Какой самый важный совет вы бы дали начинающим.

Торгуйте помалу, ибо именно вначале проявляется самое худшее, на что вы способны. Учитесь на собственных ошибках. Пусть вас не смущают ежеднев­ные колебания вашего торгового баланса. Размышляйте над тем, правильно ли вы действуете, а не над исходами отдельных сделок, которые, по сути, случайны.

Когда Деннис объявил, что он оставляет торговлю, чтобы полностью за­няться реализацией своих политических целей, у меня возник еще ряд вопро­сов, которые я переправил ему через его помощника, который через несколько дней передал мне ответы Денниса. Эти вопросы и ответы приводятся ниже.

Тот, кто инвестировал в ваши фонды в последний год вашего уп­равления, мало заработал. А с чем остался бы тот, кто вложил деньги в самый первый день вашего управления и не забрал их до самого пос­леднего дня?

На момент закрытия счетов каждая вложенная 1000 долл. выросла бы до 3833. (Это составляет примерно 25 процентов совокупного годового дохода. А годом раньше, при пиковом размере счета, этот показатель был бы вдвое выше.)

132 Ричард Деннис

Говорят, что за последний год вы потеряли значительную долю соб­ственного чистого капитала. Это правда или преувеличение?

Я потерял около 10 процентов всех заработанных на рынках денег. Конеч­но, в процентах от моего чистого капитала цифра будет гораздо больше, пото­му что я много лет делал отчисления на политику и благотворительность.

Неудачи последнего года как-то ускорили перемены в вашей ка­рьере?

Нет. Они тут совсем ни при чем.

Вы действительно ушли «в холодную завязку» или все же понемно­гу торгуете?

Я не торгую совсем.

Ричард Деннис — один из легендарных трейдеров товарных рынков совре­менности. Он относится к тому типу трейдеров, которых можно ассоцииро­вать с открытием крупных длинных позиций рядом с основанием рынка, а крупных коротких позиций — около его вершины. Поэтому нельзя не удив­ляться тому, что сам Деннис преуменьшает полезность стремления ловить точки крупных разворотов. По сути дела, он утверждает, что такие сделки мало способствовали его торговому успеху.

Деннис считает, что одна из худших ошибок, которую может совершить трейдер, — это упустить возможность крупного выигрыша. По его собственной оценке, 95 процентов полученной им прибыли приходится лишь на 5 процентов сделок. Всего несколько упущенных шансов такого рода — и его торговые по­казатели могли бы сильно ухудшиться. Отсюда мораль: не следует слишком жестко придерживаться определенного взгляда на рынок, ибо такой консерва­тизм может легко привести к тому, что будет упущена мощная тенденция.

Еще один чрезвычайно полезный совет Денниса таков: время, когда менее всего хочется думать о торговле (периоды потерь), это именно то время, когда нужно максимально сосредоточиться на торговле.

Под Тюдор Джонс

Искусство агрессивной торговли

Октябрь 1987 года стал месяцем разорения многих инвесторов — обвал мировых рынков акций тогда не уступал краху 1929 года. За тот же месяц «Tudor Futures Fund», которым управлял Пол Тюдор Джонс, зафиксировал невероятный доход в 62 процента. Джонс всегда был независимым трейдером. Его торговый стиль уникален, а результативность несоизмерима с показате­лями других управляющих фондами. Но, пожалуй, важнее всего другое. Он достиг того, что многие считали невозможным: пять лет подряд он получал прибыль, измеряемую в процентах трехзначными числами, при крайне низких текущих потерях. (Тут я допустил небольшую неточность: в 1986 году фонд Пола имел прирост только (!) в 99,2 процента.)

Джонс добился успеха во всех своих крупных предприятиях. Он начал биржевую карьеру брокером и на второй год работы получил более миллиона долларов комиссионных. Осенью 1980 года Джонс появился на Нью-Йоркс­кой хлопковой бирже в качестве независимого биржевого трейдера. И вновь достиг блестящего успеха, заработав за считанные годы миллионы долларов. Но действительно впечатляющим были даже не суммы выигрыша, а стабиль­ность результатов: за три с половиной года торговли на бирже у него был лишь один убыточный месяц.

134 Пол Тюдор Джонс

В 1984 году Джонс — отчасти от скуки, отчасти из боязни в конце концов сорвать голос (профессиональная болезнь биржевых трейдеров) — вновь оста­вил свою успешную карьеру ради новой затеи — управления капиталом. В сен­тябре того же года он основал «Tudor Futures Fund», под управлением которого находилось 1,5 миллиона долл. К концу октября 1988 года каждая 1000 долл., инвестированная в этот фонд, превратилась в 17482 долл., а общая сумма под управлением фонда выросла до 330 миллионов долл. Фактически она могла бы быть больше, но с октября 1987 года Джонс перестал принимать новые вклады, а также, начиная с этого времени, произвел выплаты наличными.

Если, подобно Джонсу, верить в цикличность, то скоро следует ожидать очередного изменения в его карьере. Даже трудно себе представить, на чем он сорвет аплодисменты на этот раз.

Джонс — средоточие контрастов. В частной беседе он мягок, а на бирже отдает приказы зычным голосом сержанта из учебки. Общественное мнение считает его надменным и эгоистичным трейдером, тогда как в непосредствен­ном общении он легок и непритязателен. Журналисты подробно живописуют внешние, эффектные стороны его жизни — роскошный особняк в Чесапик Бэй, заповедник площадью в 3000 акров, прекрасные женщины, изысканные рестораны, но забывают упомянуть, как много он делает для бедных.

Подобно нью-йоркскому бизнесмену Юджину Лангу Джонс учредил фонд для финансирования обучения в колледже восьмидесяти пяти выпускников начальной школы экономически отсталого бруклинского района Бедфорд-Стайвесант. Причем дело не исчерпывается только денежными вливаниями, каждую неделю он лично встречается со своими подопечными. Чуть позже Джонс основал фонд «Robin Hood», объем пожертвований которого достиг 5 миллионов долларов. Верный своему названию, этот фонд привлекает деньги богатых и распределяет их между негосударственными группами и частными лицами, которые непосредственно помогают бедным.

Джонс согласился встретиться со мной в 15:15 — то есть в то время, когда закроются все фьючерсные рынки, кроме торгов по фьючерсам на индексы акций. Но даже продолжение торговли только на одном рынке вызывало у меня некоторые опасения: сможем ли мы начать беседу в назначенное время? Ведь я знал, что фьючерсные контракты на индекс акций S&P — это один из его главных торговых инструментов. И действительно, когда я пришел, Джонс был поглощен торговлей по S&P.

Дождавшись, когда Джонс закончит выкрикивать приказы через переговор­ное устройство, я сказал, что не хочу мешать его торговле, и предложил отло­жить интервью до закрытия рынка. «Никаких проблем, — ответил Джонс. — Приступим».

Пол Тюдор Джопс

Как потом выяснилось, это не было обычной торговлей по S&P. В тот день Джонс выстраивал крупную позицию, ожидая значительного резкого паде­ния цен на рынке акций. Энергичность, с которой Джонс отдавал приказы, напоминала натиск теннисиста, набегающего на мяч. («Покупай 300 по курсу! Живее, живее! Готово? Отвечай!») При этом он легко переключался с торгов­ли на интервью и обратно.

Джонс с восхищением рассказывает о своем первом наставнике в бирже­вом деле — легендарном трейдере хлопкового рынка Эли Таллисе. Пожа­луй, больше всего Джонса поразила его железная выдержка. Он помнит, как Таллис, не моргнув глазом, спокойно и вежливо беседовал со своими посетителями в то самое время, когда его позиции буквально выкашивались на рынке.

Такую же железную выдержку я обнаружил и у Джонса. Он беседовал со мной, попутно общаясь с посетителями и сотрудниками, и одновременно уп­равлял крупной позицией по S&P. В последние минуты перед закрытием тор­гов фьючерсы на индекс акций сильно выросли, из-за чего убыток по позиции Джонса превысил миллион долларов. Однако Джонс оставался настолько не­возмутимым, что я узнал о том, что рынок двинулся против него, только вече­ром, просмотрев цены закрытия.

При первой беседе мы не успели обсудить все вопросы, и недели через две я повторно наведался к Джонсу. Во время второй встречи я заметил две переме­ны. Во-первых, из решительного медведя Джонс перешел в быки: раньше Джонс крупно играл на понижение рынка акций, теперь же в краткосрочном плане он переориентировался на его рост. Вопреки ожиданиям рынок не упал за то вре­мя, которое ему отпустил Джонс. Из этого он заключил, что на короткое вре­мя рынок пойдет вверх.

«Этот рынок перепродан», — отметил он во время нашей второй беседы. Изменение точки зрения на диаметрально противоположную за столь корот­кий период наглядно показывает исключительную гибкость, объясняющую торговые успехи Джонса. Он не только быстро закрыл исходную позицию, но и был готов сменить ее на противоположную, когда факты указали на ошибоч­ность его первоначального прогноза. (И эта перемена в умонастроении оказа­лась весьма своевременной.)

Во-вторых, Джонс вдруг стал очень осторожен в своих оценках относи­тельно рынка акций и экономики в целом. Он опасался, что еще одна большая волна продаж (предыдущая была в октябре 1987 года) может привести к свое­го рода финансовому маккарти-зму. Это опасение опиралось на исторический прецедент: во время сенатских слушаний в 1930-е годы члены комиссии, отча­явшись найти злоумышленников, виновных в крахе рынка акций в 1929 году,

Пал Тюдор Джонс

переложили вину на служащих Нью-Йоркской фондовой биржи, которые в период обвала держали длинные позиции.

Джонс боялся, что в будущем он, как известный спекулянт и специалист по прогнозированию экономических тенденций, может стать удобной мише­нью для властей в их очередной «охоте на ведьм». В особое замешательство Джонса привел телефонный звонок одного крупного правительственного чи­новника относительно его торговли. «Если я назову его ранг, то вы просто не поверите», — сообщил он мне с некоторой опаской и тщательно подбирая слова, чтобы не сказать лишнего.

Джонс был по-прежнему дружелюбен, но на смену прямодушным высказы­ваниям теперь пришли выверенные и сдержанные ответы, характерные для до­машних заготовок. Так, на вопрос о торговой тактике он заговорил об опереже­нии — незаконной операции, когда брокер размещает собственный приказ раньше крупного приказа клиента. По сути, такой ответ был просто нелепым, ибо Джонс не занимается приказами клиентов. Это все равно, как если бы фут­больный болельщик, участвующий только в своем офисном тотализаторе, вдруг стал бы оправдываться, что не брал взяток за организацию договорного исхода игры. Похоже, Джонс воспользовался интервью как трибуной для официально­го заявления, на которое он, наверное, рассчитывал как на свидетельство в свою пользу при возможных слушаниях в Конгрессе в будущем. Мне показалось, что в преувеличенной настороженности Джонса было что-то маниакальное. Впро­чем, опасение, что реальный экономический кризис приведет к избиению гон­цов, приносящих плохие вести, не кажется совсем уж безосновательным.