Лапинская эпоха на телевидении

 

История телевидения, как и судьба каждого человека, состоит из эпизодов. Если их удается последовательно выстроить в логическую цепь, то можно получить довольно полное представление о том или ином явлении, о том или ином человеке. В нашем случае — о человеке, который полтора десятка лет своей жизни посвятил развитию отечественного телевидения, внедрению его в систему общественных отношений тогдашней России. Речь идет о бессменном в течение 15 лет (с 17 апреля 1970 по 20 декабря 1985 года) председателе Гостелерадио СССР, члене ЦК КПСС, Герое Социалистического Труда Сергее Георгиевиче Лапине.

Автор этих строк работал под его руководством в качестве главного редактора одной, затем другой редакции, был членом коллегии Гостелерадио и секретарем его журналистской организации. Так случилось, что последнее слово у гроба бывшего председателя пришлось говорить мне.
Сергей Георгиевич был дважды счастливым человеком, как ни парадоксально это звучит. Он посвятил зрелые годы своей жизни делу, которое фанатично любил, служил ему верой и правдой, гордился своим детищем, искренне радуясь его успехам и страдая от промахов и ошибок.

Лапин был уникальным руководителем, не только потому, что из тогдашней партноменклатуры пошел работать, «исполнять» отведенную ему роль не за страх, а за совесть. Он любил телевидение как женщину. А любить он умел и был способен в критически острый, решающий момент своей жизни любовь к женщине поставить выше карьеры.

После войны из Комитета по радиоинформации, где Лапин тогда работал заместителем председателя, в ЦК КПСС стали поступать сигналы о том, что он изменяет жене, живет с сотрудницей, которая забеременела от него. Коммуниста Лапина вызвали в ЦК и предложили выбор: или бросай любимую женщину, или уходи с работы. Он ушел с работы, оставил первой жене, от которой не было детей, прекрасную по тем временам квартиру, мебель — все что имел.

Лапин был счастливым человеком, он создал семью с любимой женщиной, которая подарила ему троих детей. Сам выросший фактически без отца, в разрушенной судьбой бедняцкой семье, он высоко ценил роль семьи, ее благополучие, ее полнокровность, лад в своей жизни и в жизни своих близких.

Моя первая встреча с Лапиным, который уже более месяца занимал кабинет председателя Гостелерадио, состоялась 15 июня 1970 года, на следующий день после выборов в Верховный Совет СССР. Я отвечал тогда за прямую телепередачу из пунктов голосования Москвы и других городов страны. Эта первая встреча могла оказаться последней, потому что на меня обрушился поток жестких обвинений, суть которых сводилась к следующему: почему вы показали полупустой избирательный участок, где голосовали избиратели за Леонида Ильича, и переполненные залы в Харькове, Кишиневе, где народ празднично поддерживал будущих депутатов — рабочих и крестьян? Ведь это была единственная прямая передача о выборах в стране, которую принимала вся Европа, своей передачей вы поссорили телевидение с партийным активом... И потом, что вы написали в тексте: «Я иду на выборы, а по улице к избирательному участку построены новые дома, магазины». Кому нужна эта показуха?

И тут я вспомнил, что когда шел вчера на избирательный участок, действительно видел на нашей улице недавно построенный новый магазинчик. Доведенный до нервного «зашкаливания», я в ответ ляпнул: «Я шел по улице, где были новостройки. Надо выбирать дороги, которые ведут к выборам». Воцарилась тишина, а я продолжал: «Нельзя было такую передачу ставить в эфир в два часа дня, летом в жару, когда известно, что избиратели уже разъехались по дачам. А передачу в эфир ставил не я, время ей выбирало руководство». Снова тишина. Затем последовал лапинский вывод: «Или вы, товарищ Егоров, отвечаете лично передо мной за каждое слово в эфире, или нам с вами не работать». Я только и успел сказать: «Хорошо». Зная, что почти все мои коллеги — главные редакторы Центрального телевидения — были уже сняты со своих постов новым председателем, поднялся — и к двери. Вдруг слышу: «Стой!» Повернулся и еле-еле удержался, чтобы не сказать: «Ну что еще?» А он вышел из-за стола, протянул мне большую мягкую руку и просто сказал: «До свидания». Присутствовавший на заседании Э.Н. Мамедов, первый заместитель Лапина и один из умнейших руководителей Гостелерадио, бросил мне вдогонку: «Подождите в коридоре». Потом у себя в кабинете Энвер Назимович сказал: «Лапин считает, что ты честный парень».

Через два месяца по представлению С.Г. Лапина я был утвержден секретариатом ЦК КПСС членом коллегии Гостелерадио, и началась наша непростая, временами невыносимо тяжелая, но в целом прекрасная творческая жизнь на телевидении.

В стране возникали то одни, то другие события, которые телевидение должно было освещать. Как-то летом сложились удивительно плохие виды на урожай. Вся Европейская часть СССР могла оказаться в плену голода, и только на Востоке зрел богатый урожай, который собрать можно было лишь усилиями всей страны. Прямые правительственные обращения могли повлиять на мировые цены на зерно, а внутри — посеять панику. Надо было выбрать более тонкий подход. Л.И. Брежнев в те дни совершил поездку по сибирским городам и весям. Проходила она без обычной помпы, без каких-либо протокольных съемок московских телегрупп, что соответствовало настроению участников поездки.

Редакция пропаганды, где я тогда работал главным редактором, заинтересовалась видеозаписями, сделанными местными телевизионщиками. Всего мы отсмотрели шесть часов этих записей. Надо было выбрать из этого материала семьдесят минут, которые бы отразили реальную обстановку в сельском хозяйстве и вселили оптимизм в телезрителей. На этом материале с небольшими досъемками редакция подготовила документальный фильм «Хлеб Востока», в котором правдиво было показано наше житье-бытье.

Фильм предварительно показали председателю. После просмотра он говорит: «У тебя сейф есть? Положи фильм в сейф и пусть лежит там до лучших времен». Я с этим не согласился и стал настаивать на политической целесообразности его показа в те дни. Обычно Лапина переубедить было весьма и весьма трудно. И вдруг слышу: «Хорошо, покажи этот фильм помощнику Брежнева, с которым он ездил в Сибирь, узнай его мнение». Помощник приехал, посмотрел фильм и сделал лишь небольшое пожелание: показать, как армия помогает убирать хлеб. Уезжая от нас, он распорядился: «Фильм завтра поставить в эфир. Леонид Ильич будет смотреть его вместе с секретарями обкомов партии».

Я доложил об этом Лапину, а он спрашивает: «У тебя есть хоть одно сомнение по фильму? Если есть, я его немедленно сниму с эфира». «Нет, сомнений нет», — отвечаю. Конечно, в тот момент я лукавил, но решил стоять на своем...

Фильм прошел с успехом, я как автор сценария и Михаил Литовчин как режиссер получили благодарность и премии от председателя, а позже за этот фильм я был удостоен звания лауреата премии Союза журналистов СССР.

Лапин принимал все фильмы легендарной серии «Наша биография». Главным редактором последних 14 фильмов и автором сценария фильма «Год 1964-й» он назначил меня.

Сдача фильмов проходила в очень нервной обстановке. Лапин кричал, ругался. Надо было все вытерпеть и отстоять очередную серию. Каждый раз, сдавая фильмы «Нашей биографии», перед кабинетом председателя я глотал нитросорбид и валокордин.

Показываем ему «Год 1967-й». Идут кадры, как во время войны на Ближнем Востоке израильские танки ведут наступление, круша на своем пути ветхие дома арабов. Звучит бравурная музыка из зарубежной хроники. Лапин бросает карандаш на свой стол и сквозь зубы спрашивает: «А чему радуетесь, товарищ Егоров? Ваши побеждают?» Я не нашелся что сказать, сюжет сократили, музыку убрали...

Сдаем фильм «Год 1968-й». Пятидесятилетие комсомола. Идут кадры, запечатлевшие митинг молодежи на Красной площади. На трибуне мавзолея — Е.М. Тяжельников, бывший тогда первым секретарем ЦК ВЛКСМ, а с 1977 года — заведующим отделом пропаганды ЦК КПСС.

Видимо, Лапиным овладевает чувство зависти, что не он организовал такую демонстрацию преданности комсомола партии, ее генеральному секретарю, что лавры самого верного его помощника по идеологии могут перейти от него к другому. Он поворачивается ко мне и говорит: «Что это за демонстрацию вы устроили? Сократите сюжет!» Я не без ехидства отвечаю, что, мол, неудобно сокращать кадры с изображением заведующего отделом пропаганды. Лапин ломает оказавшийся в его руках карандаш и раздраженно бросает: «Подумайте еще, прежде чем говорить нет». Сюжет несколько сократили...

Ему ничего не стоило снять с эфира объявленные передачи, даже если они пользовались огромной популярностью у зрителей и шли годами. Так он поступил с «Кинопанорамой» А. Каплера, так поступил с изумительным циклом «История мирового кино», который вел С. Герасимов по учебной программе ЦТ. В области искусства, литературы он считал себя непререкаемым авторитетом, строго наблюдал за «чистотой» эстрады.

Однажды в воскресной передаче «Сельский час», которая шла в дневной перерыв животноводов, редакция решила показать выступление молодежного эстрадного ансамбля «Самоцветы». Что тут началось! На заседание коллегии Госкомитета был вынесен для обсуждения вопрос «Об ошибке В.В. Егорова в передаче «Сельский час». Лапин обрушился на меня: «Как вы могли нашим дояркам и скотникам показывать дешевую западную музыку, чуждую нашему народу. И это в публицистической передаче, посвященной нашему колхозному строю и сельским труженикам! И потом, как они были одеты: рубашечки, рюшечки!» Тут я нашелся и говорю: «Ребята в ансамбле молодые, только начали выступать. Им и надеть-то нечего!» Сказал и сел. Воцарилась гробовая тишина, а Лапин (как и всякий раз в подобных случаях) обращается к Мамедову: «Это правда, Энвер?» Энвер Назимович подтверждает: да, ансамбль только что сформировался. За меня решил вступиться и главный редактор музыкальной редакции Всесоюзного радио Г. Черкасов, сказавший несколько добрых слов об ансамбле.

Тогда началась новая волна критики, но уже в адрес радио. Через полчаса Лапин устал и спрашивает: «Кому поручим написать постановление коллегии об ошибке Егорова?» Все молчат. Я почувствовал, что напряжение спало, и говорю: «Поручите мне, я напишу». Здесь все зашумели, задвигались, а суровый председатель закончил заседание: «Знаю, ты напишешь». В результате появилось постановление, которое обращало внимание главного редактора Егорова на необходимость большей требовательности к музыкальному и эстетическому уровню передач.

К 1970 году стало ясно, что приход к руководству партией Л.И. Брежнева со товарищи — не кратковременный эпизод, на что надеялись выходцы из комсомольской элиты — А.Н. Шелепин и другие, а означает длительное правление нового ЦК. Надо было всех тех, кто рассчитывал на руководящие места во власти в случае воцарения комсомольского вожака, отодвинуть от реальных рычагов управления, быстро и тихо отстранить их от руководства КГБ, газетами, информационными агентствами и, конечно, радиовещанием и телевидением.

Тогда-то и пришла Брежневу идея позвать на телепрестол своего давнишнего приятеля, знакомого по длительным беседам в Вене, когда там встречались посол С.Г. Лапин и Председатель Президиума Верховного Совета. Видимо, Лапин произвел тогда на Брежнева очень благоприятное впечатление. Зная твердую руку, ясный ум, личную преданность Лапина, Брежнев сначала направляет его послом в Китай в самый разгар культурной революции, а затем, спустя пару лет, посылает руководить таким все растущим, с непонятными возможностями и заманчивыми перспективами, мощным приводным ремнем партии — телевидением Советского Союза.

Последующие десятилетия показали, что партия сделала по-своему правильный выбор. Итак, в апреле 1970 года председателем Государственного Комитета СМ СССР по телевидению и радиовещанию был утвержден Сергей Георгиевич Лапин, опытный дипломат, журналист и политик. Работая до этого генеральным директором ТАСС, бывая в командировках в Японии, он серьезно изучал природу и особенности организации телевизионного вещания, внимательно наблюдал за работой советского телевидения. Поэтому уже в первые дни на новом месте председатель принял ряд принципиальных решений и шагов, которые во многом оздоровили телевидение, укрепили его организационно. Было сокращено около полутора тысяч работников, которые оказались беспомощны в огромном, открывшемся после введения в строй Останкина, море программ. При тогдашнем уровне профессионализма недавно пришедших сотрудников, при неуправляемом процессе производства и выдачи телепрограмм по четырем каналам Центрального телевидения, действительно, нужны были решительные меры по овладению новым централизованным массовым средством информации и пропаганды.

Лапин начал с того, что поменял почти весь состав главных редакторов Центрального телевидения, перевел многоопытного Мамедова с иновещания на телевидение, упростил структуру управления телевидением, ликвидировав Генеральную дирекцию телевидения как лишнее звено между творческими коллективами — редакциями и управлениями Гостелерадио СССР.

Он подготовил и содействовал принятию в июне 1970 года закрытого постановления ЦК КПСС и СМ СССР, в котором определялись новые задачи государственного руководства отраслью. Госкомитет по радиовещанию и телевидению при СМ СССР становился Государственным Комитетом по телевидению и радиовещанию Совета Министров СССР, что поднимало его роль и ответственность по управлению телевидением в центре и на местах. Документы нацеливали Гостелерадио СССР на формирование системы вещания — центрального и местного, на строительство новых телерадиоцентров, на проведение единой технической политики в разработке и приобретении техники, в подготовке и распространении программ.

Осуществив неотложные организационные меры, новый председатель выступил инициатором проведения Всесоюзной научно-практической конференции «Тема рабочего класса в программах советского телевидения и радиовещания», которая и состоялась в 1970 году в Ленинграде. Выступив с большим докладом на конференции, собравшей весь цвет советской интеллигенции, работавшей в области телевидения и радиовещания, он весьма аргументировано призвал аудиторию сделать главным героем всех информационных, публицистических и художественных телепрограмм человека труда — рабочего и крестьянина.

Впрочем, эти горячие и, в общем-то, искренние призывы не означали, что Лапин избежал весьма распространенной в те годы болезни советских руководителей всех уровней — говорить одно, а делать другое. Все годы его работы на посту председателя Гостелерадио СССР были годами растущего культа Л.И. Брежнева, который и стал настоящим героем экрана. Правда, Лапин вел эту линию с известной долей осторожности. Так, где-то в начале 80-х один из секретарей областной парторганизации потребовал широко показать по Центральному телевидению открытие бюста Брежнева в городе Иванове. Лапин позвонил (при мне) генсеку и сказал ему что-то вроде, мол, «услужливый дурак опаснее врага». Брежнев согласился с Лапиным. После этого Сергей Георгиевич отчитал ретивого секретаря от своего имени. Как они потом встречались и беседовали на пленумах ЦК, где заседали оба, история умалчивает.

Ни один советский руководитель телевидения не сделал столько для укрепления отечественного вещания, как С.Г. Лапин. Уже появились историки, журналисты, которые судят о нем лишь по личным отдельным встречам, по его отказам принять то или иное творческое предложение писателя, режиссера, сценариста. Эти люди, когда-то обиженные — и зачастую несправедливо — Лапиным, олицетворяют его деятельность только с цензурой, с зажимом всего яркого, талантливого, творческого. Для многих деятелей местного вещания он был выразителем интересов центра, безжалостно урезавшим творческую и техническую инициативу регионов. Лапин не всегда считался с мнением руководителей обкомов, ЦК компартий союзных республик, и они чувствовали его высокомерие, пренебрежительное отношение к просьбам и запросам с мест.

Созданное в системе Гостелерадио СССР главное управление местного телевидения и радиовещания играло в большом творческом всесоюзном коллективе роль чиновника-распределителя. За качество местных программ отвечало местное руководство, за уровень региональных передач, отобранных редакциями ЦТ на показ по общесоюзным каналам, отвечали эти редакции. За главным управлением местного телевидения оставалась диспетчерская роль. Таковы были издержки и плоды централизации вещания.

Лапин добился от секретариата ЦК КПСС, чтобы все аналитические — читай критические — материалы по проблемам телевидения, которые готовились в центральной печати, перед опубликованием передавались бы ему для «предварительного анализа...». Со временем читатели с удивлением обнаружили полное отсутствие критических материалов о телевидении. И так продолжалось несколько лет.

На работе у Лапина не было друзей, были знакомые с разными сроками совместной службы, к одним он благоволил, других постепенно задавливал. Но даже тех, кого считал приятелями, не подпускал близко к сердцу. С трудом, скрепя сердце, выполнял он чью-либо «руководящую» просьбу взять на работу родственника или знакомого кого-то из окружения членов Политбюро.
Были у него свои привязанности, которые он сохранял всю жизнь, но следил, чтобы эти привязанности не мешали его политическому имиджу. Известно, что в трудные для Лапина времена его поддержал и принял на работу в МИД СССР, а затем и двинул по дипломатической линии В.М. Молотов. Лапин всегда, когда заходил разговор об этом деятеле, очень уважительно отзывался о нем. Но вот прошли десятилетия, и 90-летний Молотов остался наедине со своими воспоминаниями и архивом. Будучи главным редактором главной редакции образовательных и научно-популярных программ, я предложил Лапину записать на видео воспоминания В.М. Молотова, а затем полностью или фрагментарно опубликовать их. Вначале он заколебался, затем позвонил секретарю ЦК КПСС «посоветоваться» и получил решительный отказ. Осмелиться нарушить запрет Лапин не мог — школа не та.

В 1975 году на должность главного редактора учебной редакции ТВ Лапин пригласил бывшего главного редактора газеты «Правда» П.С. Сатюкова (уволенного в ходе октябрьского переворота 1964 года). Но здоровье у того пошатнулось, и вскоре он умер. В 1977 году я был переведен в бывшую сатюковскую редакцию, для того чтобы создать на ее базе современное телеобъединение. Прошел ровно год после смерти Сатюкова. Я пришел к Лапину и, зная его старинные дружеские связи со своим бывшим сослуживцем еще по отделу пропаганды ЦК КПСС, предложил возложить к могиле Сатюкова венок от имени Гостелерадио. На кладбище собрались пойти почти все сотрудники редакции. Мое предложение вызвало у Лапина бешенство. «Как! — кричал он — Семья его не может приобрести венок? Пусть его жена снимет со стены квартиры хоть одну картину — и она сможет приобрести не один, а десяток венков! Знаешь, как Сатюков скупал дорогие картины в антикварных магазинах? В определенный день комиссия переоценивала их— порой в несколько раз, а первым покупателем в этот день являлся Сатюков со товарищи. Так многие бесценные картины стали собственностью его семьи. Кстати, ты знаешь, сколько орденов Ленина у Сатюкова? Шесть. Теперь у меня столько же». Пришлось редакции скидываться по рублю-другому, но венок на кладбище мы все же принесли...

Лапин любовно руководил телевидением и как средством информации, и как видом искусства. Нередко казалось, что Сергею Георгиевичу ближе всего передачи по литературе, поэзии, музыке, театру. Он по-настоящему любил искусство, неплохо знал его, ценил дар литературный, писательский и, возможно, лелеял его в своей груди... Мог часами беседовать с крупнейшими писателями, актерами, режиссерами, читать наизусть малоизвестные стихи А. Белого, С. Есенина и других поэтов. Многие деятели культуры, уходя от «грозного председателя»,были поражены его эрудицией, тонким пониманием эстетического в жизни и на телеэкране.

И все-таки Лапин был прежде всего политиком, одним из столпов коммунистического режима на его излете, преданно и последовательно проводившим линию на превращение телевидения в инструмент КПСС.

Как-то Лапин при мне позвонил Брежневу и спросил его, хорошо ли мы показали Леонида Ильича накануне в программе «Время» «Хорошо, все хорошо, Сергей», — ответил стареющий генсек. «Значит, у вас нет замечаний к телевидению?» — обобщил лукавый председатель. «Нет-нет», — подтвердил Брежнев. Лапин тут же связался с секретарем ЦК по идеологии и заявил ему: «Я сейчас разговаривал с Леонидом Ильичем, он доволен работой телевидения и никаких замечаний у него нет». Пришлось собеседнику принять эту информацию к сведению — поди проверь, что сказал и что имел в виду генсек.

Лапин стоит особняком в ряду всех руководителей Гостелерадио. Многие начальники отечественного телевидения, попадая в этот мир информации, искусства, техники, не успевали или не хотели вникать в его суть. Придя на телевидение случайно и оставляя его через год-два, они благодарили судьбу и родную партию за то, что те вывели их из огня политических или иных баталий, разыгравшихся на телевидении, особенно в последнее десятилетие.

Все председатели Гостелерадио и их заместители уходили на другую работу с понижением. После Лапина работал бывший посол СССР в Польше А.Н. Аксенов — человек милый, но не умевший держать удары судьбы. М.Ф. Ненашев, сменивший Аксенова, задержался на телевидении пару лет и при первой же возможности вернулся в печать. После Ненашева пришел Л.П. Кравченко — человек для телевидения не новый, но с апломбом, заявивший, что пришел выполнить волю Президента. Однако он просчитался: это его решение было откорректировано ГКЧП...

Преобразованное во Всесоюзную телерадиокомпанию «Останкино», отечественное телевидение получило новое руководство в лице Е.В. Яковлева — яркого, умного, талантливого, но несколько самоуверенного руководителя, который через пару лет после назначения узнал из радиопередачи «Маяка», что указом Президента РФ Б.Н. Ельцина снят с работы.

В бурные дни противостояния Президента и Верховного Совета 1993 года растворился авторитет еще одного руководителя, «демократа и «борца» В.И. Брагина, которого потом друзья с трудом устроили на хозяйственную работу.

Его заменил многоопытный А.Н. Яковлев — человек, у которого отношения с телевидением были полны парадоксов. 30 лет назад будучи первым заместителем заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС, он приложил огромные усилия для теоретического и практического укрепления государственного вещания. Прошли десятилетия, и тот же Яковлев стал могильщиком государственного Центрального телевидения, проявив инициативу и настойчивость в преобразовании ГТРК «Останкино» в общественное телевидение, в ОРТ.

Интересно, что Лапин начинал свою деятельность на телевидении в тесном контакте с Яковлевым. Оба они приняли участие в подготовке постановления ЦК КПСС, посвященного новому этапу деятельности советского телевидения. После многолетней «ссылки» в качестве посла СССР в Канаде Яковлев вернулся в руководство КПСС, работал секретарем ЦК и был избран членом Политбюро при генсеке М.С. Горбачеве. С прекращением деятельности КПСС он вернулся в ту сферу деятельности, которую считал интересной и общественно значимой. Ему, должно быть, казалось, что, возглавив общегосударственную телерадиокомпанию с первым телеканалом, радиостанцией «Маяк» и другими электронными СМИ, он не только укрепит свой политический вес в новой элите, но и сможет возглавить процессы развития гласности и демократии, перехода к свободе информации и открытости общества.

На посту председателя Всероссийской государственной телерадиокомпании Александр Николаевич столкнулся с серьезными трудностями. Известно, что для того, чтобы идти в бой, нужны союзники. Но среди работников телекомпании «Останкино» он единомышленников почти не нашел. Многотысячный коллектив творческих и инженерно-технических сотрудников с трудом воспринимал его новации. Некоторые из этих новаций оказались надуманными, они внедрялись силой приказа, казалось бы, опытного руководителя. Помня, как удачно была внедрена идея «Маяка» на радиовещании (каждые полчаса музыка, а затем выпуск новостей), председатель приказал каждый час вещания на телевидении прерывать выпусками теленовостей. Первыми возмутились зрители, а потом и руководители из новых органов власти: когда посередине художественного фильма или документальной передачи, как назойливая реклама о прокладках, появлялись кадры новостей, в том числе и выступления руководителей, это вызывало раздражение аудитории и сомнения в компетентности теленачальников. Пришлось от этой новации отказаться.

Надо было найти новую идею. Так появилось предложение вместо государственной общенациональной телекомпании создать по образцу и подобию развитых стран Запада общественное телевидение. Яковлев стал одним из инициаторов и организаторов телекомпании, которая формально могла называться публично-правовым (или общественным) телевидением, а фактически была отдана в руки частного капитала при деликатном упоминании участия государственных финансов в ее деятельности. «Общественное» телевидение по-яковлевски не имеет главного сходства с публично-правовым телевидением на Западе, где в финансировании компаний участвуют сами зрители, вносящие абонентную плату.

Убийство Влада Листьева, крутые виражи вокруг ОРТ новых русских, почуявших огромные барыши в случае овладения телевидением, привели А.Н. Яковлева к решению отойти в сторону от разыгравшихся страстей.

...6 ноября 1982 года был звездный час для С.Г. Лапина. Генсек вручал ему орден Ленина и звезду Героя Социалистического Труда. Телевидение, конечно, снимало этот эпизод в Кремле. И вдруг во время вручения награды выскользнули из рук Леонида Ильича и упали на пол. Лапин тут же опустился на колено, подхватил коробочки и сказал: «Ничего, Леонид Ильич, наши ребята это вырежут из пленки». Разумеется, в эфир прошли кадры торжественного момента без этого зловещего символа умирающей власти. Через несколько дней после этого Л.И. Брежнев скончался.

После его смерти председатель Гостелерадио небезуспешно пытался найти общий язык с новым руководителем КПСС Ю.В. Андроповым. Тот также поддержал Лапина — за два года до этого они вместе внесли в ЦК предложение о нежелательности расширения телевизионной деятельности Агентства печати «Новости». А ведь уже было принято решение секретариата ЦК усилить внешнеполитическую деятельность средствами телевидения по линии АПН. Это не остановило двух председателей могущественных комитетов, их мнение возобладало, и служба теленовостей АПН была закрыта. Лапин не терпел конкуренции.

Сложнее складывались отношения Лапина с К.У. Черненко, который хорошо знал и помнил, как Сергей Георгиевич выходил напрямую на Леонида Ильича, игнорируя его окружение. И совсем испортились его отношения с руководством партии, когда генсеком стал М.С. Горбачев, который не мог простить Лапину пренебрежительного отношения к тем поручениям и просьбам, которые он адресовал телевидению будучи секретарем ЦК по сельскому хозяйству. Лапин же верил, что сработается с новым руководством, что Горбачеву он станет так же нужен, как был нужен Брежневу, Андропову, Черненко. Однако этого не произошло.

Через год после прихода на высшую должность Горбачева Сергея Георгиевича отправили на пенсию, а спустя три года он скончался.