Потребности пожилых людей в медико-социальной помощи

Тенденция увеличения популяции пожилых и старых людей и особенно группы 80-летних и старше сохранится и в XXI веке. Это влечет за собой увеличение потребностей в медико-социальной помощи и услугах, а также служит вызовом для экономики социально ориентированных государств.

При всем многообразии потребностей пожилых и старых людей в медицинской и социальной помощи, большинство исследователей выделяют потребности в долговременных видах помощи (помощь на дому, община, дома по уходу), потребности в кратковременных видах помощи (госпитали, реабилитация), а также в уходе.

По данным исследований группы пожилых людей (средний возраст – 62 года, женщин – 57%, мужчин – 43%) выявлены следующие виды потребностей:

потребности в услугах – физиотерапия, трудотерапия, уход, психотерапия, коррекция поведения, одевание, помощь при приеме пищи, социальные контакты, гигиена, речевая и слуховая терапия, транспортные услуги, медсестринский патронаж;

помощь в адаптации – очки, инвалидные коляски, ходунки, поручни, трости, слуховые аппараты, необходимое число помощников для перемещения, приспособления для приема пищи;

потребность в обучении навыкам адаптации – общение, одевание, раздевание, пользование туалетом, употребление пищи, гигиена и уход за собой, прогулки, компенсация зрительных и слуховых нарушений;

забота о здоровье – визит к лечащему врачу и другим специалистам, осмотры медсестер, диета.

С возрастом доля старых людей, нуждающихся в помощи, быстро увеличивается. Отмечается, что около 50 % 85-летних и старше людей нуждаются в персональной помощи. По данным зарубежных авторов, до 20 % пожилых людей имеют различные функциональные нарушения, они нуждаются в базовой поддержке их повседневной деятельности. При этом большинство из них – 70 % – живут дома, в общине, получая там необходимую помощь. Менее чем 10 % пожилых и старых людей с функциональными нарушениями получают услуги от формального сектора, при этом около 75 % пожилых, проживающих дома, нуждаются в помощи семьи и друзей, т. е. неформального сектора. Более 80 % агентств помощи пожилым отмечали следующие типы потребностей их пожилых пациентов: специфические медицинские проблемы и медицинскую помощь; потребность в медицинском оборудовании; психические проблемы; проблемы оплаты услуг; необходимость социальной поддержки. Оценка потребностей пожилого пациента есть систематический процесс сбора информации о подопечном, в результате чего увеличивается точность диагноза и лечебного плана.

Дж. Овералл в своих исследованиях показала, что виды ухода, которые требуются пожилым с различными ограничениями дееспособности, имеют следующую иерархию: медицинская помощь – хирургические манипуляции, лекарственные препараты, приспособления для ухода, уход за полостью рта, физиотерапия, мануальная терапия. Персональный уход включает удовлетворение физических нужд в повседневной деятельности; работа по дому – приготовление пищи, уборка, поддержание порядка; социальная поддержка – помощь в общении с административными работниками, посетителями, дружеское общение; наблюдение – уменьшение риска для наиболее уязвимых людей. При наличии функциональных нарушений и хронических заболеваний пожилые люди нуждаются также в реабилитации для сохранения их независимости и способности к самопомощи.

Российские исследователи отмечают, что во многих регионах страны пожилые люди предоставлены сами себе, что сравнимо с экспериментом на выживаемость. В первую очередь это относится к одиноким пожилым людям, которые рассчитывают в основном на помощь государства. Лишь 18,9% заболевших имеют возможность обратиться к врачу. В 1987 г. в России выявлено более 354 000 одиноких пенсионеров по возрасту и инвалидов, в том числе свыше 130 000 чел., нуждающихся в социально-бытовом обслуживании на дому: доставке на дом продуктов питания, медикаментов, помощи по приготовлению пищи, уборке помещения и др. В 1992 г. в России было выявлено 645 000 одиноких пенсионеров и одиноких нетрудоспособных, нуждающихся в помощи на дому. Исследование показало, что основные потребители медико-социальной помощи – это одинокие и одинокопроживающие престарелые. 27 % опрошенных нуждались в уходе во время болезни, 10 % – в доставке лекарств. Из общего числа лиц пенсионного возраста в медико-социальной помощи нуждались 21,8 %, из них в надомном обслуживании – 12,6 %. И.Л. Нефедова в диссертационном исследовании подчеркивает, что социально-бытовую помощь на дому одиноким старым людям оказывают только социальные работники центров социального обслуживания, ими охвачено лишь 34 % всех нуждающихся. Доля персонала Общества Красного Креста в оказании помощи составляет только 2,1 %. Согласно данным Л.Ф. Гуло, потребности пожилых в оказании им медицинской помощи на 50 % выше, чем у населения среднего возраста. Лица старше 60 лет, получающие помощь на дому, составляют 50 % всех, кто охвачен этим видом помощи. Постоянная помощь социальных работников требовалась 2,5 % лиц старше 60 лет, это были либо одинокие, либо семейные люди, не рассчитывающие на помощь родственников. Каждый пятый пожилой хотел, чтобы ему во время болезни доставлялись на дом продукты питания и лекарства и была бы помощь по уходу. В целом по России около 1,5 млн граждан старших возрастов нуждаются в постоянной посторонней помощи и социальных услугах.

При исследовании потребности пожилых людей в госпитальной помощи было выявлено, что 16 % нуждались в пребывании в многопрофильной больнице, в 15 % случаев можно было обойтись больницей местного уровня или стационаром на дому, в 11 % – пребыванием в пансионате, в 9 % – помещением в стационар сестринского ухода. В возрастной группе 60–69 лет в госпитализации в реабилитационных отделениях долговременного пребывания нуждаются 10,6 % пожилых, в возрасте 70 лет и старше – 25,9 %. Потребность в госпитализации для интенсивного кратковременного лечения составляет в группе лиц 60–69 лет – 16,0 %, в группе 70 лет и старше – 23,1 %. В активном наблюдении в условиях амбулаторно-поликлинических учреждений нуждаются соответственно 34,0 и 41,2 % больных. По данным И.Л. Нефедовой, уровень госпитализации отставал в группе обследованных пожилых от потребностей в два раза; в целом потребность в госпитализации составляла 28 %.

Исследователи констатируют, что потребности в домах-интернатах в России не удовлетворяются; в 1993 г. очередь в дома по уходу составляла 14 тыс. чел.; в Тверской области эта потребность составляла 50 % необходимого; особенно велика потребность в поддерживающем лечении пожилых и в обеспечении медицинского ухода.

Таким образом, высокая потребность пожилых в медико-социальной помощи превышает ресурсные возможности здравоохранения и поэтому предполагает участие всех заинтересованных министерств, ведомств, систем здравоохранения и социального обеспечения, общества Красного Креста, общественных, благотворительных и религиозных организаций.

Подводя итоги анализа потребностей пожилых в медико-социальной помощи, можно сделать следующие выводы:

рост популяции пожилых и старых людей приводит к увеличению потребности в медико-социальной помощи и услугах;

пожилые и старые люди нуждаются в долговременных, кратковременных видах помощи, а также в уходе. Потребность в тех или иных видах помощи увеличивается с возрастом;

высокая потребность пожилых и старых людей в медико-социальной помощи превышает возможности ресурсов здравоохранения, что является предпосылкой для более тесного сотрудничества всех заинтересованных служб и организаций;

систематическая оценка потребностей пожилых и старых людей в медицинской и социальной помощи увеличивает точность диагноза и лечебных планов.

10.2. Психологические особенности пожилых и старых людей

Страх является одним из важных, хотя и неоднозначно определяемых психологических понятий. Он является эмоциональной реакцией субъекта на существующую угрозу. Страх можно определить также как специфическое состояние напряженности, отсутствие чувства безопасности и тенденцию к бегству. В психологии страх трактуется как эмоция, являющаяся реакцией на конкретную, реальную опасность, появляющуюся в окружении человека (например страх перед диким зверем), но страх, понимаемый шире, является более общим чувством беспокойства и опасений, причина которых для субъекта, испытывающего это чувство, может быть и неизвестна. Обе эти эмоции кроме психологического имеют и физиологический аспект. С их проявлением связан ряд специфических изменений в организме: учащение пульса, изменение частоты дыхания, потоотделение, дрожь во всем теле, сужение кровеносных сосудов и т. п. Эти ощущения еще более усиливают дискомфорт, связанный с переживанием. Выделяют четыре вида страха, вызываемого факторами различного характера: биологический, социальный, моральный и дезинтеграционный (т. е. нарушающий устойчивое равновесие, душевную гармонию, целостность).

Биологический страх возникает при угрозе жизни человека. Источники опасности в этом случае находятся в основном вне человека – ими могут быть другие люди, силы природы либо машины. Однако они могут исходить и изнутри организма и быть вызваны отсутствием важных для жизни субстанций (например кислорода) либо нарушением равновесия физиологических процессов.

Человек, однако, в равной степени зависит как от общественной среды, так и от биологических факторов. Социальный страх складывается из двух слоев. Один из них – это опасения перед общественным порядком, доходящие до сознания ребенка в основном при контактах с отцом; второй – это страхи, возникающие при взаимодействии и контактах с другими людьми. Их источником является общение с ровесниками. В сферу этого страха включается в конце концов собственная личность. Человек начинает опасаться своих реакций, вызывающих общественное невосприятие, что ведет к ощущению страха. Позднее может появиться опасение перед самим переживанием страха и его последствиями. Таким путем страх социальный превращается в страх моральный. Переживание этой формы опасений связано с нарушением общепризнанной системы норм и этических принципов, разрушением собственных идеалов и образов.

Наконец, дезинтеграционный страх является реакцией на нарушение так называемого информационного метаболизма, т. е. на появление внезапного и непредвиденного раздражителя, например внезапного звука.

Это подразделение имеет скорее теоретический характер. В жизни человек, познающий страх, думает только о том, как избавиться от этого беспокоящего чувства. Очень часто наблюдаемое опасение является смесью нескольких видов страха.

Постоянные, привычно применяемые данным субъектом способы разрядки от страха и защиты от него называют защитными механизмами. Они проявляются у всех людей и выполняют позитивную, охранительную функцию. Однако иногда они могут подвергаться чрезмерной фиксации, ритуализации (например при неврозах) и тогда вместо помощи затрудняют человеку действия, блокируя его важные потребности и чувства.

Проблема страха и тревоги в пожилом возрасте не слишком популярна; тем не менее она представляется особенно важной для этой возрастной группы. Этот период жизни ставит человека перед многими трудными ситуациями и проблемами, которые нужно разрешать и уже нельзя откладывать на более позднее время. Сама перспектива приближающегося конца жизни содержит в себе элемент угрозы, которую надо как-то преодолеть. Различные причины и проявления страха накапливаются в течение всей жизни. В старости под угрозой могут оказаться ценности, которые имеют для субъекта существенное значение: не только само физическое существование, но и духовная свобода (в результате необходимости навязывания себе норм поведения и образа жизни, отличающихся от усвоенных ранее). Угроза может касаться также других ценностей, таких как любовь конкретного человека, профессиональный престиж, любимая работа или идея. Угроза этим ценностям приводит к тревожности, беспокойству.

Исследовать страх в любом возрасте трудно. Легче исследовать физиологические компоненты этого состояния, но они немного говорят нам о переживаниях исследуемого. В беседе он может сам рассказать о своих страхах, а также о последствиях, которые они вызывают в его жизни. Применяя так называемые проективные тесты, можно обнаружить не вполне осознаваемые чувства, конфликты и установки, которые настолько важны, что они, хотя и не осознаются, но изменяют поведение. Одним из популярных проективных методов является тест “дополнение предложения” – испытуемый по собственному соображению заканчивает представленные ему начальные слова предложения.

Исследования, проведенные с использованием этого теста в группе из 130 пожилых людей, показывают, что у женщин в возрасте 60–70 лет сильнее всего проявляется опасение перед одиночеством, болезнью, смертью и будущим. У женщин в возрасте старше 70 лет чаще всего назывался страх перед смертью и болезнью, а также плохими людьми и одиночеством. Итак, вместе с пожилым возрастом наступает усиление страхов биологического типа, связанных с нарастающей беспомощностью и процессами увядания функций собственного организма. Кроме названных, проявляются также иррациональные страхи (перед преследователями), появляются моральные страхи (дать отчет о смысле прожитой жизни). Возрастает также общий уровень страха (увеличивается число ситуаций, вызывающих страх). Уменьшение напряженности социального страха (перед одиночеством) можно объяснить не столько улучшением общественного положения старых женщин, сколько совсем наоборот – их невротической адаптацией к продолжающемуся нередко многие годы одиночеству. Усиление биологических страхов может быть также связано со снижением активности, в результате чего появляется повышенное внимание к собственной персоне, в том числе к сигналам, исходящим из собственного тела.

Мужчины в возрасте от 60 до 70 лет проявили страх перед смертью, опасения за детей и будущее, страх перед чужой и собственной агрессией, перед собственной беспомощностью, судьбой, совершенными ошибками. В пожилом возрасте структура опасений в целом однородна, однако достаточно большая группа испытуемых не признается, что испытывает страх. Исследования с помощью тестов женщин и мужчин показали, что существуют различия между представителями обоих полов в том, что они рассматривают как источник угрозы для себя. Мужчины менее интенсивно переживают страх перед одиночеством, однако это можно объяснить их более выгодным семейным положением (большинство женаты), благодаря которому одиночество угрожает им в меньшей степени, чем женщинам. Также может быть, что традиционная роль, связывающая женщину с домом и семьей, склоняла ее к приданию большего значения контактам с другими людьми. У мужчин выразительнее проявились опасения, связанные с чувством ответственности за судьбу и счастье детей, внуков и семьи. Видимое отсутствие страхов у старых мужчин можно рассматривать как результат усиления защитных механизмов или как доказательство того, что до старческого возраста доживают особенно уравновешенные мужчины. Независимо от этого у мужчин с годами первостепенное значение приобретает страх биологического типа.

Исследование защитных механизмов, используемых респондентами, позволяет предположить, что многие формы поведения, традиционно приписываемые старым людям, а именно: усиленные, резкие реакции, склонность к размышлениям, постепенный уход в себя, замкнутость, пониженное настроение, а также осторожность и склонность к критике окружения можно трактовать и объяснять как способы собственной борьбы с опасениями и беспокойством, т. е. как поведение, мотивированное внутренней напряженностью. Защитные механизмы достаточно близки друг другу у обоих полов. Только слезы и молитва характерны в основном для женщин.

Так же как и другие возрастные группы, старые люди отличаются друг от друга по степени выраженности страхов, их истоков и способов преодоления. Достаточно сильное переживание опасений исследованных лиц можно связать с тем, что положение многих из них было трудным, в группе находилось много одиноких людей, в том числе и из домов для престарелых.

Из других исследований и наблюдений вытекает, что откровенный, искренний рассказ о своих страхах уменьшает их эффективнее, чем механизмы вытеснения, запрета, изоляции или проекции (перенесение опасений на другого человека – “я не боюсь собственной болезни, вот только сестра может заболеть”). Достаточно популярную схему защитных механизмов в старости описывает А. Кемпиньски. По его мнению, старые люди подсознательно отодвигают перспективу смерти и ведут себя так, будто им предстоит еще долгий период жизни. Они составляют разнообразные планы, волнуются за собственное будущее, будущее своих близких и всего общества, беспокоятся, что с ними станет через несколько лет, хотя маловероятно, чтобы они до этого времени дожили. А вот другая модель поведения, описанная тем же автором: старые люди, боясь старости и близкой смерти, становятся более активными, чем это соответствует их силам, бросаются в водоворот различных дел, стараются быть молодыми, даже одеваются как молодежь; это – компенсаторная гиперактивность, под ее покровом можно обнаружить подавленность и отрешенность.

Старые женщины склонны к более выраженной тревожности, чем мужчины. Это может быть связано как с худшим их социальным и семейным положением, так и с тем, что мужчины успешнее справляются со своими страхами. Зарубежные исследования подтверждают бoльшую частоту проявлений страха у женщин. Время приносит некоторым женщинам особенно болезненный и горький опыт: вдовство и связанное с утратой мужа снижение чувства безопасности, фактическое или эмоциональное отдаление от детей, угасание женственности и красоты, одиночество, которое непросто заполнить реальным содержанием. Временами пустоту от потери близких заполняют только воспоминания и молитвы.

Чужой страх, напряженность и тревожность действуют на окружающих как нечто неприятное. Семья не помогает старому человеку облегчить его состояние, относясь нередко к этому легкомысленно и даже пренебрежительно. Это может вызвать обратный результат, ибо к прежнему состоянию добавляется чувство непонимания, обиды. Попытка понять специфический характер духовного разлада старого человека и желание помочь ему могут стать важным терапевтическим средством. Иногда достаточно задушевной беседы, участливого и сочувственного выслушивания старого человека, чтобы добиться улучшения его настроения и контакта с близкими.

Близким к страху и столь же неприятным для переживания психическим состоянием является тревожность. На это чувство влияют внутренняя напряженность, повышенная впечатлительность, отсутствие веры в себя, чувство неуверенности, чрезмерные трудности адаптации, пассивность. Это состояние, как и страх, сопровождают вегетативные расстройства.

В поисках ответов на вопросы: каков уровень тревожности у старых людей, с какими ситуациями, жизненными событиями и чертами личности связано усиление этого психического состояния, проводились психологические исследования в группе из 227 чел. (150 женщин и 77 мужчин) в возрасте от 60 до 93 лет. Группа была составлена из жителей одного из районов Кракова таким образом, чтобы она как можно более точно соответствовала естественной популяции.

Исследуемые проживали вместе с семьей либо в отдельной квартире. Семейное положение испытуемых было различным, однако наиболее многочисленную группу среди женщин составляли вдовы (43 %), среди мужчин – женатые (75 %).

Исследуемые представляли все уровни образования – от безграмотных до профессоров высших учебных заведений.

Результаты психологических исследований, проведенных в этой группе, выявили существование определенных зависимостей между степенью переживаемой тревожности и жизненной ситуацией человека. Кроме того, эти результаты подтверждают тезис о существовании различий в личностной ситуации и личностных механизмах старых женщин и мужчин.

Группа мужчин обладает более широким полем жизненной активности; поэтому впечатлений у них больше, и они более разнообразны, чем у женщин. Вероятно, благодаря этому мужчины имеют более многочисленные социальные контакты, нежели женщины, а также обладают более высоким, чем женщины, образованием и лучшей семейной ситуацией. Однако общий уровень тревожности у обоих полов примерно одинаков. Различие касается только проявлений этого состояния. У женщин выше уровень открытой, внешней тревожности, т. е. той ее формы, которую легко наблюдать в поведении человека. Это различие обусловлено, вероятно, психологическими особенностями женщины, которая может позволить себе слабость и неуравновешенность, и мужчины, от которого ожидают умения владеть собой, сдержанности в выражении чувств и силы.

Разумеется, среди исследуемых нашлись и мужчины с высоким уровнем внешней тревожности. Если мы сравним эту группу с подгруппой мужчин, отличающихся целостностью и уравновешенностью, то оказывается, что между ними существуют характерные различия. Отличает их прежде всего семейное положение: люди с высоким уровнем тревожности – это почти исключительно вдовцы. Высокий уровень тревожности сочетался также с переживанием того, что их уровень жизни (в материальном плане) значительно снизился по сравнению с периодом профессиональной активности. Ухудшение состояния здоровья (перенесенный инфаркт миокарда, туберкулез, астма) также негативно влияет на степень эмоциональной уравновешенности. Важным негативным фактором являются также конфликтные либо просто редкие и формальные контакты с семьей.

Можно отметить еще одну интересную зависимость, характерную только для мужчин, а именно: усиление тревожности по мере увеличения времени пребывания на пенсии. Эта связь противоречит мнению, будто человек постепенно все лучше адаптируется к статусу пенсионера. Полученные в этих исследованиях результаты можно, вероятно, объяснить тем, что со временем постепенно ухудшается социальное положение старого человека. Часть его друзей умирает, а снижение физических возможностей не позволяет найти новые контакты и формы активности. Отчасти это представляет собой равнодействующую возраста и состояния здоровья, поскольку преждевременный выход на пенсию обычно связан с плохим состоянием здоровья. Кроме того, тревожность может усиливать отрицательный жизненный баланс, вызванный трудной ситуацией и обеднением эмоциональных связей с семьей. Временами тревожность может усугубляться болезненно переживаемыми моральными поступками и качествами собственных детей (например, разводы, образ жизни, отход от норм, привитых в детстве) или идентификацией с их страданиями и жизненными неудачами. Разумеется, определенные тенденции, проявляющиеся в группе, не являются описанием конкретных жизненных ситуаций исследуемых, они говорят, скорее, только о факторах, которые несут в себе опасность нарушения душевной гармонии. В группе были и такие люди, которые удерживали высокий уровень внутренней цельности не благодаря отсутствию потрясений, а как бы наперекор им. Возможны два уровня этой интеграции: один заключается в поддержании равновесия ценой отказа от своих потребностей, другой связан с активным управлением собственной личностью.

Первый метод можно определить как руководство принципом, что ожидать уже нечего, не на что рассчитывать; он отражает согласие на необходимый минимум, а все, что выходит за его рамки, рассматривается как дар судьбы. Разумеется, это не формулируется словесно, но выражается всем поведением и поступками. Этот уровень сочетается с минимальными запросами и мизерными целями.

Второй метод – это сознательный отказ от одних целей и компенсация их другими, например, придание значения познавательным, общественным или религиозным ценностям. Такую жизненную позицию делает возможной позитивная самооценка и положительный жизненный баланс. Сознание того, что собственная жизнь прошла в соответствии с мечтой, помогает терпеливо переносить различные ограничения и физические страдания, включая инвалидность, позволяет радоваться удачам других, воспринимать молодых людей и их мир такими, какие они есть.

У женщин механизмы, обеспечивающие целостность личности, такие же, как и у мужчин, однако на усиление тревожности у женщин влияют несколько иные ситуационные факторы. Наибольшие различия отмечены по факту наличия или отсутствия семьи. Кроме того, для мужчин большее значение имеет само качество контактов с семьей, а в группе женщин господствует принцип – “любая семья лучше, чем никакой”.

Вероятно, старым женщинам с помощью защитных механизмов легче оправдать поведение и поступки своих детей и семьи, чем справиться с отсутствием людей, которым можно отдать свою любовь. Подтверждением этой гипотезы мог бы быть наблюдаемый в поведении старых женщин механизм объяснения и защиты детей, даже если они явно несправедливы к своей старой матери.

С одиночеством легче справиться людям, которые привыкли к нему в течение всей жизни, нежели тем, которые вдруг стали одинокими в старости. Лица, одинокие на протяжении многих лет, вырабатывают способ преодоления своего одиночества, имеют круг близких друзей либо любимую работу, которой и посвящают себя. Особенно трудна ситуация женщин, которые всю жизнь контактировали с окружающим миром при посредничестве мужа. После его утраты далеко не каждая из них может самостоятельно восстановить связи с окружением.

Другой негативной стороной ситуации старых женщин бывает факт совместного проживания с чужими людьми. Безусловно, этих людей они не окружают такой специфической эмоциональной защитой, как собственную семью, и в то же время, в силу своей близости и доступности, эти люди представляют собой удобную цель для направления на них чувства обиды, жалоб и претензий к судьбе и другим людям. Не понимая потребностей и поведения одинокой старой женщины, эти люди поступают по отношению к ней иногда сурово, усугубляя упомянутые выше отрицательные эмоции. Женщины с высоким уровнем тревожности менее активны. Им свойственно чувство утраты прежних ценностей, у некоторых из них образ жизни и круг ежедневных занятий ограничивается исключительно самообслуживанием и пассивным отдыхом (телевидение, радио). Социальные контакты некоторых из них очень бедны и поверхностны. Ярким примером этого была старушка, совершенно изолированная от общества, которая свою потребность в контактах с другими людьми реализовывала исключительно в воспоминаниях о близких умерших людях.

Женщины с низким, подобно мужчинам, уровнем тревожности активно включаются в жизнь семьи, заботятся о внуках, помогают детям, некоторые из них продолжают профессиональную деятельность либо активно работают в клубах, общественных организациях и объединениях.

Анализ особенностей личности, сказывающихся на тревожности старых людей, подтверждает тезис о постоянстве основных структур, формирующих личность. Тревожность порождается двумя факторами: чувством вины в сочетании с чувством обиды, а также внутренней напряженностью. Эти факторы связаны нарушением взаимодействия между человеком и его окружением, т. е. исходят из его внешней ситуации. Они указывают на то, что человек не может удовлетворить важные духовные потребности, чувствует себя одиноким, недоволен собой, часто расстраивается и жалуется. В конфликтных ситуациях он занимает пассивную позицию самоустранения. Чувство неполноценности или вины может вызвать скрытый гнев.

Следует добавить, что обычно чувство обиды, проявляющееся у старых людей, адекватно их переживаниям, однако у некоторых оно может быть вызвано слишком высокими требованиями и ожиданиями.

Здесь представлены только основные тенденции тревожности у старых людей. В отдельных случаях эмоциональное состояние могут нарушать многие другие ситуации. Существенным представляется понимание того, что “трудный старик” – это то же, что и “трудный ребенок”: своим поведением он дает понять окружающим, что ему плохо, что не все его потребности удовлетворены. Так что его не следует за это поведение ни преследовать, ни осуждать, а необходимо помочь ему избавиться от трудностей и приобрести душевное равновесие и покой.

Эмоциональные переживания в старости вызывает также сам факт приближения конца жизни и осознание этого факта. Некоторые авторы называют даже старость динамичным процессом действий и реакций, происходящих между психикой, телом, меняющейся ситуацией в мире и приближающейся смертью. В нашей культуре имеется достаточно широкая гамма философских взглядов, касающихся проблемы смерти. Столь же широким может быть и диапазон чувств, которые сопутствуют этому явлению. Это могут быть совершенно противоположные эмоции: спокойное восприятие, нетерпеливое ожидание, игнорирование, агрессия или страх. Люди отличаются друг от друга также способом индивидуального разрешения проблемы смерти. На это влияют такие факторы культуры, как мировоззрение, история жизни, система ценностей и личность человека. Калифорнийские исследования по процессам приспособления к старости показали, что существует зависимость между адаптацией к старости и отношением к смерти. Анализ результатов исследований указывает на существование трех основных типов отношения к смерти: позитивного, которое иллюстрируют такие заявления, как, например: “Это начало новой, лучшей жизни”, защитного, выражаемого словами: “Я чувствую себя хорошо и не имею оснований об этом думать”, связанного со страхом, для которого характерны высказывания типа: “Это ужасно, это конец всего!”.

У исследованных большое влияние на отношение к смерти оказала степень их религиозности. Однако, скорее всего, религиозные люди переживают более сильный страх, чем неверующие. У первых, кроме опасений, связанных с уходом от всех земных дел, выступает также страх, касающийся загробной жизни. Готовность говорить о религии и связанных с нею вопросах может быть, таким образом, отражением защитной установки по отношению к факту смерти.

По Бромлею, нормально протекающий процесс старения и ухода из жизни приводит к тому, что страх перед смертью постепенно ослабевает, уступая место трактованию смерти как естественного, биологического явления. Старые люди в результате принятия этой установки могут спокойно и по существу говорить о последствиях своей смерти, разумеется, настолько, насколько не препятствуют им в этом молодые люди из окружения, которые, перекладывая на старика собственный страх, блокируют любые разговоры и соображения, касающиеся этой проблемы.

Проблематике страхов и тревожности у старых людей посвящено столько внимания по двум причинам: во-первых, эти состояния способны весьма существенно нарушать жизнедеятельность человека и часто приносят ему субъективные переживания, страдания; во-вторых, мы еще располагаем малыми знаниями на тему эмоциональной жизни в поздний период жизни.

В то же время существует тенденция придавать чрезмерный вес биологической стороне старости, концентрироваться на состоянии здоровья и физиологии. Можно рискнуть предположить, что такое отношение является выражением страха молодых людей перед старостью. Этот страх устраняется более эффективно, если старого человека трактуют как недостаточно исправный аппарат, который при помощи лекарств и других мероприятий можно исправить. Труднее смотреть на этого человека как на субъекта, переживающего очень сильные, часто противоречивые эмоции, решающего проблемы бытия. Игнорирование эмоциональных сторон старости ведет к тому, что и сам старый человек сигнализирует окружающим о своих потребностях только через физическое недомогание. Он просит таблетки и уколы, а ему, быть может, нужны, прежде всего заинтересованность в нем, тепло, забота и полное понимание. Семья, друзья, не сумев правильно воспринять эти сигналы, пытаются втиснуть их в рамки “объективной действительности”. Психиатры полагают, что только то, что является недействительным, всегда имеет большие размеры и вызывает большие психические пертурбации, чем то, что основано на реальности. Следует всегда уважать мелкие заботы старого человека, ибо они, порой, составляют единственный смысл его жизни и удерживают его в этой жизни.

Очень важным представляется распространение среди старых людей знаний и психологической культуры, дающих им возможность правильно описывать и распознавать свое психическое состояние, особенно отличать напряжение страха и тревожности от физических нарушений. Это умение было бы первым шагом на пути более сознательного управления своими эмоциями и преодоления тех из них, которые являются сигналом нарушения связей с другими людьми и с самим собой. Необходимы такие общественные действия, которые были бы направлены на выработку у широких групп общества полного понимания положения старых людей, чтобы они не чувствовали себя отторгнутыми и чтобы в гармонии и покое могли доживать оставшиеся им годы.

10.3. Перестройка деятельности медико-социальных служб
в связи со старением населения

Старение населения является одним из факторов увеличения потребностей здравоохранения в ресурсах для финансирования и их распределения по социально-демографическим группам. Это означает, что при прочих равных условиях потребности в финансовых ресурсах для здравоохранения страны, в которой доля пожилых составляет 20 % –будут выше, чем в стране, где она достигает лишь 10 %.

Принципиальная цель государственного здравоохранения – обеспечение помощи зависимым пожилым людям. В то же время во многих странах отмечается ухудшение экономической ситуации в общественном секторе, что способствует увеличению напряжения различных его уровней: национального, регионального, локального и, как следствие, между такими сферами, как медицинская помощь, социальные услуги, образование и др.

Соотношение между числом людей трудоспособного возраста и числом людей старше трудоспособного возраста, получающих пенсию и требующих большего медицинского ухода, уменьшается. Быстрый рост числа пожилых и старых лиц вызывает увеличение требований к местам их обитания; экономические факторы побуждают многие страны к попыткам регулировать расходы на медицинское и социальное обслуживание.

Демографические и социоэкономические характеристики влияют на состояние здоровья пожилых и старых людей, на службы здравоохранения. Как известно, пожилые используют диспропорциональное количество ресурсов здравоохранения: когда заболевают пожилые люди, они болеют серьезнее, чем общая популяция; при госпитализации пожилые имеют более сложные диагнозы, дольше остаются в госпиталях. Пожилые в 5 раз больше нуждаются в долговременных видах помощи, чем другие возрастные группы.

Расходы на медицинские услуги в США для людей старше 65 лет составляют 29 % всех расходов национального здравоохранения. С.М. Пит и К. Стил связывают выраженный рост численности и пропорций пожилых с требованием развития всех форм долговременной помощи для популяции пожилых, в том числе помощи на дому. По меньшей мере 10–25 % пожилых, находящихся в домах по уходу, могли бы жить дома, при наличии доступных видов помощи на дому. Наибольшего количества медицинской помощи, по мнению специалистов, будет требовать возрастная группа престарелых, особенно женщины и одинокие старые люди. Это также является предпосылкой к развитию долговременных видов помощи. Все типы агентств – дома ухода, хосписы, служба помощи на дому, дневные центры – сообщали об увеличении числа пациентов старше 65 лет: на 90 % в дневных центрах, на 74 % в центрах пожилых, на 70 % в службах помощи на дому; наибольшая часть клиентов – престарелые лица 85 лет и старше. Указывается, что в силу большей продолжительности жизни женщин, те склонны дольше иметь физические и иные расстройства.

Общий потенциал требования долговременной помощи в США увеличился от 5,5–9,9 млн чел. в 1975 г. до 6,3–11,1 млн в 1980 г. и продолжал увел