Что происходит с психосферой?

Даже оптимистически на­строенные ученые и философы признают, что современная циви­лизация балансирует на грани до­пустимого. Состояние такого неус­тойчивого равновесия не может продолжаться долго. Подобно канатоходцу, цивилизация имеет воз­можность не только рухнуть вниз, но и подняться на более высокую и вполне устойчивую ступень.

Для того чтобы упасть, не при­ходится тратить усилий. Скольже­ние под откос или падение в про­пасть происходят по естественным законам гравитации. А вот для того, чтобы подниматься в гору, переходить на более высокий уро­вень, приходится эту самую грави­тацию преодолевать, затрачивая порой немалые усилия, а в крити­ческих случаях — напрягая все свои физические и духовные силы.

Именно к такому критическому рубежу подошла глобальная техни­ческая цивилизация. Об этом можно судить не только по ны­нешней взрывоопасной ситуации в мире, не только по научным прогнозам, основанным на стати­стических данных и кибернетичес­ких моделях, но и по высказыва­ниям, к примеру, оптимистически настроенного Элвина Тоффлера. Вот что он пишет: «Мы фактичес­ки переживаем не просто разру­шение техносферы... Но также рас­пад ее психосферы.

..Увеличивается процент под­ростковых самоубийств, оше­ломляюще высок уровень алко­голизма, широко распростране­ны психологические депрессии, вандализм и преступность. В Со­единенных Штатах пункты первой помощи переполнены наркомана­ми, употребляющими марихуану, амфетамин, кокаин, героин, не говоря уже о людях с «нервными расстройствами»...

В Вашингтоне президентская Комиссия по психическому здоро­вью объявляет, что не меньше чет­верти граждан США страдает от той или иной формы сильного эмоционального стресса. А психо­лог из Национального института психического здоровья, утверждаю­щий, что практически не осталось семьи, в которой не страдали бы от той или иной формы психическо­го расстройства, заявляет, что «психическое возбуждение... Достигло угрожающих размеров в аме­риканском обществе, находящемся в замешательстве, разделенном и обеспокоенном своим будущим».

...Каждый день жизни — это ходьба по лезвию ножа. Нервы напряжены до предела, и драки, и выстрелы в подземках или очере­дях на бензоколонках едва сдер­живаются. Миллионы людей уста­ли от насилия.

Более того, на них постоянно наступает все увеличивающаяся армия взвинченных, странных личностей, недоумков, чудиков и психов, чье антисоциальное пове­дение средства массовой инфор­мации часто окружают романти­ческим ореолом...

Тем временем миллионы людей занимаются поисками своей иден­тичности (самих себя) или какого-то магического средства, которое помогло бы им вновь обрести свою личность, мгновенно дало бы ощущение близости или экста­за, привело бы их к более «высо­кому» состоянию сознания».

Прошу прощение за длинную цитату. Она очень выразительна. Причем Тоффлер оговорился: такова ситуация пока еще пре­имущественно в Соединенных Штатах. Но за два десятилетия, которые прошли со времени опуб­ликования его книги «Третья волна», отрывки из которой приведены выше, ничего не изменилось к лучшему. Как бы не наоборот!

Есть все основания говорить, что современная техническая цивилизация переходит в наркоцивилизацию. И это связано не столько с возрастающими масштабами использования химических наркотиков. В За последние десятилетия наиболее мощно воздействуют на сознание людей и деформируют — в глобальном масштабе — человеческую личность электронные средства массовой рекламы, агитации, пропаганды (сокращенно — СМРАП).

В принципе, подобные воздействия могли бы приносить пользу, пробуждая в людях чувства высокие и добрые, повышая культуру мысли, содействуя справедливости, свободе, равенству, братству... А что происходит в действительности?

Современный массовый человек превращается в бездумного и безвольного потребителя материальной и интеллектуальной пищи, причем последняя предоставляется ему преимущественно в самом убогом виде, потакает его низменным чувствам и помыслам.

Техногенный человек становится крохотной ча­стичкой телетолпы. Его сознание обработано специальными психотехнологиями, которми пользуются СМРАП. Электронные и химические наркотики отравляют психику человека.

Такой в наше время стала глав­ная, коренная проблема глобальной экологии: охрана психосферы!

Это, конечно, не означает, буд­то не надо заботиться о состоянии природной среды, о совершен­ствовании технологий и внедре­нии экологичной техники. Все это необходимо, но совершенно недо­статочно. Химическое загрязнение воздуха и воды, как свидетельствует наш опыт, опасны меньше, чем загрязнение и деформации духов­ной среды, психосферы. Опас­ность эта возрастает вдвойне пото­му, что пока еще ее недооценива­ют или даже не сознают.

До сих пор много говорят и пишут о проблемах технической экологии, охраны биосферы и физического здоровья людей. Но слишком мало внимания обра­щают на очень сложные и запу­шенные проблемы охраны психо­сферы и психического здоровья, которые относятся к ведению психоэкологии. О такой на­уке мало кто говорит даже в среде профессиональных экологов. (Если не ошибаюсь, первым написал о ней я четверть века назад.)

Итак, мы пришли к неутеши­тельным результатам.

Само собой ничего не изменит­ся к лучшему. Катиться под уклон легче, чем взбираться в гору.

Без напряжения интеллекта и воли, всех духовных сил, челове­чество не сумеет преодолеть кри­зис, в котором находится совре­менная техническая цивилизация. Как писал замечательный наш философ Николай Бердяев, человек из образа и подобия Божия превращается в образ и подобие машины.

Техносфера сотворила и продолжает создавать многочисленные «подвиды» техногенного человека по своему образу и подобию.

Каждый из нас в большой или малой степени наделен чертами этой механической личности. Бо­лее всех одурманены иллюзиями техногенного рая самые влиятель­ные социальные группы — руко­водители производств и госу­дарств, имущие власть и капита­лы.

Они вынуждены служить на благо техносферы, ибо являются ее наиболее важными винтиками, гаечками, болтиками и другими механическими придатками. Идет стихийный отбор таких людей, стремящихся к богатству и власти. Они со своими материальными интересами наиболее соответству­ют техносфере.

Не менее ей необходим тип че­ловека другой разновидности: безропотный исполнитель, готовый за материальные блага на лю­бую — в особенности интеллекту­альную — работу (тот самый «жад­ный хам, продешевивший дух», о котором писал Максимилиан Волошин).

Наиболее массовые разновид­ности — представители одурманен­ной телетолпы. Они руковод­ствуются, сами того не понимая, внедренными в их сознание и подсознание установками. Множится и такая шизофре­ническая фигура, как наркоман, погруженный сначала в райскую, а затем адскую бездну мира иллю­зий...

Вопрос не в том, чтобы напря­женно и лихорадочно искать вы­ход из сложившейся трагической ситуации. Выход известен. Он очень прост: у нормального челове­ка духовные потребности должны преобладать над материальными.

Другого выхода из кризиса нет, если не считать таковым са­моуничтожение рода человече­ского.

Ресурсы биосферы ограничены и это надо иметь в виду. Они начинают убывать с угрожающей быстротой. Матери­альные потребности сотен милли­онов людей (так называемого «золотого миллиарда» далеко не самых лучших представителей рода человеческого, хотя и наиболее богатых) растут постоянно.

Под неистовым напором техносферы область жизни опустошается. По­стоянно увеличиваются и достигли­ критических масштабов контрасты между богатыми странами и бедными (экономическими и экологическими колониями), между живущими в роскоши и в нищете, между представителями разных стран и народов, религиозных убеждений, политических при­страстий. В мире непрерывно про­исходят малые и большие войны. Социальные и политические конф­ликты, жестокая и нечестная идеологическая борьба, техногенные и природные катастрофы.

Что же дальше? Чем завершится очередной переходный период, наиболее острый и опасный из всех, кото­рые происходили прежде?

Античные греки-эпикурейцы пытались свести смысл жизни человека и его счастье к простейшим радостям: «Голос плоти — не голодать, не жаждать, не зябнуть. У кого есть это и кто надеется иметь это и в будущем, тот даже с Зевсом может поспорить о счастье».

Но вспомним и другую позицию. Демокриту приписывают такую мысль: «Если бы счастьем было ус­лаждение тела, счастливыми называли бы мы быков, когда они находят горох для еды». Сенека подчеркнул потребность в познании: «Человек, не имеющий понятия об истине, никоим образом не может быть назван счас­тливым».

Впрочем, оставим в стороне философские рассужде­ния на эту тему. Еще раз обратим внимание на данные научных исследований. По материалам американского биофизика X. Дельгадо, в мозгу человека раздражение 360 точек вызывает ощущение слабого удовольствия, 31 точки — среднего и 8 — силь­ного, граничащего с эйфорией. Неприятные ощущения вызывает раздражение 200 точек.

Нет ничего удивительного в том, что «центров удо­вольствия» так много. Такова естественная стратегия жизни: организму предоставлена возможность получить больше приятных ощущений, чем неприятных. Тем са­мым стимулируется желание жить, потребность в суще­ствовании. Она поистине фундаментальна.

А зачем же тогда многомудрая природа или Бог предопреде­лили не только удовольствие, но и страдание? Для того, чтобы избегать опасностей, испытывать сострадание, оказывать взаимную помощь... Отсюда исходит, по-видимому, и потребность в познании, благода­ря которому появляется возможность активно избегать неприятностей и стремиться к счастью, находя пути для его достижения.

Итак, природа позаботилась о том, чтобы мы получа­ли от жизни больше удовольствий, чем неприятностей, а значит, испытывали потребность в существовании и дея­тельности физической и умственной. Эта деятельность привела к созданию техники не просто как орудий труда, а как глобального техновещества (технос), вытесняю­щего и подавляющего биовещество (биос). Подсчеты по­казывают, что на Земле масса техники и ее активность соизмеримы с биомассой и ее активностью (техномассу составляют все технические сооружения и ис­пользуемые ресурсы).

Еще сравнительно недавно, во времена братьев Гум­больдтов, Байрона, Канта, Гете, Гердера, Лобачевского, Пушки­на, Достоевского и многих других великих людей, удавалось прекрасно обходиться без личных машин и компьютеров. Так было на протяжении многих тысячелетий. Сущест­вовали и реализовывались потребности биогенного челове­ка.

Теперь для многих миллионов людей не только в ра­боте, но и в быту сложнейшие механизмы и приборы стали необходимостью. Сформировалась устойчивая по­требность в технике, и не просто в жизненно необходи­мой, но максимально комфортной, желательно новейшей и модной. Такие потребности — порожде­ние техносферы, определяются экономической выгодой и характерны именно для техногенного человека.

Теперь предположим, что и впредь будет расти и рас­ширяться сфера потребностей современных людей. Какие материальные идеалы имеет техногенная личность? Роскошная квартира в городе, загородный коттедж, бытовые прибо­ры, персональный компьютер, два-три автомобиля на семью, кондиционер и многое другое.

Для значительного количества богатых людей такой тех­ногенный комфорт не выглядит чрезмерным. У сверхбогатых имеются личные самолеты и океанские лайнеры, дворцы. Но если на Земле появится хотя бы десяток миллиардов легковых автомоби­лей, не говоря уж обо всем остальном, это будет равно­значно всемирной катастрофе.

Сейчас средний американец потребляет в сотни раз больше природных ресурсов (при таком же соотношении отходов), чем средний индиец. Причем подавляющее ко­личество энергии и материалов тратится на технику. И что же, средний американец живет значительно счас­тливее и беззаботней, чем простой индиец? Как бы не на­оборот!

Однако техногенному человеку доступно нечто такое, о чем не мог даже догадываться его недавний предшественник: техногенное счастье, как говорят ныне, полнейший кайф.

Для этого нет никакой необходи­мости затрачивать огромные средства и приобретать материальные ценности. Достаточно с по­мощью слабых электроразрядов или определенных хи­мических препаратов раздражать «центры удовольст­вия» головного мозга. Радость без границ и без причин!

Почему бы и нет? Сократятся до минимума материаль­ные потребности, снизится активность техногенеза, а значит, возродится земная природа. Это же апофеоз нар­коцивилизации!

Конечно, это гипотетический крайний случай, пре­дельный результат. Но и без того нечто подобное осу­ществляется постоянно, хотя и не так явно. В конечном итоге электронные средства развлечения наркотизируют сознание, подавляют рассудок, вызывают так называе­мые положительные эмоции, что и соответствует раздра­жению — хотя и опосредованному — тех же «центров удовольствий».

Очень может быть, что людям моего поколения или даже более молодым невозможно прочувствовать то, что наполняет безотчетной радостью душу молодого челове­ка, с детства воспитанного на «психоделической» музы­ке. Она не только возбуждает тягу к наркотику, но и сама им является. «Постмодернистский обыватель, — пишет философ Жиль Липовецки, — поневоле слышит музыку с утра до вечера; его так и подмывает куда-то бе­жать, уноситься и погружаться в пространство, напол­ненное синкопами; ему необходима стимуляция, эйфорическая или опьяняющая дереализация окружающего мира...

Музыка помогает устранить противоборство между реальным и воображаемым, что прежде всего означает трансформацию реальности и индивида».

По свидетельству психиатра А. Г. Данилина: «У подростков, истово увлеченных отечественной поп-музыкой, входящих в фан-клубы поклонников «тяжелого метал­ла», панк-рока или просто постоянных посетителей ноч­ных клубов... практически не удавалось добиться стой­ких перерывов в употреблении наркотиков».

Обратим внимание на такое замечание Липовецки: «Музыкальная революция, конечно же, связана с техно­логическими изобретениями сословия торговцев...» По­нятно, изобретения-то делали ученые, инженеры, а вот пользу извлекли из этого «бизнесмены», торговцы. Стремление к выгоде вынуждает их всеми возможными средствами расширять спрос на приносящую доход элек­тронику, включая компьютеры, так же как на автомоби­ли. Надо заставить обывателя поверить, что без подобных предметов ему не обойтись, и лучше всего приобретать новейшие изделия.

Принцип — «спрос рождает предложение» — отно­сится лишь к необходимейшим продуктам. Во всех дру­гих случаях преобладает система управления спросом, прежде всего через рекламу и организацию соответству­ющего общественного мнения. Это необходимо делать для того, чтобы продолжался рост производства и осу­ществлялся дальнейший технический прогресс, пусть даже он вредит природе и человеку.

Сто или двести лет назад многие серьезные мыслители предполагали, что благодаря успехам технической циви­лизации люди избавятся от необходимости трудиться много часов в сутки, получат массу свободного време­ни, которое смогут использовать для саморазвития, творчества и полезных дел.

Так поначалу и происходи­ло, хотя и не без жесточайших экономических кризисов капиталистической системы. Во второй половине XX ве­ка удалось наладить более или менее стабильный эконо­мический рост, а технические достижения стали поисти­не грандиозными. И что же в результате? Много ли у современного человека свободного времени (если он не без­работный)? А когда времени достаточно, то на что оно расхо­дуется? Наблюдается ли в мире вообще и в наиболее про­цветающих странах в частности духовный расцвет? Можно ли назвать хотя бы миллионеров подлинно счас­тливыми людьми?..

Увы, мечта о техногенном комфорте завораживает умы очень и очень многих людей. Но сколько бы они ни приобретали вожделенных вещей, возбуждая тем самым на некоторое время мозговые центры небольших удо­вольствий, ощущение счастья приходится в конце концов получать с помощью наркотических средств. Благо, что техника и наркотики способны предоставить иллюзию познания, иллюзию свободы, ил­люзию единения с миром и людьми, иллюзию любви (на­пример, секс).

Перестраивая окружающий мир, человек движим не столько реальными потребностями, сколько иллюзор­ными представлениями о благополучии, счастье. А эти представления зависят от пропаганды, рекламы, общественного мнения, социальных идеалов. Для общества потребления, кото­рое соответствует техносфере, характерны индустрия развлечений, массовая культура, стандартизация лич­ности.

«Все это обуславливается тем, — пояснял психолог и физиолог В.М. Бех­терев, — что личность, благодаря подражанию, внуше­нию и убеждению приобретает с воспитанием господ­ствующие навыки и взгляды, становится шаблонным вы­разителем своей среды... Словом, вместо того, чтобы проявлять себя особым образом, личность оказывается в большинстве своих действий и поступков, а равно и в своих заявлениях представителем общества, а не самого себя».

Не только научная мысль, но и обыденный опыт до­казывает неразрывность понятий личного и обществен­ного счастья. Иначе и не может быть: личность проявля­ет себя в обществе, общество проявляет себя в личности. Об этом писал, в частности, Л.Н. Толстой: «Жизнь ис­тинная есть только жизнь общая всех, а не жизнь одного. Все должны работать для жизни других». Оригиналь­ный русский философ Н.Ф. Федоров уточнял: «Жить нужно не для себя (эгоизм) и не для других (альтру­изм), а со всеми и для всех».

Предоставляет ли современная цивилизация условия для такой нормальной человеческой жизни или хотя бы поддерживает биологически оправданную установку на такую жизнь?

Нет, ни в коей мере. Напротив, она содей­ствует разобщению людей, озабоченности личным благо­получием. Хотя и в американском классическом и нена­сытном обществе потребления в середине XX века было сказано Генри Торо: «Никто еще никогда не проигрывал на душевной щедрости. На лишние деньги можно купить только лишнее. А из того, что необходимо душе, ничто за деньги не покупается».

Новая Земля — новый человек

С приведенным выше высказыванием Торо согласят­ся, пожалуй, многие. Кто-то и возразит, но только ради самоуспокоения (если он богат) и по недомыслию (если он беден). Избыточные деньги могут удовлетворить только жажду роскоши и безделья. Счастье не купишь.

Казалось бы, всем понятно, что необходимо «создать в обществе такую атмосферу, чтобы большинство вполне импульсивно, т.е. без колебаний, совершало бы именно те поступки, которые ведут к благосостоянию всех и к наибольшему счастью для каждого в отдельности». Так полагал анархист князь П.А. Кропоткин. Мысль вроде бы очевидная. Но почему же она не претворяется в жизнь?

Более тридцати лет назад X. Дельгадо утверждал: «Более глубокое понимание психических механизмов об­легчит поиски счастья и уменьшит ненужные страдания людей. Управление гигантскими силами, вызванными к жизни человеком, требует развития определенных пси­хических свойств, способных направить разум не только на покорение природы, но и на то, чтобы сделать циви­лизованной психику самого человека». Почему же этого не произошло?

Ответ помогает найти анализ последней фразы Дельгадо. Ученый пишет о покорении земной при­роды, а не познании ее для сосуществования с ней. Такова од­на из устойчивых, хотя и не всегда осознанных устано­вок техногенного человека.

А что значит «сделать цивилизованной» психосфе­ру? Сам же Дельгадо писал: «Трагедия нашей циви­лизации состоит в том, что, несмотря на огромные дости­жения в материальной сфере, наша цивилизация не толь­ко не смогла разрешить человеческие конфликты, но даже усилила их и одновременно породила совершенно новые и неожиданные проблемы». В таком случае объек­тивно должен происходить процесс адаптации психики человека к той цивилизации, которая постоянно увеличи­вает материальные потребности, ибо с помощью такого морального рычага активизируется техногенез, создается новая техника в возрастающем объеме и разнообразии.

Техническая деятельность человека может усиливать­ся иным путем: не с целью сделать богатых еще богаче и увеличить их численность, а для повышения благосо­стояния всех, прежде всего малоимущих, как об этом писал Кропоткин.

Почему цивилизация не вступила на этот путь? Почему богатые страны и социальные группы продолжают богатеть, а бедные остаются в большинстве и вынуждены прозябать? Почему до сих пор астрономи­ческие суммы индустриально развитые страны, более всех США, тратят на технику уничтожения людей и все­го живого, а не на возрождение земной природы? Ведь сами же эти страны все чаще страдают от природных ка­таклизмов, вызванных глобальной дея­тельностью человека. Терроризм, о котором так много теперь говорят, порожден не какими-то религиозными убеждениями, а почти исключительно чудовищным со­циальным неравенством.

Бедность и безысходность вынуждают одних идти на отчаянные и бесчеловечные поступки, а другим позволяет управлять этими людьми по своей воле и для достижения своих целей. Хотя, конечно же, некоторые акты террора вызваны чувством бессилия человека, жаждущего спра­ведливого общественного устройства, восстающего про­тив социальной несправедливости, гегемонии отдельных государств и народов.

Все осуждают индивидуальный, групповой, классо­вый террор. А государственный терроризм, когда более сильная держава запугивает и подавляет слабых, воспри­нимается сдержанно, как само собой разумеющееся. И неудивительно: техногенный человек привык подчи­няться своим экономическим хозяевам.

Случайно или нет, в Нью-Йорке террористы-смерт­ники (и убийцы) направили самолеты на здания Между­народного торгового центра. Возможно, они учли кон­структивные особенности зданий и хотели причинить наибольший ущерб. Но как бы там ни было, именно тор­говля определяет основные параметры современной ци­вилизации и путь ее развития. Как только в основу экономики поставлен принцип получения максимальной ма­териальной выгоды, даже государственные и глобальные владыки (ГВ) не смогут, не пожелают, не помыслят поступать иначе. Ведь они вос­питаны в данной системе ценностей и приспособлены к ней в наибольшей степени по сравнению с остальными людьми.

Моральные потрясения, вызванные двумя мировыми войнами, способствовали дестабилизации массового со­знания. Эти потрясения могли, как предполагал Вернадский, содействовать обновлению мира и духовному возрождению человечества. Колос­сальные достижения военной техники могли быть ис­пользованы для познания природы, в космических ис­следованиях и атомной энергетики, для создания ноосферы...

Ничего подобного не произошло. На Земле появи­лось еще больше техники, в том числе и военной. Техни­ческим развитием стал определяться экономический по­тенциал страны. А экономика ориентирована почти ис­ключительно на производство материальных ценностей, главным образом технических систем и всего того, что содействует их работе и усовершенствованию. В этом замкнутом глобальном цикле земной природе предопреде­лена роль комплекса естественных ресурсов, а людям — своеобразного фермента, ускоряющего процесс, и потре­бителя определенной продукции, в частности техники.

Человек в техносфере не цель, а средство.

«Иногда представляется такая страшная утопия, — фантазировал Н.А. Бердяев. — Настанет время, когда будут усовершенствованы машины, которыми человек мог бы управлять миром, но человека больше не будет. Машины сами будут действовать в совершенстве и дости­гать максимальных результатов. Последние люди и сами превратятся в машины, но затем и они исчезнут за нена­добностью и невозможностью для них органического ды­хания и кровообращения. Природа будет покорена тех­нике. Новая действительность, созданная техникой, ос­танется в космической жизни. Но человека не будет».

Скажем так: биогенного человека не будет. Останется лишь техногенный. Люди делают все возможное для того, чтобы их можно было заменить без ущерба для тех­носферы. Появляются усовершенствованные автомати­ческие линии, роботы, автоматы, компьютеры. «Челове­ческий фактор» становится все менее существенным. Вспомним, что уже сейчас на удовлетворение биологи­ческих и духовных нужд человека тратится в десятки, если не в сотни раз меньше энергии и материалов, чем на технику.

Человеческая природа не может мириться с тем, что ее подавляют и перестраивают на механический лад. Не­смотря на пластичность духовного мира, помогающей чело­веку приспосабливаться к самым различным, порой по­истине бесчеловечным условиям, она изначально предна­значена творящей биосферой для великих свершений. Мы за всю жизнь не используем и десятой доли возмож­ностей головного мозга. Явлен человек — так показыва­ет его история — не для того, чтобы приспосабливаться, а для того, чтобы творить, предельно полно проявлять свои способности, свой интеллектуальный потенциал.

Если этого не происходит, если он вынужден играть роль винтика техносферы, то для самосохранения при­ходится наркотизировать сознание. Способов для этого изобретено предостаточно.

 

Часть IV. Р А З У М

Послушайте!

Ведь, если звезды

зажигают —

значит — это кому-нибудь нужно?

Значит — это необходимо,

чтобы каждый вечер

над крышами

загоралась хоть одна звезда?!

 

Владимир Маяковский

 

 

Глава 1. Дар или обретение?

 

Запретный плод

 

В библейском предании разум предстает в двух ипостасях. Первый и величайший Разум (именно с заглавной буквы) олицетворяет Творец. Другим, частным разумом наделен человек.

Первоначально человек, хотя и обладал умом, не ведал разницы между добором и злом. В этом отношении он был подобен высшим животным. Правда, в предании о грехопадении человека подразумевается нечто иное. Однако к нему следует относиться разумно, не воспринимая сказанное голословно. Надо помнить, что подобные сказания требуют осмысления как аллегории, философские притчи.

Вот что сообщает Библия:

 

«3 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.

И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая. И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: [Адам,] где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. И сказал [Бог]: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел. И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела.

И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту.

Жене сказал: умножая, умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою.

Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; и в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься. И нарек Адам имя жены своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих.

И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их.

И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни».

 

Интересно упоминание о том, что добро и зло сознавали Бог и ангелы. Однако есть основание полагать, что познание можно толковать и более широко. Ведь и познание природы, и ее перестройка человеком начались с тех пор, когда он вынужден был покинуть райские кущи.

Вряд ли можно усомниться, что и данное предание следует толковать как аллегорию. Сказано, например, что Адаму и Еве сделал кожаные одежды Бог. Как это понимать? Для всемогущего Творца такое деяние совершенно исключено. Да и одежды он мог бы не делать, а сотворить так же, как были созданы неизмеримо более грандиозные материальные объекты. И почему непременно надо было использовать кожу?

Очевидно, создатель предания знал, что дикие племена используют кожаные одежды, и распространил это наблюдение на первых людей. Но почему же, все-таки, Бог, и никто иной, даже не ангел или, как можно было бы ожидать на худой конец, не коварный змей-искуситель?

На мой взгляд, в данном случае наиболее логично предположение, что человеку помог сделать одежду разум, дар поистине Божественный. Он стал для человека главной опорой в труде, создании не только одежды, но и жилища, орудий охоты и земледелия...

К разумному подходу к библейским преданиям призывал теолог, ученый и философ Тейяр де Шарден. Его мнение особенно веское, ибо он проявил себя выдающимся мыслителем во всех трех областях познания, отдавая предпочтение фактам и знаниям, а не ухищрениям ума. Он не старался подвести идеи под какую-нибудь заранее заданную догму, научную или религиозную, а старался доискиваться до истины.

По его словам, «в первых главах книги Бытия следует искать лишь учение о природе человека, а не „начальные сведения” о его истории». Это очень верное указание. В противном случае многие библейские предания неизбежно опровергаются достоверными научными сведениями (не теориями или гипотезами, а фактами!).

В частности, Тейяр де Шарден с этих позиций размышлял о первородном грехе. Он подчеркнул, что смерть как завершение жизненного цикла особи проявилась задолго до возникновения человека, около миллиарда лет назад, когда сформировались многоклеточные (одноклеточные размножаются, как известно, делением, а потому потенциально бессмертны).

«Первородный грех, — писал Тейяр де Шарден, — узнаваемый и прослеживаемый в природе по своему следствию — смерти, нельзя отнести к определенному месту и времени. Он поражает и заражает... всю совокупность времени и пространства. Если в мире есть первородный грех, то он может быть в нем только повсюду и всегда, от самых первых форм до самых отдаленных туманностей. Вот что говорит нам наука. И это же, по весьма обнадеживающему совпадению, утверждают самые ортодоксальные положения христианства, если мы доведем их до конца».

Интересно с этих позиций взглянуть на предание о появлении у людей стыда. Сказано: «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания». Можно толковать это так, что до сих пор люди жили в неведении стыда, подобно животным. Как свидетельствует археология, впервые одеждой стали пользоваться неандертальцы. Они же первыми осознали смерть, о чем свидетельствуют их захоронения, которые, судя по некоторым данным, неандертальцы украшали цветами.

Этнографы выдвигают несколько гипотез появления у людей стыда. Но в любом случае надо признать, что это чувство резко отличает людей от прочих животных. Оно явилось одним из проявлений умственной деятельности, представлений о добре и зле.

Переход людей от присваивающего к производящему хозяйству, свершившийся в некоторых районах около десяти тысячелетий назад, резко расширил пределы человеческого познания. Разум развивался по мере того, как человек осваивал все новые ремесла, мореплавание, земледелие, скотоводство, создание гидротехнических сооружений, градостроительство; наблюдал за небесными телами, создавал письменность...

Но вот вопрос: появился ли разум внезапно, как озарение, или формировался постепенно? Научные данные свидетельствуют, что второй вариант наиболее вероятен, ибо речь идет не о вдохновении отдельных людей, а о повышении интеллектуальных возможностей всего рода человеческого.

 

Биоинтеллект

 

Обычно считается, что разум развивался по мере увеличения головного мозга. Однако сам по себе мозг — это скопление нервных клеток, нейронов. Между ними происходит взаимодействие биохимическое и электрохимическое, а также благодаря так называемым биополям. Но не тем мистическим, о которых говорят колдуны, экстрасенсы. В биофизике речь идет о нормальном излучении, отмечаемом приборами. Его исследуют, например, медики, когда проводят электроэнцефалографию.

Разум, так же как жизнь, — особенное качество материальных тел. Его нам проще всего, привычней, оценивать на личном опыте, представляя самих себя в виде образца, критерия разумности. И тогда само собой получается, что человеческий разум — явление уникальное, наивысшее проявление этого качества в природе. Такое убеждение укореняет религиозно представление о человеке как венце Мироздания.

Ну, а если представить себе другой критерий? Скажем, разум птиц. Они великолепно ориентируются в трехмерном пространстве, способны без навигационной техники совершать перелеты за тысячи километров, находя нужный объект, умеют сооружать причудливые гнезда. У них замечательные врожденные умственные способности.

Можно даже сказать так: они обладают врожденным разумом, тогда как человек вынужден его приобретать искусственно, благодаря многолетнему обучению.

Обладает ли разумом амёба, например, или вирус? Если подразумевать под разумом способность к целесообразным действиям, умение ориентироваться в окружающей обстановке, использовать эффективно свои возможности, то, как мне представляется, никаким живым организмам, даже состоящим из одной-единственной клетки, нельзя отказать в этом качестве, пусть и значительно отличающемся от человеческих возможностей. Но ведь и физически между нами громадные различия.

Позвольте привести несколько примеров проявления разума животных.

Однажды в Московском зоопарке я был свидетелем удивительного зрелища. В клетке сидел крупный орангутанг. Временами он поднимал свои огромные волосатые руки вверх и несколько раз сомкнул ладони. Сразу же стоящие перед клеткой люди начинали аплодировать. Когда аплодисменты смокали, обезьяна после некоторой паузы вновь повторяла свой прием и срывала очередную порцию аплодисментов.

Выходит, она управляла толпой людей! При этом обезьяна вела себя с достоинством руководителя, а не делала дикие прыжки и гримасы, не издавала диких воплей и хрипов, как это делают представители так называемой массовой культуры. Ведь и они, подобно этому орангутангу, порой хлопают над головой в ладоши, требуя аплод