Поток актов соприкосновения.

Одушевленное, многовидовое сообщество также может быть случайно упомянуто в этих романах.
Хоган пишет, что “комары помнили все случаи пролития крови” (там же: 175),
смещая точку зрения рассказчика и, следовательно, читателя от интериоризированного повторного

fl

восторги
по поводу того, что их укусили комары, и по отношению к долгосрочному проекту этих людей, отличных
от людей. Точно так же в "Чуме голубей" Эрдриха мы встречаемся со скрипкой, которая
искала нового игрока (2008: 216). Перспективные существа (объекты, животные, растения или
люди) заслуживают уважительного отношения, и большинство романов коренных народов включают моменты
вежливого этикета вне видовых границ. В треках Эрдриха подношение трав
барабанщику инициирует облегчение в разговоре между главными героями (1989: 188).

Приветствия земле или упоминание земли как одушевленного человека (отдельного человека или
сообщества местных жителей) продолжают эту тему. Erdrich имеет одну группу персонажей
, предлагающих поздравления в четырех направлениях (2002: 136) и Велма Уоллис вот две старушки
есть почти случайный намек на агентство земельного когда с. говорит: “Я думал
о том, как раньше считалось, что земля была легкой для меня, чтобы жить дальше, и теперь, похоже, не
хотел меня. Возможно, это просто мои ноющие суставы заставляют меня жаловаться” (1994: 43).

Земля является (по крайней мере, как возможность) членом сообщества, которое является одушевленным
миром. Однако, как показывает Хоган, он уязвим для “людей наоборот”, которые “изобрели
ад”, расчищая леса и заглушая ночи, и которые тем самым “уничтожили все, что
могло их спасти” (Хоган 1995: 86).

Церемония Лесли Силко (1977) еще больше иллюстрирует гостеприимство и усыновление

Траектории или тенденции идентичны

fi

Под ред. Сойки (1976) и Гарубы (2003). Но это также

Подхватывает неопределенность или

fl

текучесть, присущая плюрализму анимизма. То есть,
в исконности и во многих отмеченных здесь романах существует напряженность между прагматическим
эмпиризмом и признанием возможностей, присущих проживанию в многовидовом
сообществе. Призраки или желания страны могут объяснить, почему с некоторыми
людьми что-то происходит. “Экстраординарная магия” Алексея контрастирует с “удачей " (2008: 96). Во время церемонии,
когда повествование строится к своей развязке, Тайо, главный герой, думает: “Сумасшедший индеец.
Видения. Воображая вещи” (Силко 1977: 242). Вероятность разочарования или
повторное зачарование повышено. Богатство творчества Силко проистекает, как и в других
романах коренных народов, из отказа от двойственности и линейности. В романе не отрицается, что

466

АНИМИЗМ

В

ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ

колониальная кража земли и воды, незаконный сброс урановых хвостов, жестокое
обращение с солдатами из числа коренного населения в международных кон

fl

ИКТ, преднамеренное употребление алкоголя и
другие проявления современности являются основными причинами разрушения жизни коренных народов.
Однако в нем признается, что “колдовство” и каннибализм являются возможными способами
взаимоотношений и поэтому могут объяснять негативные переживания и требовать как церемониальных, так и
практических испытаний. Короче говоря, анимизм и анимистический реализм предполагают
скорее персоналистические обоснования, чем просто механические. (Учитывая,что анимизм предполагает совершенно иное,
личное понимание “природы”, чем у модернизма, это было бы неуместно
предположить, что личные или персоналистские объяснения контрастируют с “естественными” или
“натуралистическими”.)

Еще одна последняя тема, которая оживляет некоторые романы и вновь очаровывает читателей, заставляя их задуматься
о том, что, несмотря на влияние модернизма, они тоже могут сыграть творческую
роль, - это трюкач. Некоторые из отмеченных работ уже содержат следы
Койота. В книге Ачебе “Вещи разваливаются” рассказывание "народных историй" о черепахе (1958:
68-71) не нравится патриарху семьи, создавая модель, которую Ачебе исследует в более поздних
книгах, которую он описывает как оппозицию “культивированию мягкости” (Линдфорс 1997:
80-81). Точно так же Нгуги ва Тьонго говорит о своем "Волшебнике ворона" (2006) что

Я был очень увлечен

fl

под влиянием традиции обманщиков. … Трикстер очень
интересен, потому что он всегда меняется. Он всегда ставит под сомнение стабильность слова
, повествования или события. Он постоянно изобретает и изобретает себя заново.
он бросает вызов господствующей мудрости о том, кто силен, а кто слаб.... Истории
всегда будут там. Борьба за то, чтобы преобразить самих себя, будет всегда, и
эта борьба всегда будет выражаться в искусстве.

(Оленде, 2006)