Воспитание и обучение в 14-16 вв.

В XIV—XVI вв. получают развитие воспитательно-образовательные тен­денции, которые наметились в предыдущую эпоху. В феодальных странах Западной Европы под дав­лением экономических факторов увеличивалось количество школ и университетов, которые сохраняли и укрепляли традиции обу­чения, тесно связанные с классическим античным образовани­ем. На Руси государственно-экономическое развитие не оказы­вало существенного влияния на систему образования, не требо­вало введения школьного обучения. Подготовка ребенка к взрослой, самостоятельной жизни осуществлялась вне школы.

Основу такой подготовки составляло овладение трудовы­ми навыками. Поэтому в каждом сословии продолжали су­ществовать свои традиции профессионального обучения. Чаще всего ремесло передавалось от отца к сыну, но иногда детей отдавали на выучку к мастеру-профессионалу, который при­надлежал к тому же сословию. Обучение грамоте, чтению, счету могло также происходить в семье, у грамотного род­ственника либо на дому у «мастера грамоты». Такого рода обучение было частным, платным, как говорили тогда, «за мзду». Учителями становились светские лица — мелкие слу­жители канцелярий, приказных изб и т.д., а также предста­вители низшего духовенства — певчие, чтецы, диаконы.

В конце XVI в. на Руси появились первые печатные учеб­ники — азбуки. Основоположником отечественного книго­печатания считается Иван Федоров (ок. 1510—1583). В 1574 г. во Львове и в 1580—1581 гг. в Остроге он издал знаменитые буквари, впитавшие опыт учительской работы мастеров гра­моты предшествующих веков. В послесловии к «Букварю» (1574) Иван Федоров изложил некоторые методические тре­бования к использованию этих изданий. Само название пос­лесловия — «Обращение к детям и родителям» — говорит о том, что букварем могли пользоваться и детин родители, а обучение грамоте рассматривалось как дело семейное.

За религиозное воспитание детей отвечала церковь. В обя­занности священников входило обучение основным догма­там христианского вероучения, воспитание уважения к цер­ковным и светским властям. Религиозно-нравственное воз­действие сочеталось с элементарным обучением, большая часть «училищ» находилась при приходских церквях.

Связь между образованием и церковью все более укреп­лялась. Грамота по-прежнему изучалась ради возможности читать одобренные церковью книги, чтению и письму обу­чали, как и раньше, по Псалтыри, Часослову, Евангелию. Формировалось представление о том, что школа есть «цер­ковный угол», и зачастую невозможно было различить, где кончается одно и начинается другое. Характер такой шко­лы — церковно-религиозный, «душеспасительный» — соот­ветствовал общему духу времени и всему жизненному укла­ду. При этом, как отмечал известный историк отечественной школы П.Ф. Каптерев, три черты были свойственны русско­му обучению в то время: «продолжительность, многий труд и битье». Физические наказания использовались постоянно, обучение было трудным, однообразным и не соответствова­ло особенностям и возможностям детского возраста, поэто­му оно не могло обходиться без насилия.

Существовавшие тогда способы обучения вполне отвеча­ли потребностям государства и общества, какая-либо новая организация образования казалась ненужной, и до XVII в. государственных школ грамоты в России не было. Как отме­чал историк В. О. Ключевский, главное внимание уделялось усвоению детьми житейских правил, а не научных знаний. Кодекс сведендй, которые считались необходимыми для ус­воения этих правил, состоял из трех частей: учение о спасе­нии души, наука о гражданском общежитии и усвоение пра­вил ведения домашнего хозяйства. Все это и составляло со­держание общего образования в Древней Руси.

Обучение ребенка начиналось приблизительно с 7 лет, и в целом дети всех сословий получали весьма ограниченное начальное образование. Тот, кто тянулся к книге и знаниям, должен был трудиться самостоятельно. Но повседневная жизнь, как правило, не требовала больших знаний.

Повышенный уровень образования был нужен только тем, кому предстояло занять место на государственной службе или в церковной иерархии. Однако людей для государственной служ­бы требовалось в то время немного, чаще всего на нее пригла­шали иностранцев (медиков, переводчиков, архитекторов и т.п.). Есть сведения о том, что некоторые из русских обучались за границей, в частности есть предположение, что в Краковском университете обучался Иван Федоров. Однако выезды за гра­ницу не одобрялись ни церковью, ни государством, к овладе­нию европейскими языками и науками традиционно относи­лись с предубеждением, к тому же православная вера и незна­ние латыни препятствовали обучению в Европе.

Источников, позволяющих судить об уровне грамотности в этот период, очень мало. Конечно, высшие сословия были более образованны. Князья, бояре должны были управлять страной, крупными вотчинами, и сохранившиеся деловые документы показывают, что их составляли не только профес­сиональные писцы, но и частные лица. В отношении распрос­транения грамотности среди низших сословий сказать что-либо очень сложно.

Самым образованным сословием было духовенство. Конеч­но, православная религия значительно ограничивала роль ра­зума в делах веры, считая, что постижение Бога возможно лишь путем созерцания, нравственного подвига, через рели­гиозное чувство. Однако само православие требовало опреде­ленных книжных знаний. Важным обстоятельством, подтвер­дившим необходимость образования для духовенства, явилась борьба с еретическим вольнодумством, которую в XIV— XVI вв. вынуждена была вести православная церковь. В результате к этому времени произошло укрепление положения таких оча­гов образования, как монастыри.

В монастырях можно было получить широкое по тем време­нам образование. Конечно, акцент традиционно делался не столько на усвоении суммы знаний, сколько на нравственно-религиозном воспитании, духовном самосовершенствовании. Среди всех монастырей того времени выдающимися образова­тельными и книгописными центрами были Чудов, Спасо-Андрониковский, Троице-Сергиев, Кирилло-Белозерский и не­которые другие, поддерживавшие и развивавшие книжные тра­диции. По принятым и сохранившимся на Руси византийским правилам монахи были обязаны часть времени, свободного от церковной службы, уделять чтению и переписке книг.

Среди белого духовенства совершенно неграмотных людей, скорее всего, не было, так как иначе они не могли бы выпол­нять свои обязанности. Вместе с тем существует также мнение о низком уровне грамотности среди священников в этот пе­риод. Так, в конце XV в. на это указывал новгородский архи­епископ Геннадий, отмечавший, что многие священники не способны правильно читать богослужебные книги, занимать церковные должности, а также не в состоянии бороться с богословски образованными вольнодумцами. Эти факты заставили задуматься о подготовке более образованных священ­нослужителей. В 1551 г. Стоглавый Собор вынес специальное решение об организации в домах священников училищ, под­готавливающих детей ко второй ступени обучения, в основе которой было освоение книжных, церковных знаний. Однако это постановление осталось лишь на бумаге.

В XVI в., в период правления Ивана Грозного, террор, кресть­янские и городские волнения, разруха фактически приостановили экономическое и культурно-образовательное развитие страны.

 

Образование в Русском государстве в XVII в.

Московское государство, возрождаясь после потрясений Смутного времени, постепенно стало менять свою политику. Начавшиеся позитивные социально-экономические процессы стимулировали развитие просвещения. Нужда государства в большем количестве лю­дей, обладающих широким кругозором, различными специ­альными знаниями, могла быть удовлетворена только через овладение западной культурой и наукой. Понятно, что в связи с этим должно было измениться и отношение к получению повышенного образования.

В целом в XVII в. в начальном обучении не произошло каких-либо значительных перемен. Обучение грамоте тради­ционно осуществлялось в семье, у домашнего учителя, в учи­лище или индивидуально у «мастера грамоты», при монас­тырях и церквях.

Однако у высших сословий со второй половины XVII в. наметилось стремление давать своим детям повышенное об­разование, прежде всего, обучать иностранным языкам. Госу­дарь и его Дума начали устанавливать дипломатические от­ношения с европейскими странами, принимали иностран­ные посольства. В боярских семьях появились учителя — иностранцы, помогавшие в овладении западной образован­ностью. Эта тенденция поддерживалась и царской семьей.

Еще недавно царевич Алексей, будучи наследником пре­стола, получил воспитание и обучение в духе сложившихся традиций: прошел полный курс положенного церковно-богослужебного образования. На 6-м году жизни его посадили за букварь с подстрочными душеспасительными изречениями, через год он перешел к чтению Часослова, еще через год — к Псалтыри, затем начал учиться писать. На 9-м году стал разу­чивать церковное пение и в 10 лет окончил положенный обще­распространенный курс, изучив и накрепко усвоив порядок церковного богослужения. В результате царя Алексея Михайло­вича можно было назвать типичным русским образованным человеком, за начитанность его даже прозвали «философом».

Теперь же и царские дети стали учиться по-новому: Си­меон Полоцкий обучал двух сыновей Алексея Михайловича иностранным языкам, пиитике, риторике и богословию. В об­щем, можно сказать, что в эту эпоху появились уже по-но­вому образованные люди и создавалась база для последую­щих петровских реформ в области просвещения.

Московское государство, таким образом, «приоткрылось» для проникновения элементов западной культуры и было го­тово к организации государственного школьного образования с опорой на опыт своих ближайших соседей.

В конце XIV в. Юго-Западная Русь, войдя в состав Литовс­кого государства, затем Польши, столкнулась с враждебной религией. Началась борьба между православными священнос­лужителями, которые учились только по церковным книгам, и более просвещенными представителями католицизма. Одной твердости веры в этой борьбе не хватало, возникла необходи­мость в создании школ, дающих хорошее образование. Запад­ные православные братства (Львовское, Виленское, Могилевское, Луцкое и др.) понимали основную функцию просвеще­ния, — как и прежде, служить укреплению православной веры и церкви. Однако и им стало ясно, что без определенной школь­ной организации уже не обойтись. Поэтому в братствах созда­вались сначала элементарные школы, затем средние и даже высшие, такие как Киево-Могилянская академия. Средние шко­лы имели богословский характер и были как бы духовными семинариями. Школы братств являлись общественными, а не частными или семейными.

Жизнь братских школ была религиозно-церковной. Обязатель­но соблюдались все посты, праздники, весь день сопровождался молитвами. В школах основательно изучали церковный устав, церковное чтение, пение, Священное писание, к этому добав­лялось изучение греческого и латинского языков и «семи сво­бодных искусств», трактовавшихся с позиций православия.

Заботясь о повышении образованности своих членов, брат­ства приобретали книги. Так, к середине XVII в. Львовское братство уже имело большую библиотеку из книг на гречес­ком, латинском, польском и других славянских языках. При обучении использовались некоторые западноевропейские ме­тоды, например у иезуитов братства заимствовали опыт уст­ройства драматических представлений на религиозные темы.

Интересно, что это были одни из первых учебных заведе­ний, имевшие устав, в котором разграничивались обязанно­сти ректора, его помощников, учителей, учащихся и роди­телей. В частности, при поступлении ребенка в школу роди­тель должен был заключить письменный договор о том, что сын будет находиться в школе до конца обучения. Четко ого­варивались начало и конец учебного года. Много внимания уделялось организации учебных занятий, господствующей была классно-урочная форма обучения.

Наибольшего развития достигла школа Львовского братства, которое в пору своего расцвета снабжало учителями другие брат­ские школы. Ее выпускником был и Петр Могила, основавший в 1615 г. школу в Киеве и впоследствии преобразовавший ее по типу иезуитских коллегий в Киево-Могилянский коллегиум, а затем в академию. Для преподавания различных наук в академии он вызывал из львовской школы православных учителей. Это было первое высшее учебное заведение на Руси, в котором училось 1200 человек и было 3 отделения: младшее, среднее и старшее. Много внимания уделялось философии, богословию, юриди­ческим наукам. Выпускники получали образование на уровне западноевропейских схоластических стандартов. Некоторые из них приняли деятельное участие в создании на Руси новых учебных заведений, приближавшихся к западноевропейским образцам. Так, Арсений Сатановский, Епифаний Славинецкий, Дамаскин Птицкий стали учителями одной из первых московских школ XVII в., организованной боярином Ф.М. Ртищевым. В 40-х гг. Ф.М. Ртищеву, занимавшемуся при дворе дипломатией и хоро­шо знавшему Малороссию, было поручено основать при Андре­евском монастыре школу по типу украинских училищ. В это же время на Украине начались гонения на православное население, и часть представителей Киево-Могилянской академии перебра­лись в Москву. Школа, основанная Ф.М. Ртищевым, ориентиро­валась в образовании на греческую школьную традицию. В со­держание обучения входили греческий, польский, латинский языки, грамматика, риторика, богословие.

Помимо Андреевского монастыря киевские учителя обуча­ли молодежь, занимались переводческой деятельностью также в кремлевском Чудовом монастыре, где имелись библиотека и мастерская для переписывания книг. Надо отметить, что здесь наряду с сохранением древних традиций воспитания и обуче­ния расширялось содержание образования: было введено пре­подавание греческого языка, риторики и диалектики.

В середине 60-х гг. белорусский монах Симеон Полоцкий, сторонник латинской ориентации в образовании, учитель цар­ских детей, организовал обучение повышенного типа с целью подготовить чиновников для личной канцелярии царя Алексея Михайловича — трех подьячих Приказа тайных дел. В течение 4 лет занятия проходили в Спасском монастыре в Москве. Курс обучения включал грамматику, риторику, поэтику, логику, фи­лософию, богословие. Особое внимание уделялось изучению латинского языка — языка международной дипломатии и на­уки. Он преподавался по известному в Европе методическому пособию иезуита Альвара. После смерти С. Полоцкого в 1682 г. занятия возобновились под руководством его ученика Сильве­стра Медведева.

Первым учебным заведением со значительным числом учащихся была Типографская школа, основанная в 1681 г. иеромонахом Тимофеем. Ей были отданы палаты при Печат­ном дворе. В младшем классе учились по азбуке (50 человек в первый год работы), в старшем — по Псалтыри (10 человек в первый год работы). Постепенно количество учеников уве­личивалось, расширялась программа: изучали уже не только славянский, но и греческий языки. Со временем школа пре­вратилась в своеобразное учебное заведение, которое одно­временно было и начальной школой, и училищем для под­готовки переводчиков Печатного двора.

Следующим шагом стало открытие школы в Богоявленс­ком монастыре в Москве в 1685 г. греческими монахами бра­тьями Иоанникием и Софронием Лихудами, учившимися в Италии и ставшими докторами Падуанского университета. Эта школа повышенного уровня уже приближалась по типу к западноевропейским университетам. Первыми посещать ее начали старшие ученики Типографской школы и школы Чудова монастыря. Братьям Лихудам было разрешено препо­давать все свободные науки на греческом и латинском язы­ках. Учителем греческого языка был Карион Истомин, учи­тель царевича Петра Алексеевича и автор многих учебников.

Важно отметить, что границы между средними и высшими школами в России в XVII в. были размыты. Все зависело от уров­ня образованности преподавателей и целей учебного заведения.

В 1687 г. в Москве было открыто первое собственно выс­шее учебное заведение — Эллино-греческая, впоследствии Славянр-греко-латинская академия. Инициатором ее созда­ния был Симеон Полоцкий. Учреждение ее как бы заканчи­вало первый, церковно-религиозный период отечественно­го образования. В этом учебном заведении серьезно изучалось не только богословие, но и светские науки.

Московская академия была организована по образцу Ки­евской. Поэтому предметы преподавания были те же, и клас­сов, как и в Киевской академии, было восемь. Обучение на­чиналось с подготовительного класса — славяно-российской школы, где учили азбуке, Часослову, Псалтыри и письму. После этого ученики переходили в «школу греческого книж­ного учения», затем приступали к изучению грамматики. Ри­торику, логику, физику, пиитику изучали и на греческом, и на латинском языках. Учебники по этим предметам были со­ставлены братьями Лихудами, которые следовали западноев­ропейским образцам. Главным в преподавании было то, что все светские науки подчинялись богословию. Весь учебный ма­териал трактовался с позиций православия. Так, риторика не столько должна была научить красиво говорить, сколько по­мочь ученикам научиться защищать православные духовные ценности. Поэтому в процессе обучения большое внимание уделялось проведению диспутов, заменявших в старших клас­сах экзамены. Большие диспуты проходили два раза в год: пе­ред Рождеством и перед летними каникулами, они были тор­жественны, продолжались три дня в присутствии многочис­ленных посетителей. Иногда устраивались религиозные представления. К преподаванию в академии допускались только русские учителя или православные греки.

Московская академия долгое время являлась единственным высшим учебным заведением, и лишь к концу XVIII в. она стала постепенно превращаться в исключительно духовное учрежде­ние — духовную семинарию. Многие из выпускников академии стали выдающимися деятелями просвещения уже в петровскую эпоху — поэты Антиох Кантемир (1708—1744) и Карион Исто­мин (конец 40-х гг. XVII в. — не ранее 1718), математик Леонтий Магницкий (1669—1739). Учился в ней и М.В. Ломоносов.

Таким образом, в России в XVII в. появились образова­тельные учреждения нового типа, при организации которых учитывался опыт западноевропейских средневековых школ. Однако в это время школы такого рода в самой Европе по­степенно уходили в прошлое, уступая место новым тенден­циям в воспитании и обучении. Но как бы там ни было, благодаря созданию школ нового типа произошел поворот русского общества в сторону европейской образованности, Россия начала приобщаться к миру европейской культуры, усилилось внимание к светскому знанию. В результате следу­ющим этапом в развитии школьного образования стало со­здание в петровскую эпоху чисто светских, преимуществен­но профессиональных по своему характеру, учебных заведе­ний. Можно сказать, что в целом образовательные реформы начала ХУ111 в. были подготовлены развитием школы в XVII в.

Вместе с тем появление в XVIII в. новых типов школ было отрицательно воспринято православной московской обществен­ностью, которая опасалась, что вместе с западной образован­ностью в Россию проникнут религиозные «ереси». Крайними выразителями этой позиции были старообрядцы, боровшиеся в первую очередь против латинского влияния, но и к греческо­му относившиеся с недоверием. Они считали, что Россия имеет свой, сложившийся естественным путем на протяжении ве­ков, наилучший для нее тип образования — монастырский. Нужно отметить, что и московские правители, в общем, были более привержены к византийской воспитательно-образователь­ной традиции, что и отражалось на деятельности государствен­ных школ. Типографская школа при Печатном дворе как раз и была примером подобного учебного заведения.