Кармелитский монастырь в Освенциме

Хочу поделиться с вами еще одним воспоминанием об Ос­венциме. Когда я выбрался из этого лагеря-музея, выходя из ворот, взял немного влево и наткнулся на один дом. Я подошел к этому красивому дому, сложенному из красного кирпича и окруженному прелестным садиком размером с теннисный корт. Кованая ограда и переговорное устройство на воротах защи­щали комплекс от случайных посетителей. Задняя стена зда­ния примыкала к наружной стене концлагеря. На этом доме не было креста или иного знака религиозной принадлежности. Это — кармелитский монастырь, причем «спорный», так как

в результате диалога между иудейскими лидерами и католиче­ским епископатом была достигнута договоренность о переносе общины в другое место.

Я был допущен в монастырскую часовню, и там я увидел образ, который примирил в моем сознании страшное открове­ние Освенцима с Благой вестью Христа и Его благодатью. Над алтарем была фреска, тянувшаяся от стены до стены и изобра­жавшая длинную вереницу лагерных узников, идущих на смерть. Рисунок был выдержан в пастельных тонах — тускло-серый, бледно-розовый, приглушенно-золотой. Фигуры казались при­зрачными, почти бестелесными, словно толпа духов, которую насильно гонят куда-то.

Левый и правый края фрески изображают это шествие в тем­ноте, а в центре нарисовано подножие святого креста. Люди, подходящие ближе и ближе к кресту, как будто переходят к жиз­ни, свету и надежде. Серый цвет становится золотым. Мрач­ные краски сменяются небесной лазурью новой жизни. Насиль­ственное шествие превращается в странствие к дому, к нашему Искупителю.

«...Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим 5:20), — как бы говорит эта фреска словами апостола Пав­ла. Иисус, мой Спаситель, отвечает на вызов греха, — греха в его самой отвратительной и страшной форме. Священное на­чало побеждает демоническое. Божественная любовь сильнее зла. Потому что в Иисусе «мы имеем искупление Кровию Его, прощение грехов, по богатству благодати Его, каковую Он в пре­избытке даровал нам...» (Еф 1:7-8).

Размышление

Иисус приходит как Спаситель мира. И мир уже не может оставаться прежним. Благая весть Христа означает, что зло по­вержено. Размышление о благодати и даре спасения Христова поможет вам испытать себя, как вы воспринимаете «дурные вести» в своей жизни и Благую весть Иисуса.

«Дурные вести»: что в моей жизни плохо?

■ Насколько я честен сам с собою относительно мотивов
своих поступков? Лгу ли я самому себе?

■ Замечаю ли я в себе разрушительные привычки? Что я
сделал и еще должен сделать для их преодоления?

 

■ Насколько я подвержен гордыне, похоти, гневу, лени, чре­
воугодию, зависти, жадности? (Поставьте баллы от од­
ного до десяти.) Что мне делать с этими своими сла­
бостями?

■ Грех — это отсутствие любви к себе, к другим и к Богу.
Он врелит мне и заставляет меня причинять боль моим
близким. Если в моей жизни нетлюбви, как мне осознать
это? Почему так случилось? Как мне спастись от этой
пустоты?

■ Иисус может принести мир моему сердцу. В моей жизни
нет покоя, нет внутреннего мира. Почему? Как мне обрести
мир Христов?

■ Иисус — слава и свет. Каким образом в Христе обретается
слава человека? Как Его свет влияет на мой разум и сердце?
Как Иисус может помочь мне по-новому ощутить еван­
гельский текст? Может ли мое сердце наполниться
глубокой любовью Иисусовой даже к тому, с кем мне
трудно или неприятно общаться?

■ Пытался ли я идти к самосовершенствованию без об­
ращения к Христу? Если «да», то какими путями? Почему
я не обращаюсь к Иисусу, чтобы обрести внутренний
покой, силу духа и творческий взгляд на мир?

Обращение к Христу в вере

Прочтите четвертую главу Евангелия от Иоанна, 1—42 сти­хи. Иисус говорит с самарянкой. Он беседует с ней долго, иона слушает Его, хотя Он для нее лишь странник. Сначала она Его боится. Слишком много горя несет она в своем сердце, слиш­ком часто ее любовь бывала предана. Эта женщина не сознает своей ответственности за утрату смысла жизни и любви. В ней — лишь пустота. Она пришла наполнить пустой кувшин водой, но она не знает, насколько пусто ее сердце.

Иисус входит в ее жизнь и зовет ее к преображению. По­смотрите, как постепенно Он открывает ей путь к перемене всей жизни. Вот как это проявляется в диалоге Иисуса с ней:

Иисус создает доверительную атмосферу.

Он дает ей понять, что Он знает о ее внутреннем смятении.

Он предлагает ей новую жизнь, новые возможности.

Он помогает ей осознать ее нравственное несовершенство.

Он открывает Себя как Мессию и призывает ее к вере.

Что в этом разговоре Иисуса с самарянкой кажется вам ска­занным словно о вас самих? Наполните стакан водой и посмотрите на него с минуту-две. Коснитесь воды и отметьте, что вы по­чувствовали при этом. Сделайте один-два глотка и воздайте хвалу Богу за то, что он дал нам эту воду. Подумайте над тем, что Иисус говорит о воде и жизни и что такое «быть полным». Что значат для нас Его слова?

Постараемся настроить свою жизнь в соответствии с тем ощущением спасительного присутствия Божьего, которое мы чувствовали сейчас.

Молитва

Иисусе, мой Спаситель, благодарю Тебя за то, что Ты пришел в наш мир. Теперь он уже никогда не останется прежним, потому что Ты пришел сюда. Помоги мне осознать все, что разрушает меня изнутри, все, чем я обольщаюсь в моей жизни. Направь меня на истинный путь, чтобы я был честен с самим собой. Живи во мне, чтобы я мог мыслить, как Ты. Поселись в моем сердце, чтобы я мог любить, как Ты. Возьми мои чувства и поставь их на службу Себе. Славлю Тебя, Господи. Люблю Тебя, Иисусе!

Глава 8

Иисус - мой Благовестник

Распространение Евангелия

Знаете ли вы кого-нибудь, кто мыслит возвышенно и широ­ко и увлекает за собой тысячи людей? Я знал такого великого лидера — священника-паулина* о. Элвина Иллига. Он едино­лично взялся, ни много ни мало, за евангелизацию Америки и поставил эту задачу перед Католической церковью. Мне посча­стливилось работать с ним бок о бок над многими взаимосвя­занными проектами.

Отец Элвин всегда подчеркивал связь между проповедью Евангелия и катехизацией (наставлением в вере), этот подход как раз и сблизил нас с ним. Он попросил меня написать кате­хизис для взрослых, который можно было бы использовать для наставления новообращенных и включить в издание обряда во-церковления взрослых. Потом многие годы мы работали над другими совместными проектами.

Элвин всю жизнь гордился тем, что был среди первых вы­пускников семинарии, посвященных в духовный сан еписко­пом Фултоном Шином. Он восхищался его проповедническим талантом и огромным миссионерским рвением: епископ Шин стремился к распространению христианской веры во всем мире, в частности, «вне церковной ограды». Отец Элвин знал, что лю­бовь к Священному Писанию — лучший способ пробуждения духа евангелизации. Это привело его к сотрудничеству с талан­тливым духовным писателем отцом Ларри Бреттом, который по просьбе отца Элвина разработал программу «Поделись

* Паулины — священники-миссионеры из Миссионерского обще­ства (конгрегации) св. апостола Павла, основанного в Нью-Йорке в 1859 г. Исааком Геккером для распространения католицизма в Аме­рике.

Словом». Эта программа соединяла работу по изучению Биб­лии с молитвенной практикой на основе воскресных литурги­ческих чтений.

Отец Элвин был человеком действия, он знал, как вывести веру из академических стен в приходские церкви и донести ее истины даже до толпы, собравшейся на плошали. Он был восхищен новыми возможностями, открывающимися через ис­пользование нооых медиа-технологий, и стал пионером в ис­пользовании спутникового телевидения для организации еван­гельских встреч и диалогов. Он также содействовал выпуску на видеокассетах учебных программ о Библии. Для него современ­ная революция и сфере средств коммуникации была как дар Божий, предназначенный для распространения Благой вести по всему миру. Он часто повторял: «Я овладел электронным словом, чтобы возвещать Слово Божье».

Отец Элвин жил согласно изречению; «Я не хочу витать в облаках, раз я могу принести пользу здесь, на земле». Ясный взгляд на вещи дополнял его глубокую веру: «Стремись к цели и обретешь средства для ее достижения*. Он считал, что пана­цеи быть не может, то есть не может быть единственно верного пути евангелизации, напротив, существует необозримое разно­образие методов, действенных в различных ситуациях. Как и любимый им апостол Павел, небесный покровитель его общи­ны, отец Элвин «мчался наперегонки* с современной культу­рой, чтобы принести миру награду спасения в Христе.

Остальные, запыхавшись, еле поспевали за этой гонкой, пытаясь следовать ему. Он умер накануне общенациональной встречи католических миссионеров в Вашингтоне. Я представ­ляю себе отца Элвина в «месте упокоения», которое он заслу­жил как никто другой, рядом с Иисусом, Которого он так лю­бил. Я воображаю, будто отец Элвин пытается передать нам оттуда весточку... Его история — прекрасное введение к наше­му размышлению об Иисусе, несущем людям Благую весть.

Великое поручение

Все четыре Евангелия завершаются поручением, которое дает апостолам Христос: проповедовать Евангелие миру. Тот факт, что все Евангелии засвидетельствовали эти слова Христа, по­казывает особую важность данной миссии. Все четыре указа­ния о евангелизации, в общем, содержат два элемента: (1) идти

к каждому; (2) идти не в одиночку, но выступать в силе Святого Духа. Миссионерский дух Церкви — источник ее динамизма. Когда Церковь утрачивает свой проповеднический дух, она впа­дает в кризис веры. Миссионерское дело обновляет Церковь, оживляет веру и обостряет христианское самосознание. Моя вера становится сильнее, когда я разделяю ее с другими.

Каждое Евангелие по-разному освещает нашу миссионер­скую задачу.

Евангелие от Марка

Евангелист Марк говорит: «Проповедуйте Евангелие» (Мк 16:15), то есть делитесь вестью об Иисусе, говорите о Нем и о том, что Он возвещал, чтобы призвать людей к вере. Однако я не смогу делиться вестью об Иисусе с другими, если я сам не знаю Евангелие досконально. Я не смогу ничего сообщить об Иисусе, если я не знаю Его, а лучше всего о Христе можно уз­нать из Евангелий. Глубокое знание евангельского текста — это условие успеха миссии евангелизации. Я должен разделить зна­ние личности и проповеди Иисуса Христа с другими так, чтобы они уверовали. Цель евангелиста Марка — привести своих чи­тателей к вере апостола Петра, который сказал: «Ты Христос (Мессия)в (8:29). Марк хочет, чтобы мы провозгласили вместе с сотником: «Истинно Человек Сей был Сын Божий» (15:39), — чтобы это убеждение помогло нам проповедать Благую весть и таким образом привести людей к вере в Иисуса.

Евангелие от Матфея

Матфей говорит о том, что мы должны привести людей в Церковь, к таинствам (Мф 28:19). Евангелие от Матфея очень сильно подчеркивает именно аспекты церковности. Это Еван­гелие говорит о Церкви уже как об определенном институте, но не в терминах организационного отчета, а имея в виду таин­ства: оно учит о спасении как о таинстве и раскрывает его зна­чение.

Посмотрим на рассказ евангелиста о том, как Иисус прихо­дит с учениками в «страны Кесарии Фиипповой» (16:13-19). Иисус с апостолами могли видеть там римский дворец, выст­роенный на вершине скалы. Этот дворец производил впечат­ление прочности и основательности, он символизировал то, что римский порядок установлен всерьез и надолго. Вероятно,

недалеко оттуда была расположена пещера, вход в которую закрывали прочные железные ворота. Это было святилище язы­ческого бога Пана — бога, несущего всякий беспорядок и раз­рушение. Тяжелые ворота как будто сдерживали этот мифоло­гический «хаос». Вокруг святилища могли происходить мирные, бескровные жертвоприношения.

Вероятно, Иисус использовал эти визуальные образы, что­бы помочь апостолам осознать основные, определяющие чер­ты Своей Церкви. Она будет создана «на камне». И врата ада (силы хаоса и разрушения) не одолеют ее. Иисус ставит Симо­на бар Иону во главе этой Церкви и дает ему имя, которое сим­волизирует ее основание: Петр — Камень (16:18). Почему речь идет о Церкви? Потому что она — видимый знак спасения, об­щина, к которой человек может принадлежать, то место, где спасение продолжает постоянно совершаться.

Обратимся теперь к отрывку, завершающему Евангелие от Матфея (28:16-20). Воскресший Иисус встречает апостолов на горе в Галилее. Он поручает им возвещать Евангелие миру, кре­стя тех, кто обращается к вере, и уча их соблюдать все, что за­поведал Иисус. Другими словами, таинства и катехизация (на­ставление в вере) тесно связаны с процессом евангелизации. С точки зрения евангелиста Матфея, евангелизация заключа­ется в призыве присоединиться к Церкви Христовой, где спа­сение переживается в опыте таинств и через вероучительное про­свещение.

Евангелие от Луки

Евангелист Лука говорит нам о том, что необходимо призы­вать людей к обращению и свидетельству (Лк 24:44-48): только обращенный может обратить в веру других, только убежденный может убедить другого. Иисус поручает Своим вестникам не­сти свидетельство о Нем и Его Благой вести каждому человеку. Свидетели должны жить так, как проповедуют. Доверие к еван­гельской вести зависит от надежности того, кто передает ее. Но здесь нет ничего общего с театральным приемом системы Ста­ниславского — «верю — не верю». Убеждает только абсолют­ная искренность, вытекающая из чистоты и святости жизни и постоянного, динамичного общения с Иисусом. Равнодушный проповедник может надеяться лишь на психотехнику, силу вну­шения. Но человек, горящий верой, черпает вдохновение в Духе Святом, в Котором сам пребывает постоянно.

Такая евангелизация не имеет ничего общего с прозелитиз­мом, основанным на принуждении или манипулировании че­ловеком. Она берет свое начало в авторитете Иисуса. Слово «силаа происходит от латинского «potestas», что означает при­нуждение, основанное на превосходстве в силе, идет ли речь о физическом, нравственном или юридическом понятии, — все равно. Слово же «авторитет» происходит от латинского «auctor», то есть «авторе. Поэтому авторитет связан с понятием твор­чества, вдохновения, увлечения. Свидетель не принуждает. Свидетель увлекает человека к обращению своим авторитетом, то есть убеждает самой своей жизнью. Проповедник Еванге­лия может превратиться в свидетеля только силой Духа Свя­того. Как известно, энтузиазм новообращенного поначалу не имеет границ. Но должно произойти и второе, и третье, и ты­сячное обращение в том же самом человеке, потому что этот процесс бесконечен. Первый порыв быстро гаснет. Горение веры нужно постоянно поддерживать, поэтому процесс обра­щения продолжается — через молитву, таинства, дела мило­сердия (посмотрите еще раз размышление на эту тему в главе шестой). Обращение заключается в освобождении от угнете­ния во всех его формах и, в первую очередь, от власти греха. Освобождение — духовный процесс, оно никогда не проис­ходит путем насилия над другим человеком. Мы следуем пу­тем ненасилия, путем креста — вслед за Христом. Вспомни­те еще раз о созерцательной молитве из главы «Иисус — мой Наставник», чтобы осознать процесс обращения как пере­ход от «эго» к «Я», а затем и к «Не-Я», — это означает, что Иисус становится центром и движущей силой нашей жизни. Вот что значит, согласно Луке, стать хорошим проповедни­ком Евангелия.

Евангелие от Иоанна

Иоанн говорит о проповеди Благой вести как о служении, миссии. Он показывает нам, что проповедовать Евангелие зна­чит быть посланником. Нам не надо выдумывать собственных идей. Мы не должны требовать доверия к себе самим. Мы идем на проповедь, потому что Он нас послал. Он — это Иисус: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин 20:21). Сначала Отец посылает Иисуса возвестить Благую весть нам. Затем Иисус посылает нас, через Свою Церковь, проповедовать другим. Опираясь на точку зрения Иоанна, мы можем противостоять

тенденциям излишней институционализации: по мнению не­которых, их можно усмотреть в Евангелии от Матфея. Иоанн ведет проповедника Слова Божьего к высшей цели — посвяще­нию в тайну божественной жизни. Проповедник Евангелия должен вести людей к вечной жизни и прививать им такую лю­бовь, какая существует между Отцом и Сыном. Иисус у Иоан­на говорит: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (17:3). Вот как Иоанн видит Церковь, которая начинается с любви между Лицами Троицы, и эта любовь обеспечивает внутреннее един­ство Церкви. Эта любовь — образец и источник всякого един­ства, которого жаждут люди, вступающие в Церковь. Миссио­нер может использовать эту замечательную возможность для обращения людей к истинной вере.

Спасение и Царство

Иисус, Церковь, таинства, наставление в вере, обращение, свидетельство, миссия — постоянные темы для проповеди Еван­гелия. Но есть два понятия, исходящие от Самого Господа, ко­торые прямо относятся к возвещению Радостной вести: спасе­ние и Царство. Спасение означает, что Иисус пришел освободить нас от всего, что угнетает нас, прежде всего от греха. В седьмой главе («Иисус — мой Спаситель») мы размышляли над этой истиной с точки зрения Воплощения. Службы рождественско­го поста, Рождества и Богоявления помогают нам ощутить ожи­дание прихода Спасителя и увидеть, как Сын Божий отвечает на наше глубочайшее стремление духовно освободиться из-под власти греха. Службы Великого поста, Страстной седмицы, Пасхи и Пятидесятницы показывают нам путь спасения, завер­шающийся крестными страданиями Христа, Его смертью, во­скресением и сошествием Святого Духа.

Спасенный человек получает в дар Царство Божье. Еванге­лие от Матфея наиболее подробно объясняет, что означает Цар­ство. Это божественная реальность, которую мы в состоянии лишь частично ощутить здесь, на земле, но на небе будем жить ею постоянно. Царство Божье вносит любовь, справедливость и милость в наше земное существование. Оно обещает нам веч­ную жизнь на небесах.

Ошибочно было бы смешивать дар Царства Божьего с по­литическими, экономическими или культурными реалиями.

Нельзя ставить религию на службу идеологии. Но когда Царство Божье преображает человеческое сердце, наполняет его Хри­стовой любовью, справедливостью и милостью, это открывает новые возможности для совершенствования христианского общества — для установления политической свободы, эконо­мической справедливости и гуманизма в культуре. Царство Бо­жье связано с человеческим обществом, но не сливается с ним. Иисус сказал Пилату, что Царство Его — не от мира сего (Ин 18:36). В то же время Царство Его предназначено для того, чтобы оп­равдать надежды живущих в этом мире. Значит, миссионер мо­жет возвещать Царство Божье через «социальное Евангелие», как это описано в главе шестой.

Преграды на пути евангелизации

Почему так трудно пропонедонать Евангелие? Трудности, встающие перед проповедником Благой вести, везде различны. Я остановлюсь на проблемах, которые типичны для Соединен­ных Штатов. Если проблемы эти нас испугают, то мы должны вспомнить, с чем столкнулся Иисус во время Своей пропове­ди. Он поплатился за проповедь Царства жизнью. Такова же была судьба апостолов и многих миссионеров во псе века. Мой спи­сок трудностей евангелизации начинается с самых легких про­блем и заканчивается наиболее серьезными.

Общественные предрассудки, мешающие евангелизации

Часто говорят, что современные американцы черпают боль­шинство знаний о религии из средств массовой информации. Притом американцы обожают всякие социологические оп­росы. В 1987 году, накануне пастырского визита папы Иоан­на Павла II в Соединенные Штаты, журнал «Тайм» опуб­ликовал статью, посвященную предстоящему событию. На обложке был изображен папа, пересекающий бурную Атлан­тику на «корабле св. Петра». Американские католики были нарисованы в виде беспокойной толпы, наподобие уличной демонстрации. Заголовок гласил: «Папа навещает свою от­важную паству».

Статья была написана на основе результатов опроса, прове­денного среди американских католиков и затронувшего мно­жество животрепещущих тем. Опрос производил такое впе­чатление, будто католики недовольны и не согласны с учением

L

Церкви по вопросам абортов, развода и авторитета папы. Ав­торы статьи как будто хотели внушить читателям, особенно католикам, что папа и епископы должны прислушиваться к ре­зультатам опросов и подгонять под них церковное учение. Когда я прочел это, то сказал себе: «Если бы Иисус сначала провел социологический опрос среди жителей Галилеи с целью выяс­нить их нравственные установки, то Он, возможно, не произ­нес бы Нагорной проповеди».

Все эти опросы общественного мнения и подсчеты голо­сов — как тонкий лед, на котором построено здание нашей политики и образования. Я согласен, что церковным авто­ритетам необходимо прислушиваться к жалобам и недоволь­ству людей, учитывать их мненкя и предложения. Разделить таким образом ответственность за церковную жизнь — это неплохая идея. Церковные власти должны поддерживать кон­структивные изменения, где это возможно. Но если «рац­предложения» касаются учения Христа, то они должны быть вежливо, но со всей ответственностью и решительностью отвергнуты.

Я считаю, что подобный подход к вере на основе обществен­ного мнения препятствует евангелизации, потому что он ока­зывается слишком поверхностным, когда на карту поставлены столь глубокие и тонкие духовные материи.

Психологические препоны

Несколько лет назад армейский священник (капеллан во­енно-воздушных сил) Эд Деймек попросил меня представить свой курс по евангелизации на общенациональном сборе ар­мейских капелланов и их помощников. Я читал свой доклад в телевизионной студии. Программа передавалась по спутнико­вой связи в разные места по всей стране. Зрители могли вы­сказывать свои замечания и задавать вопросы после выступ­ления.

Я был вторым участником этой передачи. До меня здесь вы­ступал известный проповедник Роберт Шуллер. Капеллан Дей­мек дал мне видеозапись его выступления, так что я мог озна­комиться с его манерой изложения материала. Шуллер начал с рассказа о том, как он пришел к своему служению евангелиза­ции. Он — член Голландской реформатской церкви. Еще до се­минарии, в годы пребывания в колледже, он изучал клиниче-

скую психологию. Он рассказывал, что при посвящении в сан он присягал поддерживать и разделять учение Гейдельбергско-го катедизиса*.

Затем он был послан в Гарден-Гроув, в Калифорнию, что­бы основать там новый приход. Как он выразился, он «обивал пороги "тысячи домов, прежде чем понял, что он готов начать свое служение. И он сделал вывод, что самая тяжелая пробле­ма большинства людей, с которыми он встречался, — их низ­кая самооценка. Его познания в психологии обострили его восприятие этой болезни, которой, оказывается, страдали многие люди.

Шуллер решил, что должен строить свою евангельскую про­поведь на том, чтобы помочь людям обрести более высокую оценку собственного достоинства. Иисус, Которого он пропо­ведовал, должен был помочь им ощутить себя более значимой личностью. Шуллер описывал эту миссию в терминах своей теории «вероятностного мышления». Все, кто смотрел его пе­редачу «Час силы», знают, что именно такой подход он исполь­зовал многие годы.

Мне кажется, что Шуллер нащупал верный ход. Однако я бы не стал сосредоточивать все свое служение только на этой теме: ведь это лишь кусочек мозаики. Проповедник, конечно, должен принимать во внимание то, что у многих людей есть проблемы с самооценкой, которая каким-то образом мешает им прийти к Христу.

Хороший проповедник должен говорить о Христе, Который уважает и поддерживает свободу и человеческое достоинство каждой личности. Иисус верит в исключительное достоинство каждого человеческого существа как образа Божьего, заслужи­вающего божественной любви и спасения. Проповедник, упус­кающий из виду данную проблему и пренебрегающий заботой о человеческом достоинстве, будет испытывать трудности с об­ращением некоторых людей. Но еще хуже придется тому, кто заставит человека, не любящего самого себя, ощутить свою ущербность, — будто бы он не может из-за этого прийти к Хри­сту. Благая весть Иисуса утверждает, что все люди действитель­но достойны абсолютной, безграничной любви.

* Гёйдельбергский катехизис (1563 г.) — исповедание веры Рефор­матской церкви Германии, принятое затем многими другими протестант­скими церквами.

Ловушки социологии

Третье препятствие на пути евангелизации — индивидуализм. Индивидуализмом страдают люди, мыслящие себя в терминах функции {«я есть то, что я делаю») и обладания («я есть то, чем я владею»). Общественное положение и благосостояние — две очень устойчивые иллюзии. Находясь на вершине славы или купаясь в богатстве, такой человек витает в облаках. Опыт еще не научил его остерегаться быстро проходящей популярности: сегодняшний герой завтра никому не нужен. У него еще не было времени понять, насколько суетна забота о богатстве (лучшая библейская книга на эту тему — Екклезиаст: ни одна книга Биб­лии не показывает с такой беспощадной честностью, насколь­ко безрассуден всякий индивидуализм).

Индивидуалист — крепкий орешек, он с трудом поддается воздействию евангельской проповеди, которая призывает к об­щению, ответственности за других и в списке добродетелей чис­лит самоотвержение, несение креста и следование за Иисусом. Индивидуалист считает, что у него есть все, что нужно здесь, на земле, так о чем ему еще беспокоиться? До него можно достучаться и обратить его к вере, но бесов индивидуализма можно разог­нать только с потом, кровью и слезами, только «молитвой и по­стом*. На этом пути больше поражений, чем побед. Но даже об одном таком обращенном «ангелы ликуют на небесах».

Тупики антропологии

Еще один тип, резко сопротивляющийся евангелизации, — искренний приверженец идей сексуальной революции. Этот товарищ приобрел следующий набор убеждений: секс должен быть отделен от деторождения, и секс не связан с супружеством. Современная идеология пола выступает против детей и против женитьбы. Тем, кто женат, она внушает, что интимные отноше­ния и радости плоти надо предпочесть заботе о детях. Таким образом, проповедуются тотальная контрацепция и аборты.

Тем же, кто не женат, сторонники сексуальной революции советуют предпочесть случайные связи или временное сожи­тельство. В результате институт семьи приходит в упадок, а при­рост населения оказывается отрицательным. Если довести эту теорию до логического конца, то сексуальная революция обо­рачивается прямо-таки самоубийством. К счастью, все меньше людей поддерживают ее.

Проповедник сталкивается тут с двумя проблемами. Во-пер­вых, сторонникам сексуальной революции, конечно, не понра­вится учение Христа о поле, семье и супружестве. Во-вторых, с разрушением семьи, которая всегда была центром пережива­ния опыта священного, человек становится настолько глух к духовной реальности, настолько слеп по отношению к религи­озным ценностям, что проповедник почти не находит точек соприкосновения с ним и не знает, на чем строить диалог. Од­нако не бывает препятствий непреодолимых. Иисус использо­вал всю свою сверхъестественную силу, чтобы привлечь людей и тронуть их сердца. Само Евангелие несет в себе притягатель­ную силу, которая можег пленить и самого жесткого противни­ка. Дух Святой знает, как растопить ледник неверия.

Развалины философии

Западная цивилизация выросла на иудео-христианской Биб­лии и греческой философии. Библия подчеркивает значение совести, греческая философия выше всего ценит разум. Биб­лия учит нас, кем мы должны быть, философия толкует о при­роде бытия. Оба учения стремятся подчеркнуть объективный характер действительности. Для иудеев и христиан Бог — Лич­ность, реально, объективно существующий Другой. От нас тре­буется строить свою жизнь в согласии с Богом. Для греков же объективной реальностью была истина. Если разум стремится к возрастанию, значит, он должен стремиться к истине.

Современное западное сознание отказалось от подобной позиции. Древние говорили: «Стремления души должны согла­совываться с действительностью». Современный человек утвер­ждает: «Действительность надо подчинить себе». Что же про­изошло? Не вдаваясь в исторические детали, скажу просто, что изменилось само видение реальности. Раньше реальность ви­делась как нечто высшее по отношению к человеку: например, Бог иудеев и христиан или истина греков. Для современного человека реальна лишь природа, и она воспринимается как не­что низшее. Раньше человек поклонялся Богу и благоговел пе­ред природой. Теперь мы служим лишь самим себе, а природу используем. Веру, надежду, любовь, сосредоточенные раньше в Боге, мы заменили рациональным применением технологий для удовлетворения собственных нужд и вкусов.

Потерпело полный крах и другое убеждение: мы больше не уверены в существовании объективного порядка вещей. Что же

у нас осталось? Субъективное видение жизни. Вот откуда про­исходит весь наш релятивизм. Вот почему мы подменили исти­ну мнением. Когда не существует ничего объективного, то каж­дый обладает собственной «карманной» истиной, а на самом деле — просто имеет то или иное мнение. Взамен веселого на­пева философов, толковавших об истине, мы получили како­фонию рынка идей.

В этой ситуации евангелизация наталкивается, казалось бы, на непреодолимую преграду. Ведь проповедь Евангелия как раз заключается в том, чтобы возвещать истину и Того, Кто бук­вально провозгласил Себя Истиной. Однако и это — не вовсе невозможная задача. Папа Павел VI говорил, что мы должны научиться искренне верить в силу евангельского слова: оно вла­стно обратить к вере всякого человека.

Вы думаете, что должны стать искусными спорщиками, чтобы перехитрить своих оппонентов-релятивистов? Я допускаю, что здесь можно о многом поспорить. Но, в конце концов, мы дол­жны искать духовного отклика на свою веру. Мы должны обра­щаться от сердца к сердцу. Надо верить в скрытую энергию Еван­гелия, которое обладает собственной силой убеждения. Мы — не более, чем духовные посредники в таинственном общении между Богом и другими людьми. Чем больше мы доверяем Свя­тому Духу — истинному носителю Слова Божьего, тем больше­го результата мы можем добиться своим свидетельством.

Руины религиозности

Некоторые люди предпочитают вести диалог с неверующи­ми, даже не упоминая имени Иисуса. Эта манера напоминает мне рекламу новой модели машины одной известной марки. На телеэкране показывали все, что угодно: океанский простор, волны, набегающие на пустынный берег. Все это сопровожда­лось спокойной музыкой в стиле чнью-эйдж» и голосом за кад­ром, описывающим наслаждение, которое ожидает зрителя этой рекламы. И ничего не говорилось ни о новой модели, ни вооб­ще об автомобилях. Я знал, что это реклама машины, только потому, что прочел об этом в журнальной статье, где подверга­лась сомнению правильность такой концепции рекламы, ког­да призывают покупать товар, который ни разу не называют. Я не знаю, насколько успешной была эта рекламная кампания, но подобная затея с самого начала казалась мне глупой. То же

самое я могу сказать о тех слишком робких людях, которые бо­ятся упоминать имя Иисуса среди неверующих, лишь бы не за­деть их чувства.

Какое абсурдное недоразумение, особенно для общества, в котором не считается зазорным обсуждать по телевидению гряз­но-порнографические темы! Мы стали слишком терпимы ко всему, включая и ужасный языкередств массовой информации, но тогда почему же некоторые из нас тушуются, если надо го­ворить об Иисусе ради обращения собеседника к вере? Почему они стесняются этого, как будто это нечто вроде порнографии? Ерничество стало неприкосновенным, а святыня — табу. Если Иисус оказывается «без вести пропавшим» в диалоге о спасе­нии, то тогда о мире остается только сказать: «Оставь надежду всяк сюда входящий»!

Без сомнения, трусливо избегать упоминания имени Иису­са где бы то ни было вне Церкви. Более того, это сводит на нет все результаты евангелизации. Если я никогда не упоминаю о том, кого я люблю, то человек, которого я рассчитываю убе­дить, привлечь на свою сторону, может справедливо заподоз­рить, что моя любовь не слишком глубока. Мой друг священ­ник Элвин Иллиг неизменно настаивал на том, что мы всегда должны быть готовы постоять за Иисуса, даже перед явно не­верующими. Мы не можем впадать в высокопарность, превоз­носиться или принижать других. Мы не должны также спорить с неверующими, будто стряпчие, обсуждающие спорное дело, или торговцы на распродаже. Мы — посланники Святого Духа, мы служим божественной любви через диалог сердец.

Дайте простор действию Святого Духа

Препятствия, на которые мы наталкиваемся в процессе еван­гелизации, могут побудить нас ввязаться в борьбу за лучшие техники преодоления нежелательных ситуаций. В нас живет какая-то детская вера в могущество метода, который решает все проблемы. Но технические приемы играют очень скромную роль впроцессе возвещения Евангелия. Проповедь должна быть об­ращена к тайне человеческой личности, а не к проблемам, ко­торые могут вставать между Христом и ею. У человека могут быть какие угодно проблемы, но личность несет в себе прежде всего тайну духа, а не скопище проблем. Если я смотрю на че­ловека как на проблему, я буду чувствовать только необходимость

ее решения. Если же я прежде всего вижу неповторимую тайну личности в этом человеке, тогда я буду подходить к нему с ува­жением.

Когда я обладаю таким благоговейным отношением к лич­ности каждого человека, то я готов уступить место действия Святому Духу. Я руководствуюсь принципами веры и молит­вы. Постепенно я понимаю, что вера — более надежное ору­жие, чем логика. Я признаю, что молитва превыше убежде­ния. Я начинаю ощущать себя музыкальным инструментом, открытым с двух сторон, — как флейта. У меня есть собствен­ный голос и с