Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Мужская и женская психологияСодержание книги
Поиск на нашем сайте
Юнг говорит о двух совершенно разных и архетипически определенных принципах психологического функционирования. Маскулинный принцип он называет Логосом (то есть "словом", отсюда, следовательно, рациональность, логика, интеллект, достижения), а фемининный принцип — Эросом (изначально — любовник Психеи, отсюда связанность). Возможно, его целью было показать необходимость того, чтобы оба эти принципа существовали гармонично в человеке. Но очертания его теории несколько затемнены родовой терминологией. Важно увидеть, что Юнг говорит в символическом плане о психологических факторах, которые не зависят от анатомического пола. Логос и Эрос существуют в человеке любого пола. Равновесие и соотношение между двумя различными принципами регулирует то, как человек ощущает себя как существо, обладающее полом и родом, его ощущение целостности и завершенности: "функция Эроса состоит в объединении того, что разбросано Логосом" (CW 10. para. 275). Эрос и Логос — это "интуитивные понятия" (CW 9ii, para. 29), которые "очерчивают трудноопределяемое поле переживаний" (CW 14, para. 224). Юнг говорит о том, что у мужчины может быть "тонко дифференцированный Эрос" (CW 9ii, para. 164) или " слабо развитый Эрос" (CW 9ii, para. 37) или "пассивный Эрос" {CW 9ii, para. 20). У женщины может быть "слишком развитый Эрос" (CW 9ii, para. 168), или ей может недоставать Логоса (CW 9ii, para. 33). Даже Иегову можно описать как "не имеющего Эроса" (CW 11, para. 621). Юнг утверждает, как иногда кажется, что Эрос и Логос не только можно измерить и определить количественно, но что их населяют как бы реальные мужчины и женщины. "Понятие Эроса можно выразить современными терминами как психическую соотнесенность, а Логоса — как объектный интерес... Мужчине обычно хватает одной "логики". Все "психическое", "бессознательное" и т.д. для него кажется отталкивающим; он считает это неясным, нечетким и туманным... Для женщины обычно важнее знать, что мужчина чувствует в связи с чем-то, чем знать, в чем это что-то заключается" (CW 10, paras 255-258). Что нам дает такое несоответствие? Несмотря на то, что, как говорит Маттун, Юнг пытается описать "ценности, а не поведение" (1981, с. 101), иногда ему удается дать совершенно иное впечатление. Основная мысль Юнга заключалась в том, что в человечестве, человеческой культуре и психологии есть фундаментальная дихотомия — и "Логос", и "Эрос" являются ее проявлениями. Эрос и Логос одинаково важны — в работах Юнга нет мыслей об обратном. Но когда он пытается связать род с этими двумя принципами, из этого получается путаница и предвзятость. Рассмотрим: Логос предполагает активный, утверждающий, интеллектуальный, проникающий, объективный интерес; Эрос предполагает пассивную, подчиняющуюся, эмоциональную, принимающую, психическую соотнесенность. Но есть много других способов определения этой основной дихотомии, и ни один из них вообще не предполагает вопроса о роде: Аполлон-Дионисий, Классический-Романтический, вторичный и первичный процесс, цифровое и аналоговое мышление. Янь и Инь могут быть исключением, которое подтверждает правило (они появляются, уже обладая родом), и в любом случае они были одним из оснований для выдвижения Юнгом понятия рода как прежде всего чего-то врожденного. Росси (1977) утверждал, что эта общая дихотомия отражает и происходит из различий между функционированием правого и левого полушарий мозга; однако поскольку у обоих полов есть оба полушария, вопрос остается: зачем вообще вводить род? Если мы говорим о воспроизводстве, тогда разделение уместно выразить в терминах мужчины и женщины, иначе мы можем лишь сделать вывод о том, что в нас есть какое-то основополагающее различие или разделение. Можно возразить, что поскольку традиционное культурное расщепление между мужским и женским все же вытекает из модели Логос-Эрос, разумно приписать род каждой из пар, которые я упомянул. Однако повторное употребление слов стремится стать определением, и даже если сомнения Юнга относительно женщин, которые мыслят, подходят некоторым из них, есть, конечно, множество женщин, которые имеют эмоции и интеллект в равновесии. Но что если мы подчеркнем взгляд Юнга на Эрос и Логос, как взаимодополняющие, доступные обоим полам и конструктивные только в партнерстве? В таком прочтении написанное Юнгом в 1927 г. кажется почти современным феминизмом, поскольку его позиция заключается в том, что все качества и способности доступны, и что важно их сочетание. Для того, чтобы придти к этому выводу, необходимо понять, что Юнг, как и многие другие, решил (возможно, бессознательно) представить основную дихотомию психологического функционирования людей в символической форме — мужчины и женщины. АНИМУС И АНИМА Традиционно теорию анимуса и анимы у Юнга преподносили не-Юнгианцам как "биологический факт того, что... меньшее число генов противоположного пола, по-видимому, дает соответствующий характер противоположного пола, который обычно остается в бессознательном" (Жаффе в Jung, 1963, с. 41). В очень упрощенной форме это может заставить некоторых людей вести себя таким образом, как если бы мужчины и женщины действительно были внутри них. Но использование Юнгом анимуса и анимы можно лучше понять, рассматривая их как архетипические структуры или возможности. В этом смысле анима и анимус дают образы, которые представляют врожденный аспект мужчин и женщин — тот их аспект, который несколько отличается от их функционирования на сознательном уровне; нечто другое, странное, возможно, таинственное, но безусловно, полное возможностей и потенциалов. Но почему акцент на противоположном поле? Потому, что мужчина, вполне естественно, представляет себе то, что является "другим" по отношению к нему, в символической форме женщины — существа с другой анатомией. Женщина символизирует то, что является чуждым или таинственным для нее через тело, которого у нее самой нет. Противоположный пол это действительно нечто "противоположно психологическое"; пол здесь метафора. Это объясняет то, почему анимус и анима легко становятся одушевленными, так что образуется воображаемая фигура. Когда происходит встреча с такой фигурой во сне или в фантазии, его или ее можно интерпретировать как представителей альтернативных способов восприятия и поведения и как различные системы ценностей. Например, анимус связывали со сфокусированным сознанием и уважением к фактам, аниму с воображением, фантазией, игрой. Главный вопрос здесь состоит в том, что это образы общих принципов, относящиеся ко всем людям, и если они не доступны человеку в данный момент, то это имеет индивидуальные, а не половые причины. Возможно, псевдоокрашенность родовыми ассоциациями анимуса и анимы сейчас неизбежна, а поскольку это также нежелательно, то лучше говорить просто о "сфокусированном сознании" или " фантазии" или еще каких-то качествах, которые мы хотим изучить. Для того, чтобы выполнять эту функцию изображения альтернатив, фигуры анимы и анимуса часто действуют как проводники или источники мудрости и информации. Они помогают человеку в его или ее путешествии — распространенной теме сновидения. Когда Юнг встретился с этим явлением в максимально напряженный момент своей личной жизни вслед за разрывом с Фрейдом, он назвал такую фигуру "проводником души" или психопомпом', которому суждено играть крайне важную роль при анализе, связывая человека такого как он или она есть (эго) с тем, чем он или она может стать (самость). Он описывал свои диалоги с женской фигурой, которую он встретил в собственной психике, в своей автобиографии (1963). Позднее он чувствовал, что распознал такую же модель в женщинах, но поскольку фигуры были мужскими, он дал им общее название "анимус" (от латинского слова, обозначающего "сознание" или "интеллект"); оно противопоставлялось аниме мужчины (от латинского слова, обозначающего "душа" или "дыхание", как в "дыхании жизни"). Анимус и анима часто появляются в проекции на реального мужчину или женщину: тогда они могут сеять влечение полов, поскольку они несут семя понимания и коммуникации с противоположным полом. Через проекцию мужчина и женщина признают друг друга и влекут друг друга. Будучи архетипическими структурами, анимус и анима предшествуют переживаниям и обусловливают их. Это приводит к интересной проблеме: степень, в какой архетипические структуры анимус и анима влияют на наше раннее восприятие отца и матери через проекцию определенных качеств (гипотетически врожденных) на реальных родителей. Либо наоборот, как отец и мать задают форму и тон врожденным анимусу и аниме человека. Юнг тщательно различал "аниму" и "мать" (например, CW 9ii, para. 26), но мы увидим далее, когда будем рассматривать проблемы брака, что это легче сделать в теории, чем на практике (см. ниже, с. 354 и след.). Проекция чезвычайно важна для жизни анимуса и анимы. Юнг считал ее нормальной и здоровой до определенного момента, и считается действительной патологией если не происходит вообще никакой проекции анимуса и анимы. В 1921 г. Юнг рассматривал это как одно из объяснений нарциссизма – при отсутствии проекциився психическая энергия заключена в субъекте (CW 6, para. 810) Но проекция анимуса и анимы включает в себя нечто большее, чем облегчение гетеросексуальности. Проекция того, что относится к противоположному полу, — это проекция бессознательного потенциала — "образа души". Так, женщина может впервые увидеть или ощутить свои мужские стороны, которые она еще не осознает, и которые ей все же необходимы. Мужчина вынимает душу (сознательно) из нее. Обратное применимо к мужчине. Использование Юнгом слова "душа" отличается от использования слова "персона", последняя считается менее глубокой и менее обогащающей личность. Он говорит о душе как о "внутренней личности", истинном центре человека. Последние два абзаца подчеркивают положительную сторону проекции. Однако излишняя проекция порождает проблемы, и реципиент может не суметь выделить идеализированную проекцию, в результате чего появляется разочарование и негативные чувства, когда любовь с первого взгляда сталкивается с сознанием того, что партнер — колосс на глиняных ногах. Юнг говорит о том, что следует пытаться найти срединную позицию между не ощущаемой проекцией и отсутствием проекции вообще (см. раздел о браке ниже). Тот факт, что анимус и анима действуют как канал_или_дорога для связи между эго и бессознательным, может привести к тому, что человек будет проецировать свою тень на аниму или анимус, и слёдовательно чувствовать в партнере то, что он 6олее всего боится или презирает в себе? Еще одна психопатологическая возможность заключается в том, что эго может быть переполнено анимусом или анимой, что приведет к состоянию за-хваченности. Идентификация со своими анимой или анимусом часто проявляется в таком поведении, которое выражает стереотипы недостатков противоположного пола. Мужчина может стать неуравновешенным, иррациональным, ленивым, женоподобным; женщина — слишком уверенной, склонной к спорам, приверженной фактам, четкости, начать настаивать на правильности. Женщину, захваченную анимусом, можно описать как "плохое Задание мужнины", и наоборот. Как это ни смешно, школярские понятия, согласно которым у каждого человека есть и анимус, и анима, могут оказаться крайне полезными. Если мы вернемся к предыдущему примеру, можно сказать, что у каждого человека есть достаточно сфокусированного сознания или способности фантазировать для того, чтобы определить, где в личности отсутствует равновесие. При таком подходе, тем не менее, можно использовать концепцию сизигии у Юнга, согласно которой анимус и анима соединяются и дают приближение к целостности. Говорить об одном без другого бесполезно, но если утверждать, что сочетание сфокусированного сознания с фантазией может быть достигнуто всеми, остается открытым вопрос о напряжении, примирении, развитии этих противоположностей — но в прагматическом плане, без путаницы, связанной с родом. Рассматривая эти разные точки зрения относительно анимуса и анимы, я был особенно поражен тем, как фактические половые отношения между мужчинами и женщинами рассматриваются психологически, как обогащающие психологические процессы в человеке. (И это может быть одной из причин того, почему людям нужно нечто большее, чем просто функциональные отношения). Обратное также вполне справедливо: внутренние процессы способствуют половым отношениям. Но Юнг, можно возразить, создал психологическую модель, в которой имеет место необходимая ректификация или сосредоточение на межличностном измерении. Можно также отметить, что современное понимание анимуса и анимы несколько усмирило бурю противоречий. Анимус и анима — это способы передачи иного, различий, того, что не сразу доступно, потому что несознаваемо. Анимус и анима в таком случае говорят о неожидаемом, о том, что "не в порядке", что нарушает преобладающий порядок. Мы вернемся к этой теме в заключительном абзаце. Гбльденберг в особенности старается подвергнуть сомнению симметрию теории Юнга. Теория анимуса в гораздо большей степени является искусственным построением, она была разработана Юнгом позднее и гораздо менее продумана. Параллель можно провести с комментарием Фрейда относительно комплекса Электры, который уравновешивает комплекс Эдипа (Goldenberg, 1976, с. 446). Гольденберг считает вполне вероятным, что в то время как мужчина (сам Юнг?) может очень хотеть интегрировать бессознательную, женственную сторону своей души, женщины, возможно, могут жить в большем согласии со своим внутренним разделением или излечивать его без больших споров с внутренней мужской фигурой. Тогда симметрия нарушается; борьба мужчины со своей анимой не обязательно приводит нас к выводу о том, что все женщины непременно борются таким же образом со своим анимусом.. Несмотря на то, что позиция Гольденберг логична, женщина ощущает, что ей все же необходимо работать с чем-то внутри себя — тем, что мы можем назвать анимусом — настолько аналогичным этому у мужчины, что мы можем принять для удобства рассмотрения, что если есть бессознательный компонент противоположного пола, то он действует одинаково у обоих полов. Тем не менее, несомненно, Юнг считал аниму более приятной, чем анимус. В его книгах анима, кажется, смягчает и придает большую полноту души мужчине, в то время как анимус, с другой стороны, он чаще изображает как нечто, что заставляет женщину делать заявления агрессивные или ex cathedra, наделяет ее маниакальным стремлением к фактам, буквальности и т.д. Эта предвзятость действительно проблематична, и от нее отказались постьюнгианские авторы, например, Бинсвангер (1963). Есть трудность с сочетанием идей Юнга об Эросе и Логосе с его теорией анимы и анимуса. Установив, что Эрос и Логос доступны всем, он затем подчеркивает, что анима и анимус вторичны и бессознательны ("подчинены", CW 10, para. 261): "поскольку мужские и женские элементы соединены в нашей человеческой природе, мужчина может жить в своей женственной части, а женщина — в своей мужественной части. Тем не менее, женственный элемент в мужчине — это лишь деталь на общем фоне, и точно также мужественный элемент в женщине. Если человек живет противоположным полом в себе, значит, он живет в собственном фоне, и истинная индивидуальность человека страдает. Мужчина должен жить как мужчина, а женщина как женщина" (CW 10, para. 243, выделено мною). Есть опасность пропустить то, что нам известно из клинической практики: образы мужественности, вначале бессознательные, преобладают в материале мужчин. Подобным же образом, для женщины ее женственность — это не предмет чисто сознательной заботы, как об этом говорит Юнг. Юнг в данном случае сам подорвался на мине противоположностей между сознательным и бессознательным. Женщины и мужчины также проявляют бессознательную женственность и мужественность соответственно. РОД И ПОЛ: ЮНГ В КОНТЕКСТЕ Подход Юнга к роду и полу неизбежно находится под влиянием и своего личного положения, и окружения, в котором он жил, и кроме того, всей теоретической рамки, его концептуальных привязанностей. Рассмотрим вначале концептуальную рамку, а затем обратимся к культурному окружению. Мы видели, что Юнг рассматривал психологическое строение человека через дополняющие друг друга противоположности и что для него противоположности стремятся к поляризации и к образованию спектра. Он рассматривал мужское и женское начала как психологически дополняющие друг друга. Он распространил принцип противоположностей даже дальше, так что род был помещен на карту психической структуры. В частности, это распространение применения принципа противоположностей предполагало рассмотрение анимы и анимуса как занимающих противоположное место по отношению к эго в отличие от своего места по отношению к персоне. Анимус и анима колеблются между эго и внешним миром (CW 6, para. 804). Более того, бессознательный потенциал рода рассматривается Юнгом как противоположность роду, ограниченному полом, и отличный от того, что определяется культурой. В результате этого слишком дробится отношение между тем, что является внутренним (бессознательным) и тем, что является внешним (сознательным). Упомянув культурную предрасположенность Юнга, я включаю сюда сознательное и бессознательное влияние на его теорию со стороны его личного отношения к мужчинам и женщинам, полу и роду. Он сам спрашивает: "Что может сказать мужчина о женщине, своей противоположности? Я имею в виду, конечно, нечто разумное, за пределами половой запрограммированности, свободное от неприятия, иллюзии и теории. Где мужчина способен на превосходство? Женщина всегда стоит там, где падает тень мужчины, поэтому ему очень легко их перепутать" (CW 10, para. 236). Но видимо, Юнг не очень осознавал, насколько он также отражал свое культурное сознание, включая общие предрассудки своего времени, — его взгляды часто не отличались от взглядов других швейцарских бюргеров. Его, казалось, удивляло и озадачивало то, что женщины думают, а не чувствуют, работают, а не сидят с детьми — и даже, по крайней мере ходит такой слух, носят брюки, а не юбки. И в браке Юнг, похоже, применял традиционный двойной стандарт по отношению к сексуальной дозволенности. Для того, чтобы понять точку зрения Юнга, важно принять во внимание этот контекст. Иногда культурное окружение Юнга влияет на его концептуальные формулировки. Например, в общем описании различных психологических типов Юнг заявляет, что интровертные чувства в основном свойственны женщинам. Он утверждает, что ключевая фраза здесь — "в тихом омуте черти водятся" {CW 6, paras 640-1). Перед нами стереотип, даже карикатура на женщину, у которой действительно много хороших качеств, но которая не решается раскрыть их. Даже у более поздних авторов — а о женской психологии писали многие женщины-аналитики, включая жену Юнга (Е. Jung, 1957) — мы видим значительный консерватизм. Например, Хардинг, рассматривая вопрос о женщинах и работе, говорит, что женщина может работать, только обладая в большей степени мужскими чертами, и что даже это не должно слишком сильно мешать "жизни жены и матери, которая соответствует ее женским и биологическим потребностям" (1933, с. 70-1, но вновь опубликовано при жизни автора в 1970). Единственное исключение, которое делает Хардинг, - это когда женщина работает для того, чтобы платить за учебу мужа! Будем справедливы к Хардинг — она пишет о напряжении, которое многие современные женщины испытывают, разрываясь между домом и работой, — но ее приверженность своему пониманию Юнгианских принципов звучит неприятно для современного человека. Еще один пример культурной среды Юнга можно найти в его утверждении, что мужчины и женщины рассматривают взаимоотношения, и в особенности брак, совершенно по-разному. Согласно Юнгу, "мужчина думает, что он владеет женщиной, если он обладает ею в половом отношении, но для женщины соответствия выражаются совершенно по-иному. Для нее "брак — это отношения, которым сопутствует секс" (CW 10, para. 255). Нет необходимости далее развивать мысль о том, что обобщения, подобные этому, отражают особый личный и исторический контекст, и, будучи, возможно, верными по отношению к некоторым людям, не должны восприниматься как абсолютные утверждения. Не одного меня поразили несоответствия между такой позицией Юнга (и его близких последователей) с одной стороны, и, с другой стороны, жизнью в Цюрихе между двумя войнами. По крайней мере, в субкультуре аналитической психологии в городе работало несколько процветающих женщин-аналитиков. Эти женщины, часто не имевшие детей или мужей, по-видимому, не испытывали никакого беспокойства или конфликтов между своей ориентацией на карьеру и тем, что относилось к их женскому началу. Возможно, за исключением тех моментов, когда проблемы брака рассматриваются через взаимодействие между мужчиной и женщиной, заявления Юнга не следует рассматривать буквально или в применении к поведению, но скорее как относящиеся к одной из нескольких межпсихических психологических перспектив. Это различие, которое сам Юнг, однако, не смог рассмотреть, и перед нами теоретическая путаница между внешним миром мужчин и женщин и внутренним миром психологических образов. Несмотря на то, что между ними есть связь, Юнг повторял, что смещение точек зрения не намеренно и поэтому мешает. С моей точки зрения, сейчас необходимо ограничение использования теории противоположностей и прояснение родовой терминологии. Последнюю следует использовать только тогда, когда это абсолютно необходимо и требуется с точки зрения обсуждаемого вопроса. Например, если рассматриваются различные отношения активного и пассивного поведения в половом акте или если в связи с ними возникают фантазии, тогда релевантна терминология, связанная и с полом, и с родом. Но очень часто активное и пассивное поведение совершенно не связаны с полом или родом. Активное и пассивное определяют спектр психологических возможностей вокруг активности и пассивности — ничего более. Эти аргументы не отметают необходимости различать мужчин от женщин, а для младенца — отличать отца от матери. Считаться с фактом разделения на два пола важно, не только для проверки внешней реальности, но также в качестве первой попытки примирения внутренних психологических различий и конфликтов. В заключение: вопросы, относящиеся к анимусу/аниме, Логосу/Эросу можно определить следующим образом: (1) может ли быть абсолютное определение мужественного и женственного начала, или эти родовые термины можно применять так же широко, как в Юнгианской перспективе; (2) даже если бы и существовало нечто абсолютно мужественное или абсолютно женственное, совершенно не обязательно, что у мужчин было бы больше первого, а у женщин — второго; (3) не все из того, что кажется мужественным, имеется в сознательном мужчины; не все из того, что кажется женственным, доступно сознательному женщины. Следует говорить в терминах многосторонних потенциалов, которые пока недоступны. ПОИСК ЖЕНСТВЕННОСТИ В предыдущих абзацах я говорил об отношении рода к психике. Идея Юнга, что род имеет архетипический компонент (Эрос и Логос) была тщательно изучена несколькими авторами — постьюнгианцами, в большинстве своем женщинами. С точки зрения исторической перспективы, здесь выделяются три большие группы. Первая группа продолжает исследовать мысль Юнга о том, что Эрос предполагает "психическое соответствие". Помимо Эммы Юнг и Хардинг, о которых уже говорилось, в эту группу можно включить Вольфф и Клэрмон де Кастиллехо (1973). Вольфф написала короткую работу под названием "Структурные формы женской психики" (1951), которая была в моде среди Классических аналитических психологов. В этой работе она определила четыре формы и назвала их: мать, гетера (или подруга), амазонка и средняя женщина. Все они выражают отношение к мужчинам, или по крайней мере, к другим — матери к ребенку или мужу, гетеры — к партнеру, амазонки — к миру работы и к объективным, внешним целям. Амазонка психологически Не связана или не зависима от мужчины, хотя она может на него походить, по крайней мере, в том виде, в каком это выражено в культуре времени Вольфф. Средняя женщина действует в качестве мостика между личными и коллективными силами, модулируя динамику между сознанием и бессознательным. Она чувствует, что происходит в каждый момент, и передает это. В этом отношении она является персонификацией анимы (мужчины). Работа Вольфф главным образом представляет собой анализ межличностных отношений, связи с внешним миром и другими людьми — с мужем, детьми, объективными целями. Это справедливо даже для средних женщин, модуляции динамики между сознанием и бессознательным у которых идут на пользу и служат для защиты первого. Далее, как указывала Маттун (1981, с. 90), Вольфф в действительности пишет о женской психике (т.е. о психике женщины), поскольку мужчины просто не рассматриваются. Несмотря на то, что Витмонт пытался провести параллельную классификацию для мужчин (1969), остается путаница между полом и родом. Вольфф говорит, что ее категории не взаимоисключающи, но что типологически можно говорить о высшей или о вспомогательной форме (и, видимо, о низшей форме, наиболее беспокойной, поскольку наиболее бессознательной). Таким образом, ее модель не содержит возможности движения и изменения. Вторая группа постъюнгианцев, которые писали о женской психологии, отошла от позиции, согласно которой женщина рассматривается как некто, кто "соотносится", они рассматривают ее так, как она есть, т.е. собственно женщину (Woodman, 1980, Perera, 1981, Ulanov, 1981). Эти авторы исследуют, что значит и что исторически значило быть женщиной. Они считают, что этим пренебрегала "патриархальная" психология. Здесь я должен задаться вопросом, не ошибочен ли главный тезис этой работы, не слишком ли большой делается упор на врожденно женское, и не идеализируется ли вследствие этого "женское". Например, несмотря на то, что такая концепция как "модель- первичной женской энергии", без сомнения является внутренней гипотезой (и следовательно, относится и к мужчинам, и к женщинам), Перера полагает, что нам следует ее рассматривать "подразумевая современную женщину' (1981, с. 94, выделено мною). Тем не менее, нет сомнения, что то, что можно назвать "женским", и подавлялось, и недооценивалось в западной культуре, и сейчас происходит нечто, что должно восстановить равновесие (см. ниже, с. 361—362). Иногда эти современные Юнгианские авторы-женщины, которые пишут о фемининном, очень стараются отмежеваться от политического феминизма. Например, Вудман утверждает, что: "Мощное Феминистическое Движение на Западе требует признания, но слишком часто их подход — это всего лишь карикатура на мужественность. Многие тысячи женщин вооружаются против патриархального давления; многие тысячи радуются за женщин, которые получают все новые права, вырванные у государства. Многие другие чувствуют себя потерянными. Им претит агрессивность воинствующих лидеров феминизма, но они осознают, что внутри них самих какая-то пустота. Они стараются быть хорошими женами, и хорошими матерями, и хорошими деловыми женщинами. Но чего-то не хватает. Они не знают, как сохранять верность собственной женственности (1980, с. 103). Если мы назовем третью группу психологов "феминистками", это будет чрезмерным упрощением. Тем не менее, эти постьюнгианцы выражают взгляды, совместимые с современным феминизмом. Мы видели, что Юнг действительно ' допускал существование Эроса и Логоса как в мужчинах, так и в женщинах, но в некоторых из его утверждений эта мысль теряется. Эта грань его теории развивалась этими авторами. Основополагающая психологическая бисексуальность предлагается не просто как отправная точка, но и как цель. Например, в своей книге "Андрогинность" (1977) Сингер пишет о "сознательном признании" мужского и женского потенциала в каждом человеке. Она утверждает, что это признание завоевывается в борьбе за гармонию мужского и женского элементов. Она предпочитает слово "андрогинность" слову "бисексуальность", поскольку оно предполагает врожденное, первичное единство и оставляет открытым вопрос о дальнейшем разделении, в то время как "бисексуальность" как само слово предполагает слияние двух элементов. Сингер рассматривает андрогина как носителя нового отношения к роду и полу. Хотя можно подумать, что Сингер пренебрегла вопросом о родовых различиях, она подчеркивала, что полярности все же достойны внимания; их нельзя отринуть. Но такие различия следует рассматривать как нечто, происходящее из одного источника, нейтрального по отношению к роду. И, несмотря на то, что Гольденберг не согласна с понятием андрогина у Сингер, она также призывает всех придти к заключению, что по сути дела мы рассматриваем психическую силу, которая сама по себе нейтральна и одинакова для мужчин и женщин: "Менее важно, на мой взгляд, как назвать основной человеческий драйв — "мужским" или "женским"; главное состоит в том, что один и тот же первичный импульс существует в либидо человека в одинаковой степени для мужчин и женщин. В последующей работе эта модель может быть разработана более основательно, чем ограниченное разделение психики на анимус/аниму" (1976, с. 447). В подобном же, хотя и в несколько менее экстремистском ключе некоторые авторы (напр., Mattoon, 1981; Moore, 1983) говорили, что анимус и аниму не следует рассматривать как два отдельных архетипа, поэтому можно говорить об анимусе-аниме; и следовательно, можно более свободно вербализировать возможность переживания или интеграции более широкого набора вариантов. МУЖЕСТВЕННО ЛИ СОЗНАНИЕ? При рассмотрении эго-сознания в главе 3 мы отмечали связь, которую Нойманн проводит между сознанием и мужественностью (1954). Хотя Юнг никогда не описывает сознание как мужественное per se, он все же проводит резкое и несколько натянутое разделение между мужественным и женственным сознанием. Женственному сознанию Юнг отдает царство "бесконечных нюансов личных отношений, которые обычно полностью ускользают от мужчины". Но мужчине он отдает "mnpoKFje просторы коммерции, политики, технологии и науки, все царство прикладного мужского ума" (CW 7, para. 330). Можно понять, почему сознание традиционно выражалось мужественными терминами. Это связано с ранним отделением от матери. Обоим полам приходится самоутверждаться и исследовать, учиться говорить "нет" и т.д. Мать — это женщина, и, возможно, она воплощает все женское вследствие культурного равенства женщина=женственное. Отсюда следует, что отделение от нее, и следовательно, развитие эго, ребенку приходится воспринимать как то, что противоположно ей. Это значит — как мужское и, в силу действия того же культурного уравнения — в конечном итоге мужественного. С другой стороны, преобладание образов с мужественным началом, которые, как считается, воплощают сознание (герой, бог-солнце и т.д.) может означать всего лишь равенство между тем, что ценит наша культура (сознание), и высшей группой в ней (мужчины); образная система символизирует статус кво. НАУЧНЫЙ СПОР Я с некоторыми колебаниями обращаюсь к рассмотрению имеющихся научных данных по вопросу о том, существуют ли врожденные родовые различия, как существуют врожденные половые различия. Мои сомнения объясняются тем, что приходится одновременно браться за огромную работу по оценке "науки": объективные ли это исследования или на них влияют преобладающие социальные отношения и ценности. Не будучи ученым, все что я могу предложить своим читателям — это свое понимание направлений в этом споре. Я основываюсь в основном на двух книгах. Первая написана психиатром юнгианской ориентации, Энтони Стивенсом, и книга называется "Архетип: естественная история самости" (1982). Другая книга называется "Биологическая политика", ее написала Дженет Сейерс, академический психолог (1982). Чтобы дать понятие о различиях во взглядах, скажем, что Стивене явно считает, что: "доминирующая роль мужчин — это проявление "психологической реальности" нашего вида. Кроме того, есть генетические и нейрофизиологические данные относительно биологии сексуальной дифференциации... Видимо, патриархат — это естественное состояние человечества... Общество через своих представителей родителей, может модифицировать, подавлять или преувеличивать модели сексуального поведения и сознания, но то, что эти воздействия модифицируют, 'подавляют или преувеличивают, — это родовая предрасположенность, которая уже существует" (1982, с. 188-92). С другой стороны, Сейер определила способы, с помощью которых те, кто противится изменению социальной роли женщин, "приспособили" биологию для своих целей. Помимо подчас сокрушительных атак на экспериментально полученные данные, Сейерс утверждает, что: "Когда рассматривают эти, как считается, чисто биологические описания половых ролей, обнаруживается, что их корни кроются в социальных, а не биологических моментах. Это справедливо не только по отношению к современным биологическим исследованиям полового разделения общества, но и к аналогичным биологическим объяснениям этого разделения, которые выдвигались в XIX веке. Сходство между более ранними и более поздними вариантами тезиса о том, что "биология — это предназначение женщины", поразительно" (1982, с. 3). Стивене ссылается на работу Хутт, которая наблюдала поведенческие различия, относящиеся к полу в очень раннем детстве, и на социобиологию Вилсона и Гольдберга, которые пытаются показать, как наша культурная и социальная организация генетически определена в своей иерархии. Типичный эксперимент Хутт (который приводится в Stivens, с. 181) заключается в том, чтобы дать игрушку мальчикам и девочкам. Она наблюдала, что мальчики используют ее более оригинально и с выдумкой. Учителя также сообщали, что такая изобретательность связана с непоседливостью в классе. Стивене соглашается с выводом Хутт о том, что "творческий подход, самоутверждение и дивергентное мышление — это черты, связанные с мужественностью" (там же). Эти и другие наблюдения относительно половых различий приводят Стивенса к выводу о том, что существует биологически определенная дополнительность половых различий и половых ролей. (£)н имеет в виду скорее "род", чем "пол", поскольку его идея заключается в том, чтобы привлечь биологию для подтверждения идеи Юнга о врожденных родовых качествах. Так, например, преобладание мужчин, облеченных политической властью, рассматривается как "прямое выражение биологической природы мужчин... Напротив, женщины демонстрируют явный недостаток энтузиазма там, где речь идет об общественных делах" (Stivens, 1982, с. 187). Это явно пример неправильного вывода из данных (и такой, на который Сейерс безусловно не преминет указать). Стивене далее добавляет, что уже в течение многих лет женщины могут заниматься политикой, а также работать в профессиональных и деловых организациях, но они редко достигают вершин власти" (там же). Стивене явно приходит к выводу, что это происходит в силу недостатка интереса или каких-то врожденных недостатков. Говоря далее о биологическом подходе, мы видим, что ключевая область обсуждения связана с открытиями, последовавшими за экспериментами, когда большие дозы мужских гормонов вводились эмбрионам женского пола in utero. При этом, как говорят, появляется некоторая степень "мужественности". Это предполагает повышенную агрессивность и другие факторы (о которых мы будем говорить). Аргумент здесь очевиден: такое поведение связано с половым гормоном, и следовательно, генетически определено. Однако позиция Сейе
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-07-11; просмотров: 382; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.191.237.176 (0.023 с.) |