Uneasy at the curse he had brought upon himself.

 

 

4. 'A Bible with a bit cut out!' returned Silver, derisively. 'Not it. It don't bind

no more'n a ballad-book.'

 

 

1. 'Don't it, though (а разве он /песенник/ не может пригодиться; though —

хотя, даже, однако, все-таки)?' cried Dick, with a sort of joy (воскликнул Дик

как будто радостно; a sort of — нечто вроде, своего рода, почти). 'Well, I

reckon that's worth having, too (думаю, его тоже стоит иметь /при себе/).'

 

 

2. 'Here, Jim — here's a cur'osity for you (вот, Джим, возьми диковинку;

curiosity — редкость, диковинка, антикварная вещь),' said Silver; and he tossed

me the paper (сказал Сильвер и бросил мне /кусочек/ бумажки = черную

метку).

 

 

3. It was a round about the size of a crown piece (это был кружок примерно

размером с крону). One side was blank, for it had been the last leaf (одна

сторона была пустой, так как это был последний лист /Библии/); the other

contained a verse or two of Revelation (другая содержала стих или два из

Апокалипсиса: «Откровения») — these words among the rest, which struck

sharply home upon my mind (эти слова, среди прочего, «резко ударили мне

прямо в сознание» = впечатались, произвели впечатление): 'Without are dogs

and murderers (снаружи псы и убийцы).' The printed side had been blackened

with wood ash (сторона с текстом была зачернена древесной золой), which

already began to come off and soil in fingers (которая уже начала сходить и

пачкать пальцы); on the blank side had been written with the same material the

one word 'Depposed (на чистой стороне было написано тем же веществом =

тоже углем одно слово «Низложен»).' I have that curiosity beside me at this

moment (сейчас эта занимательная вещица лежит около меня); but not a trace

 

 

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

 

 

 

 

of writing now remain beyond a single scratch (но ни следа от написанного

теперь не осталось, кроме одной царапины), such as a man might make with his

thumb-nail (вроде той, что можно сделать ногтем большого пальца).

 

joy [GOI] curiosity [kjuqrI`OsItI] crown [kraun] Revelation [revq`leISn]

murderer [`mq:dqrq]

 

 

Don't it, though?' cried Dick, with a sort of joy. 'Well, I reckon that's

worth having, too.'

 

 

Here, Jim — here's a cur'osity for you,' said Silver; and he tossed me the

Paper.

 

 

It was a round about the size of a crown piece. One side was blank, for it

Had been the last leaf; the other contained a verse or two of Revelation —

these words among the rest, which struck sharply home upon my mind:

'Without are dogs and murderers.' The printed side had been blackened with

Wood ash, which already began to come off and soil in fingers; on the blank

Side had been written with the same material the one word 'Depposed.' I have

That curiosity beside me at this moment; but not a trace of writing now remain

Beyond a single scratch, such as a man might make with his thumb-nail.

 

 

1. That was the end of the night's business (это был конец ночных событий;

business — занятие, дело; хлопоты, история). Soon after, with a drink all

round, we lay down to sleep (вскоре после того, выпив по кругу /рому/, мы

улеглись спать), and the outside of Silver's vengeance was to put George Merry

up for sentinel (и снаружи в часовые в качестве мести Сильвер поставил

Джорджа Мерри; sentinel — часовой) and threaten him with death if he should

prove unfaithful (и пригрозил ему смертью, если он окажется предателем =

 

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

 

 

 

недосмотрит чего-нибудь; unfaithful — вероломный, предательский; faith —

вера; faithful — верный, надежный).

 

 

2. It was long ere I could close an eye (прошло много времени, прежде чем я

смог закрыть глаза = уснуть; ere — до, перед, прежде чем), and Heaven knows

I had matter enough for thought (и одному Богу известно: «Небеса знают», что

у меня было достаточно вещей, чтобы подумать о них; matter — сущность,

предмет; вопрос) in the man whom I had slain that afternoon (о человеке,

которого я убил тем днем; to slay — убивать, уничтожать, лишать жизни),

in my own most perilous position (о своем собственном очень опасном

положении; peril — опасность; риск, угроза), and, above all, in the remarkable

game that I saw Silver now engage upon (и, прежде всего, о замечательной

игре, которую, как я видел, Сильвер теперь вел; to engage — заниматься чем-

л., быть занятым чем-л., вовлеченным во что-л.) — keeping the mutineers

together with one hand (удерживая бунтовщиков одной рукой), and grasping,

with the other, after every means, possible an impossible (и хватаясь другой за

любые средства, возможные и невозможные; mean — середина, способ,

средство), to make his peace and save his miserable life (чтобы заключить

договор: «сделать мир» и спасти свою жалкую жизнь). He himself slept

peacefully, and snored aloud (сам он спал мирно и громко храпел); yet my heart

was sore for him (и все же мое сердце сочувствовало ему = было мучительно

смотреть на него; sore — чувствительный, опечаленный, горестный), wicked

as he was (каким бы он ни был грешным; wicked — злой, порочный, грешный,

отвратительный), to think on the dark peril that environed, and the shameful

gibbet that awaited him (и думать о темной опасности, которая окружала /его/,

и о позорной виселице, которая его ожидала; to environ — окружать,

охватывать; shame — стыд, позор).

 

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

 

 

 

vengeance [`venGqns] sentinel [`sentInql] unfaithful [An`feITul] environed

[In`vaIqrqnd]

 

That was the end of the night's business. Soon after, with a drink all round,

We lay down to sleep, and the outside of Silver's vengeance was to put George

Merry up for sentinel and threaten him with death if he should prove

Unfaithful.

 

 

It was long ere I could close an eye, and Heaven knows I had matter enough

For thought in the man whom I had slain that afternoon, in my own most

Perilous position, and, above all, in the remarkable game that I saw Silver

Now engage upon — keeping the mutineers together with one hand, and

Grasping, with the other, after every means, possible an impossible, to make

His peace and save his miserable life. He himself slept peacefully, and snored

Aloud; yet my heart was sore for him, wicked as he was, to think on the dark

Peril that environed, and the shameful gibbet that awaited him.

 

 

Chapter XXX (глава 30)

On Parole (под честное слово)

 

 

I WAS wakened — indeed, we were all wakened (меня разбудил, вернее, нас

всех разбудил), for I could see even the sentinel shake himself together from

where he had fallen against the door-post (потому что я видел, как даже часовой

вскочил с /места/, где он прислонился о дверной косяк; to shake — трясти,

встряхивать) — by a clear, hearty voice hailing us from the margin of the wood

(ясный энергичный голос, поприветствовавший нас = раздавшийся на

 

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

 

 

 

опушке леса; hearty — сердечный, искренний; энергичный; margin — граница,

опушка, край): —

 

 

'Block-house, ahoy (эй, в срубе; ahoy — на палубе, на корабле /окрик/)!' it cried.

'Here's the doctor (идет доктор).'

 

 

And the doctor it was (и это был /действительно/ доктор). Although I was glad

to hear the sound (хотя я был рад слышать звук = его голос), yet my gladness

was not without admixture (но все-таки моя радость была не без примеси

/стыда/). I remembered with confusion my insubordinate and stealthy conduct (я

вспомнил со смущением о своем непослушном /поведении/ и тайном

поступке /о том, что убежал из гарнизона/; insubordinate — не

подчиняющийся дисциплине, непокорный; conduct — поведение, поступок);

and when I saw where it had brought me (и когда я увидел, куда = к чему это

меня привело) — among what companions and surrounded by what dangers

(среди каких спутников и какими опасностями окружен) — I felt ashamed to

look him in the face (я постыдился смотреть ему в лицо).

 

margin [`mRGIn] admixture [qd`mIkstSq] confusion [kqn`fjHZn]

insubordinate [Insq`bLdnqt] stealthy [`stelTI]

 

I WAS wakened — indeed, we were all wakened, for I could see even the

Sentinel shake himself together from where he had fallen against the door-post

— by a clear, hearty voice hailing us from the margin of the wood: —

 

 

'Block-house, ahoy!' it cried. 'Here's the doctor.'

 

 

And the doctor it was. Although I was glad to hear the sound, yet my gladness

Was not without admixture. I remembered with confusion my insubordinate

 

 

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru