпее было направлено 5 сильнейших эскадр, которые и замкнули кольцо вокруг нее. После Коронельского боя эскадра Шпее несколько времени крейсеровала вдоль Чилийского побережья и затем в конце ноября пошла на юг, имея целью выйти в Атлантический океан, где думала соединиться с германскими крейсерами, якобы прорвавшимися из Северного моря.

В это время сильная английская эскадра адмирала Стерди продвигалась к Фолклендским островам (схема XIV), к которым и подошла 7 декабря. На другой день к островам подошла эскадра адмирала Шпее и, заметив мощного противника, стала уходить далее в Атлантический океан. Английская эскадра бросилась преследовать, и Шпее, видя, что бой неизбежен, приказал своим 3 легким крейсерам спасаться, а с остальными 2 крейсерами вступил в бой против 3 сильнейших кораблей, в котором оба германских крейсера погибли. Через 2 часа были настигнуты еще 2 германских крейсера, и к вечеру после боя эскадра Шпее погибла, за исключением «Дрездена», которому удалось скрыться. В общем ходе войны результат Фолклендского боя имел то значение, что после него все силы английского флота, за малым исключением, были сосредоточены на главном театре.

Вообще крейсерская война велась в неодинаковых условиях. Германские крейсеры не имели опоры в своем [324] запертом в территориальных водах флоте и потому постепенно погибали. Таким образом, смелая работа германских крейсеров уже к 1915 г. свелась на нет, чтобы впоследствии возродиться в виде подводного крейсерства.

Результаты кампании 1914 г.

Когда в 1914 г. первые операции стали стремительно развиваться на европейских фронтах с густо насыщенными массами войск, богато вооруженных заранее заготовленными средствами техники, в Европе царило убеждение в скоротечности возникшей борьбы.

И действительно, темп операций за первый месяц представлял мощный размах. Казалось, вторжение крупных масс с таким темпом в неприятельскую страну быстро доведет до конечных целей борьбы. Правофланговые германские армии на 33-й день находились в 30-40 км от Парижа. Марш германской армии Клука из района сосредоточения у Ахена к южному берегу Марны протяжением в 520 км проведен в 24 дня с 1 лишь днем остановки (16 августа на Маасе); в среднем эта армия проходила по 23 км в сутки. 3-я армия Гаузена с 18 по 31 августа прошла 330 км, что давало почти такую же скорость движения. Уже 9 сентября, раньше месяца от начала боевых действий, закончилась Марнская битва. На Русском театре за тот же срок происходила первая Восточно-прусская операция с гибелью части 2-й русской армии и приближалась к концу Галицийская битва с крушением австро-венгерских армий.

В этот первый месяц войны израсходована была значительная часть боевых запасов, накопленных в мирное время. Когда улеглись впечатления Танненбергской, Марнской, Галицийской битв и обе стороны увидели, что до конечных целей еще далеко, возникла необходимость приняться за привлечение новых [325] средств с напряжением всей энергии государства. Приходилось мобилизовать все народное хозяйство. Следовательно, война должна была затянуться на несколько лет. Первым и главным результатом кампании 1914 г. явился вынужденный отказ от войны по старым образцам: борьба предвиделась долгой, с использованием всей жизнеспособности государства и со ставкой на самое его существование. Новая целеустановка войны вызвала новые факторы в политике, экономике и стратегии воюющих государств.

4 сентября в Лондоне была подписана державами Антанты декларация о том, что Англия, Франция и Россия обязуются не заключать в течение войны сепаратного мира. Когда же наступит время для переговоров, ни одно из союзных государств не предъявит условий без предварительного их одобрения остальными союзными державами. Эта декларация значительно расширяла политическую базу войны.

Одновременно возникло стремление к увеличению количества участвующих в борьбе государств. Обе стороны старались втянуть в войну новых членов. Вслед за привлечением Италии, которая с первых дней войны решила примкнуть к Антанте и вела лишь торг насчет будущих прибылей, заботы были обращены к Балканскому полуострову. Германии удалось перетянуть Турцию на свою сторону. Это было крупным достижением германской политики, но пока — в 1914 г. — до гибели Сербии новый союзник доставлял много хлопот германцам, требуя поддержки и материальной частью и денежными ресурсами. Попытка Германии создать общий балканский блок против России потерпела неудачу: Румыния и Греция тяготели к Антанте, Болгария колебалась, и ее правительству приходилось считаться с русофильскими течениями в стране. На основании оценки общего политического положения Германии в конце 1914 г. канцлер Бетман-Гольвег пришел к выводу, что будущность Германии подвергнута очень серьезной опасности{*12}. [326]

В экономической обстановке войны для Центрального союза уже явственно обнаружились к концу 1914 г. признаки будущих лишений. Осознание их по<