Межличностная самость: (3) unus mundus (мир единый)

Идея о том, что мир един, была разрушена ньютоновой на­учной революцией и Просвещением. Образ формы божествен­ного разума, проникающего все сущее, не мог пережить разви­тия эмпирических наблюдений и систем, подсистем и принципов, которые постепенно разрабатывались. Смерть Бога была также смертью unus mundus, но Юнг возрождает это понятие, когда размышляет о психоидном бессознательном. Он пишет:

"поскольку психика и материя содержатся в одном и том же мире, и более того, находятся в постоянном контакте друг с другом и в конечном счете основываются на непредставимых трансцендентальных факторах, не только возможно, но вполне вероятно, что психика и материя — это два различ­ных аспекта одного и того же" (CW 8, para. 418).

Здесь он восстанавливает идею unus mundus, не столько в том смысле, что все подчиняется одному и тому же правилу, сколько в том плане, что каждый слой существования тесно свя­зан со всеми другими слоями. Юнг связывал унитарную инте­грацию человека с интеграцией мира, и поэтому его идеи отно­сительно самости и размышления о природе Вселенной находят­ся в гармонии (CW 14, para. 664). Поэтому подход Юнга хо-листичен (хотя он сам и не использует это слово) в том плане, что его интересует целое, которое всегда больше и интереснее, чем его части. С точки зрения исторической перспективы, Юнг также (опять же имплицитно) является теоретиком системы в том плане, что действие в одной части unus mundus имеет воз­действие на всю систему.

Юнг предвосхитил многие философские следствия достиже­ний современной физики, которые изменили наше представление о таких основополагающих понятиях, как пространство, время, материя, причина и следствие (ср. Сарга, "Дао физики", 1975). По мнению Юнга, психология отличается от других наук уча­стием наблюдателя, что приводит к перекрещиванию субъекта и объекта. И в современной науке сейчас ставится акцент на на­блюдателе и его взаимодействии с наблюдаемыми явлениями. Парадоксальный мир ядерной физики с его акцентом на быст­ром взаимодействии и обмене материи по всему полю и теория относительности напоминают психику своей текучестью и "символическими" функциями. Психология постоянно балансиру­ет на канате между общим (типичным, коллективным, синдро­мом) и индивидуальным или уникальным, что также содержится в терминологии физики в области "вероятности". Наконец, когда физик-ядерщик может принять, что нечто может одновременно быть частицей (ограниченной точным и маленьким объемом) и волной (которая покрывает всю область), проще согласиться с концепцией Юнга, согласно которой самость — это и центр, и окружность.

Те, кто скептически относится к тому, как Юнг возродил понятие unus mundus, могут поразмышлять над значением со­общений подобных тому, которое появилось в научном разделе "Тайме" 25 января 1983 года об экспериментах, которые, види­мо, подтверждают теорию о том, что в природе есть лежащая в основе всего сила, объединяющая четыре силы, которые, как известно, управляют Вселенной: электромагнетизм, сильные и слабые ядерные взаимодействия и гравитацию. К этому следует добавить, что мы уже говорили ранее о действии-на-расстоянии" и психоидном архетипе (см. выше, с. 61).

СИНХРОНИЯ

В поиске того, что лежит за пределам;: правил времени, пространства и причинности (поиск, который, как он утверждал, родился из постоянно возникающего ощущения того, что мир не всегда подчиняется этим правилам) Юнг создал термин "синхрония". Она определяется по-разному: как "внекаузальный связующий принцип", как нечто относящееся к двум явлениям, которые связаны по смыслу, но не по причине (т.е. не совпада­ют во времени или пространстве), и наконец, как относящаяся к двум событиям, которые совпадают во времени и пространстве, но которые, как потом оказывается, имеют и другую, более зна­чимую связь. Юнг решил показать принцип синхронии, исследуя возможное соответствие между астрологическими знаками рож­дения и партнерами по браку. Он пришел к выводу, что здесь нет ни статистической связи, ни случайной модели; поэтому в 1952 году была предложена синхрония как третий вариант {CW 8, "Синхрония: внекаузальный связующий принцип").

Эксперимент много критиковали. Выборка была основана на людях, которые верили в астрологию и поэтому не была случай­ной, статистика подвергалась сомнению, и, что самое важное, астрологию можно обвинить в чем угодно, но не в отсутствии каузальности! Это главная трудность в демонстрации внекау-зальности, которая препятствовала реализации всех попыток поставить синхронность на научную основу. Тем не менее, большинству людей знакомы значимые совпадения, или они ви­дят какую-то тенденцию в своих делах, и именно в связи с этим типом переживания можно использовать гипотезу синхронии у Юнга.

Однако Юнг применял синхронию к широкому кругу явле­ний, которые, возможно, правильнее рассматривать как психо­логические или парапсихологические. Приземленным примером такого типа деятельности может быть кинестетический тип вос­приятия — примером которого является общение матери и ре­бенка, упомянутое ранее. Как полагает, например, Редферн, это, безусловно, не синхрония:

"Есть тесная связь между чувственным материалом, идущим от тела матери или выражения лица, затем через организа­цию такого материала процессами восприятия... к аффектам и моторным выражениям... интегрированным не обязательно в сознательную нейрологическую структуру... самость на этом уровне — это телесная самость" (1982, с. 226).

ПОНЯТИЕ ИНДИВИДУАЦИИ У ЮНГА

Рассмотрение теории Юнга о роли, которую играет самость в психических процессах, естественным образом приводит нас к вопросу о значении этих процессов в постепенной реализации самости в течение жизни. Это Юнг называл индивидуацией.

Сущность индивидуации состоит в достижении личностного слияния коллективного и универсального с одной стороны и с другой стороны уникального и индивидуального. Это процесс, а не состояние; если исключить возможность рассмотрения смерти как конечной цели, индивидуация никогда не завершается и ос­тается идеальным понятием. Форма, которую принимает процесс индивидуации, его стиль и регулярность или прерывность зави­сят от человека. Тем не менее, некоторые образы выражают стержень процессов индивидуации; например, путешествие, смерть и возрождение и символы инициации. Юнг находил па­раллели в алхимии. Основные элементы (инстинкты, эго) преоб­разуются в золото (самость) (см. ниже, с. 284 и след., где бо­лее подробно рассматривается алхимия).

Индивидуацию в изложении Юнга следует отличать от ин­дивидуальности или достижения индивидуальной тождественно­сти эго. Здоровое функционирование эго может быть необходи­мо для индивидуации, но оно не равнозначно ему. Юнг разра­ботал свою теорию, исходя из опыта работы с пациентами сред­него возраста. В первой половине жизни, согласно концепции Юнга, героическое эго борется за освобождение от матери и установление своей независимости; это приводит к неизбежной односторонности, которую психика стремится преодолеть. Это может в середине жизни принять форму переоценки человеком своей жизни интроспективно, после отделения от мира отноше­ний. После этого результат переоценки повлияет на личные от­ношения, что приведет к большей ясности и удовлетворению. Задача второй половины жизни состоит в том, чтобы выйти за пределы дифференциации эго и личной тождественности и пе­рейти к сосредоточенности на смысле и сверхличностных ценно­стях; для этого готовилась стабильность эго.

Эти предварительные замечания позволяют рассмотреть ос­новные элементы процесса индивидуации в том виде, в каком Юнг чаще всего его описывал, то есть по отношению ко второй половине жизни. То, что это ограничение больше не принимает­ся всеми аналитическими психологами, станет ясно ниже.

ИНДИВИДУАЦИЯ И САМОСТЬ

Индивидуацию можно рассматривать как движение к цело­стности с помощью интеграции сознательных и бессознательных частей личности. Это предполагает личный и эмоциональный конфликт, которые в результате приводят к отделению от общих сознательных позиций и от коллективного бессознательного (CW 6, para. 762).

Это предполагает становление самим собой, тем, чем лично­сти суждено стать, достижение своего потенциала. Это предпо­лагает распознавание и принятие тех сторон самого себя, кото­рые вначале отталкивают или кажутся отрицательными, а также открытость возможностям, имеющимся в элементе противопо­ложного пола (анимус-анима), которые могут играть роль входа или проводника к бессознательному, как мы увидим в главе 7. Эта интеграция приводит не только к большей степени самореа­лизации, но также к осознанию человеком, что у него есть са­мость.

Юнг говорит о "достижении большей личности" (CW 7, para. 136) с помощью такой интеграции, хотя он признавал, что интеграция тени, предполагающая принятие отвергнутых, подав­ленных и еще не прожитых аспектов себя, болезненна, особенно когда предполагается удаление проекций с других людей. Са­мость становится образом не только более полной личности, но также цели жизни, и в этом контексте мы вполне можем гово­рить о реализации самости человека:

"эмпирически самость — это образ цели жизни, спонтанно воспроизводимый бессознательным, независимо от желаний и опасений сознательного разума... динамика этого процесса — инстинкт, который обеспечивает вхождение туда всего, что включает жизнь человека, сознает он это или нет..." (CW 11, para. 745).

Юнг подчеркивает, что качество сознания имеет решающее значение, и добавляет, что перед барьером природы бессозна­тельное никогда не принимается как оправдание — напротив, оно серьезно наказуемо". Самость расположена на "более высо­ком моральном уровне", и человек должен "знать что-то о при­роде Бога, если хочет понять самого себя" (CW 11, paras 745-6). Теперь понятно, почему Юнг так старался уравнять самость и образ Бога.

Индивидуацию также можно рассматривать как нечто, оз­начающее "стать самим собой", то есть тем, кем человек являет­ся "на самом деле". Это предполагает сбалансированное или оптимальное развитие, включающее инкорпорирование личных идиосинкразии, так что истинная природа человека не нарушает­ся подавлением или, наоборот, преувеличением или гипертрофией какой-либо из сторон. Это предполагает ощущение само­осознания, а также точный образ себя, по возможности лишен­ный самообмана. Происходит отказ от эго-идеала, и ему на сме­ну приходит принятие себя и, что более важно, супер-эго в его негативной форме слепого следования коллективным нормам заменяется моральным арбитром, при этом самость действует как внутренний проводник. Мы описываем отделение от коллек­тивного, а также принятие ответственности за себя и развитие определенной позиции по отношению к прошлому и будущему. Отделение от коллективного может простираться вплоть до ухо­да от участия в отношениях, и мне кажется справедливым, что тон идей Юнга об индивидуации подчеркивает диалог между человеком и коллективным бессознательным, а не между челове­ком и другими людьми.

Мы заметили, как самость развивает символы, чтобы ком­пенсировать односторонние позиции сознания и соединить про­тивоположности. Особым примером этого является область ти­пологии. В концепции процессов индивидуации Юнга, различ­ные функции сознания начинают действовать менее иерархично. В частности, низшая функция становится более интегрированной. Это аспект процесса индивидуации, который в наибольшей сте­пени подвержен идеализации. Психологическое напряжение ме­жду противоположностями в человеке не сбрасывается и не под­меняется индивидуацией; оно может даже усилиться но мере того, как эго снимает свою поддержку с обычного образа созна­ния. Так может возникнуть конфликт между, скажем, рацио­нальными и иррациональными импульсами; до этого одна из сторон может быть подавлена. Работа над "противоположно­стями" — это центральная часть анализа, и окончательное снятие противоречия невозможно. Индивидуация, с точки зрения Юнга, это не снятие конфликта, скорее более сильное его осознание и также осознание его потенциала.

Рассмотрение комплексов показало, что психику следует по­нимать как множественное единство; и все же мы говорили об интеграции и целостности. Равновесие между этими двумя тен­денциями (которые сами по себе являются дополняющими друг друга противоположностями) — это ключевая тема в постъюнги-анской психологии. Мы также отмечали то, как психика исполь­зует компенсацию в попытках саморегуляции для поддержания равновесия. Эти мини-компенсации постепенно соединяются при индивидуации, и перед человеком предстает план, модель и смысл жизни (CW 8, para. 550). Можно рассматривать это как форму саморегуляции; различные части личности становятся со­отнесенными с центром, с самостью.

Когда мы говорим о противоположностях, мы имеем в виду, что эго различает две половины пары. В этом отношении про­цесс индивидуации зависит от функции эго. Но центральным в концепции Юнга является то, что символы и образы имеют ме­сто независимо от эго, которое затем пытается интегрировать их.

Для анализа это означает, что прогресс достигается поощре­нием символов и образов, которые возникают из самости и со­провождают процесс индивидуации. Поэтому в Классической Школе уделяется сравнительно мало внимания внешним симпто­мам в жизни пациента или терапевтическому взаимодействию (но см. ниже, с. 297 и след.). Это означает, что снятие симпто­ма не может быть вехой изменения или развития. Действитель­но, как любил указывать Юнг, для некоторых пациентов приро­да их проблем требует появления симптома или симптомов. Чтобы там ни было, эго играет постоянную роль в индивидуа­ции, и не подменяется самостью (см. ниже, с. 195—197, где более подробно рассматривается "символ" и "образ" и с. 103 и след. выше, где рассматривается роль эго в отношении симво­лов).

Есть масса метафор и обобщений индивидуации: дифферен­циация, реализация потенциала, осознание "личного мифа" чело­века, примирение с самим собой. Есть и другие, но эта подборка создает особенный привкус.