Второй шаг: душа стремится к счастью

Спускаемся глубже. На середине пути — наша душа, сокры­тая внутри. Здесь гнездятся разум и воля. Разум — это наша способность к познанию, а воля — стремление к любви. Если разум следует своему предназначению, то он ищет правды. Если воля подчиняется своим внутренним законам, то она избирает благо. Когда разум открывает истину и держится ее, мы ощу­щаем, что счастливы. Когда воля добивается добра и остается на его стороне, мы переживаем счастливые моменты. Это сча­стье более долговечно, чем телесные наслаждения.

К сожалению, и эти моменты счастья, которые мы испыты­ваем, когда разум и воля удовлетворены и послушны нам, мо­гут пропадать так же внезапно, как возникли. Такое счастье мож­но потерять, обрести и снова потерять. А все потому, что в жизни мы не застрахованы от бурь и внутренних противоречий (вспом­ните наш образ глубокого каньона!). Эти противоречия сбива­ют разум с пути истинного, внушая ему, что истины вообще-то может и не быть, и заставляя волю избирать зло вместо блага. Апостол Павел дал очень точное описание этой внутренней борьбы:

...Знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, ко­торого не хочу, делаю... В членах моих вижу иной закон, про­тивоборствующий закону ума моего и делающий меня плен­ником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный

я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего [сотворившего сие] Иисусом Христом, Господом нашим (Рим 7:18-19, 23-25).

Из-за этой-то внутренней смуты на полпути к цели мы те­ряем способность к более долговечному счастью.

Третий шаг: дух добивается радости

Что же делать? Идти вглубь. Сойдите в самую глубину кань­она, туда, где рождаются самые глубокие стремления, в область духа. Там, в тишине внутреннего мира, ждет нас Иисус, чтобы изменить все наше существо и даровать нам любовь и мудрость. Это место встречи человека и Бога. Там мы учимся ошущать небо на земле. Вернее, именно там небо настигает нас. Если у нас достанет мужества зайти так далеко (точнее, сойти настолько глубоко), то мы сможем воскреснуть п пасхальной радости вместе с Иисусом. Мы сможем соединиться с Иисусом, воплощенной Радостью.

Отец посылает нам Духа Святого, чтобы поддержать нас в пути. Иисус молится об этом: «И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины» (Ин 14:16-17). Если Дух Святой встречается с нашим человече­ским духом, мы сразу ошушаем это — по плодам его: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосер­дие, вера, кротость, воздержание» (Гал 5:22-23). Иисус воскрес­ший устраивает для нас персональную Пятидесятницу.

Затем мы понимаем, что радость — это дар. И мудрость — тоже. Радость вдохновляет волю на поиски высшего блага. Муд­рость ведет разум к истине, так что истина постепенно осеняет разум. Радость укрепляет волю в любви. Смотрите, вам не ка­жется, что радость и любовь гораздо больше вас самих? Как я уже говорил, обычно человек влюбляется, как бы впадает в со­стояние любви. В последней главе книги «Небеса...», которая называется «Поиски кончились. Небесная радость», Питер Крифт пишет об этом:

Радость «разбивает сердце*, сосуд наших чувств. Она боль­ше нас; не она — в нас, а мы — в ней: «Войди в радость гос­подина твоего» (Мф 25:21).

Понятно, что слова «удовольствие*, «счастье* и «радость* часто используют, как синонимы. Я не возражаю против этого.

Ясно одно; они обозначают то, к чему мы стремимся: телесное наслаждение, наполняющее душу счастье, которое берет нача­ло в знании истины и воле к добру, и духовную радость. Так же верно, что мы стремимся к совершенному, окончательному удов­летворению, которое не пропадает никогда.

Наша схема пути, состоящая из трех этапов, показывает, что путь к этой цели лежит через удовольствие к счастью и далее к радости, которые связаны соответственно с телом, душой и ду­хом человека. Следуя этой модели, мы в конце концов начина­ем понимать, чего мы по-настоящему жаждем. Надо только помнить, что наша модель — это лишь координатная сетка, наложенная на реальное изображение. Конечно же, тайналич-ности не может быть исчерпана никакими схемами. Мы жаж­дем бесконечного счастья. Ничто другое, временное, нас не удовлетворяет.

Простота модели не должна нас вводить в заблуждение, будто достичь высшего счастья так просто — всего-то три шага до цели. Странствие по направлению к радости — путешествие трудное и опасное, на пути к ней встречаются разочарования и страда­ния. Прозрачность образа может скрыть от нас эти сложности, подстерегающие на дороге. Просто помните, что, как и в на­стоящем походе, спускаясь в глубь каньона, мы можем столк­нуться с опасностью, нам придется плутать или искать круж­ной путь, пережить бури и ураганы. Христианство дает нам совершенное учение о человеке. Он живой, в нем сталкивают­ся добро и зло, радость и боль. Но есть в нем и надежда, и стрем­ление к счастью, — к нему мы стремкмся больше всего.

Ощущение радости

Мое тело может быть источником удовольствия. Моя душа может излучать счастье. Но только Бог создает радость. Один Бог может дать, придумать и осуществить то, что поражает нас ис­ключительной радостью, сравнимой с пасхальным ликованием. Если я с головы до ног преисполнен радости и хвалы, значит, это Дух Святой действует во мне в союзе с моим человеческим ду­хом. Что же происходит со мной, когда Бог дарует мне радость?

Радость бесконечна

Прежде всего у меня возникает ощущение, что радость — это нечто вечное и устойчивое состояние. Удовольствия могут

испариться. Счастье может исчезнуть. Но теперь-то я обретаю радость, это непреходящее чувство. То, что идет от меня, — не­долговечно. Радость, которая идет от Бога, — вечна. С объек­тивной точки зрения, радость не имеет конца. Но, реально гля­дя на вещи, я скажу, что ощущение радости очень часто прерывается. Вот почему я должен предупредить вас, что обычно устоять в радости навсегда оказывается для человека невозмож­ным делом даже после того, как мы вкусили эту божественную радость.

Наша натура переменчива. Мы обретаем Иисуса, а потом теряем Его. Мы приходим к Нему, а после забываем о Нем. Свя­тые свидетельствуют о том, что они вынуждены были постоян­но бороться за то, чтобы остаться рядом с Иисусом. В конеч­ном итоге мы имеем целый сонм святых и праведников, которые последовали Христу и которых радость вела по жизни даже не­смотря на страдания.

Другими словами, встреча с радостью — это еще не коней духовного путешествия. Скорее, это только начало. Как гово­рят ирландцы, «в каждом есть хоть чуточку неба». Однажды вкусив радости, мы все время стремимся снова припасть к ее источнику. В конце концов, по воле Божьей, мы приникаем навсегда к этому источнику радости. Радость всегда кажется новой: ведь ничего подобного мы раньше не могли испытать. И в то же время она кажется давно знакомой, потому что мы знаем, что она существовала до начала времен. Мы жалеем о том, что она приходит поздно: ведь мы так долго жили, не зная ее. Поэтому блаженный Августин восклицает: «Поздно полю­бил я Тебя, о Красота, такая древняя и такая новая!».

Радость разливается вокруг

Радостью нельзя овладеть. Это она владеет нами, а не мы обладаем ею. Живая вода из божественного источника радости требует выхода наружу. Иначе мы можем захлебнуться! Следуйте потоку радости: он влечет нас по направлению к Богу — с пес­ней хвалы и благодарности, он направляет нас и к людям — с вестью надежды, и он выносит наши души и тела вовне, то есть к экстазу, к выходу за пределы самих себя. Радость неугомонна: когда мы радуемся, Бог, люди и весь мир немедленно узнают об этом. Нам не надо принимать решения, чтобы поделиться ра­достью, она сама все решает за нас. Мы просто несем поток этой радости с легкостью титанов.

Физическая энергия распространяется вовне естественным образом. Точно так же происходит и с духовной энергией, ко­торую мы зовем радостью. Вулкан извергается согласно закону физической необходимости. Радость тоже взрывается сама по себе, но не по закону слепой необходимости, а потому, что она переполнена любовью Божьей. Никто не принуждает меня к вспышкам радости. Я подобен орлу, свободно воспаряющему вверх. Никто не заставляет меня делиться радостью. Меня просто несет волна ее обильной щедрости. Когда я нахожусь в потоке радости, я оказываюсь вне самого себя. Это и есть «экстаз», «эк-стазис» — выход за пределы. Радость распространяется сама по себе.

Небесная радость

Радость, именно радость, —- это то, что постоянно «чувству­ет» Бог. Радость — небесное состояние. Отношения между Ли­цами Троицы — это бесконечное извержение радости, не по необходимости, — ничто не принуждает Бога, — но потому, что Он обладает радостью в преизбытке. Бог переполнен радостью. Она изливается из Него в акте творения. Противоположность радости в будущей жизни — ад. Писание называет его вечной смертью. Ад — это место, где нет Бога и радости, присущей од­ному Богу- Поэтому ад невозможно описать. Как можно изоб­разить отсутствие? Как вы могли бы обозначить абсолютное от­сутствие радости?

Иисус говорит о небесах и об аде образно. Он лишь намека­ет о них. Царство Небесное Христос описывает по-разному: здесь и образ свадебного пира, и малое семя, которое вырастает в высокое дерево, и закваска, которая сквашивает все тесто. А вот для ада у Него есть только один образ — огонь. Огонь, пожира-юший кислород, горящий не сам по себе, а за счет топлива, огонь, истребляющий все живое.

Эти образы — не строгие определения, а сравнения, призы­вающие знакомые нам понятия на помощь нашему пониманию. Тот, кого хоть раз переполняло половодье истинной радости, уже предвкушает небесное блаженство. Тот, кто никогда не знал радости, может рассказать нам об аде на земле — и о будущей тьме кромешной. Ад — это там, где совершенно и навсегда от­сутствует радость. Небо — это там, где живет наивысшая и не­преходящая радость.

Радость взрывается хвалой

Радуясь, мы хвалим Бога. Мы взрываемся фонтанами радо­сти, подобно тому, как рпутся из нас возгласы «аллилуйя!» на пасхальной литургии. Слово «аллилуйя» по-еврейски означает «Хвалите Господа! Хвалите Бога!». Прислушайтесь к словам пас­хальных антифонов (из утренних молитв на Пасху):

Христос воскрес из мертвых, и Его сияние осветило людей,

которых Он искупил Своею кровью. Аллилуйя! Наш Избавитель восстал из гроба; воспойте Ему песни хвалы,

Господу нашему и Богу. Аллилуйя! Аллилуйя! Господь наш воскрес, как обещал. Аллилуйя!

Хвала, о которой здесь говорится, конечно, не имеет ничего общего с теми похвалами, которые несутся с экранов телевизо­ров в адрес политиков или внедряются в сознание потребителя через рекламные ролики. Когда я слышу все эти шумные рек­ламные кампании, в которых о каком-нибудь кинофильме кри­чат: «Очаровательный! Гипнотический! Изумительный! Интригу­ющий! Это событие!», — я просто поражаюсь. Спортивные комментаторы и пиарщики тоже обладают большим запасом хва­лебных слов. Нам достаточно хорошо известно, чего стоят псе эти хвалы, — все это лишь «гиперболы» (от слова «hyperbole» — «преувеличение»).

Мы действительно нуждаемся в ком-то или в чем-то достой­ном превозношения. Эта потребность соответствует человече­ским стремлениям. Но в секулярном обществе похвальные слова, обращенные к Богу, выглядят глупостью. Только отдельные груп­пы протестантов и католиков решаются идти вразрез с обще­принятым мнением. Они славят Госпола громким голосом, чем свидетельствуют о радости, побуждающей их к этому велеглас­ному прославлению. Наши впечатлительные современники, — читай: граждане секулярного общества или запуганные ими верующие, — чувствуют себя при этом неуютно.

Я не намерен пропагандировать какой-то один стиль или ма­неру. Каждый волен славить Бога по-своему. Если человек ис­пытывает радость об Иисусе и хочет громко воспевать «аллилуйя!», это прекрасно. Если другой человек предпочитает петь хвалу Гос­поду п статичной форме григорианского хорала, — великолеп­но! Если Бога хвалят в деревенской церкви непритязательными

обиходными песнопениями, — замечательно! Если хвала слышна лишь в тихом дыхании молящегося христианина, — тоже здо­рово! В сущности, хваление Бога — самое достойное занятие для человека: ведь только так мы можем выразить благотвор­ное действие радости в нас. Люди, захваченные радостью, не нуждаются в том, чтобы их учили, как хвалить Господа. Они выражают свою радость о Господе в соответствии с личными склонностями и ситуациями.