Кобыла как источник наслаждения

В СТЕПЯХ, если нет воды, не растет ни виноград, ни рожь. Даже с картошкой и то напряженка. Поэтому Монголия, Бурятия, Калмыкия – страны кумыса. В период «отела» кобылиц, с июля по октябрь, население этих стран от мала до велика всегда гуляло под хмельком. Кумыс перегоняли на молочную водку крепостью не более чем в 15 «оборотов», которая легко пьется, но крепко ударяет в ноги.

Её употребление даже мешало завоевательным походам Чингисхана, который издал специальный «полусухой закон», разрешающий воинам пить молочную водку не чаще 3 раз в неделю. Впрочем, сапожник всегда ходит без сапог, а у борцов с пьянством дети частенько вырастают алкоголиками. Вот и у Чингисхана сын Угэдэй, напившись молочной водки, упал с лошади и умер.

Сибирская природа сурова. Ранить землю, чтобы вырастить на ней хоть что-нибудь съедобное, из чего потом можно было бы сварить пиво или самогон, сибирские боги запрещали. Зато можно было собирать то, что росло на земле само, например, галлюциногенные грибы. Они были в ходу и у викингов, которые совершали завоевательные походы, распалив свою кровь отваром из мухоморов.

Впрочем, и сама кровь может вызывать кайф. Речь идет не о мифическом графе Дракуле, а о вполне реальных северных сибирских народах, издревле пивших оленью кровь, но только в горячем виде, подставив жбан или собственный рот под фонтан, бьющий из перерезанной артерии…

 

Следует признать, что решить проблемы наркомании и алкоголизма с помощью насилия невозможно. Опыт введения «сухого закона» в разных странах наглядно показал это. Остается пропаганда трезвого образа жизни да надежда, что в будущем тысячелетии ученые научатся ремонтировать нашу иммунно-генетическую систему и избавят человечество от наркомании и алкоголизма, которые приводят его к вырождению и гибели.

 

«Аргументы и факты»

40 (989), октябрь 1999 года.

Приложение 25

 

Игорь Изгаршев

Королева мира

ИМЯ Марлен Дитрих знакомо всем – и поклонникам «Голубого ангела», и тем, кто «выбирает пепси». Будет оно знакомо и тем, кто еще не родился. Лучшее тому подтверждение – интерес к выставке «Марлен Дитрих», открытой в галерее «Дом Нащокина», которую ежедневно посещают 250 человек.

ДЛЯ ТОГО чтобы стать королевой, надо, по меньшей мере, родиться принцессой. Марлен Дитрих родилась в семье прусского полицейского, но с ролью королевы справлялась безукоризненно. Когда ее пригласили на прием, устроенный одной из английской принцесс, Марлен ответила отказом. «Она всего лишь принцесса. С какой стати я должна к ней идти?» – сказала она.

НЕДОСЯГАЕМАЯ

 

В 1963 году Дитрих в рамках мирового турне посетила Советский Союз и дала по концерту в Москве и Ленинграде. «В Москве она выступала в Театре эстрады, - рассказывает очевидец концерта, критик Виталий Вульф. – Ведущий сказал всего два слова: «Марлен Дитрих», - и появилась сказочная женщина. С идеальной фигурой – словно Микеланджело отсек все лишнее. На ней было ее знаменитое платье, расшитое блестками, и лебяжье манто с царским шлейфом. Когда она подошла к микрофону, конец шлейфа был еще за кулисами. Это была настоящая звезда – доступная и то же время недосягаемая». На концерте в Ленинграде певица опустилась на колени перед Константином Паустовским. 62-летняя красавица призналась, что у нее русская душа и она преклоняется перед всем русским.

Дитрих не любила рассказывать о себе и почти не давала интервью. Исключением стали лишь последние годы жизни, когда актрисе было нечем платить за квартиру, и, находясь под угрозой выселения на улицу, она за 20 тысяч долларов согласилась ответить на вопросы журнала «Штерн».

Единственным, кто получил «доступ к телу» легенды, был Максимилиан Шелл, которому Марлен позволила записать их беседу на магнитофонную пленку. Минуты откровения наступали после того, как домработница приносила ей лимон и «фирменный» чай в подстаканнике. Как потом оказалось, вместо чая был коньяк.

Выпить она любила всегда. В перерывах между песнями заходила в кулисы и делала по глотку виски или шампанского. Однажды, не рассчитав своих сил и излишне приложившись к виски, она споткнулась и упала в оркестровую яму. Но переломы были для нее делом привычным. Поднявшись на сцену, Дитрих со сломанным плечом допела концерт. Врачам неизменно отвечала: «Я пережила две мировые войны, неужели меня остановит какой-то перелом?».

 

СЕКС – «МУМИЯ»

 

МАРЛЕН ДИТРИХ никогда не была большой актрисой и отдавала себе в этом отчет. Созданием мифа она занялась в 22 года, объединив свое имя Мария Магдалена в короткое Марлен, ставшее через несколько именем нарицательным для всего сексуального и красивого.

Каждый вечер на Дитрих, склонную от природы к полноте, служанка накладывала тугие бинты, отчего актриса напоминала мумию. В начале шестидесятых в швейцарской клинике ей ввели свежие клетки неродившегося ягненка. Из-за чрезмерного курения у нее было нарушено кровообращение, сильно опухали ноги. Но, отработав трехчасовой концерт (овации иногда продолжались 62 минуты), Марлен парила распухшие ноги в соленой воде, вновь надевала туфли на высоком каблуке, взбиралась на крышу машины и раздавала автографы. Больше всего в жизни она боялась, что кто-нибудь из зрителей кинет яйцо в ее лебяжье манто. И никогда не чувствовала страха перед выходом на сцену. «Они же заплатили деньги, чтобы посмотреть на королеву мира. А это я и есть», - говорила она.

Дитрих думала о смерти без страха: «Надо бояться жизни, а не смерти». Когда Стивен Спилберг прислал ей в подарок афишу с признанием в любви, она передала ее дочери: «После моей смерти продашь на аукционе. Мертвая я буду стоить дороже. И ни в коем случае не плачьте, когда я умру. Оплакивайте меня сейчас».

Умерла актриса внезапно, 6 мая 1992 т., сразу после ухода врача, подтвердившего, что она здорова. Гроб с телом Марлен, накрытый французским флагом, установили для отпевания в местной церкви. Затем, накрыв американским флагом, отправили в Берлин. И там, уже под стягом Германии, предали земле рядом с могилой матери.

 

№ 46 1999 года.

«Аргументы и факты»

Приложение 26

Андрей Кулагин

Гобсек

(отрывок)

Сегодня Мария Филипповна встала рано. С трудом выбравшись из-под одеяла, она сидела на краю кровати, пока, наконец, не почувствовала, как медленными тяжелыми толчками возвращается к ней сознание, опадает тяжесть со лба, мерзнут босые ноги, не прикрытая одеялом спина. Пора было идти…

Вообще-то идти нужно было ещё вчера, потому что днем раньше в кошельке оставалось 32 копейки, а до пенсии – неделя. Да и Нинке, из милости таскавшей ей воду из колонки, она уже задолжала. Пора было идти…

Натягивая на себя холодную влажную одежду, еще раз вспомнила, как она будет добираться: сначала по своей улице, потом через дорогу, потом мимо забора до автобусной остановки. И номер автобуса… Господи, только не потеряться… после контузии она часто терялась. Идёт, идёт и забудет, куда и где. И смотрит, будто не была здесь никогда. Несчастье это случилось с ней ещё в войну. (Близко упала фашистская бомба. Эшелон бомбили.) Пока по моложе была – не чувствовала, а теперь вот – третий год теряется и голова болит – мочи нет…

Но сегодня она дойдёт. Обязательно. Третьего дня спросила у Нинки пятёрку, так та аж скривилась вся… Нету, говорит, у самой. Ты б кольцо-то, говорит, продала, да не попрошайничала. Так и сказала: «Не попрошайничала!» Стерва. Мария Филипповна до такого ещё не дожила, чтоб побираться…

И пенсия у неё теперь семьдесят рублей. Просто повезло её нынче: купила обувку – войлочные полуботинки. Двадцать пять рублей отдала, так теперь на сколько хватит! Может, и не надо будет больше…

Она сделает всё как в прошлый раз, когда они ходили в ломбард вместе с Нинкой. Отдаст кольцо. Ей должны дать двести рублей и сказать, когда вернуть и сколько надо будет доплачивать. Это она запомнит очень хорошо. Потом она вернётся домой и возьмёт себе столько, чтобы дотянуть до пенсии, а каждый месяц будет потихоньку откладывать, чтобы к кончу срока опять получить двести рублей и ещё столько, сколько теперь скажут.

А кольцо своё она всё-таки не продаст. Ей еще помирать впереди… Мария Филипповна слышала, что бывает со стариками, которых хоронить не на что… Может Нинка потом кольцо возьмёт, да позаботится… Она ведь баба-то неплохая. Эту неделю воду каждый день носила. Да и мужик у неё есть теперь. А у Марии Филипповны мужа на фронте убили, а Саша и Алёша, сыновья её, позже погибли один за другим… теперь никого не осталось, даже знакомых, никого, кроме Нинки. Дожила, вот, до ломбарда…

Старики да молодёжь – вот большинство приверженцев страны Ломбардии. Их гораздо больше, чем людей среднего возраста. Но если молодые – категория не постоянная, обращаются сюда от случая к случаю, то среди пожилых есть клиенты с многолетним стажем.

Старушка, регулярно перезакладывающая верхнюю одежду. Она лишь на день перезаняла 200 рублей. Выкупит, уплатив проценты, и вновь сдаёт пожилой мужчина, заложивший осеннее пальто, выкупил шубу и одевает её прямо в зале. Одинокая мать двоих детей рассказывает мне о том, что не хватает денег выкупить зимние вещи, свои и сына. Что и подрабатывает она, и алименты вот-вот придут, а не хватает…

Некоторые сдали своё золото ещё по цене 9 рублей за грамм (это когда же было-то, господи?!), и до сих пор перезакладывают. Хватает только на проценты…

Разговариваю со мной не охотно. Оно и понятно… Ломбард тем и хорош, что никому не дела до твоей получки, никто не лезет тебе в душу, и соседка, выглядывая из-за двери, не смотрит на тебя выжидающе всякий раз, когда ты оказываешься на лестничной площадке. Здесь ни кого не волнуют твои проблемы, ты здесь как сотни других. Ты равноправен. Даже в бедности. И ты не гость страны Ломбардии – ты её гражданин, ты её пленник…

Ломбард мало чем отличается от перекупочной системы. Там тоже, если ты не выкупишь колечко вовремя, отправят его на переплавку, но только в Москву. А если в колечке камешек, его извлекут, изуродовав оправу. Ювелирное изделие ценится только повесу, как будто полотно художника ценится по количеству нанесённой на него краски. Бессмысленная, затратная система, но мы оплачиваем её, потому что Типовой Устав, разработанный в Москве, утверждённый Минфином, одинаков и для Москвы, и для Ашхабада, и для Свердловска, конечно. Золото не может быть реализовано и в том виде, в котором оно осталось в ломбарде. А по оценкам специалистов, 93 процента золотых изделий после небольшой доработки не будут отличаться о новых. Устав же запрещает изменять величину ссудного процента, взимаемого с клиента.

Уже сейчас работники ломбарда отмечают: среди клиентов стало гораздо меньше богатых людей. Раньше были цыгане, закладывающие золото в больших количествах, раньше были продавщицы, которым растрату возместить, то вещь купить срочно. Раньше были вернувшиеся из-за границы. Теперь большинство из них находит деньги и без ломбарда.

Страшен не рынок, страшно его бюрократически-половинчатое воплощение…

Мария Филипповна с трудом выбралась из автобуса. Как доехала – не помнит. Её ругали, её толкали на спинки кресел, выпала палочка – не поднять. Наконец, её выпихнули. Она стояла на автобусной остановке, прижавшись к стене, напряжённо вспоминая, куда идти: налево или направо?

- Сынок, - окликнула она меня, - сынок, где-то ломбард здесь… В какую сторону?

Так мы познакомились. Мы шли долго и медленно, мы шли трудно: вдоль стены, мимо толкающихся людей. В тёмном провале подворотни, где очень скользко. Я помог ей подняться на обледенелое крыльцо с исковерканными железными перилами.

Ломбард – организация, работающая с 429-ю процентами рентабельности. Здесь протекает крыша и не отремонтирован фасад, а средняя зарплата работника только в этом году выросла с 162 до 232 рублей. Но и это уже является нарушением ещё одной бюрократической постоянной, ведь выработка за этот год выросла всего лишь на 18 процентов.

Мы шли. И ей пришлось отвечать на мои навязчивые вопросы. Простите меня, Мария Филипповна. Я, как и обещал, не назову вашего настоящего имени. И все равно: простите…

Я узнал, что не стоит она в очередях, потому что – ноги, куда ей! И потому редко говорит. Столовые дороги, и к концу месяца неизбежно вырисовывается магазинный буфет: чай без сахара и рогалик… Я узнал, что печь она не топила «уж который месяц» – дров мало. Но зато есть обогреватель, и когда он работает, вода в принесённом Нинкой ведре не мёрзнет…

Нет, Мария Филипповна, это не Вы несёте в ломбард память о своём муже, это мы заложили свою память под огромные проценты, и выплачивать их на ещё предстоит…

Но чем эти рассуждения могут помочь Марии Филипповне и другим гражданам страны Ломбардии? Чем?

Ростовщичество – порождение «первобытного» рынка. Античностью, средневековьем попахивает от наших ломбардов. Где же потребительская ссуда, где социальная защита обездоленных?

В апреле прошлого года объединения, которому подчинялся ломбард, не стало. Возник концерн «Средуралбытпром». Всё управление объединения превратилось в его исполнительную дирекцию. С будущего года – никакого диктата, все отношения с подразделениями на взаимовыгодной, договорной основе… соблазнительная для остающихся в объединении вырисовывается картинка. И поневоле веришь в её реальность, побывав в ухоженном здании территориального объединения, где полированные панели удачно сочетаются с убранством холлов и приемных, где витражные стёкла и лифт, и скучающая у входа вахтёрша…

А кабинет В. Е. Крупина, главного инженера доживающего последний месяц объединения, светел и удобен. На мягких стульях проваливаешься и очень скоро осознаешь – сидеть здесь можно только в двух позах: либо на краешке, либо вальяжно откинувшись и ведя разговор на равных.

Он говорит мне, что ломбард – это давно отжившее, что ломбарду много помогали. Что если ломбард уходит от них, тогда ему придется расплачиваться за оборотные фонды, которые объединение ему предоставило…

Нищий Гобсек конца двадцатого столетия. Бальзаку этот образ был бы, пожалуй, не под силу…

«Голоса»

январь 1990 года.

Приложение 27

 

Андрей Морозов

Вкус войны

Впервые в своей жизни – было страшно заходить в метро. Взрыв, вырвавший из объятий воскресного сна, казался отзвуком детской хлопушки, Но от Варшавского шоссе до Каширки, где от заложенной мины рухнул дом, лишь несколько километров страха. Страха, уже охватившего Москву… Мы почему-то называем произошедшее и в Печатниках, и на Каширке взрывами. Увы, терминология мирного времени не подходит. Правильнее сказать так: за эти дни Москва была несколько раз атакована чеченской армией. И в результате этих атак погибло более двухсот человек. Посмотрите на даты их рождений – по большей части это старики и дети. А мы все ждем, что кто-то расскажет нам об объявлении войны. Что, как когда-то в 41-м, металлический голос Юрия Левитана констатирует, что «войска Ичкерии без объявления войны вторглись в пределы России». Но, похоже, нас уже не соберут у черных динамиков на улице Горького. Война не просто началась. Она уже идет в нашей Москве. В столице. Сейчас все меры по обеспечению безопасности, предпринимаемые властями, отстают как минимум на один шаг от врага. В Москву завезена взрывчатка, заложены контейнеры с радиационными отходами. Пытаться сегодня разбираться, откуда они похищены, кем украдены и кем проданы, - явная потеря времени и темпа в боевых действиях. Ну, предположим, узнают чекисты имя прапорщика, продавшего чеченцам грузовик тротила. И что? Погибшим под завалами или их родственниками от этого легче не станет. А опасность контейнера, заложенного под очередной дом где-нибудь в Свиблове или Орехове, не уменьшится. Сегодня единственная задача, стоящая перед нашими властями, - не дать сработать запалам адских машин. Государственная, между прочим, задача…

 

Наутро после взрыва в Печатниках нас посетил управдом. Будем, говорит, ставить домофон. Собирайте деньги. Уже начали.

Можно поставить домофон. Можно создать отряды «античеченской самообороны». Выставить, как в 41-м, дозоры в подъездах, подвалах и чердаках. Можно и, может, нужно. Но это самодеятельность, партизанщина, а не грамотные, профессиональные действия государства.

Государство, по классическому определению, - это машина по удержанию граждан в повиновении. Взамен государство обеспечивает безопасность своих граждан. Любыми возможными способами. Соответственно, если гибнут люди, государство просто обязано уничтожить причину гибели. Быстро, эффективно и жестоко. Да, именно жестоко – правила, гуманность, международные конвенции сегодня для российского правительства лишь отговорки, покрывающие его неспособность к самозащите. Или – причастности к массовым убийствам?

Будем надеяться, что мы все-таки не свидетели государственной измены. И визит премьера – чекиста на другой конец света в момент, когда враг убивает нас с вами в столице России, - всего лишь досадное совпадение. И что слухи о тайной встрече Волошина с Басаевым и Хаттабом – лишь провокация. И что Кремль с «семьей» не хотят отмены выборов. И что президент здоров.

Хорошо, мы в это поверили. Но в этом случае государство должно действовать. Как? Да как угодно. Как государство, подвергшееся нападению национал-террористов. Как, например, Израиль.

Когда в семидесятые палестинцы взрывали евреев, израильское командование в ответ бомбило лагеря палестинских беженцев. Каждый террорист, участвовавший в расправе над спортсменами в олимпийском Мюнхене 72-го, был приговорён к смерти. И пусть последний террорист ждал своей смерти семь лет – все эти годы он знал, что рано или поздно его найдут и исполнят вынесенный приговор.

Сегодня мы, москвичи, чувствуем, что это, пожалуй, единственные адекватные меры. Сегодня мне, русскому, уже наплевать на то, что мои дети не узнают красот Кавказа. Потому что сегодня чеченские террористы вообще лишают Россию будущего. Зло поражает зло, скажет правозащитник Ковалёв. Нет, зло уже породило зло. А силу можно переломить лишь силой. Отложим эру милосердия ещё на пятьдесят лет…

О справедливости приведённых мер можно судить лишь по окончании боевых действий. Но если временный арест счетов чеченских банков, обыски и опечатывание офисов, складов и других помещений чеченских фирм, повальный контроль и прокурорские предупреждения всем, не прописанным постоянно в Москве чеченцам, высылка в Чечню – если все эти жесткие меры все же дадут результат и взрывы прекратятся, жёсткость будет оправдана. Увы, даже в конце второго тысячелетия представитель малого народа отвечает за любого дикого земляка. Тем более что, по законам гор, авторитет многих московских чеченцев способен остановить опьянённых кровью, озверевших соотечественников.

Чеченцы выбрали себе символом горного волка. Большую, дикую собаку, нападавшую из-за угла и не способную сопротивляться сильному волкодаву. Или в России волкодавов не осталось?

Премьер Путин задекларирован Кремлём как, во-первых, жёсткий, волевой силовик, а во-вторых, – преемник пожилого Ельцина, которого не в силах разбудить взрывы бомб в столице. Сегодня у премьера-силовика есть шанс если не выиграть войну, то хотя бы перехватить инициативу в военных действиях.

Чечню необходимо поставить перед выбором: либо прекращение любых военных действий на территории России, либо физическое уничтожение всей республики. И не танками и не обученной пехотой, а силами стратегической авиации, бактериологическим оружием, психотропными газами, напалмом. Да всем тем, что имеется в арсеналах нашей некогда сильной армии…

Как-то в 95-м голландский журналист, надувая щёки, угрожал: «Если Россия так сделает, то вас не пустят в ЕЭС». Ну, не пустят. Но дома не будут взрываться. И если правительство России пригрозит Иордании ракетно-бомбовым ударом, иорданцы найдут методы усмирения своего кровавого Хаттаба.

Короче, сегодня ещё можно решить силами государственной машины. При наличии желания и воли. А можно ничего не делать, продолжать атаковать горные массивы Дагестана, отгружая цинковые гробы. Но на московских кладбищах – и так избыток свежих могил. Превратись очередная московская многоэтажка в могилу братскую, москвичи начнут боевые действия самостоятельно, без помощи государства.

Обещано, что в Москве будет взорвано десять домов. В понедельник мы хоронили сотрудницу нашей редакции, погибшую в Печатниках. Горе уже коснулось меня. Я уже устал бояться свежих сводок новостей. У меня уже сжимаются кулаки при виде торговцев арбузами…

Что такое бунт на Руси, знал ещё Пушкин. Не дай нам бог стать его очевидцами. А тем более – участниками…

 

«Московский комсомолец»

16-23 сентября 1999 года.

 

Приложение 28

Словарный минимум

(по Л. Введенской)

Авансирование – выдача вперед, заранее аванса (или других ценностей).

Агентство – местное отделение какого-нибудь учреждения.

Администрирование – 1) управление, руководство чем-нибудь (об администрации); 2) перен. Управление чем-нибудь бюрократически, формально.

Ажиотаж – искусственно вызванное возбуждение, волнение с целью привлечения внимания к чему-нибудь.

Аквизация – приобретение предприятия посредством скупки всех его акций.

Аккомодация – приспособление к чему-либо; адаптация.

Аккредитив – одна из наиболее распространенных форм банковских расчетов.

Аллеопатия – влияние, оказываемое растениями одних видов на растения других видов в результате выделения ими различных веществ.

Альтернатива – необходимость выбора одного из двух или нескольких возможных решений.

Аналог – соответствие другому предмету, явлению или понятию.

Анамнез – история развития болезни.

Анестезия – обезболивание.

Аннулировать – отменять, объявлять недействительным.

Антропогенез – учение о происхождении человека.

Апартеид – политика насильственного разделения.

Апокалипсис – одна из книг «Нового завета», содержащая рассказы о судьбах мира и человека, пророчества о «конце света».

Апология – защита кого-либо, чего-либо, часто предвзятая.

Апперцепция – зависимость восприятия от прошлого опыта, от запаса знаний и общего содержания духовной жизни человека.

Арбитраж – разрешение спорных вопросов арбитрами, третейским судом, а также государственный орган, занимающийся таким разрешением.

Бартер – обмен товарами или услугами без посредства денег.

Брифинг – информационная беседа для журналистов.

Брокер – профессионал, занимающийся посреднической деятельностью при заключении различного рода сделок.

Декларация – 1) официальное или торжественное, програмное заявление; 2) название некоторых официальных документов с сообщением каких-нибудь нужных сведений.

Демпинг – бросовый экспорт, то есть продажа товаров на внешнем рынке по очень низкой цене.

Деструкция – разрушение, нарушение нормальной структуры чего-либо.

Имидж – представление о чьем-нибудь внутреннем облике, образе.

Инвестор – вкладчик; лицо, осуществляющее инвестиции.

Клаузула – 1) условие, оговорка или отдельное положение, пункт закона, договора, завещания; 2) в риторике: момент концовки речи, несущей особую смысловую нагрузку.

Клиринг – система безналичных расчетов за товары, ценные бумаги, выполненные работы и оказанные услуги.

Конгломерат – 1) механическое соединение чего-либо разнородного, беспорядочная смесь; 2) объединение предприятий, принадлежащих к различным отраслям экономики.

Консенсус – общее согласие по спорному вопросу.

Консорциум – временный союз юридически и хозяйственно независимых фирм, организаций, банков.

Легитимный – законный.

Маркетинг – философия современного бизнеса, определяющая стратегию и тактику фирмы в условиях конкуренции.

Менеджер – служащий коммерческого предприятия, компании или банка, профессионально осуществляющий функцию управления.

Менталитет – склад ума; мироощущения; психология.

Олигархия – власть небольшой группы лиц, а также сама такая группа.

Периферия – местность, отдаленная от центра; окраина.

Плебисцит – всенародное обсуждение, голосование.

Прерогатива – исключительное право, принадлежащее какому-либо государственному органу или должностному лицу.

Претензия – притязание, заявление права на обладание чем-нибудь.

Сентенция – нравоучительное изречение.

Тезис – положение, кратко излагающее идею, мысль.

Тенденция – направление развития, склонность, стремление.

Феномен – о человеке или явлении, выдающемся, исключительном.

Филистер – человек с узким обывательским кругозором, ханжа.

Эксклюзивный – исключительный; распространяющийся на ограниченный круг предметов.

Эмитент – учреждение или предприятие, выпускающее в обращение деньги и ценные бумаги.

Эпатаж – скандальная выходка; поведение, нарушающее общепринятые нормы и правила.

Приложение 29

 

Татьяна Текутьева

«Беда: Буран!»

Одним из главных событий празднования двухсотлетнего юбилея А.С. Пушкина стала премьера «Капитанской дочки» в Оренбургском драматическом театре.

Если Гоголь считал главным героем своего «Ревизора» смех, то почему бы в театральной «Капитанской дочке» на первую роль не выдвинуться бурану?! Что такое знаменитый пушкинский буран? Разве только обстоятельства встречи Гринева с Пугачевым? Не с него ли следует отсчитывать начало происшествий, неожиданных и странных, давших, по словам Гринева, «душе сильное и благое потрясение»?!

Буря мглою небо кроет, - сердито читает кудрявый мальчик. Ни с каких других стихов этот спектакль начаться не мог. Природную стихию – буран – автор спектакля – инсценировщик и режиссер Рифкат Исрафилов – соединил в одну метафорическую круговерть с другой стихией - народным волнением. Для создания образа такого бурана недостает одних реалистических снежных хлопьев и привлекается подспорье хореографической выразительности. Режиссер с помощью балетмейстера Олега Николаева добивается зримого многозначия: перекатывающиеся тела напоминают и о сбивающей с ног поземке, и о поверженных в отчаяние; сталкивающиеся фигуры означают противостояние разного рода – и ветру, и человеческой атаке.

Необыкновенные глубина и высота открылись вдруг на нашей сцене благодаря художнику-постановщику Тану Еникееву, выдвинувшему на принципиально оказавшийся в зрительном зале передний план скульптурные изображения всадников – игрушки, «оловянные солдатики» судьбы (или кто там еще играет нами?). К сценическим средствам, позволяющим создать метафизичность огромного черного пространства, так выявляющего малость величины человека, принадлежат цвет и тени художника по свету Константина Самойленко и будоражащие диссонансы музыкального оформления Эдуарда Мунирова.

В эпицентре исрафиловского бурана – да, не по Пушкину – вовсе не барский недоросль, а пушкинский «вожатый». Емельян Пугачев появляется в спектакле не то что без пропитого тулупа, но и с непокрытой, не покорной никому и ничему – головой; растрепанные светлые волосы сияют едва ли не ореолом. На роль Пугачева выбран заслуженный артист России Анатолий Бледный. Актер несомненного положительного обаяния. Даже поблескивающие под темной полоской усов зубы не придают этому Пугачеву ничего разбойничьего. Что не случайно. Скрывается до поры в тени Емельяново лицо; придет время узнать и пугачевскую тайну.

Театральный буран тоже натворил бед – смел за ненадобностью подробности событий, стушевал характеры пушкинских персонажей, которым оказалось недодано побудительных мотивов, индивидуальности. Конспективное изложение неспешного течения жизни в Белогорской крепости не успело приучить нас к её обитателям. Эпизодическими лицами мелькнули комендант с супругой, разве что застряли в памяти ночной колпак и надтреснутый голос Ивана Кузьмича (заслуженный артист России Андрей Лещенко) да истошный крик Василисы Егоровны (Валентина Войтко). Удивили Мария Ивановна (Мария Губанова), рискнувшая ещё до Татьяны Лариной первой объясниться в любви своему избраннику. Если с чернявостью капитанской дочки можно примириться, то её бойкость (не по летам во всех отношениях - XVIII век на дворе) более чем преждевременна. Этой Маше Мироновой не надо созревать до решимости на поступок, она с самого начала вполне готова предстать пред императорские очи.

Утраченная история становления души – ощутимая потеря, погубившая образ Гринева. Естественно. Молодому, но зрелому актеру Павлу Кипнису было невозможно играть семнадцать годков Петруши. Хотя в его оренбургских ролях есть и порывистость, и романтизм, свойственные началу жизни. П. Кипнис играет не мальчика, но мужа – человека серьезного, вдумчивого, во всех отношениях достойного и как бы уже сформировавшегося. Ему уже не надо беречь честь смолоду. С этим делом все в порядке.

Тогда как очень важно было бы (особенно сейчас!) проследить, как устоять перед напором бурана, как не сломаться посреди смуты. Потому что, как можно потерять себя, покажет Олег Бажанов, сыгравший знаменитого Швабрина. Самое неприятное в этом Швабрине, что его не составляет труда понять: «Любовь – такая штука, с ней так легко пропасть». Неразделенная любовь, к коей приплюсовывается оскорбленное самолюбие, минус нравственные устои, ведут эту черную душу по кривой дорожке. Проиграв бой за Машу, в котором для него все средства были хороши, Швабрин спускается под сцену как в личную преисподнюю, откуда слышится его звериный рык.

Разметав по обочинам спектакля большинство героев, буран расчистил пространство для главной смысловой фигуры – Емельяна Пугачева. Пугачеву отдан и центральный план, где он восседает в красных предводительских одеждах, первый, куда он выходит с принципиальным монологом, решающим не только образ героя, но и загадку спектакля. Старая калмыцкая сказка преподнесена так, что возводит этого театрального Пугачева в ранг бунтарей, для которых превыше всего - свобода. Недаром Пугачев сорвет с себя и отбросит в сторону золоченый плащ – атрибутику власти. (Именно в раззолоченном платье предстанет чуть позже Екатерина). Не случайно возникнет и ассоциация с распятием Христа, только в роли мученика окажется крестьянский царь.

Пока Пугачев – Бледный вдохновенно произносит: «…чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью…» – на сцене опять появится кудрявый мальчик, только не в пушкинском цилиндре, а в красных пугачевских одеждах. Так режиссер ставит знак равенства между поэтом – певцом вольности – и мятежным казаком – борцом за свободу.

Ценность свободы сама по себе не вызывает сомнений, эта красивая художественная идея, владевшая Р. Исрафиловым еще при постановке «Дон Жуана», получила в «Капитанской дочке» новое развитие и более масштабное утверждение. Что же останавливает в её приятии? Может быть, тот факт, что, вчитавшись, наконец, в Пушкина, мы отошли от отношения к Пугачеву как героическому народному воителю; содранная с живых людей кожа, скорый суд и расправа не остаются больше незамеченными и объясняют, почему он слыл злодеем и разбойником не в одном лишь правительственном Петербурге, но и у мирного населения Оренбургского края.

В спектакле Р. Исрафилова настойчива попытка снять с Пугачева тяжкий груз вины и переложить её на окружение, сначала заставившее Емельяна пойти на преступления, а потом предавшее. Однако соратники его, демонстрировавшие в лучшем случае некоторую непочтительность по отношению к своему вождю, ни разу по-настоящему не испугали, не заставили глянуть как на какую-то темную силу, подмявшую роль личности в истории. Пугачевская вольница не очень-то и персонифицирована; разве что типажно выразительны некоторые – рыжий хозяин постоялого двора да еще смешно перевязанный Хлопуша.

Спектакль не то, что прощает Пугачева. Он приписывает его чуть ли не к лику святых: У Пугачева смиренно просят прощения все действующие лица, со свечами в руках они едва ли не оплакивают бунтаря - жертву. А буран так и не кончается. Летит снег, дует ветер. Но и буран можно подчинить, победить; вон как закружил Гринев. Подхватив на руки свою невестушку – капитанскую дочку.

 

«Оренбургская неделя»

17 июня 1999 года.
Приложение 30

Александр Будберг

Предвыборное падение

До выборов осталось чуть больше двух месяцев. Но есть твёрдое ощущение, что людям на них совершенно наплевать. Что-что, а выборы в Госдуму вовсе не занимают их внимание. Может быть, именно поэтому предвыборная кампания и началась не просто бодро, а запредельно.

Выступление Сергея Доренко, который пририсовывал Лужкову парик Моники Левински, во многом поставило точку на политической журналистике в России. В течение многих лет российская пресса, взяв необычно высокую планку на рубеже 90-х, уверенно деградирует. Строго говоря, иначе быть не может. Ведь во всем мире журналистика, то есть информирование и анализ, - успешный чрезвычайно прибыльный бизнес. У нас в стране деньги платят совсем не за это. Деньги платят на манипулирование мозгами избирателей. И если говорить по совести, то вина Сергея Доренко лишь в том, что он наиболее талантливый среди прочих манипуляторов. Он просто довёл свою профессию до такого совершенства, что это начало вызывать ужас. После этой программы стало очевидно: никакие доказательства не нужны. Их можно заменить шуткой, иронией, издевательством. И главное – решить при этом поставленную задачу.

Как говорят наши источники в московской мэрии, мэр и его окружение оказались совершенно не готовы к дореновской «атомной бомбе». По сути, им не чего противопоставить. Тем более что в области массовых коммуникаций в окружении мэра идет незатихающая драка между старой и молодой гвардией. Однако если нельзя адекватно ответить на страницах газет, можно дать сдачу сильно, но «асимметрично».

И вот уже во вторник и среду московская Налоговая инспекция громит «Собинбанк», который является сердцевиной империи «семьи». Громит и громит, нам не привыкать. Но на этот раз налоговые инспектора по какой-то непонятной санкции прокурора Москвы Герасимова взламывают индивидуальные ячейки граждан в депозитарии банка. В роли повода выступает сам обыск банка. Но дело-то в том, что ячейки в депозитарии любого банка на время действия договора как бы не принадлежит самому банку. Они сданы в аренду либо частному, либо юридическому лицу. И каждый раз, когда власти хотят вскрыть такие ячейки, прокурор должен выносить специальное постановление об обыске именно у этих частных и юридических лиц. Вскрывать ячейки – всё равно что врываться в квартиры. Конечно, Герасимов не может этого знать. Не могут этого не понимать и сотрудники инспекции. Но у них есть чётко поставленная задача. А то, что нашим прокурорам и силовикам давно наплевать на закон, известно без обысков. Да разве только им?

Так что главный вывод этой кампании – мы опустились ниже некуда. На законы всем плевать. В первую очередь прокурорам. Общество уже без удивления воспринимает очередные выкрутасы. Даже телевидение, к которому апеллируют все стороны, неспособно ничего изменить. Мы несёмся по спирали вниз только потому, что не сумели заработать нормальные объективные рыночные механизмы. Механизмы, которые превращают точную информацию в газетах и передачах в необходимость – иначе не заработ