К вопросу об обещании и предложении посредничества во взяточничестве

 

Российская Федерация, как член международного сообщества, имеет международные обязательства в сфере противодействия коррупции, которые предусмотрены: Конвенцией по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок от 21 ноября 1997 г., Конвенцией об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г. и Конвенцией ООН против коррупции от 31 октября 2003 г.

Указом Президента РФ от 13.03.2012 N 297 "О Национальном плане противодействия коррупции на 2012 - 2013 годы и внесении изменений в некоторые акты Президента Российской Федерации по вопросам противодействия коррупции" [206] Верховному Суду РФ предложено дать разъяснения судам по вопросам применения уголовного законодательства Российской Федерации в части, касающейся коррупционных преступлений. Пленум Верховного Суда РФ издал соответствующее постановление 09 июля 2013 года. [207] Проект данного постановления стал предметом дискуссии в научной среде, свидетельством тому является научно-практический журнал «Уголовное право» № 5/2013 г., тематикой которого превалирующим образом являются коррупционные преступления.

Закрепление обещания или предложения посредничества во взяточничестве в уголовное законодательство, в отличие от обещания и предложения взятки, не предусмотрено ни в одном международном договоре, ратифицированном Россией. Обещание, по верному замечанию Тюнина В.И.[208], означает дачу согласия взяткодателю, взяткополучателю либо иному лицу, действующему в интересах названных лиц, совершить действия, составляющие объективную сторону преступления, предусмотренного в ч. 1 ст. 291.1 УК РФ. А предложение посредничества состоит в инициативе лица стать посредником в даче-получении взятки. По мнению Верховного Суда, преступление по ч. 5 ст.291.1 УК РФ считается оконченным с момента совершения лицом действий (бездействия), направленных на доведение до сведения взяткодателя и (или) взяткополучателя информации о своем намерении стать посредником во взяточничестве. [209]

Пленум Верховного Суда в п. 29 исправляет ошибку законодателя, допущенную в примечании к ст. 291.1 УК РФ, в котором говорится об освобождении от уголовной ответственности лица, если оно после совершения преступления активно способствовало раскрытию и (или) пресечению преступления и добровольно сообщило органу, имеющему право возбудить уголовное дело, о посредничестве во взяточничестве. Дело в том, что невозможно пресечь уже оконченное преступление (по ч.5 ст. 291.1 УК РФ). Пленум Верховного Суда употребляет в качестве условия освобождения от уголовной ответственности вместо пресечения преступления его расследование.

В соответствии с доктриной уголовного права, второй стадией совершения преступления является обнаружение умысла, наказание за которое не предусмотрено уголовным законом: cogitationis poenam nemo partitur [210]. Представляется, что обещание или предложение посредничества во взяточничестве как выражение мыслей вовне без совершения каких-либо действий, направленных на реализацию умысла, соответствует данной стадии, однако ввиду реализации активной уголовно-правовой политики в сфере противодействия коррупции данные деяния криминализированы. Не поддерживает данную точку зрения Яни П.С., который указывает в качестве обязательного признака обещания или предложения посредничества цель, состоящую в стремлении лица путем информирования о наличии у него соответствующего намерения добиться получения от взяткодателя и (или) взяткополучателя соответствующего поручения и оказать в соответствии с ним способствование указанным лицам в достижении либо реализации соглашения о получении и даче указанной взятки.[211]

Ткачев И.О. считает, что ч.5 ст.291.1 УК РФ устанавливает ответственность за обнаружение умысла на совершение в будущем посреднических действий, и последующая реализация такого умысла исключает квалификацию действий посредника по ч.5 ст.291.1 УК РФ. Если посредник выполнил обещание или исполнил предмет предложения, то ответственность наступает по ч. ч. 1-4ст. 291.1 УК РФ. Если же обещание не было выполнено, то деяние надлежит квалифицировать по ч.5 ст. 291.1 УК РФ. [212] Этой же позиции придерживается Верховный Суд РФ.[213] (Абз. 2 п. 26 ППВС РФ от 09.07.2013 №24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях»)

Становится возможной ситуация, когда лицо не подлежит уголовной ответственности за высказанное намерение дать взятку или её получить, в то время как тот, кто высказал намерение передать эту взятку будет нести ответственность по ч.5 ст. 291.1 УК РФ, а данное преступление является тяжким (наказание до 7 лет лишения свободы). В отличие от действующего Постановления Пленума Верховного Суда от 09.07.2013, ныне не действующее Постановление Пленума Верховного Суда от 10 февраля 2000 г. содержит положения, касающиеся того, что не может быть квалифицировано как покушение на дачу или получение взятки либо на коммерческий подкуп высказанное намерение лица дать (получить) деньги, ценные бумаги, иное имущество либо предоставить возможность незаконно пользоваться услугами материального характера в случаях, когда лицо для реализации высказанного намерения никаких конкретных действий не предпринимало.

Имеет ли смысл лицу, являющемуся посредником по взяточничестве, способствовать раскрытию и пресечению преступления, добровольно сообщать органу, имеющему право возбудить уголовное дело, если, ответственность в соответствии с ч.3 ст.31 УК РФ всё равно наступит, так как в фактически содеянном содержится иной состав преступления (за обещание и предложение посредничества во взяточничестве)? Думается, что нет, и в данном случае норма, содержащаяся в ч. 5 ст. 291.1 УК РФ, будет побудительным мотивом к доведению преступного умысла до конца, т.е. до непосредственной передачи взятки.

Вызывает сомнение в соблюдении принципа справедливости законодателем при конструировании санкций данных норм, так как при назначении наказания по ч. 1 ст. 291.1 УК РФ и по ч. 5 ст.291.1 УК РФ получится, что наказание за обещание и предложение во взяточничестве строже (до 7 лет лишения свободы), чем наказание за полностью реализованный умысел, направленный на непосредственную передачу взятки или иное способствование в достижении либо реализации соглашения по поводу взятки (до 5 лет лишения свободы). Кроме того, преступник будет стремиться выполнить объективную сторону непосредственной передачи взятки или иным образом содействовать достижению и реализации передачи взятки, так как содержание данных норм стимулирует преступника к совершению именно этих действий в виду строгости наказания, предусмотренного ч. 5 ст. 291.1 УК РФ. Представляется, что смысл и содержание указанных норм противоречит основным направлениям деятельности государства в области противодействия коррупции, также принципу справедливости и цели уголовного наказания – восстановлению социальной справедливости.

Т.В. Кондрашова указывает на некоторые правила из трудов К. Кенни, которых должен придерживаться законодатель при криминализации какого-либо деяния.[214] Можно выделить следующие условия криминализации деяния, которые не соблюдены российским законодателем при конструкции нормы, содержащейся в ч. 5 ст. 291.1 УК РФ: 1) вред от деяния должен быть больше, чем вред от применения наказания; 2)это деяние должно быть с достоверностью доказуемо.

Спорным вопросом в рамках посредничества во взяточничестве также является «мнимное посредничество» или квалификация действий «лжепосредника». Б.В. Волженкин считает, что действия, внешне напоминающие подстрекательство к даче взятки, по сути, являются способом совершения мошенничества [215], однако, представляется, что более аргументированной позиции на этот счет придерживается Ткачев И.О., который считает, что действия лжепосредника должны квалифицироваться по ч.5 ст.291.1 УК РФ, так как «…имущество, передаваемое лжепосреднику, является предметом соответствующего преступления, который подлежит изъятию и конфискации. При этом взяткодатель не может рассчитывать на возврат предмета взятки независимо от того, был ли он в итоге передан взяткополучателю и были ли совершены в отношении взяткодателя или представляемых им лиц оговоренные действия (бездействие). Соответственно, обман лжепосредника не находится в причинной связи с наступлением у взяткодателя реального имущественного ущерба, поскольку последний лишается имущества в силу самого факта совершения им уголовно наказуемого деяния независимо от того, будут ли совершены посредником обещанные действия».[216] Действия взяткодателя при мнимом посредничестве – по ч.3 ст. 30, ст. 291 УК РФ (при этом, если взяткодатель является инициатором привлечения посредника, то по ч.1. ст.30, ст.291.1 УК РФ за неудавшееся подстрекательство к пособничеству во взяточничестве). Действия лжепосредника, если он сам склонил взяткодателя к даче взятки – по совокупности ч.5 ст. 291.1 УК РФ и ч.4 ст.33, ч.3 ст.30, ст. 291 УК РФ (подстрекательство к покушению на дачу взятки).

Однако высшая судебная инстанция придерживается иного мнения: Верховный Суд РФ считает, что при мнимом посредничестве содеянное лжепосредником надлежит квалифицировать как мошенничество без совокупности с преступлением, предусмотренном ч.5 ст.291.1 УК РФ.

В статье 5 "Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции"[217] говорится о том, что «каждое Государство-участник стремится периодически проводить оценку соответствующих правовых документов и административных мер с целью определения их адекватности с точки зрения предупреждения коррупции и борьбы с ней». Представляется, что содержание ч.5 ст. 291.1 УК РФ нуждается в такой оценке, так как с точки зрения предупреждения коррупции и борьбы с ней данная норма содержит в себе криминогенные факторы, которые будут способствовать росту коррупции в Российской Федерации.

А.С.Первушин *