Эффективным средством считается применение юмора, иронии, сарказма.

Эти художественные приемы являются обязательными психологическими элементами публичного выступления. Эти средства усили­вают полемический тон речи, ее эмоциональное воздействие на слушателей, помогают разрядить напряженную обста­новку, создают определенный настрой при обсуждении острых вопросов, помогают полемистам добиться успеха в споре.

В рассказе В. Шукшина «Срезал» названными приемами нередко пользовался Глеб Капустин, «начитан­ный и ехидный» мужик, который любил поспорить с именитыми» земляками. Вот, к примеру, как он дис­кутирует с супругами Журавлевыми, кандидатами наук, приехавшими погостить к своей матери:

- Хорошо. Второй вопрос: как вы лично относи­тесь к проблеме шаманизма в отдельных районах Се­вера?

Кандидаты засмеялись. Глеб терпеливо ждал, ког­да кандидаты отсмеются.

- Можно, конечно, сделать вид, что такой про­блемы нету. Я с удовольствием тоже посмеюсь вмес­те с вами... - Глеб иронически улыбнулся... - Но от этого проблема как таковая не перестанет существо­вать. Верно?..

- Да нет такой проблемы, - сплеча рубанул кан­дидат.

Теперь засмеялся Глеб. И подытожил:

Ну, на нет и суда нет! Баба с возу – коню легче, - добавил Глеб. - Проблемы нету, а эти... - Глеб что-то показал руками замысловатое, - танцу­ют, звенят бубенчиками... Да? Но при желании... - Глеб повторил: - При же-ла-нии - их как бы нету. Потому что если... Хорошо! Еще один вопрос…

 

Ироническое или шутливое замечание может смутить оппонента, поставить его в затруднительное положение, а порой даже разрушить тщательно построенное доказательство, хотя само по себе это замечание далеко не всегда имеет прямое отношение к предмету спора. Поэтому не надо теряться. Лучше всего вести себя естественным образом. Если смешно, можно noсмеяться со всеми, а затем обязательно вернуться к обсуждению существа проблемы.

 

5. «Довод к человеку»

Иногда вместо обсуждения по существу того или иного положения начинают оценивать достоинства и недостатки человека, его выдвинувшего. Такой прием в полемике называют «довод к человеку» (лат. adihorinaen). Он оказывает сильное психологическое воздействие.

«Довод к человеку» как полемический прием должен применяться в сочетании с другими достоверными и обо­снованными аргументами. Как самостоятельное доказатель­ство он считается логической ошибкой, состоящей в подмене самого тезиса ссылками на личные качества того, кто его выдвинул.

Разновидностью «довода к человеку» является прием, который называется «апелляция к публике» Цель приема повлиять на чувства слушателей, их мнение, интересы, склонить аудиторию на сторону говорящero.

Какое сильное влияние порой оказывают на приствующих «довод к человеку», «апелляция к публике», к какому неожиданному результату может привести их использование, с тонким юмором показывает А.П. Чехов в рассказе «Случай из судебной практики». В окружном суде рассматривалось дело Сидора Шельмецова, обвинявшегося в краже со взломом, мошенни­честве и проживании по чужому паспорту. Прокурору далось доказать вину подсудимого. С защитой высту­пал опытный адвокат, который, опуская факты, все больше напирал на психологию.

Мы - люди, господа присяжные заседатели, будем же и судить по-человечески! - сказал между прочим защитник. - Прежде чем предстать перед вами, этот человек выстрадал шестимесячное предва­рительное заключение. В продолжение шести меся­цев жена лишена была горячо любимого супруга, глаза детей не высыхали от слез при мысли, что около них нет дорогого отца! О, если бы вы посмот­рели на этих детей! Они голодны, потому что их некому кормить, они плачут, потому что они глубо­ко несчастны... Да поглядите же! Они протягивают к вам свои ручонки, прося вас возвратить им их отца! …

И… пошли плясать нервы N…ской публики! По­слышались всхлипывания, кого-то уже вынесли из зала, защитник продолжал говорить:

Знать его душу - значит знать особый, отдель­ный мир, полный движений. Я изучил этот мир... Изучая его, я, признаюсь, впервые изучил человека. Я понял человека... Каждое движение его души говорит за то, что в своем клиенте я имею честь видеть идеального человека….

Теперь уже все члены суда полезли в карман за платками. И даже «прокурор, этот камень, этот бесчувственнейший из организмов, беспокойно завертелся на кресле, покраснел и стал глядеть под стол. Слезы засверкали сквозь его очки.

А защитник все продолжал дрожащим голосом

- Взгляните на его глаза!...Неужели эти кроткие, нежные глаза могут равнодушно глядеть на преступ­ление? О, нет! Они, эти глаза, плачут! Под этими калмыцкими скулами скрываются тонкие нервы! Под этой грубой, уродливой грудью бьется далеко не
преступное сердце! И вы, люди, дерзнете сказать, что он виноват?

Тут не вынес и сам подсудимый. Пришла и его пора заплакать. Он замигал глазами, заплакал и 6еспокойно задвигался.

Виноват! - заговорил он...

Подсудимый во всем сознался. Его осудили.

 

6. «Сведение к абсурду»

Распространенным приемом опровержения является «доведение до нелепости», «сведение к абсурду» (лат. reductio ad absurdum). Генрих Гейне в стихотворении «Диспут» пишет:

Подбирая аргументы

И логические звенья

И ссылаясь на ученых,

Вес которых - вне сомненья,
Хочет каждый ad absurdum

Привести слова другого.

 

Суть этого приема - показать ложность тезиса или аргумента, так как следствия, вытекающие из него, противоречат действительности.

Блестяще использовал этот прием в одном из своих выступлений на суде Ф.Н. Плевако, замечательный, русский адвокат, обладавший удивительным даром речи.

«В Плевако, - писал А.Ф. Кони, - сквозь внешнее обличие защитника, выступал трибун, для кото­рого дело было лишь поводом и которому мешала ограда конкретного случая, стеснявшая взмах его крыльев со всей присущей им силой».

Страстный и взволнованный голос Ф.Н. Плевако захватывал и покорял слушателей, надолго оставался в их памяти. По воспоминаниям В.В. Вересаева, он выступил в защиту старушки, укравшей жестяной чай­ник стоимостью 50 копеек. В обвинительной речи про­курор отметил, что кража незначительная, что на пре­ступление бедную старушку толкнула горькая нужда, что подсудимаявызывает не негодование, а только жалость. Но несмотря на это, подчеркнул он, старушка должна быть осуждена, т.к. она посягнула на собственность, а собственность священна, все гражданское благоустройство держится на собственности, и если позволить людям покушаться на нее, страна погибнет. После нero выступил защитник Плевако. Он сказал так:

«Много бед и испытаний пришлось претерпеть России за ее больше чем тысячелетнее существова ние. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесять языков обрушилось на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь… старушка украла старый чайник ценою в пятьдесят копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно».

И суд оправдал старушку.

 

7. Прием бумеранга

Довольно часто в дискуссиях и полемиках приме­няется «возвратный удар», или так называемый прием бумеранга. Английское слово бумеранг означает метательное орудие, при искусном броске возвращающееся к тому месту, откуда было пущено. Полемический прием заключается в том, что тезис или аргумент обращается против тех, кто их высказал. При этом сила удара во много раз увеличивается. Поражение противника становится очевидным для всех присутствующих.

Разновидностью «возвратного удара» считается прием «подхвата реплики». В ходе обсуждения спорных вопросов полемисты нередко бросают реплики различного характера. Умение применить реплику противника в целях усиления собственной аргументации, разоблачения взглядов и позиции оппонента, оказания психологического воздействия на присутствующих - действенный прием в полемике. «Подхватом реплики» часто пользуются, выступая на съездах, конференциях, митингах.

Приведем любопытный пример использования приемов «возвратного удара», «подхвата реплики», описанный в рассказе С. Званцева «Дело Вальяно».

Суть дела заключалась в следующем. В восьмидесятых годах прошлого столетия Таганрог бойко торговал с заморскими странами. Молодой торговый маклер, то есть посредник при заключении торговых сделок, неожиданно для всех сказочно разбогател. Долго, никто не мог понять, каков источник его богатства. А когда это стало ясным, то Вальяно был уже так богат, что не боялся разоблачений. Вальяно был контрабандист особого рода: он ввозил запрещенные товары целыми пароходами.

Существовало таможенное правило: после того как чиновники проверяли груз и исчисляли пошлину, грузовладелец был вправе или, оплатив пошлину, забрать с парохода товар, или, отказавшись от оплаты, потопить груз на рейде. Акт о потоплении подшивался к делу, и пароход уходил в обратный рейс.

В действительности никакого потопления не 6ыло. У Вальяно была зафрахтована целая флотилия турецких фелюг - вместительных лодок, а весь груз с борта парохода, а не со дна Азовского моря, попадал в подвалы особняка Вальяно.

В Таганрог прибыл новый прокурор, охваченный жаждой карьеры. Он возбудил дело против Вальяно, которое двигалось с необычайной быстротой. Никакие попытки подкупить прокурора не удались. Вальяно грозили три месяца тюрьмы, а главное – штраф за контрабанду в размере 12 миллионов рублей, то есть все его состояние.

В качестве защитника был приглашен А.Я. Пассовер, специалист по гражданским искам.

И вот заседание суда. Обвинительную речь npоизносит прокурор. Она длится три часа. Вина Вальяно доказана. По сравнению с прокурором защитник необычайно краток. Он говорил не более 5 - 6 минут. От только заявил, что Вальяно должен быть onpaвдан, так как ввозил груз на турецких фелюгах. А в разъяснении судебного департамента сената с исчерпывающим перечислением всех видов морской контрабанды: лодки, баркасы, шлюпки, плоты, даже спасательные пояса и обломки кораблекрушения, даже пустые бочки из-под рома - плоскодонные турецкие фелюги не упоминаются. А разъяснения правительствующего сената распространительному толкованию не подлежат.

Бледное лицо прокурора залилось краской. Он вскочил и почти закричал дрожащим голосом:

- Вальяно – контрабандист! Если бы он им не был, он не мог бы заплатить своему защитнику миллион рублей за защиту!

В зале ахнули. Миллион рублей! Неслыханная цифра!

Реплика прокурора тотчас обернулась против него.

- Да, я получил миллион, - спокойно ответил защитник. - Значит, так дорого ценятся мои слова! А теперь посчитаем, сколько же стоят слова прокурора...

- В год прокурор получает три тысячи 600 руб­лей, - высчитывал вслух «добродушный» адвокат, - в месяц - триста, стало быть, в день, в том числе и сегодняшний день, - рублей десять. Произносил прокурор свою речь сегодня три часа, сказал за свои
десять рублей 45 тысяч слов. Сколько же стоит слово прокурора?

Вытянувшись, Пассовер крикнул:

- Грош цена слову прокурора!

Процесс был выигран. Вальяно оправдали.

8. Атака вопросами

Назовем еще один полемический прием - атака вопросами. Для иллюстрации применения этого при­ема напомним эпизод из романа Ю. Семенова «Семнадцать мгновений весны». Однажды на приеме в советском посольстве на Унтер ден Линден завязалась дискуссия шефа политической разведки Шелленберга с молодым советским дипломатом о праве человека на веру в амулеты, заговоры, приметы и прочую, по вы­ражению секретаря посольства, «дикарскую требуху». В веселом споре этом Шелленберг был, как всегда тактичен, доказателен и уступчив. Советский развед­чик М.М. Исаев (Штирлиц), присутствовавший при разговоре, злился, глядя как он затаскивает русского парня в спор.

«Светит фарами, - подумал он, - присматривает­ся к противнику: характер человека лучше всего уз­нается в споре. Это Шелленберг умеет делать, как никто другой».

- Если вам все ясно в этом мире, - продолжал Шелленберг, - тогда вы, естественно, имеете право отвергать веру человека в силу амулета. Но все ли вам так уж ясно? Я имею в виду не идеологию, но физику, химию, математику.

- Кто из физиков или математиков, - горячился секретарь посольства, - приступает к решению задачи, надев на шею амулет? Это нонсенс.

«Ему надо было остановиться на вопросе, отметил для себя Штирлиц, - а он не выдержал - сам себе ответил. В споре важно задавать вопросы, тогда виден контрагент, да и потом, отвечать всегда сложнее, чем спрашивать...»

- Может быть, физик или математик надевает амулет, но не афиширует этого? - спросил Шелленберг, - Или вы отвергаете такую возможность?

- Наивно отвергать возможность. Категория возможности - парафраз понятия перспективы.

«Хорошо ответил, - снова отметил для себя Штирлиц. - Надо было отыграть... Спросить, например: «Вы не согласны с этим?» А он не спросил и снова подставился под удар».

- Так, может быть, и амулет нам подверстать к категории непонятной возможности? Или вы против?

Штирлиц пришел на помощь.

- Немецкая сторона победила в споре, - констатировал он, - однако истины ради стоит отметиь, что на блестящие вопросы Германии Россия давала не менее великолепные ответы. Мы исчерпали тему, но я не знаю, каково бы нам пришлось, возьми
на себя русская сторона инициативу в атаке вопросами...

«Понял, братишечка? - спрашивали глаза Штирлица, и по тому, как замер враз взбухшими желваками русский дипломат, Штирлицу стало ясно, его урок понят...».

 

В чем же состоял «урок» полемики, преподнесенный Штирлицем? Он дал почувствовать недостаточно опытному дипломату, что в споре важно задавать вопросы, уметь перехватывать инициативу в их постановке. Цель этого метода - сделать положение опонента затруднительным, заставить его защищаться, оправдываться, создать себе наиболее благоприятные условия для спора.

Таковы основные полемические приемы. Исполь­зование этих приемов помогает вести дискуссию, по­лемику более плодотворно.

 

Риторика: Учебное пособ. /

Авт.-сост. Л.В. Анпилогова. –

Оренбург, 2010. – С. 382- 408.
Приложение 4

 

Структурная модель общения

Учитывая сложность общения, журналист должен четко представлять себе, что собой представляет структура процесса общения. Это необходимо, прежде всего, для того, чтобы иметь возможность правильно использовать особенности общения в своей профессиональной деятельности, четко различать их и умело соединять в своей работе.

В научной литературе было сделано несколько попыток структурного анализа общения. Одна из них принадлежит М.И. Лисиной, которая выделила такие компоненты, как:

- предмет общения;

- потребность в общении;

- коммуникативные мотивы;

- действие общения;

- задачи общения;

- средства общения;

- продукты общения.

Несколько иначе подошел к решению задачи А.А. Леонтьев. Исходя из понимания общения как деятельности, он выделил, «во-первых, егоинтенциональность (наличие специфической цели, самостоятельной или подчиненной другим целям; наличие специфического мотива); во-вторых, его результативность - мера совпадения достигнутого результата с намеченной целью; в-третьих, нормативность, выражающаяся прежде всего в факте обязательного социального контроля за протеканием и результатами акта общения».

Рассматривал общение как деятельность Е. И. Пассов, выделив шесть его основных компонентов:

- предмет общения – взаимоотношения общающихся;

- единица общения – акт социального взаимодействия;

- средства общения – вербальные и невербальные;

- способы общения – информационный, интеракционный, перцептивный;

- продукт общения – интерпретация информации;

- результат общения – изменение взаимоотношений.

В другой плоскости и более строго провел структурный анализ общения Б.Д. Парыгин. Он выделил в общении содержание (коммуникацию) и форму (взаимодействие или интеракцию), затем в каждом из этих двух составляющих структуры он вновь выделяет содержание и форму. При этом содержание коммуникации он охарактеризовывает в психологических понятиях (взаимоотношение, сопереживание, степень согласия), а форму – в понятиях семиотических (вербальные и невербальные средства). Содержание интеракции соответственно предстает как социальные отношения (экономические, правовые, политические и др.), а форма – как практическое поведение людей в совместной деятельности (действие, противодействие, конфликт, кооперация, дифференциация, интеграция и т.д.).

С точки зрения философского понимания общения подходит к решению данного вопроса М.С. Каган. Исходя из понимания общения как межсубъектного взаимодействия, он начинает построение структурной модели общения с выделения взаимодействующих субъектов, далее выделяются средства, с помощью которых осуществляется общение – его языки, его механизмы, способы реализации. В пределах философского изучения общения такая модель, по мнению ученого, позволяет выявлять его содержание, формы и функции.

Г.М. Андреева предлагает охарактеризовать структуру общения путем выделения в нем трех взаимосвязанных сторон: коммуникативной, интерактивной и перцептивной.

Эти термины весьма условны. Например, Б.Ф. Ломов выделяет в общении три функции: информационно-коммуникативную, регуляционно-коммуникативную, аффективно-коммуникативную.

Всё сказанное позволяет сделать вывод о сложности и многогранности структурной модели общения.

Образовательные возможности общения в деятельности журналиста

/Под ред. Л.В. Анпилоговой. – Оренбург, 2000.- С. 43-45.

Приложение 5

Б.Н. Лозовский

 

В лабиринтах доверия

 

Доверительные отношения между людьми – одна из всегда желанных целей общения. А сам термин «доверие» означает не что иное, как убежденность или уверенность в правоте, честности, искренности и основанное на них отношение к кому-либо. С тем, в ком уверены, идут в разведку. На того, кто убеждает в своей искренности, честности, порядочности, обычно опираются в любом деле. Западные теоретики «социальной драматургии» небезосновательно утверждают, будто в людском общении есть «авансцена», где происходит непосредственное взаимодействие, и «кулисы», а там, естественно, творится все недоступное для глаз других. Если уж пользоваться подобной терминологией, то доверяют тому, у кого нет «кулис», «заднего плана».

Отсюда – недоверие – есть отсутствие уверенности в честности другого. И это положение действует совершенно одинаково между отцами и детьми, между руководителями и подчиненными, между государствами и народами.

Однако что же понимать под доверительной информацией? Психолог В.С. Сафонов в одном из экспериментов задал сотне опрашиваемых вопрос: «Какая информация (мысли, чувства, переживания и т.д.) является доверительной?» Ответы были разделены на четыре группы:

- информация (мысли, чувства, переживания) о жизненном пути человека, «жизненной философии», его отношение к себе как личности и т.д.;

- информация о содержании деятельности и отношений к ней;

- информация о семейных отношениях;

- информация о формах проведения досуга.

Мы видим, что, доверяя, человек говорит о себе, о своих переживаниях, о своей деятельности. И вот этот личностный, откровенный характер информации и придает ей доверительность.

Если так, то можно ли вызвать человека на откровенность? Разве только священники - виртуозы общения, коль скоро к ним на исповедь идут верующие? У журналистов, например, это профессиональная задача, им по долгу службы приходится каждый раз, встречаясь с новым собеседником, устанавливать контакты, вызывать доверие.

Известный журналист Василий Песков как-то сказал, что для контакта с собеседником нужно сначала поговорить самому. По такому рассказу визави получает первое представление о журналисте.

Анатолий Аграновский часто вспоминал совет отца, журналиста – известинца: «Идешь на первое интервью – говори сам. Во второй вечер можешь уже слушать. Вот тогда выйдет разговор».

Смысл всех «тактических» ходов газетчиков – в том, чтобы рассказать собеседнику о себе, причем не судьбу свою и её перипетии излагать, а «подать себя». Для чего? Да все дело в том, что доверие есть уверенность собеседника в другом, в том, что он не подведет, и дело, затеянное с ним, будет сделано подобающим образом. А как быть уверенным в человеке, которого не знаешь? «Подавая себя», мы снимаем незнание о нас у собеседников, обнаруживаем свое отношение к человеку, предмету разговора. Один из опытных работников села на вопрос: «Как Вы относитесь к нашему брату журналисту?» – ответил: «Если я его знаю, знаю его намерения, то, конечно, отношусь нормально».

В кинофильме М. Антониони «Профессия: репортер» есть примечательный эпизод, где журналист ведет разговор с африканским шаманом.

Колдун. Господин Локк, я мог бы дать вам абсолютно исчерпывающие ответы на эти вопросы… но не думаю, чтобы вы могли благодаря им чему-нибудь научиться. Ваши вопросы говорят значительно больше о вас, чем мои ответы могли бы рассказать обо мне.

Локк (за кадром). Я задавал их вам абсолютно искренне.

Колдун. Господин Локк, беседа у нас с вами может состояться, но при условии, что речь будет идти не только о том, что вы считаете искренним, но и о том, что я считаю честным.

Локк (за кадром). Да, конечно, но…

Колдунподходит к съемочной камере. Его протянутые руки и фигура заполняют весь экран. Быстрая круговая панорама по площадке, и в кадре – Локк, стоящий на коленях, с растерянной полуулыбкой на губах; это колдун повернул камеру на штативе так, что она оказалась направленной на Локка.

Колдун (за кадром). Вот теперь, если хотите, у нас может состояться интервью. Можете задавать мне те же вопросы.

Из этого весьма тонкого психологического этюда следует важный для наших рассуждений вывод: мало проявлять искренний интерес к собеседнику, самому быть искренним в общении с ним, важно, чтобы тот поверил в эту искренность и честность.

Ветеран рабочей прессы США Арт Шилдс считает: «Весь секрет в том, что люди открываются перед тобой в тот момент, когда они поймут, что ты на их стороне».

Доверие между людьми зависит также и от принадлежности их к тем или иным общностям. По идее И. Ильина, опубликовавшего эссе «О любезности» еще в 1912 г., каждый из нас – центр ряда концентрических кругов; чем меньше радиус круга, тем интенсивнее наше чувство к людям. Основные круги: круг интимной, исключительной любви; круг приличия; круг деликатности; круг любезности; круг вежливост; круг индифферентного отношения. Оказывается, чем меньше радиус круга, тем выше степень доверительности общения. В кругах с увеличивающимися радиусами помещаются люди с разной степенью близости. Последний круг займут те, для кого «выдавать» доверительную информацию мы посчитаем нецелесообразным. Но отношения доверия могут возникнуть и с человеком из того, самого дальнего круга. В противном случае вовсе не имело бы смысла добиваться доверительных отношений.

Отнюдь не последнюю роль в отношениях доверия играют и собственно личные качества человека. Один из первых ведущих «Кинопанорамы» А. Каплер, говоря о письмах телезрителей, приподнимает завесу над таинством общения человека на экране и телезрителей: «Люди писали о своей жизни, о сложностях её, просили дать совет по глубоко личному вопросу - искренние, доверительные, трогательные обращения как к старшему другу, который знает о жизни больше и может, наверное, разрешить сомнения…». Экран многократно увеличивает популярность, престиж, авторитет человека, а это располагает к доверительным отношениям.

Ну, а как быть тогда, когда на доверие собеседника рассчитывать не приходится, скажем, в общении с враждебно настроенным собеседником?

Авторы книги «Современная журналистика» Дуглас Андерсон из университета штата Аризона и Брюс Итул из газеты «Чикаго трибюн» для решения этой задачи предлагают следующие способы:

Не ведите себя как прокурор. Избегайте неприятных вопросов. Если же вам нужно задать такие вопросы, попытайтесь отложить их на окончание интервью.

Выражайте симпатию и понимание. Это не означает, что вы должны быть на стороне собеседника, когда вы уже работаете над текстом.

Искренне попытайтесь понять позицию собеседника, отыскать разумное объяснение обвинениям, выдвинутым против него.

Задавайте вопросы так, как будто вы осведомлены. Дайте понять собеседнику, что вы сделали свою домашнюю работу.

Если вы слышали какие-то дискредитирующие собеседника вещи, повторите некоторые из них. Часто люди открываются, реагируя на обвинения против них.

Продолжайте задавать вопросы, пока собеседник не вешает трубку или не просит вас покинуть офис.

Из шести этих нетривиальных рекомендаций по меньшей мере первые четыре связаны с попыткой, пусть безнадежной подчас, заполучить доверие источника информации для журналиста…

 

Искусство разговаривать и получать информацию.

Хрестоматия /Сост. Б.Н. Лозовский. – М., 1993. – С. 96-98.

 

Приложение 6

Е.М. Лазуткина