Глава 3. Жизнь на Земле и во вселенной

Что есть Жизнь?

 

Мы не станем вдаваться глубоко в проблему сущности Жизни. Обратим внимание прежде всего на главный ее аспект: что есть Жизнь во Вселенной? Какие природные тела следует считать живыми? И могут ли, хотя бы в принципе, возникнуть организмы естественным путем?

В 1874 году немецкий физик, точнее говоря, ученый-энциклопедист Герман Гельмгольц высказал такое мнение: «Если все наши попытки создать организмы из безжизненного вещества терпят неудачу, то мы, кажется мне, поступим совершенно правильно, задав себе вопрос: возникла ли вообще когда-нибудь жизнь, не так ли стара она, как материя, и не переносятся ли ее зародыши с одного небесного тела на другое, развиваясь повсюду там, где они нашли для себя благоприятную почву?»

Философ, и тоже энциклопедического склада, Фридрих Энгельс отозвался на это скептически: «То, что Гельмгольц говорит о бесплодности всех попыток искусственно создать жизнь, звучит прямо-таки по-детски. Жизнь — это способ существования белковых тел, существенным моментом которого является постоянный обмен веществ с окружающей их внешней природой, причем с прекращением этого обмена веществ прекращается и жизнь, что приводит к разложению белка. Если когда-нибудь удастся составить химическим путем белковые тела, то они, несомненно, обнаружат явления жизни и будут совершать обмен веществ, как бы слабы и недолговечны они ни были».

Эти две точки зрения, несмотря на их «архаичность» сохраняют свое значение до сих пор. Хотя, как известно, искусственный синтез самых разнообразных органических молекул («белковых тел») при воздействии на них различными химическими стимуляторами, электрическими разрядами или электромагнитными полями в последующие после Энгельса более чем сто лет не привели к «сотворению жизни» человеком.

Из этого следует вывод: для создания живых организмов необходима какая-то особая космическая сила, какой-то особый космический разум или какие-то особые космические условия и необычайно продолжительные интервалы времени. Во всяком случае, до сих пор такое заключение вполне оправдывается.

В одном Энгельс безусловно прав: для жизнедеятельности требуется активный обмен веществ организма с окружающей средой. Эту активность допустимо называть, как некогда говорили, «жизненной силой», предполагая под этим способность живого существа воспринимать, перерабатывать и использовать для своих целей вещество, информацию и энергию из окружающей среды.

Но правильно ли сводить феномен жизни только лишь к «способу существования белковых тел»?

В сочинениях фантастов присутствуют мыслящие космические туманности и планеты далеких галактик (например, Солярис, придуманный Станиславом Лемом). Ученые не исключают возможность существования живых организмов на основе соединений кремния. Однако идея о том, что нашу Землю следует считать живым космическим телом, странным образом не вдохновляет исследователей.

Какие же основные отличия живых тел от неживых? В наиболее общем виде мы об этом упомянули. Теперь обсудим эту тему чуть более основательно.

Избегая излишних сложностей, будем основываться на давних и весьма разумных суждениях Ламарка. (Исхожу из убеждения, что великие натуралисты прошлого, имея значительно меньше специальных знаний в отдельных областях науки, чем современные ученые, умели воспринимать природу как единое целое и более талантливо обобщали знания о ней.)

Ламарк отметил 9 пунктов различий живого и неживого, косного. Вот они вкратце.

Живое тело как единое целое обладает индивидуальностью, не сводимой к индивидуальности слагающих его молекул.

Оно неоднородно; состоит из неодинаковых частей, в каждую из которые входят различные, не одни и те же молекулы.

В живом теле взаимодействуют твердые, жидкие и газообразные вещества.

Все части живого тела подчинены целому организму и действуют в этом отношении целенаправленно.

Живой организм «оживляется особой силой» (Кювье говорил о «вихре жизни»); она определяет целенаправленное движение молекул, обеспечивая постоянное восстановление, обновление клеток.

Рост живого тела происходит в результате ассимиляции веществ из окружающей среды и проникновения их внутрь индивидуума (неорганическое тело может лишь наращивать свой объем снаружи).

Ни одно живое тело не способно сохранить свою жизнь без питания, поглощения вещества и энергии из внешней среды.

Смерть есть неизбежное следствие существования жизни.

Все живые тела рождаются либо из зародыша, либо из почки; живое — от живого.

«Итак, — писал Ламарк, — между неживыми, или неорганическими, телами и телами живыми существует огромная разница, глубокий разрыв; иными словами, эти два рода тел настолько далеки один от другого, что ни одно неорганическое тело не может быть сближено даже с самым простым живым телом».

 

 

Планеты мертвые и живые

 

Перечисленные Ламарком признаки живого организма практически полностью подходят к свойствам окружающей нас земной природы — биосферы. Когда ее называют организмом, то имеют в виду или аллегорию, метафору, или некое подобие приблизительное подобие живого существа.

В отличие от поэтов, воспевающих магическую лунность, Максимилиан Волошин увидел в спутнице нашей планете нечто совершенно иное:

И страшный шрам на кряже Лунных Альп

Оставила небесная секира.

Ты, как Земля, с которой сорван скальп. —

Лик Ужаса в бесстрастности эфира!

 

За последние десятилетия было высказано мнение о живой и разумной Гее (по имени греческой богине Земли). Но эта идея остается, пожалуй, в области мифологии, а не науки. Она требует научного обоснования с последующими практическими выводами.

Чем же принципиально отличаются Земля и Луна? На первый взгляд, все дело лишь в некоторых особенностях строения и, прежде всего, в отсутствии на нашей спутнице воды и атмосферы. А в остальном, вроде бы, и там, и тут — каменные шарообразные тела.

Некоторые ученые конца ХIХ века выделяли особо среду жизни — биосферу. Эту мысль подхватил В. И. Вернадский, создатель замечательного учения о биосфере. В отличие от гипотезы или теории он рассматривает природу комплексно, с учетом данных разных наук.

Вернадский и практически все его последователи ограничивают пределы биосферы областью, где в настоящее время присутствуют и активно действуют живые организмы. Получается тончайшая пленка, обволакивающая поверхность земного шара. В нее входит тропосфера (до высоты 10-15 км), Мировой океан, почвы, кора выветривания и в некоторых районах приповерхностная часть земной коры до глубины 3-5 км.

Следовательно, сторонники этой концепции полагают, что живые организмы — белковые тела — сосредоточены в данной среде, биосфере. Но сама она хотя и представляет собой глобальное подобие организма, но все-таки не обладает всеми признаками жизни, а лишь благоприятствует ей.

Принципиальный вопрос, позволяющий с полным основанием говорить о Земле как живой планете: можно ли считать биосферу только лишь средой жизни? Или она сама живет, имея собственные масштабы не только пространства, но и времени, свою продолжительность жизни? В таком случае вся известная нам геологическая история — более 5-ти миллиардов лет — ее возраст!

Земную кору Вернадский называл областью былых биосфер. То есть, образование земной коры происходило при участии биосферы. Выходит, она уже тогда обладала всеми свойствами живого организма и с тех пор жила непрерывно. В таком случае всю земную кору можно считать неотъемлемой частью биосферы.

Но ведь и озоновый слой атмосферы, судя по всему, возник в результате жизнедеятельности организмов, вырабатывающих кислород. Тогда и его следует включать в биосферу, ибо без него на земной поверхности все живое было бы уничтожено жестким космическим излучением, которое поглощается озоновым слоем.

Так возникает новый, более внушительный образ живой оболочки планеты. Ее можно назвать биогеосферой. Ее толщина (мощность) достигает 200 км. Возможно, она еще больше, но это уже предмет специальной геологической дискуссии.

По своему геологическому строению Земля значительно, или даже несравненно сложнее Луны.

На Луне нет земной коры (или более широко — литосферы, каменной оболочки, простирающейся примерно на 100 км глубже земной коры), континентального и океанического типов. Нет на Луне сложнейших горных систем земного типа, хребтов и межгорных впадин, платформенных равнин и активных геосинклиналей. Нет там, по-видимому, и скоплений полезных ископаемых.

Сторонник господства в мире механических закономерностей объяснит различие облика двух небесных тел просто: благодаря своей массе и оптимальному расположению относительно Солнца, Земля обзавелась атмосферой и гидросферой. Они находятся в постоянном движении, разрушая земную кору. Вдобавок, перемещаются горизонтально плиты литосферы. Вот и все!

Но если бы так было, то у нас давным-давно была бы планета Океан. Согласно научным данным, поверхность суши в среднем разрушается со скоростью 1 метр за 10 тысяч лет (твердый сток, растворы, воздушная эрозия). Из-за морской абразии береговая линия отступает со средней скоростью 10 м за 10 тысяч лет. При таких условиях через десяток-другой миллионолетий все континенты будут полностью уничтожены, срезаны напрочь ниже уровня Мирового океана!

Это не формальная манипуляция цифрами, а четкий вывод, основанный на фактах. На мертвой планете так бы и было. Выходит, уже внешний вид, лик Земли указывает на то, что она живет своеобразно, а не существует как механическая система.

Если бы планета подчинялась только действию сил гравитации и осевого вращения (ротации), то за миллиардолетия она стала бы симметричной. Этого нет. Астрономическая симметрия на нашем небесном теле устойчиво нарушается. Иначе говоря – проявляется диссимметрия. На это первым указал В.И. Вернадский. Он подчеркнул, что такое явление отличает живые организмы от неживых, косных.

В мире минералов известны формы, обладающие разной оптической активностью. Они распределяются поровну. А живая протоплазма, как доказал еще Луи Пастер, устойчиво смещает плоскость поляризации влево. Она – диссимметрична.

...В московском метро на облицовочных плитах можно видеть картины далекого геологического прошлого; срезы осадочных пород с окаменелыми раковинами. Трудно вообразить, сколько живых организмов, копошившихся в илу и плававших в море, опустились на дно, слой за слоем, подверглись метаморфизму и, в конце концов, превратились в эти узорные известняки и мрамор. Все это — частицы памяти планеты. Наиболее четко выраженный первичный элемент такого рода — кристалл.

Обычно их представляют как некие геометрические фигуры, идеальные конструкции природы, в которых встречаются огрехи, нарушающие правильный порядок. Но реальные кристаллы, растущие в природной среде, напоминают живые существа. Дефекты кристаллической решетки — нормальные показатели индивидуального развития.

Естественный кристалл — сгусток информации. Хороший специалист по множеству признаков — зримых, видимых в микроскоп, различимых в электронных лучах, определяет в какой обстановке формировался кристалл, на каких глубинах, как взаимодействовал с соседями, как складывалась его дальнейшая судьба.

Вопрос: можно ли прочесть что-нибудь, если нет соответствующей толковой записи?

В земной коре бесчисленное множество кристаллов: прочных, как алмаз, яхонт или горный хрусталь; эфемерных, как снежинки; быстроживущих, как многие минералы почв. Есть песчинки и горные массивы, километровые по мощности толщи пород, внедрения магм... Вся земная кора — система разновременной памяти планеты.

Такая «память» инертна и не похожа на человеческую. Она лишена смысла, (хотя, как мы убедимся, на свой лад работает) если нет дополнительной активной интеллектуальной системы, способной воспользоваться богатством информации великой каменной летописи Земли.

Такой системой можно считать человечество. Оно сформировалось не просто в биосфере, но и благодаря ее творческому потенциалу.

Более полутора столетия назад профессор Г. Щуровский писал: «Все части органических тел, составляя целое, живут, а, будучи отделены от него, умирают. Так минералы, взятые порознь, оторванные от своего целого, от материка, представляются нам массами вещества без жизни, без движения, нередко без физиономии, определенно выраженной. Но те же минералы в совокупности со своим целым, в материке, выказывают жизненные действия... Мировая жизнь горит и в безмолвном бытии минерала».

В ХХ веке эта мысль была основательно забыта. Напротив, все более укоренялись представления о Земле как сгустке косной (мертвой) материи, существующей по законам физики, химии, механики. Любое запоминающее устройство имеет смысл только в том случае, если существует нечто, способное воспользоваться этой информацией. Ну а какой был смысл в памяти Земли до того, как возникли науки о Земле, или вообще до появления человека разумного? Может ли сама планета использовать информацию, накопленную в каменной оболочке?

Да, может. На земной поверхности постоянно идут химические синтезы. Они перерабатывают ранее созданные породы, вещество которых включается в биологические и геологические круговороты. Об этом давно все знают. Но до сих пор не учитывают очевидное обстоятельство: данные процессы не только материальны (связаны с трансформацией вещества и энергии), но и одновременно — информационные.

Например, соединения, имеющиеся в почвах и горных породах, превращаются в более сложные (биогенные) и элементарные (вода, газы). Такое использование информации (сложности), освоение «сигналов из прошлого», можно считать активным проявление Геоинтеллекта.

Трудно вообразить работу глобальной естественной «разумной машины». Ведь речь идет об информационном взаимодействии геосфер – воздушной, водной, каменной — с живым веществом и лучистой энергией солнца. Постоянно, ежесекундно повсюду на земной поверхности, в недрах, в атмосфере, Мировом океане, реках и озерах, в подземных водах и почвах происходят не просто физико-химические превращения, но и осуществляется в одних местах накопление, в других — переработка, в третьих — рассеивание информации.

Попробую кратко рассказать, как это происходит. Ведь почти всем читателям данной книги (а не каменной летописи!) основы геологических знаний преподносят в узко ограниченных рамках глобальной тектоники плит. А она предполагает механическое перемещение инертных плит земной коры. В этом нет ничего подобного жизнедеятельности, обмену веществ и т. п. Вот почему придется уделить внимание и этой концепции, и ее развенчанию.

Должен сразу же признаться в своем предвзятом отношении к плитотектонике. Она меня абсолютно не устраивает и как геолога, и по причинам мировоззренческим. Мне кажется, что к ее сторонникам (хотя и не только к ним) относятся слова Федора Тютчева:

 

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик —

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь,

В ней есть язык.

..........

Они не видят и не слышат,

Живут в сем мире, как впотьмах,

Для них и солнцы, знать, не дышат,

И жизни нет в морских волнах.

..........

И языками неземными,

Волнуя реки и леса,

В ночи не совещалась с ними

В беседе дружеской гроза!

 

Не их вина: пойми, коль может,

Органа жизнь глухонемой!

Увы, души в нем не встревожит

И голос матери самой!

 

Не хотелось бы обижать таким сравнением тех современных ученых (да и неученых тоже), кто не способен почувствовать голос живой природы, матери-Земли. К такой глухоте приводит людей окружающая предельно механизированная обстановка, механизм созданной на планете техносфере, в которой все мы обитаем...

Впрочем, не так все просто. Высказанный тезис, да еще в форме упрека, необходимо доказать. Почему бы не считать нашу планету механической системой (если, конечно, не учитывать ее живых обитателей)? Ведь даже геологи, когда говорят или пишут книги о «жизни Земли» толкуют этот оборот аллегорически.

Правда, в мифах разных народов земля выступает в образе живого существа. Вот и Библия свидетельствует: «И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее...» Прямое указание на живую одухотворенную Землю!

Конечно, создатели этого текста вряд ли были уверены, что обитают на шарообразной планете, летящей в космическом пространстве вокруг своей звезды. Однако они полагали, что твари земные созданы не из ничего, не из каких-то внеземных материалов, а из праха земного, воды, воздуха и, добавим, лучистой энергии Солнца. А чтобы произвести жизнь и сама земля должна обладать жизнью. Так подсказывает логика и опыт поколений.

Тем не менее, для исследователей подобные доводы не имеют существенного значения. Ученые опираются на положительные знания, а не на домыслы и общие рассуждения.

Глобальная тектоника плит описывает Землю как механическую систему не потому, что так захотелось ученым. К этой концепции привели их многолетние изыскания, обобщение огромного количества фактов. Неужели древние идеи создателей мифов и авторов Библии могут оказаться ближе к истине, чем создатели современной научной теории, которая стала самой популярной в наше время?

Ну а разве можно исключить возможность на первый взгляд невероятную: заблуждение не древних мыслителей, а современных специалистов? Тем более, что речь идет о специалистах достаточно узких — геофизиках, использующих главным образом методы физико-математических наук в приложении к земным процессам. Они обычно недостаточно хорошо знакомых даже с геологией как исторической дисциплиной.

 

Погоня за новизной

 

Человечество стремится в космос, но знает ли оно свою родную планету? Мы обязаны ей жизнью своей, но знаем ли, как она живет? Почему растут горы, блуждают по континентам моря, возникают прекрасные кристаллы и месторождения полезных ископаемых?

Подобные вопросы связаны с фундаментальными загадками бытия, а потому долгое время считались неразрешимыми или, во всяком случае, не имеющими единственно верного решения.

И вот во второй половине ХХ века появилась теория, которая, по мнению многих специалистов, объясняет все основные особенности динамики Земли как механической системы. Далее остается только развивать данную теорию в деталях на основе новейших фактов, а также осмысливать философски, не считаясь ни с какими религиозными предрассудками.

Авторитетный советский геолог академик В.Е. Хаин два десятилетия назад писал в официальной газете «Правда»:

«В геологии... произошла настоящая научная революция. Появилась новая теория развития земной коры, получившая название „тектоники литосферных плит”...

За короткий срок эта новая теория, сформулированная в основном американскими и английскими геофизиками и геологами, обросла солидными доказательствами... Ныне во всем мире она завоевала статус ведущей геологической теории...

И только в нашей стране новая теория была встречена настороженно, а поначалу в некоторых кругах даже враждебно... До сих пор печатаются резко направленные против тектоники плит статьи, книги».

Напомню: в то время началась так называемая «перестройка». Она проходила по сценарию США и была призвана превратить СССР в капиталистическую державу по типу западных буржуазных демократий. Кому-то это обстоятельство покажется не имеющим никакого отношения к затронутой теме. Однако в действительности крупные политические события, а тем более, смена общественных ориентиров и мировоззрения сказывается и на ученом сообществе.

Признание первенство Запада в интеллектуальной сфере способствовало тому, что глобальная плитотектоника — создание именно западных ученых — выступила в роли неопровержимой истины. Ее срочно ввели в учебники для средней и высшей школы как новейшую и прогрессивную, единственно верную.

Сейчас вряд ли кто-нибудь, кроме геолога «старой закалки», отдает себе отчет в том, что это всего лишь научный миф ХХ века.

Три десятилетия назад известный советский геолог, член-корреспондент АН СССР Н.Б. Вассоевич с возмущением рассказал мне о том, что в МГУ студенты и аспиранты освистали профессора В.В. Белоусова. Ему не давали излагать теорию движений земной коры, которая противоречила глобальной тектонике плит.

Я выразил недоумение:

— Почему же этим начинающим геологам не объяснили, что гипотез и теорий в науках о Земле множество? Вообще, модные идеи редко бывают лучшими. И вы сами, Николай Брониславович, ученый с мировым именем, создатель учений о ритмичных флишевых слоях и о происхождении нефти, почему вы не разъясняете своим студентам и аспирантам, что это – не более чем гипотеза?

Ответ был неожиданным:

— Вы наивный человек. Да меня сочтут ретроградом. Еще и освистают.

Оказывается, заморская не слишком оригинальная идея прочно завладела умами наших интеллектуалов. Говорю — не оригинальная, потому что уже тогда был хорошо знаком с теорией А. Вегенера о движении материков и беседовал с отечественным ее разработчиком, учеником и другом В.И. Вернадского Борисом Леонидовичем Личковым.

Вегенер, Личков и другие «классические» мобилисты разрабатывали сложную и достаточно убедительную концепцию перемещения материков и островных дуг, но не плит. Гигантские глыбы континентов обладают характерными особенностями строения, динамики, состава, истории, принципиально отличаясь от земной коры, подстилающей океаны. Плитотектоника этого не учитывает. Таково ее принципиальное отличие от теории Вегенера.

Концепция плитотектоники уподобляет земную кору сплошному ледяному полю в полярном море, разбитому трещинами, с вмороженными глыбами айсбергов. Сходство усугубляется тем, что подстилает земную кору более вязкая податливая астеносфера, в которую глубоко погружены континенты, как айсберги в воду.

Но такое упрощение не учитывает важного факта: в тот момент, когда от ледников, сползающих в море, откалываются огромные обломки. По особенностям строения, динамике, составу и происхождению они совершенно не похожи на ледяные поля, которые «вымораживаются» из морской или речной воды.

Глобальная плитотектоника пренебрегает главнейшей особенностью земной коры, которая разделяется на два глобальных типа: континентальную и океаническую. В одной плите может присутствовать и тот, и другой тип. А они совершенно разные по многим показателям, примерно так же, как различаются растения и животные. Однако подобные несуразности не смутили тех, кто с восторгом принял эту гипотезу. Почему так получилось?

Проще всего сослаться на заурядную погоню за новизной. Популяризаторы науки с некоторых пор гоняются за сенсациями, сколь бы сомнительными они ни были. Да и ученых подчас поражает неожиданная (для них) идея.

Хотя в данном случае никакой новизны не было. О горизонтальном перемещении материков писали многие ученые. Она рассматривалась даже в классическом труде Чарлза Лайеля «Основания геологии». Великий геолог отдал предпочтение вертикальным движениям земной коры, не отрицая и горизонтальные.

С той поры геологическая мысль следовала по тому же пути. Многие тысячи геологов, основательно изучившие все континенты, пройдя их вдоль и поперек, на бесчисленном количестве фактов убедились в правильности его выводов. Когда в начале ХХ века Альфред Вегенер опубликовал работу, где доказывал возможность горизонтального дрейфа материков, с ним согласились далеко не все специалисты. Выдвинутая им теория была нова, хотя в ней не подвергался сомнению приоритет вертикальных движений земной коры, определяющих геологические особенности континентов.

Почему же плитотектонику так восторженно восприняли не только учащиеся или дилетанты, но и подавляющее большинство специалистов?

 

Откровения морегеологов

 

Американские и английские специалисты в конце XIX века приступили к изучению океанического дна. Они бороздили моря и океаны, собирая образы со дна, буря скважины и главным образом «просматривая» геофизическими приборами недоступные недра.

Выяснилось, что рельеф океанического дна похож на шкуру старого слона: изборожден большими и малыми морщинами, трещинами. Кроме того, оно рассечено гигантскими «шрамами» — рифтовыми зонами. Одна из них протягивается с севера на юг через середину Атлантического океана и переходит в Индийский. Вдоль рифтов располагаются подводные горные хребты, вулканы, изливается глубинная магма. Возникло предположение, что именно здесь раздвигается земная кора, плиты расходятся в разные стороны, а зияющая «рана» постоянно заполняется все новыми порциями застывающей магмы.

Небольшое пояснение. В современной геологии разделяют литосферу — каменную оболочку — от земной коры. Первая на глубинах от 50 км (под океанами) до 200 км (под континентами) переходит в более пластичный ослабленный слой — астеносферу. Литосфера включает себя сверху земную кору, а ниже — верхнюю часть мантии планеты. В свою очередь земная кора далеко не везде четко выделяется. Под океанами она имеет мощность (толщину) 5—10 км, под континентами — от 35 до 80 км. Между этими двумя разновидностями коры существует переходная зона, где они взаимодействуют. Здесь обычны землетрясения и цунами, вулканические очаги.

Возраст пород океанического дна обычно не превышает 150 миллионолетий. Значит, здесь земная кора обновляется. Как это происходит? В поисках ответа теоретики обратились к дополнительным данным: измерениям намагниченности горных пород, интенсивности теплового потока из недр, сейсмическим профилям, показывающим изменения плотности слоев и характер их залегания. В результате постоянно уточнялись границы плит, возникали новые варианты гипотез об их перемещениях. Однако движущие силы, сдвигающие плиты, по-прежнему остаются проблематичными.

Тем не менее, геофизики Р. Дитц, Г. Хесс, Д. Мэтьюс, С Ранкорн и некоторые другие перешли к глобальным обобщениям. Они попытались, опираясь главным образом на данные морской геологии, объяснить закономерности динамики земной коры и развития основных форм рельефа. Были опубликованы сначала статьи, затем сборники, посвященные новой глобальной тектонической гипотезе. Международный симпозиум по этой проблеме провели в 1962 году в Англии.

В СССР эти работы не замалчивались (странно, что об этом запамятовал академик Хаин). В 1966 году у нас был издан солидный сборник «Дрейф континентов. Горизонтальные движения земной коры». В кратком предисловии советский геолог Е.Н. Люстих отметил: «Гипотеза дрейфа стала ведущей за рубежом не столько благодаря глубоким научным исследованиям ее сторонников, сколько в результате настойчивой шумной пропаганды».

Очень верное замечание. Об этом я мог судить по собственному опыту. Один из сотрудников журнала «Знание — сила» в то же время написал хвалебный очерк о глобальной плитотектонике. Проконсультировались со мной. Я предложил умерить восторги, на что автор возразил с усмешкой:

— Старик, публике нужна сенсуха. Кто станет разбираться во всяких геологических тонкостях? Мы же пропагандисты. Наше дело — ошеломить и взбудоражить. Главное — прокукарекать, а взойдет Солнце или нет, не наше дело. Пусть специалисты разбираются.

Редакция с ним согласилась. Как популяризатор и публицист он был отчасти прав. Не дело журналистам выяснять истину в сложных научных проблемах. В таких спорах он не должен выступать в роли судьи. Но ведь и давать оценки гипотезам и теориям — не его дело. Научно-популярные издания служат важным инструментом междисциплинарного обмена идеями. Он должен быть предельно чист от излишних эмоций и субъективных мнений. Увы, об этом приходится только мечтать.

И еще. Как геолог я убедился, насколько важны детальные исследования. Наша экспедиция работала на севере Белорусского Полесья, изучала инженерно-геологические условия строительства Солигорских калийных комбинатов, искала источники подземного водоснабжения. Где-то в этих краях проходила граница одного из оледенений, о чем свидетельствовали не только валуны из Скандинавии («варяжские гости»!), но и целые глыбы, пласты меловых пород (отторженцев), встречающиеся среди сравнительно молодых ледниковых отложений. В коренном залегании мел здесь находится примерно на стометровой глубине, а его отторженцы – прямо на поверхности.

Главный геолог нашего отдела, доктор наук предположили: наступавший гигантский ледник выпахивал, сдирал и выдавливал подстилающие горные породы. Мы составляли геологические разрезы по редкой сети скважин, исходя из этой гипотезы. Однако с годами приходилось вести более детальную разведку, бурить новые скважины. И тут выяснилось, что отторженцы вовсе не перемяты и вздыблены под напором края ледника, а залегают практически горизонтально, с небольшими нарушениями. На уточненных разрезах получалось именно так.

Но тут возмутился главный геолог, к тому времени опубликовавший в научных изданиях статьи, утверждающие его гипотезу. Он потребовал изменить документацию сообразно ранее принятой концепции. Я как главный геолог экспедиции настаивал на своем, упирая на объективные дополнительные сведения, составив по ним производственный отчет. Дошло до абсурда: он организовал группу, которая продублировала отчет экспедиции в соответствии с его «основополагающей идеей». Ради этого даже подтасовывались фактические данные!

В сердцах я обругал начальника и рассорился с ним навсегда. Урок для меня был, вообще-то, полезный. Оказывается, ученый может стать не только безоглядным энтузиастом, но и заложником полюбившейся ему гипотезы. Эмоции сильнее рассудка. (В истории науки бывали случаи, когда исследователи бессознательно фальсифицировали факты, доказывая свою идею.)

И еще. Не надо торопиться утверждать свое мнение, не проверив его, не обдумав другие варианты и не имея убедительных ему подтверждений. Имей мужество признать свою ошибку, если на то будут серьезные причины. Изучая природу, не следует доверять первому впечатлению и гипотезам, возникшим при дефиците информации.

В случае с плитотектоникой оказалось именно так. Первоначальную гипотезу, основанную на ограниченном материале морской геологии (в отличие от геологии суши), специалисты принялись доказывать, а новые факты подгонять под нее. Ученые становились заложниками данной концепции. Они словно забыли, что на континентах проведены несравненно более детальные исследования, которые обобщали многие выдающиеся естествоиспытатели.

Суть глобальной плитотектоники академик В.Е. Хаин объяснил так:

«Согласно этой теории литосфера, состоящая из коры и непосредственно подстилающей ее верхней части мантии, разделена на крупные плиты, движущиеся в горизонтальном направлении со скоростью 20 сантиметров в год и на расстояния в тысячи километров. Плиты расходятся, сближаются, скользят относительно друг друга, и именно на их границах рождаются горы, происходят землетрясения и вулканические извержения, образуются рудные месторождения, залежи нефти и газа».

Кстати, эта статья была опубликована на гребне волны «перестройки и гласности» в тогдашнем органе ЦК КПСС газете «Правда». Наши партийные идеологи благословили курс, провозглашенный В.Е. Хаиным. Так в науках о Земле проявилась политическая линия Горбачева—Яковлева, ориентированная на «западнизм». И тогда же, драматизируя ситуацию, стали писать о гонениях на научное инакомыслие в СССР, приводя в пример и историю с глобальной плитотектоникой. Словно не издавались у нас объемистые работы: «Проблемы перемещения материков» (1963), «Проблемы глобальной плитотектоники» (1973), «Новая глобальная тектоника» (1974) и многие другие.

Даже противник этой концепции В.В. Белоусов в своей фундаментальной работе «Основы геотектоники» (1975) подробно и объективно изложил ее суть, признав, что она «привлекает наше внимание к кругу новых вопросов, изучение которых будет продолжаться». И отметил: «В самой прямолинейной логике новой концепции содержится определенная подкупающая с первого взгляда красота». Тем не менее, предложил не поддаваться магии моды, а учитывать великие достижения геологов прошлого, в частности отечественных.

Ответ Хаина был прост: «Сталинский период воспитал в нас убеждение, что все новое и передовое должно обязательно родиться в нашей стране». Так что и на геологическом фронте началось тотальное наступление на «почвенников». Ну а в идеологической войне все средства хороши, включая замалчивание и искажение фактов.

Я не собираюсь утверждать, будто в советское время наука не подвергалась идеологическому давлению. В некоторых случаях оно было мощным, не позволяло пробиваться росткам новых идей. Правда, на этот счет «перестройщики» наговорили немало глупостей, а то и откровенной лжи. Например, до сих пор утверждают, что у нас находилась под запретом кибернетика. Надо было бы уточнить, о чем идет речь. Скажем, некоторые политизированные высказывания Н. Винера (антисоветского толка) отвергались и в значительной степени справедливо. Но даже такие его работы издавались, хотя и с пометкой «Для научных библиотек». Техническая кибернетика у нас развивалась успешно, на высочайшем уровне, что доказывают успешные запуски космических ракет.

С генетикой тоже было не все так просто. Когда упоминают трагическую гибель в заключении Н.И. Вавилова, не отмечают, что он был академиком АН СССР и ВАСХНИЛ, директором двух научно-исследовательских институтов, членом высших органов государственной власти ВЦИК и ЦИК СССР, входил в партийную номенклатуру, получил возможность в трудные для страны годы путешествовать по всем континентам, собирая образцы семян растений и обосновывая закон гомологических рядов в наследственной изменчивости организмов. Пострадал он не за свои научные взгляды (кстати, именно он рекомендовал Т. Д. Лысенко в академики как крупного селекционера).

Спору нет, идеологи марксизма-ленинизма, превратив учение в догму, ущемляли свободу научной мысли. В этом довелось мне убедиться на собственном опыте. Разрабатывая учение о техносфере и публикуя соответствующие книги и статьи, приходилось иметь жестокие столкновения с цензурой. То же происходило с сочинения на экологические и религиозные темы.

Возможно, у многих отечественных ученых сформировался внутренний протест против подобных ограничений, придирок, запретов. Тем более что эти же люди приспосабливались к существующим условиям, кривили душой, говорили и писали не то, что думали. Когда сняли цензуру, они бросились в другую крайность, отрицая даже все хорошее, что было при социализме, в упоении «западнистскими» идеями далеко не лучшего качества.

Одной из них и стала теория глобальной тектоники плит. У нее есть определенные достоинства. Но когда ее принимают как основополагающую для понимания динамики земной коры (а значит, и биогеосферы), это приводит к печальным результатам. Во-первых, не учитываются многие факты, ее опровергающие. Во-вторых, она утверждает мировоззрение механистическое и не согласуется с идеей живой Земли (биогеосферы).

Вот почему мы вынуждены опровергать данную теорию «мертвой Земли», подчиненной сугубо механическим процессам.

 

Решающий эксперимент

 

В нашей стране пробурена уникальная, глубочайшая в мире Кольская сверхглубокая скважина. Ее запроектировали в середине 60-х годов, когда началось шумное победоносное шествие глобальной плитотектоники по страницам популярных изданий. Тогда же в СССР обострилась борьба между «западниками» и «почвенниками», Вторые выглядели в глазах большинства интеллектуалов гонителями всего нового и передового.

Кольская сверхглубокая призвана была стать предельно объективным экспериментом, отделяющим обоснованные концепции от сомнительных. Одним из вдохновителей и разработчиков проекта был В.В. Белоусов. Сама идея глубокого бурени