Можно ли узнать о начале начал.

 

На этот вопрос тотчас напрашивается отрицательный ответ: о сотворении Вселенной, о начале всех начал нельзя получить никаких достоверных знаний. Было это (если было!) слишком давно, а люди появились на Земле сравнительно недавно. Откуда у них могут появиться сведения о первых днях творения? Неужели от этих гипотетических временах сохранились какие-то материальные свидетельства?

Однако разум человеческий, к счастью, не желает мириться с подобными ограничениями возможностей познания. Он изыскивает возможности для того, чтобы проникнуть в сокровенные тайны Мироздания.

Богословы прошлого, принимая как достоверность библейское предание, не раз пытались вычислить, когда же возник видимый нами мир, сколько лет назад произошел первый день творения.

В 1583 году Римская церковь, опираясь на изыскания теологов, утвердила эту дату — за 5199 лет до РХ. Но уже тогда многие образованные люди усомнились в ней. Они ссылались, в частности, на египетские пирамиды, которые пережили не одно тысячелетие, а появились, как нетрудно понять, намного позже сотворения мира.

Отвергая эти сомнения, епископ Пирсон утверждал, что египетские пирамиды являются подложными памятниками, сооруженными с хитрой целью запутать верующих. (Как тут не вспомнить о новейших «исторических изысканиях» Фоменко с сообщниками!)

В 654 году ирландский архиепископ Ушер после кропотливого анализа Ветхого Завета пришел к выводу: Бог сотворил Мир в 4004 году до Рождества Христова. Его вывод уточнил вице-канцлер Кембриджского университета архиепископ Лайтфут. Произведя более точные вычисления, он определил дату первого дня творения — 23 октября 4004 года до РХ, и произошло это в 9 часов дня.

Однако уже в следующем веке ученые, а следом и просвещенные богословы отказались от подобных чрезмерно наивных и упрощенных толкований Священного Писания. Религиозные мыслители единодушно согласились с тем, что дни творения Бога были особенными, не равнозначными привычными для людей 24 часам. У Творца иное время, исчисляемое отнюдь не нашими земными днями и годами.

Тогда же ученик И. Ньютона английский физик Э. Галлей, постарался на основе науки ответить на занятный вопрос, почему вода в море соленая? Он отвечал: потому что в нее реки приносят растворимые соли, а испаряется с поверхности Мирового океана пресная вода. Таким образом, в нем постепенно накапливаются соли. Сделав соответствующие расчеты, ученый получил цифру в сотни тысячелетий. Правда, его расчеты были слишком упрощенными, но и они позволили всерьез усомниться в выводах богословов.

В общем, к решению проблемы возникновения Земли как планеты приступили ученые, используя свои методы. В частности, французский естествоиспытатель Бюффон нагревал каменные шары и отмечал время их остывания. Он исходил из гипотезы первоначально раскаленной Земли. Зная ее массу (к тому времени ее вычислили астрономы, что само по себе стало замечательным научным достижением), Бюффон вычислил, за какой срок она могла остыть до нынешнего состояния. У него тоже получились цифры, казавшиеся в те времена огромными — сотни тысяч лет!

Впрочем, не станем углубляться в тему гео- и космохронологии. Надо только упомянуть, что в ΧVIII веке свои методы исчисления возраста нашей планеты предложил наш великий соотечественник М. В. Ломоносов. Они, конечно, не отвечали методикам теперешним, но заставляли предполагать, что Земля существовала миллионы лет.

Создатель дал роду человеческому две книги, — писал Ломоносов. — В одной он показал Свое величие, в другой — Свою волю. Первая — видимый сей мир, Им созданный, чтобы человек, смотря на огромность, красоту и стройность его зданий, признал Божественное всемогущество, по мере себе дарованного понятия.

Вторая книга — Священное писание. В ней показано Создателево благоговение к нашему спасению. В сих пророческих и апостольских боговдохновенных книгах истолкователи и изъяснители суть великие церковные учители.

А в оной книге сложения видимого мира сего (в Природе, — Р. Б.) физики, математики, астрономы и прочие изъяснители Божественных в натуру влиянных действий суть таковы, каковы в оной Книге (Библии, — Р. Б.) пророки, апостолы и церковные учители.

Неверно рассуждает математик, если хочет циркулем измерить Божью волю, но не прав и богослов, если он думает, что на Псалтыри можно научиться астрономии или химии».

Суть ясна: предоставьте каждому — и богослову, и ученому —заниматься своим делом. Правда, надо бы еще уточнить: что делать, если между ними возникают споры? Скажем, по поводу дней творения?

Мне кажется, ответ очевиден. Нет сомнения: Библия написана людьми. Так же как нет сомнения, что и науку создают люди. И в том, и в другом случае могут быть ошибки и заблуждения. Но все-таки естествоиспытатель имеет одно преимущество: он изучает самое первое, самое грандиозное и единственное для всех людей и вообще разумных обитателей Вселенной — Евангелие Природы, видимый нами Мир. С этим должны согласиться богословы. Ведь и они сами, и Библия, и вообще все культурное наследие всех народов принадлежат этому миру, являются его малой, если не сказать ничтожной, частью.

И все-таки при всем уважении к естествознанию, приходится помнить, что научные гипотезы и теории, а то и, казалось бы, безупречно выполненные расчеты в некоторых случаях уступают идеям, высказанным в далекой древности.

Самое замечательное и удивительное летоисчисление изобрели (придумали) индусы. У них в древних сказаниях время Мироздания делится на эоны (кальпы), каждый из которых длится 4 320 000 000 лет. Но это — лишь один день жизни бога Брамы. После каждого из этих периодов все живое умирает, чтобы затем возродиться вновь.

На вопрос, а как долго существует Вселенная, индийские мудрецы отвечали: представьте себе алмазную гору. К ней каждый год прилетает ворон и клюет ее. За сколько времени он уничтожит таким образом всю гору, столько и существует Мир. Получается что-то похожее на вечность.

Странным образом, согласно современным научным исследованиям считается, что жизнь на Земле возникла более 4 миллиардов лет назад. В этом случае получается, что религиозные источники в давние времена содержали информацию, которая стала доступна ученым только во второй половине ХХ века!

Правда, необходимо сделать уточнение. Религиозные предания, так же как философские сочинения содержат множество великолепных идей. Однако они высказаны без убедительных доказательств. Порой невозможно выяснить, какое из них приближает нас к истине, а какое отдаляет от нее.

В этом отношении научные концепции более надежны. Они могут быть, конечно же, ошибочными. Никто не застрахован от заблуждений. Однако в научных исследованиях содержатся сведения о том, каким образом были получены те или иные сведения, насколько они достоверны, как подтверждаются фактами.

 

 

Глава 2. Научные искания

 

 

Мы ищем лишь удобства вычислений,

А, в сущности, не знаем ничего....

Струи времен текут неравномерно;

Пространство – лишь многообразье форм,

Есть не одна, а много математик;

Мы существуем в космосе, где всё

Теряется, – ничто не создается...

 

Мы, возводя соборы космогоний,

Не внешний в них отображаем мир,

А только грани нашего незнанья.

 

Максимилиан Волошин

 

 

Познание – это труд

 

В этой книги мы проводим не сугубо научный анализ нескольких важнейших проблем бытия, а научно-популярное исследование. Поэтому не станем вдаваться в детали (порой чрезвычайно интересные), не будем стремиться к безупречным доказательствам и совершенно корректным с позиций узких специалистов высказываниям.

За последние пятнадцать лет в изобилии появились научно-популярные книги, статьи, радио- и телепередачи, циклы программ на ТВ особой разновидности. Они предназначены не столько для расширения кругозора, сколько для развлечения широкой публики; призваны ошеломить, вызвать восхищение или удивление. Современная техника позволяет показывать потрясающие картины микромира и космоса.

Казалось бы, так расширяются горизонты познания, появляется возможность узнать нечто новое, неожиданное, превосходящее силу воображения. Ведь наша фантазия основана на личном весьма ограниченном опыте. А наука – создание гигантских коллективов, результат многих десятилетий напряженных поисков и открытий... Подчас нехитрое приспособление открывает взору человека необычайные миры. Об этом прекрасно написал Николай Заболоцкий:

 

Сквозь волшебный прибор Левенгука

На поверхности капли воды

Обнаружила наша наука

Удивительной жизни следы

 

Государство смертей и рождений,

Нескончаемой цепи звено, —

В этом мире чудесных творений

Сколь ничтожно и мелко оно!

 

Но для бездн, где летят метеоры,

Ни большого, ни малого нет,

И равны беспредельно просторы

Для микробов, людей и планет.

 

Для любознательных детей и взрослых, для специалистов подобные откровения — средство познания или материал для исследований. Но в последние десятилетия достижения науки и техники преподносят многомиллионной аудитории в виде сенсаций — или ложных, или упрощенных до полной несуразицы. Главная цель: как можно хлестче ударить по нервам (темы всевозможных катастроф), взбудоражить эмоции, усыпить рассудок, а не активизировать его. Создается иллюзия познания. Благословенный инстинкт любознательности удовлетворяют информационными суррогатами.

Калейдоскоп раздробленной — мелкими дозами — разнородной, постоянно меняющейся научно-технической информации (по типу справочников, энциклопедий, отдельных сообщений) отучает последовательно и логично мыслить; не формирует культуру мышления, а разрушает ее.

Популярная наука из увлекательной и полезной становится развлекательной и легковесной, предназначенной для праздного времяпровождения. Сложные, трудные проблемы не только выхолащиваются, но и опошляются. В результате снижается умственный уровень общества, несмотря на потрясающие технические свершения. Великое достижение – создание всемирного Интернета и персональных компьютеров – оборачивается средством ослабления творческих возможностей людей. Обилие электронного «мусора» загрязняет интеллектуальную среду.

Наследством от прежних поколений нам достались не только драгоценные россыпи идей, грандиозные научные теории и философские учения. Сохраняется и даже укореняется в общественном сознании немало научных предрассудков и суеверий.

Принято считать, что предрассудки и суеверия порождаются невежеством, недостатком культуры, религиозным мракобесием, помутнением разума. Однако даже любая научная гипотеза или теория, любая философская концепция, воспринимаемая как догма, не критично, становится тем самым предрассудком, а то и суеверием. В таком случае они превращаются в научные мифы.

Некоторые из них продолжают господствовать в наше время. Они возведены в ранг незыблемых научных истин, активно рекламируются и пользуются широкой популярностью. Например, теория порождения Вселенной в результате Большого взрыва, концепция возникновения живых организмов из мертвой материи, теория естественного отбора как фактора эволюции, гипотеза вымирания динозавров от падения на Землю астероида, глобальная тектоника плит литосферы...

Проблема даже не в том, чтобы показать не доказанность или даже сомнительность подобных идей. Тотчас возникает вопрос: а что дальше? Отказаться от тех или иных теорий легко, но что предложить взамен?

Если отсутствуют альтернативные идеи, то не следует увлекаться критикой тех, которые существуют. Лучше уж ориентироваться на сомнительные концепции, чем оставлять факты в хаотичном состоянии (а значит, свои мысли тоже). В этом аспекте польза научных мифов бесспорна.

В истории человечества были эпохи, когда люди верили в далекие от реальности мифы: о плоской Земле, Всемирном потопе, подземных чертогах духов, деяниях богов и героев, нимф и леших... Но и такие выдумки были не только занимательны и нравоучительны. Они приносили пользу: приводили в определенную систему представления об окружающем мире.

Хаос — это безумие. Вот почему люди с древнейших времен стремились упорядочить и мир своих идей (психосферу), и окружающую земную природу.

С появлением и развитием науки, эволюции техники мир земной природы, в котором существует человек (идеальный и материальный), становится все более освоенным. Он превращается в преобразованную, насыщенную техникой искусственную среду, техносферу («техне» в переводе с греческого, ремесло, искусство). Она подчиняет живую природу, подгоняет под требования механизма. То же происходит в интеллектуальной сфере из-за господства физико-математических наук.

Выдающийся философ Николай Бердяев имел основания утверждать: «Наука — не творчество, а послушание, ее стихия — не свобода, а необходимость». Однако он забывал, что кроме «положительных» знаний, запечатленных в учебниках, кроме уже открытых законов природы и теорий, воспринятых как окончательные истины, существуют обширнейшие, необъятные области неведомого. Возможно подлинное творчество и в науке. Хотя оно ограничено определенными требованиями, прежде всего необходимости доказательств, основанных на фактах, наблюдениях, экспериментов при возможности проверки.

«Наука превращает мир в безжизненный механизм, — писал замечательный мыслитель Сергий Булгаков. И добавлял, что «сама она есть порождение жизни». Подобные противоречия совершенно естественны. Ведь мир и мы сами обладаем свойствами не только организмами, но и механизма. Мир и мы одарены свободой, но и подчинены необходимости. Надо лишь помнить об ограниченности физико-математических моделей природы и общества. Именно они укореняют господство механистического мировоззрения.

Впрочем, любые научные теории совсем не обязательно приближают нас к истине. Новизна — еще не критерий истины. Со временем могут появляться и пользоваться успехом гипотезы, привлекательные своей завершенностью на данном этапе познания. Но и они могут превращаться в глухие плотины, пресекающие поток научной мысли. Этому содействуют популяризаторы и пропагандисты. А развлекательный «научпоп» и вовсе отучает размышлять. Вместо понимания, в лучшем случае, — запоминание.

...Пересказывая и анализируя научные идеи, приходится углубляться в очень непростые проблемы. Они требуют от читателя напряженного внимания и желания осмыслить вопросы, на которые современная наука отвечает либо неопределенно, либо неубедительно, и то и вовсе не дает вразумительного ответа.

Нам предстоит не легкая развлекательная прогулка по исхоженным и приглаженным «столбовым дорогам» науки. Мы попытаемся заглянуть в ее неведомые области. Насколько это возможно, изложение будет упрощенным, без формул и мудреных терминов. Но и в этом случае далеко не все можно воспринимать легко, без умственного напряжения.

Напомню справедливое суждение философа и публициста Н.Н. Страхова (из предисловия к его монографии «Мир как целое»):

«Я почти безусловный противник популяризации. Если сами ученые, постоянно работающие для своей науки, редко понимают ее истинный дух, ее глубокие основы, то в массе читателей научные сведения почти неизбежно подвергаются искажению, превращаются в уродливые знания. Популярная книга, удовлетворяющая читателя, есть пустая, и даже вредная книга: она его обманула, дала ему ложное насыщение, ложное удовлетворение. Из этих книг хороши не те, которые обогащают читателя познаниями, а те, из которых он вынес убеждение, что он совершенный невежда в известном отношении, что предмет книги глубок и труден не только для него, но и для автора».