Использование контрпереноса в аналитической психологии

Я упоминал второй подход к пониманию того, что происхо­дит при анализе, проводимом аналитическими психологами, ко­торые, как и их коллеги психоаналитики, изучают детали взаи­модействия переноса — контрпереноса в ходе анализа. Фактиче­ски, несмотря на то, что Юнг никогда этого не подчеркивал, он одним из первых увидел клинически положительную сторону контрпереноса аналитика, говоря о нем как о "чрезвычайно важ­ном органе информации" в 1929 г. и эксплицитно утверждая:

"Нельзя оказать влияния, не будучи подверженным влия­нию... Пациент влияет на аналитика бессознательно... Одним из наиболее известных симптомов этого является контрпе­ренос, вызванный переносом" (CW 16, para. 163, выделено мною).

Юнг также противопоставлял свой подход попыткам Фрей­да избежать влияния контрпереноса (CW 16, para. 358n). Для иллюстрации влияния невротического контрпереноса Юнг использовал образ "психической инфекции", сосредоточиваясь в особенности на тех клинических ситуациях, когда вследствие схожести природы их личных ран аналитик идентифицируется с пациентом (CW 16, paras 358, 365). В целом, Юнг просто принимает, что благие и дурные формы контрпереноса являются соответственно профессиональными достижениями и неудачами (там же).

Использование "контрпереноса членами постьюнги Школы Развития в особенности интересно. В то же самое время, когда Ракер впервые работал с контрпереносом, но об этой работе, Фордхам ввел и развил свои понятия и иллюзорного и синтонического контрпереноса (1957).

Коротко говоря, иллюзорный контрперенос подобен тому, что Ракер называет невротическим контрпереносом, и его можно наблюдать в различных формах, которые я перечислял (см. вы­ше, с. 295—296). Фордхам отмечал, что иллюзии в действи­тельности являются симптомами аналитика, но говорить о них как о таковых означает подвергнуться риску патологизирования всего контрпереноса (1960, с. 244). Кроме того, иллюзии контрпереноса можно исправить.

Синтонический контрперенос соответствует "дополнительно­му" контрпереносу Ракера. Термин "синтонический" использует­ся в радиокоммуникации для описания точной настройки прием­ника, так что можно принимать передачи от одного конкретного передатчика. У Фордхама бессознательное аналитика настраива­ется на то, что издается передатчиком пациента. Его собственное бессознательное, говорит Фордхам вслед за Юнгом, становится "органом информации" для аналитика (1960, с. 247).

Так же, как Кохуту пришлось провести различие между эмпатией и интуицией (подчеркнув, что эмпатия подвергнется пониманию на рациональном уровне), Фордхам провел различие между синтоническим контрпереносом и интуицией, сделав упор на том, какую роль играют эмоции и проективно-интроективные процессы, об этом невозможно говорить с уверенностью приме­нительно к интуиции.

При синтоническом контрпереносе чувства и поведение ана­литика соответствуют или созвучны внутреннему миру пациента.

"с помощью интроекции аналитик видит бессознательные процессы пациента в себе, и таким образом, переживает их за­долго до того, как пациент начинает осознавать их" (Fordham, 1969b, с. 275).

Фордхам признавался, что решающим шагом в эволюции этого понятия для него было осознание того, что необходимо включить содержание синтонического контрпереноса в то, как аналитик понимает материал пациента и в перенос. Таким обра­зом, можно избежать чрезмерного внимания к субъективным аспектам ощущений контрпереноса. При этом синтонический контрперенос становится частью непрерывного цикла проекции и интроекции, бессознательной частью всего процесса коммуника­ции.

Развивая это дальше, можно сказать, что если аналитик чувствует, что проецирует что-то на пациента, что, возможно, у него возникает фантазия по поводу пациента, ему не следует спешить снять свою проекцию из боязни причинить ею вред пациенту. Достоинство такой концепции, каковой является концепция синтонического контрпереноса, состоит в том, что она позволяет аналитику допустить, что это чувство по отношению к пациенту — нечто такое, что пациент, возможно, вызвал в нем, и, возможно, чувствовал ранее в связи с фигурами внутреннего мира или внешнего мира. Таким образом, проекция аналитика проявляется в новом свете.

Чтобы придти к этому, Фордхаму пришлось преодолеть преобладающие ортодоксальные психодинамические взгляды своего времени, согласно которым проекция аналитика на паци­ента считалась ужасным грехом и если пациент вызывал у ана­литика какое-то чувство, это считалось проявлением белого пят­на, которому аналитику следовало уделить внимание.

Следовательно, синтонический контрперенос состоит из чрезвычайно быстрых аффективных процессов. Они имеют место и любом случае. Вопрос состоит в том, правильно ли понимает­ся, что они собой представляют, а представляют они собой коммуникации. Но синтоническому контрпереносу нельзя учить как методу, хотя его можно передавать ученикам как часть этики или как отношение.

Следует отметить, что Фордхам основывал свою идею на функционировании самости, а не на функционировании эго. Са­мость в своем межличностном облике (см. выше, с. 165) обеспе­чивает основной контекст и условия для синтонического контрпереноса. Понятие самости в аналитической психологии, воз­можно, способствовало учащению попыток рассмотреть, что же связывает аналитика и пациента. Фордхам подчеркивал, что несмотря на то, что контрперенос — не единственный источник информации о бессознательном функционировании пациента, аналитик может использовать этот род информации "в качестве одного из методов" (1969b, с. 286).

Прежде чем перейти к рассмотрению долее поздних взгля­дов Фордхама, мне хотелось бы подчеркнуть одно замечание, которое он сделал в связи с личными качествами аналитика, так акцентированные Юнгом. С точки зрения Фордхама, при опре­деленном допущении, менее важно определить эти личные качс ства, чем заметить как ими управляют. Именно осознаши этого помогло Фордхаму использовать аффекты аналитика как реакцию на пациента, а не просто как источник знания о себе, весь процесс в целом стал менее субъективным и интроспектив­ным (там же, с. 267).

Позднее (1979b) Фордхам предложил следующий вопрос в качестве логического развития своей мысли: если взаимодействие — это основа анализа, если аффект и поведение аналитика явля­ются частью этого взаимодействия, тогда почему мы по-прежнему говорим о стороне процесса, связанной с аналитиком, как о контрпереносе? Возможно, Фордхам имеет в виду, что само слово "контрперенос" носит оттенок иллюзии, делюзии и фантазии, в то же время как фактически это просто нормальная часть анализа. Фордхам предложил ограничить употребление термина "контрперенос" тем, что теперь обычно называется ил­люзорным или невротическим контрпереносом.

"Я полагаю, что теория контрпереноса выполнила свою ос­новную функцию. Она оказала необходимое воздействие на аналитиков, выведя их из башен из слоновой кости и дав им возможность обменяться мнениями о том, что они действи­тельно делают в ходе анализа. Я назвал бы оставшуюся часть диалектикой взаимодействия" (1979а, с. 208, под­черкнуто мною).

В случае, описанном в главе 10, можно найти различные примеры контрпереноса.

Несмотря на то, что эти идеи относительно контрпереноса были сформулированы в основном представителями Школы Развития, они имели большое влияние на аналитическую психо­логию в целом. Как писал Мак Керди (аналитик, прошедший подготовку в Германии и в Цюрихе, но работающий в Соеди­ненных Штатах) комментируя работу Фордхама,

"Эти наблюдения привели к большей точности в деталях технической стороны анализа и к широкому применению и оценке явлений переноса/контрпереноса не только в качестве инструментов диагностики, но и в качестве непосредственных ситуативных структур, в которые невротическое поведение может наблюдаться, переживаться и перерабатываться"

(1982, с. ЬЬ).

Что касается других школ, мы уже отмечали работу Дикм-на в Германии по общим образцам при переносе-контрпереносе (см. выше, с. 200). И кроме того, несмотря на разницу в методологии, аналитики Классической Школы, например, Фирц, могут писать о "гипнотическом воздействии на аналитика проек­ции переноса". Тогда аналитику нужно выяснить, что происхо­дит и что может быть не так:

"Во время работы с трудными случаями аналитик может почувствовать заметную усталость, даже истощение, и у него может резко испортиться настроение. Это является признаком того, что какие-то важные факторы находятся вне сознательного уровня и что соответствующий комплекс привлекает энергию к себе и к бессознательному" (1977, с. 8).

Фирц любопытным образом сосредоточивается на том, как теория аналитика может быть использована негативно. Это осо­бый случай невротического контрпереноса. Аналитик может слиться с пациентом, когда этот пациент пытается справиться со своей дезориентацией и одиночеством, выясняя что-то о школе анализа, приверженцем которой является аналитик, и становясь ее сторонником. Идея Фирца состоит в том, что такая привер­женность школе — это ложная попытка справиться с болезнен­ной проблемой человека, которая состоит в том, что ощущение принадлежности к группе ослабляет ощущение изоляции. Мне кажется, что это в особой степени относится к психологически "ученым" пациентам и в особенности к обучающимся. Именно эта приверженность идеям фигуры родителя (в том виде, в ка­ком они понимаются пациентом или бывшим пациентом), а не развитие самостоятельной точки зрения делает аналитическое обсуждение стерильным или жестким.