Тропы и их видовые характеристики

 

Человек мыслит образами – картинками действительности. Слово – это код образа, и оно тем эффективнее, чем ярче вызываемый ими образ. Одним из сильнейших средств создания образов являются тропы.

Троп (от греч. тропос – поворот ) – употребление слова или выражения в переносном значении. Тропы воздействуют как на разум, так и на чувства, будят воображение слушателя, делают его сопричастным духовному миру оратора. Наиболее распространенные виды тропов, используемые в художественной литературе, публицистике и ораторской практике, можно свести к следующим.

Метафора (греч. – перенос) – перенесение названия с одного предмета на другой по сходству этих предметов. Это скрытое сравнение предметов по какому-либо существенному общему для них признаку или по нескольким признакам, одни из которых, как правило, выражают внешнее сходство (форма), а другие – внутренние (сущность) - «серебристые перья облаков», «колонны сосен», «вулкан страстей».

Метафоры, в которых сравнение не ограничивается одним признаком, называются глубокими. Например, «акулье тело торпеды» – сравнение по двум признакам: форма и хищность. «Гидра революции (контрреволюции)» – сравнение по трем признакам: многоглавость, живучесть и свирепость.

Метафора всегда несет эмоционально-оценочную нагрузку. Человека можно назвать орлом, соколом, львом, ослом, обезьяной и т.п. Но можно – не всегда нужно. Сильные образы рождают сильные эмоции, а «слово, как известно, не воробей» (метафора – антитеза).

Существуют глагольные метафоры, где образному сравнению подвергаются не предметы, а их действия: «совесть дремлет», «закат пылает», «слова застряли а горле», «войско ощетинилось копьями» и т.п.

Метафорами богата не только художественная литература, но и политическая лексика, в которой (в силу того, что политика – всегда борьба) преобладают военные метафоры. Типа «атака на демократию», «находиться под огнем критики», «выйти из окопов», «работать на два фронта», стрелять по своим», «война законов», «капитуляция перед консерваторами», «крестовый поход», «призвать под знамена демократии», «трубить сбор», «открытая диверсия», «информационная блокада», «товарная интервенция», «идеологическая мина» и т.п.

Некоторые реалии нашей жизни стимулируют появление медицинских метафор: «экономическая болезнь», «поставить диагноз», «парламентский кризис», «паралич власти», «вирус суверенитета», «бацилла недоверия», «конвульсии системы», «рыночная лихорадка», «прогрессирующая болезнь общества», «реанимация партийно-аппаратной структуры», «административный зуд», «симптом шапкозакидательства», «синдром забастовок», «аллергия к инакомыслию» и т.п.

Довольно широко распространены и дорожные метафоры: «реформы пробуксовывают», «застрять на пути к обновлению», «зайти в тупик», «ввергнуться в пропасть», «упасть в яму», «свалиться в кювет», «поставить шлагбаум», «дать зеленый свет», «свернуть на привычную дорожку», «затормозить движение к социально ориентированной экономике», «дать обратный ход» и т.п.

Сравнение – уподобление одного предмета другому по какому-либо существенному общему признаку или нескольким признакам при помощи сравнительных слов. Таких, как подобно, наподобие, словно, будто, сродни, вроде, напоминает, похож, вылитый, чистый, истинный, сущий, натуральный и т.п. «Он был похож на вечер ясный»; «дворец казался островом печальным»; «зорок, как орел»; «тверд и чист, как алмаз» - все это глубокое сравнение по двум признакам.

Сравнение менее художественно и менее эмоционально, чем равная по смыслу метафора («клыки, напоминающие сабли», не столь впечатляют, как «сабли клыков») и поэтому чаще используется в выступлениях, которым излишняя эмоциональность противопоказана. Например, в лекциях, докладах и вообще в речах информирующих. Речи эмоциональные и агитационные, напротив, располагают к употреблению метафор.

Метонимия (в переводе с греч. - переименование) – перенос названия одного предмета на другой не по сходству, а по смежности, например, по материалу, из которого он изготовлен: «булат – утеха молодца» (булатная сабля), по сосуду, содержащему что-либо: «ковши круговые, запенясь, шипят» (вино в ковшах), по производителю: «читал Аристотеля» (его книгу), по свойству: «Чернобыль – наша боль и скорбь» и т.п. В деловых речах расценивается как признак утонченности, высокого и торжественного стиля.

Синекдоха (в переводе с греч. - соотнесение) – разновидность метонимии, при которой название части предмета обозначает весь предмет. «Все флаги в гости будут к нам» (корабли под флагами), «черные клобуки» (монахи), «мундиры голубые» (жандармы), «голубые каски» (солдаты – миротворцы ООН).

Нередко и упоминание целого вместо части: «мнение Вашингтона» (не всего населения этого города, а администрации США).

Синекдоха – привычный элемент в речи политиков и особенно политических журналистов и публицистов.

Олицетворение – наделение неодушевленного предмета жизнью или даже сознанием; по сути дела, это глагольная метафора: «море дышит»; «и звезда с звездою говорит». Часто используется в сказках.

Аллегория (в переводе с греч. - иносказание) – изображение отвлеченных понятий в виде конкретных образов. Например, в баснях и сказках упрямство воплощается в Осле, хитрость – в Лисе, трусость – в Зайце и т.п. Разумеется, рассказывать с трибуны высокого собрания басню или притчу можно лишь в порядке апелляции к литературному первоисточнику, так что в деловом и политическом красноречии аллегория имеет вторичное применение.

Аллегория – это штамп, стереотип речевой культуры. Если вы произнесете с высокой трибуны вашу авторскую метафору, ее поймут и оценят, но если вы займетесь изобретением аллегорий, то рискуете вызвать недоумение. Это не страшно на литературном вечере (там подобный конфуз, кстати говоря, менее вероятен), но в деловом мире, в политике и юриспруденции недвусмысленность изложения превыше всего.

Антономасия (в переводе с греч. - переименование) – употребление имен собственных в значении нарицательных (Цезарь, Митрофанушка, Наполеон, Кащей Бессмертный, Мафусаил, Дон Жуан, Лаокоон, Ньютон и т.п.). Часто используется как топ «имя».

Гипербола (в переводе с греч. - преувеличение) – образное завышение размеров или силы предмета или действия: «выпил целое море кваса», «я тебе уже тысячу раз говори»л, «закипел от гнева» (метафора – гипербола) и т.п. В агитационных, призывных речах гипербола – обычный прием эмоционального стимулирования слушателей: «в условиях этой системы царит абсолютное бесправие, и никто не может чувствовать себя защищенным»; «мы не побоимся бросить вызов всему миру»; «все честные люди должны встать на нашу сторону» и т.п.

Следует заметить, что смысловым ядром публицистической гиперболы является не столько количественное завышение каких-либо параметров изображаемого объекта (например, политических противников, живописуемых в виде демонов, ведьм и чудовищ), сколько абсолютизация тех или иных существующих или долженствующих проявиться качеств. Хорошо, если слушатели способны воспринять гиперболу именно как таковую, а не как реальность. Долг оратора – позаботиться об этом.

Литота (в переводе с греч. - простота) или мейозис (в переводе с греч. – умаление) – обратная гипербола: «мальчик – с – пальчик», «мужичок – с ноготок». Бывает с оттенком умиления: «крошечка ты моя!» или уничижения (ироническая литота): «мелкая пташка», «духовный пигмей» и т.п. Последняя (ироническая литота) используется как эмоциональное средство дискредитации противников. Нередкая и, по-видимому, неизбежная на митингах, в деловой и парламентской речи эта литота требует чрезвычайно осторожного обращения, ибо психологически уничижение воспринимается как самое тяжкое из оскорблений.

Перифраза (в переводе с греч. - пересказ) – описательный оборот, употребляемый вместо какого-либо слова или словосочетания: «страна голубых озер» – Карелия; «город на Неве» – Санкт-Петербург, «люди в белых халатах» – врачи. Большинство перифраз – словесные штампы (клише), обычные в журналистском лексиконе, но с деловой или политической трибуны производящие впечатление словесной перегруженности и явной вычурности.

Ирония (в переводе с греч. - притворство) – употребление слова или выражения в обратном смысле с целью насмешки: «экий богатырь!» (о слабом, хилом человеке); «этот документ – воистину перл государственной мудрости» и т.п. Умеренная ирония в деловой, педагогической и парламентской риторике допустима, а ирония в свой адрес порой просто необходима для снятия неприязни со стороны оппонентов: повинную голову меч не сечет!

Парадокс (в переводе с греч. - неожиданность) – мнимая нелепость, таящая глубокий смысл: «лучшее правительство то, которое меньше всего правит»; «тише едешь – дальше будешь»; «скупой платит дважды»; «я ненавижу мою страну, потому что люблю ее». Новый авторский парадокс – это заявка на глубокий ум, и ее надо оправдать сполна.

Оксиморон (в переводе с греч. - остроумная глупость) – вид парадокса, соединение эмоционально насыщенных антонимов: «кричащее безмолвие», «сладкая грусть», «ученый невежда», «светская чернь» и т.п. Если обычный парадокс – конструкция логическая, основанная на неоднозначности понятий и отражаемых ими явлений, то оксиморон можно назвать парадоксом эмоциональным. Он часто используется в заголовках, так как возбуждает естественное любопытство: «Мещанин во дворянстве», «Барышня-крестьянка», «Живой труп», «Оптимистическая трагедия», «Горячий снег».

Намек – информация, рассчитанная на додумывание, соучастие в мысли автора. Позволяет подчас дать весьма острую, агрессивную информацию, не выставляясь. Излюбленный прием в анекдотах и выступлениях эстрадного жанра. Судебный оратор начала ХХ века в. П.С.Пороховщиков сочинил замечательный афоризм – парадокс о намеках: «часть больше целого».

Шутка – сообщение чего-либо серьезного, подчас небезопасного, под видом легкой игры ума, что придает высказыванию внешне безобидный характер. Так часто подают то, что иначе сообщить просто нельзя. По аналогии с парадоксом П.С.Пороховщикова о намеках можно сказать, что «шутка серьезнее серьезного». Она часто используется как специфический страховочный топ.

Тропы – это мир образов, основанных на расширенном восприятии предметов и их свойств. Они не только украшают речь, но и делают ее емче, глубже, умнее. Разумеется, неумелое применение тропов дает лишь обратный эффект.

Значительно чаще, чем тропы, в речи используются эпитеты (в переводе с греч. - приложение) – образные определения предметов или действий: «какой великолепный, чарующий, сказочный пейзаж!» Простые эпитеты не содержат переносного смысла. Однако высокие эпитеты – это, по сути дела, метафоры: «волнистые туманы» (сравнение с метафорой «волны туманов»). «Сапфировое небо» (метафора «сапфир неба»), «изумрудные листья», «золотая рожь» и т.п.

Из всех средств речевой выразительности тропы и эпитеты обладают наибольшей степенью обратной самооценки, т.е. сообщения не столько о том, кто ты в моих глазах по отношению ко мне или к обществу, сколько о том, кто я по отношению к тебе. Вторая часть этой формулы более объективна и более информативна, чем первая: если вы назовете кого-либо совестью нации или, напротив, врагом народа, то отнюдь не все слушатели разделят вашу оценку, зато абсолютно все поймут, как вы к нему относитесь. Неспроста опытные ораторы избегают чересчур категоричных определений.