Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Объяснение неосуществленных действийСодержание книги
Поиск на нашем сайте
При рассмотрении действия с четвертой точки зрения дается объяснение не тому, почему производится определенное действие, а тому, почему оно не производится: из-за недостаточных возможностей для его осуществления или вследствие ограниченности ситуационных, точнее, экологических характеристик жизненного окружения. Именно длительный дефицит возможностей ограничивает развитие соответствующих личностных диспозиций и тем самым возможностей поведения, однако это ограничение не является неизбежным. Дефицит возможностей в принципе преодолим, поскольку конкретные жизненные обстоятельства могут быть изменены, обогащены, улучшены экономическим, техническим, культурным, социальным и политическим путем. Вопросами такого рода занимается в последнее время психология среды (см.: Ittelson, Proshansky, Rivlin, Winkel, 1974; Kaminski, 1976). Задолго до этого Баркер (Barker, 1960) ввел понятие «поведенческое поле» (behavioral setting), которое сопоставимо с рассмотренными выше экологическими характеристиками, предоставляющими возможности для осуществления действия. Поведенческое поле, по Баркеру, не зависит от индивида, а его своеобразие ограничивает поведение формами, соответствующими данному месту и времени. Примерами поведенческого поля могут служить спортплощадка, ресторан, школа. В этом смысле содержащиеся и не содержащиеся в поведенческом поле возможности и шансы обозначаются как социокультурные возможности реализации деятельности {opportunity structure). Очень важно учитывать возможности реализации, чтобы объяснить различия в поведении, которые бросаются в глаза прежде всего у описанных групп людей. Таким образом, имеющиеся внутри популяции различия в способах осуществления деятельности могут быть институционализированы и тем самым в известной мере стабилизированы. Последствия этой стабилизации прослеживаются в особенностях поведения мужчин и женщин, людей, принадлежащих к тем или иным субкультурам, к разным историческим эпохам. Не учитывая социокультурные возможности осуществления деятельности, мы рискуем скоропалительно, т. е. с первого взгляда, вывести наблюдаемые различия в поведении из личностных диспозиций в смысле врожденных особенностей. Это относится И к изучению межкультурных различий в поведении, которые часто объясняют различиями «национального характера». До сих пор мы обсуждали основные типы наивного объяснения поведения и некоторые условия, которые их определяют. При этом мы указывали и на то, что наивный характер разложения причин поведения на полюса «личности*' и «ситуации» не мешает целым психологическим дисциплинам — таким, как психология личности, психология обучения или социальная психология — без возражений принимать такого рода одностороннюю локализацию причин поведения. На протяжении истории психологических исследований такое понимание причин поведения дважды ставилось под вопрос и становилось предметом обсуждения и анализа в так называемых «дебатах об интеракционизме». Эти дебаты проходили в рамках психологии личности; основное внимание уделялось вопросу о том, действительно ли личностные особенности позволяют объяснить последовательное поведение в одинаковых или похожих ситуациях и при повторяющихся возможностях. Допущение о последовательности поведения, обеспечиваемого устойчивыми личностными диспозициями, впервые было подвергнуто сомнению в конце 20-х гг. (Hartshorne, May, 1928,1929), а второй раз — в конце 60-х гг. (Mischel, 1968). При этом был выявлен один парадокс, к рассмотрению которого мы сейчас и обратимся. Парадокс последовательности Интуитивный наблюдатель человеческого поведения убежден в том, что и он сам, и другие люди ведут себя достаточно последовательно, т. е. их поведение в широком спектре ситуаций характерным образом.отличается от поведения других людей. Это же убеждение разделяли и представители психологии личности и дифференциальной психологии. Поэтому у них создалось мнение, что необходимо лишь измерить индивидуальные особенности, и мы сможем предсказывать индивидуальные различия поведения в разнообразных будущих ситуациях. Однако, как только была сделана попытка проверить это убеждение эмпирически, сразу же обнаружилась поразительно низкая последовательность поведения. Этот неоднократно обсуждавшийся факт Бем и Аллен (Bern, Allen, 1974) назвали «парадоксом последовательности». Хартшорн и Мэй (Hartshorne, May, 1928,1929) ставили сотни детей в ситуации, дававшие возможность смошенничать, обмануть или украсть. Например, они могли списать правильный ответ в классной работе или же тайком продолжить выполнение задания. Коэффициенты корреляции поведения в разных ситуациях оказались невелики (между 0,20 и 0,40). Тот, кто совершал одно действие, редко совершал и другое. Тот, кто жульничал в одной ситуации, честно действовал в другой. При внимательном рассмотрении ситуации этот факт не должен нас удивлять. Ведь мы имеем дело с тем, как конкретный человек воспринимает данную ситуацию, а вовсе не с тем, как различные ситуации, с точки зрения наблюдателя или психолога, объединяются в группы и выступают в качестве разных вариантов одного и того же класса, например класса экспериментальных ситуаций, допускающих жульническое или бесчестное поведение. Чтобы при таком рассмотрении ситуации не оказаться в «номотетической ловушке» (Bern, Allen, 1974), необходимо прежде всего для каждого индивидуума установить важнейшие классы ситуаций, представляющихся ему одинаковыми, и соответствующих им действий, а потом уже судить о последовательности поведения. Иными словами, ожидать последовательности поведения индивида можно лишь внутри свойственных ему «классов эквивалентности» ситуаций И действий (ср.: Bern, Allen, 1974). Эквивалентным же является в конечном счете то, что является для данного человека «эквифинальным» (Brunswik, 1952, 1956), т. е. приводящим, пусть даже и в разных ситуациях или на разных этапах действия, к одним и тем же последствиям. Например, школьник может использовать возможность обмануть лишь на одном из двух уроков, поскольку лишь на этом уроке его обман позволит существенно улучшить оценку. А другой школьник может использовать только возможность незаметно продолжить работу, но не возможность списать, ибо последнее действие представляется ему позорным. Кроме того, Хартшорн и Мэй обнаружили, что последовательность поведения определяется более широким контекстом, в который встроена возможность обмана. Тот, кто жульничает на уроке, не обязательно будет делать это на спортивной площадке или на занятиях по катехизису в церкви. Уже эти несколько примеров дают нам возможность увидеть, во-первых, что классы эквивалентности действий и ситуаций определяются индивидуально, во-вторых, что они соотносятся друг с другом, и, наконец, в-третьих, что они создаются и поддерживаются ожиданиями, связанными с надеждой достичь желаемой цели (или ценности) или избежать нежелательной ситуации. Таким образом, в конечном счете решающими для образования классов эквивалентности, а значит, и для последовательности поведения, являются последствия, к которым может привести действие человека в той или иной ситуации. Когда в 1937 г. Оллпорт отстаивал теорию свойств, противопоставляя ее ситуационистскому способу объяснения Хартшорна и Мэя, он отмечал, что низкие коэффициенты последовательности указывают лишь на то, что «дети не ведут себя последовательно одним и тем же способом, но не на то, что они непоследовательны по отношению к самим себе» (Allport, 1937, S. 250). В последующие годы исследователи различными способами пытались подтвердить правильность этой точки зрения. Первую попытку предприняли Бем и Аллен (Bern, Allen, 1974), предложившие своим испытуемым самостоятельно установить ширину класса эквивалентности. Испытуемые должны были вынести суждение о том, вели бы они себя в различных ситуациях скорее последовательно с точки зрения «дружелюбия» и «добросовестности» или же скорее изменчиво. Как и ожидалось, коэффициенты последовательности были выше, когда люди считали себя более последовательными с точки зрения рассматриваемого поведения. Впрочем, эта процедура существенно отличалась от той процедуры, которую мы признали необходимой для определения класса эквивалентности. В частности, оставался открытым вопрос о том, являются ли «дружелюбие» и «добросовестность» самоценными в каждом конкретном случае (т. е. «мотивом»), или же они являются просто инструментальными способами поведения, которые используются для достижения множества различных целей. Следует отметить, что попытки подтвердить результаты исследований Бема и Аллена успеха не принесли (см., напр.: Chaplin, Goldberg, 1985; Mischel, Peake, 1982). Следующий шаг попытались сделать Мишель и Пик (Mischel, Peake, 1982). Группу студентов попросили оценить себя по параметрам добросовестности и дружелюбия, а в дополнение к этому были получены оценки этих студентов по тем же параметрам со стороны родителей и близких друзей. Для одной только добросовестности было выделено 19 различных поведенческих индикаторов, например регулярное участие в учебных мероприятиях, своевременное выполнение заданий и аккуратность внешнего вида; для повышения надежности этих индикаторов все они определялись несколько раз. Каждый участник эксперимента не только мог указать, считает ли он свое поведение с точки зрения обеих изучаемых черт характера последовательным или изменчивым (как это было в исследовании Бема и Аллена); он мог еще и сам определить, какие из применявшихся индикаторов поведения он'считает адекватными, т. е. «прототипическими», для себя. Таким образом, каждый участник эксперимента сам для себя определял классы эквивалентности способов поведения. Как и следовало ожидать, у тех студентов, которые оценили свое поведение как последовательное, самооценки и внешние оценки совпадали в большей степени, чем у тех, кто считал свое поведение изменчивым. Однако удивительным оказался тот факт, что наблюдаемое поведение «последовательных» студентов оказалось в разных ситуациях ничуть не более последовательным, чем у «изменчивых» студентов, причем независимо от того, оценивались ли соответствующие поведенческие индикаторы в качестве «прототипических» или «непрототипических». Таким образом, парадокс последовательности проявился снова, несмотря на то что был сделан первый шаг к построению индивидуальных классов эквивалентности. Однако Мишель и Пик обнаружили интересное соответствие между приписываемой себе последовательностью и фактическим (наблюдаемым) поведением в ином аспекте; в этом случае в качестве показателя последовательности рассматривалось не соответствие между альтернативными формами проявления одного и того же свойства в различных ситуациях, а повторяемость одних и тех же форм проявления при повторении ситуаций одного и того же типа; иными словами, объективный показатель последовательности заключался во временной стабильности одних и тех же форм поведения. Устойчивость во времени у «последовательных» студентов была более тесно связана с их оценками своей последовательности, чем у «изменчивых» студентов; наиболее же тесной эта связь оказывалась тогда, когда в группе последовательных принимались во внимание лишь прототипические для данного индивида способы поведения (классы эквивалентности). В группе испытуемых, высоко оценивших последовательность своего поведения в разных ситуациях, устойчивость во времени прототипических способов поведения оказалась значительно более выраженной, чем в группе, члены которой низко оценили последовательность своего поведения. Здесь мы сталкиваемся с первым указанием на то, каким образом можно было бы разрешить парадокс последовательности. Интуитивное убеждение в том, что наше поведение является последовательным, очевидно, опирается не столько на наблюдение, что человек во множестве различных ситуаций осуществляет поведение, относимое к одному и тому же классу, сколько на тот факт, что одно и то же поведение, прототипическое для данного человека, можно наблюдать снова и снова. Мы обобщаем это многократно наблюдаемое прототипическое поведение, связывая его с общим обозначением того или иного свойства. Например, если об од- ном студенте нам известно лишь то, что он всегда выполняет задания, то мы считаем его столь же «добросовестным», как и того студента, единственной примечательной чертой которого является постоянный порядок у него в комнате. С точки зрения всех прочих показателей нам могло не встретиться ничего, что мы отнесли бы к «добросовестности», поскольку нам не встретилось ничего противоположного, что заставило бы нас усомниться в наличии у студентов этой черты. Индивидуально-специфическое поведение В этом разделе следует более глубоко и с несколько иной точки зрения проанализировать устойчивые характеристики поведения, исходя из индивидуальных особенностей. Мы уже говорили о том, что определенное поведение «обращает на себя внимание». Для того чтобы поведение того или иного человека бросилось нам в глаза и привлекло к себе внимание, оно должно отличаться от поведения большинства других людей в той же ситуации. Если студент каждую неделю принимает участие в каком-то обязательном мероприятии и это же делают все остальные студенты, мы не видим повода объяснять это поведение особыми чертами его личности. В гораздо больше степени это поведение выглядит обусловленным ситуацией, а именно обязательным характером мероприятия. Лишь в том случае, если студент продолжает посещать это мероприятие после того, как большинство остальных перестает это делать, мы начинаем объяснять поведение нашего студента его особыми индивидуальными характеристиками. Такого рода сравнение поведения различных людей в одной и той же ситуации Келли (Kelley, 1967) в своей модели «куба атрибуции» (призванной объяснить, в какой мере поведение приписывается индивидуальным или ситуационным факторам) называет «согласованностью» (consensus). Чем меньше согласованность поведения, тем в большей степени оно приписывается индивиду, а не ситуации. Наряду с согласованностью в «кубе Келли» присутствуют еще два параметра сравнения. Один из них называется «последовательность» (consistency) и означает меру совпадения поведения при повторении ситуационных возможностей, иначе говоря, относится к сравнению во времени. С точки зрения Мишеля и Пика, парадокс последовательности разрешается, если соотнести воспринимаемую последовательность поведения с реальным поведением, которое, по Келли, отличается высокой последовательностью (стабильным воспроизведением одного и того же способа поведения во времени) и низкой согласованностью (бросающимся в глаза проявлением формы поведения, характерной для соответствующей черты, т. е. проявлением «добросовестности» выше или ниже среднего уровня). ^ Третье измерение куба Келли учитывает различные ситуации (или целевые объекты) и называется специфичностью (distinctiueness). Чем выше специфичность поведения, т. е. его привязанность к определенной ситуации, тем в большей степени оно приписывается ситуативным, а не личностным факторам. Если же, напротив, индивид одинаково реагирует на множество различных ситуаций, пренебрегая, таким образом, их особенностями, то его поведение в большей степени объясняется личностными факторами. Это измерение специфичности поведения в отличных Друг от друга ситуациях и дает нам парадокс последовательности. Чем более ярко выражена специфичность поведения человека, тем более чувствительно он реаги- рует на различия в ситуациях, представляющихся внешнему наблюдателю одинаковыми, и тем более непоследовательным кажется его поведение. Последовательным же, напротив, должно выглядеть поведение человека, который почти все измеряет одной и той же меркой. При таком подходе нет ничего удивительного в том, что мы сталкиваемся с парадоксом последовательности, эмпирически выводя последовательность из недостаточной специфичности поведения относительно особенностей ситуации, вместо того чтобы ожидать последовательности поведения лишь в пределах свойственных индивиду классов эквивалентности, объединяющих действия с «эквифинальными» последствиями. При рассмотрении этих данных парадокс последовательности в значительной мере теряет свою загадочность. Стабильность во времени (последовательность) одинаковых и различных форм проявления предполагаемого свойства способствует формированию убеждения, что поведение человека является последовательным и восходит к некоторому латентному личностному фактору. Роль параметров специфичности (сравнения в разных ситуациях) и согласованности (обычности/необычности поведения) становится, напротив, менее ясной. Из других исследований, в которых предъявлялась вербальная информация, планомерно варьировавшаяся по трем параметрам сравнения (напр.: McArthur, 1972), нам известно, что поведение объясняется особенностями индивида главным образом тогда, когда специфичность и согласованность невелики при высоком показателе последовательности. Во всяком случае, становится ясно, почему мы сталкиваемся с парадоксом последовательности, когда, как обычно, соотносим интуитивно-глобальное суждение со стороны или результаты экспериментов с фактическими проявлениями рассматриваемого личностного свойства. Ведь, во-первых, все формы проявления, обладающие высокой мерой согласованности (т. е. зависящие в большей степени от ситуационных факторов, чем от личностных), не вносят никакого вклада в измерение последовательности. Во-вторых, никакого вклада в измерение последовательности не вносят и все те формы проявления, которые нерелевантны данному человеку с точки зрения рассматриваемого личностного фактора и поэтому не вызывают прототипического поведения. В данном случае необходимо сначала для каждого человека наметить классы эквивалентности ситуаций и действий с эк-вифинальными следствиями, в рамках которых можно ожидать последовательного поведения. Опора на прототипические способы поведения является большим шагом вперед в этом направлении, однако она не в состоянии заменить определение классов эквивалентности. Это тем более справедливо, что нам на самом деле неизвестно, в какой мере прототипические проявления дружелюбия или добросовестности являются эквифинальными; иными словами, в какой мере они образуют классы эквивалентности желаемых последствий действия.
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-04-18; просмотров: 231; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.148.107.193 (0.013 с.) |