Структурно-графические выделения.

Последнюю группу речевых фигур составляют структурно-графические выделения, к которым относятся сегментация, парцелляция и эпифраз. С помощью этих фигур внимание читателя обращается на один из компонентов высказывания, который в общем потоке речи мог бы «утонуть».

Сегментация – это вынесение важного для автора компонента высказывания в начало фразы и превращение его в самостоятельное назывное предложение (т.н. именительный представления), а затем дублирование (или раскрытие) его в оставшейся части фразы, например: Поп – музыка: старики против молодежи («АиФ» № 52, 1999 г.).

Парцелляция – в письменном тексте отделение точкой одного или нескольких последних слов высказывания для привлечения к ним внимания читателя и придания им нового звучания, например: Процесс пошел: Вспять? («КП», 1993 г.).

Эпифраз – или присоединение – добавочное, уточняющее предложение или словосочетание, присоединяемое к уже законченному предложению. Из трех фигур только эпифраз дает приращение информации, а остальные только предоставляют журналисту возможность расставить логические акценты.

Особую роль в любом выразительном тексте играют тропы. Троп – это любая языковая единица, имеющая смещенное значение, то есть второй план, просвечивающий за буквальным значением. На столкновении двух смыслов основана возникающая при этом выразительность.

Самым распространенным среди тропов в силу своей важности и доступности является метафора – перенос значения с одного понятия на другое на основании какого-либо сходства, внешнего или внутреннего. «Способность создавать метафоры – фундаментальное свойство человеческого сознания, поскольку человек познает мир, сопоставляя новое с уже известным, открывая в них общее и объединяя общим именем. С метафорой связаны многие операции по обработке знаний – их усвоение, преобразование, хранение и передача».

Для публицистического стиля последних пятнадцати лет стали характерны метафорические обозначения различных моментов ломки общественной и экономической жизни, например: ростки демократии, корни национального конфликта, экономическая блокада, взрыв недовольства, метастазы суверенитетов, вирус необольшевизма и др. Иногда развернутые метафоры этого типа лежат в основе организации целых текстов:

 

Итак, мы… мягко говоря, доходим. Болячек накопилось столько, что удивительно, как мы еще дышим. Тут вам и гиперинфляционный криз, и энергетическая кома, и раковая опухоль коррупции, и эпидемия преступности. Не говоря уже о националистических психозах, недержании власти и истощении центральной нервной системы управления

«МК», 1994г.

 

Метафора может быть не только средством познания мира, но и украшением в речи. Даже стертые метафоры иногда осознаются журналистами как чересчур образные для газетного стиля. В этом случае в качестве «извинения» за неуместное употребление слова авторы, как правило, используют кавычки.

Истолкование демократии как вседозволенности в употреблении языка привело к тому, что в языке прессы распространились физиологические метафоры типа «импотенция силового фактора» и т.п. Грубая и бранная лексика намного экспрессивнее разговорной и даже жаргонной, однако журналистам не следует забывать, что соблюдение этических норм является важным принципом в любом цивилизованном обществе.

Широко распространен в языке газеты каламбур, или игра слов, - остроумное высказывание, основанное на одновременной реализации в слове прямого и переносного значений или на совпадении звучания слов с разными значениями(например, омонимы): Коммунистам в Татарстане ничего не светит, даже полумесяц («Известия», 1996 г.). Вовлекая читателя в словесную игру, журналист будит в нем интерес к своей речевой деятельности, проявляет свой вариант истолкования слова. В зависимости от степени культуры автора эта игра может быть как положительной, так и достаточно пошлой (например, многие «перлы» Н.Фоменко). При этом журналист (или эфирный ведущий) без спроса вторгается в языковое пространство адресата и, конечно же, засоряет его.

Еще один близкий метафоре троп – персонификация – наделение предметов свойствами живого лица. Сегодня в языке прессы стало возможным выворачивание этого тропа наизнанку и создание антиперсонификации, когда люди получают статус вещей, в результате чего появляются такие строки: Город – герой встретил товарища Зюганова хлебом с солью и девушками в национальном смоленском убранстве («МК», 1996 г.).

Из устной речи в язык публицистики проникает аллегория – способ повествования, при котором буквальный смысл целостного текста служит для того, чтобы указать на переносный смысл, передача которого является подлинной целью повествования,например: Ельцин бросал вызов судьбе. А она его вызов не принимала – такая капризная дама, уступала ему без боя. Может, не хотела связываться («СР», 1996 г.). Аллегория позволяет сделать мысль об абстрактных сущностях конкретной и образной.

Еще одним распространенным (после метафоры) тропом в языке прессы является метонимия – перенос имени с одного понятия на другое по ассоциации или логической смежности. Под логической смежностью понимают расположенность во времени или пространстве, отношение причины и следствия автора и произведения и т.п., например: Как сообщил в понедельник в Вашингтоне офис вице-президента Альбера Гора… («Известия», 1996 г.). Этот троп позволяет экономить речевые усилия. Поскольку дает возможность заменять описательную конструкцию одним словом: «офис» вместо «сотрудники офиса», «Кремль» вместо «руководство России». Другая сторона метонимии – способность обобщать – тоже оказывается полезной для газеты, поскольку позволяет не указывать на конкретных лиц (например, «зал замер», «весь город ждал развязки этой борьбы» и т.д.).

Разновидностью метонимии является синекдоха – перенос имени с целого на его часть и наоборот; или же указание на единичный предмет для обозначения множества и наоборот: Над нашей территорией может беспрепятственно летать любой, кто достал «борт» и «горючее» («Известия», 1996 г.). Использование синекдохи при описании отрицательно оцениваемых событий придает повествованию иронический оттенок: Оскудевшее российское поле в лучшем случае получит раз в 30 удобрений меньше, чем в прежние, благополучные весны («Труд», 1996 г.).

Ироническая окраска может также создаваться антономазией – употреблением имени собственного в нарицательном значении или наоборот: Примерно в то же время в Азове готовился к отъезду в неведомые палестины некто Альберт Жуковский («Известия», 1996 г.).

Предельным, наиболее резким и жестким выражением иронии является сарказм.

Аллюзия представляет собой прием, заключающийся в соотнесении создаваемого текста с каким-либо известным фактом – литературным или историческим. Содержащие аллюзию высказывания помимо буквального смысла имеют второй план, заставляющий слушателя обратиться к тем или иным воспоминаниям, ощущениям, ассоциациям. Текст как бы приобретает второе измерение, «вставляется» в культуру, что и породило термин «вертикальный контекст».

Выше, при рассмотрении заголовков, уже говорилось об аллюзии, поэтому здесь мы не будем вновь подробно описывать её. Но необходимо отметить, что вертикальный контекст в прессе нередко строится из компонентов массовой культуры, что вполне естественно, так как пресса всецело ориентирована на массового читателя, слушателя, зрителя. Последнее, несомненно, сказывается на «глубине» аллюзии: ведь для того, чтобы разгадать «аллюзийный ребус», нужно понять смысл аллюзии и хотя бы приблизительно знать её источник.

Действие в СМИ двух тенденций – к стандартизованности и экспрессивности, - разумеется, не ограничивается использованием тропов и фигур речи. Стремление к речевой выразительности нередко проявляется в создании новых наименований, отсутствующих в словаре, - окказионализмов. Вот несколько примеров последних лет: путчелюб, гайдарономика, съезданутый, коржаковизм, оскароносец, рублепад и др.

Стремление к экспрессии порой приводит к обратному эффекту – возникновению штампа, одному из воплощений стандарта. Штамп представляет собой изначально образное, но из-за частого употребления утратившее свою экспрессию, выражение. Наиболее яркий пример штампа – это не так давно часто встречавшиеся на страницах газет метафоры и перифразы (описательные обороты, заменяющие прямые наименования), наподобие следующих: черное золото (нефть), белое золото (хлопок), голубое золото (газ), флагман индустрии, эстафета поколений, труженики полей, работники прилавка, легкие планеты, зеленый часовой (лес) и др.

Штампы не следует смешивать с клише – «положительными конструктивными единицами» (Н.Н. Кохтев), которые представляют собой не претендующие на образность и экспрессивность обороты, служащие для экономии усилий мысли и речи. Это сочетания типа: мирное сосуществование, повышение уровня жизни, прожиточный минимум, потребительская корзина, картина мира, дух времени, мир бизнеса, правовое государство и т.п.

Одной из характерных черт языка сегодняшней публицистики является полисцилизм – возможность использования языковых средств,различных по стилевой принадлежности и нормативному статусу: книжных и разговорных, пафосных и сниженных, терминов и жаргонизмов. СМИ, как уже говорилось выше, в значительной степени определяют нормы языка и общения, и тем более велика их ответственность за то, чтобы эти нормы сосответствовали лучшим традициям культуры.