Общие социально-психологические закономерности профессионального общения

В ходе профессиональной деятельности юристам, независимо от их специализации, постоянно приходится общаться с различными людьми, устанавливать с ними взаимопонимание, поддерживать на должном уровне психологический контакт, оказывая в необходимых случаях уп­равляющее воздействие на развитие коммуникативных процессов. По­нятно, что для того чтобы эффективно, с максимальной пользой участ­вовать в межличностных отношениях, плодотворно вести диалог, необ­ходимо учитывать закономерности, лежащие в основе коммуникатив­ных процессов. Поэтому знание, учет этих закономерностей, свободное владение навыками общения составляют такое профессионально важ­ное качество личности юриста как коммуникативная компетент­ность.

I. Рассмотрим подробнее эти наиболее общие закономерности, ле­жащие в основе любых межличностных отношений, те факторы, кото-

 

рые в своей совокупности составляют такое емкое понятие, каким явля­ется психологический (эмоциональный) контакт.

Говоря об этих закономерностях, прежде всего необходимо исхо­дить из того, что в процессе общения юрист всегда выступает в строго определенном социальном контексте, который выражается системой его отношений с обществом, государственно-правовыми институтами, должностными лицами, отдельными гражданами. Такие отношения обу­словлены объективно заданной ему социальной ролью (следователя, судьи, защитника, юрисконсульта и т.д.).

Как считает Г.М. Андреева, социальная роль — это фиксация опре­деленного положения, занимаемого конкретным человеком в системе общественных отношений[401]. По мнению Л.П. Буевой, социальная роль — это «общественно необходимый вид социальной деятельности и способ поведения личности»[402]. Это «функция, нормативно одобренный образец поведения, ожидаемый от каждого, занимающего данную пози­цию»[403].

Таким образом, любой человек, включенный в те или иные общест­венные отношения в определенных жизненных обстоятельствах, ситуа­циях играет (выполняет) различные заранее предписанные ему социаль­ные роли (функции).

В свою очередь, та или иная социальная роль формирует у окружа­ющих в отношении ее носителя, наделенного определенными правами и обязанностями, систему ролевых ожиданий, которые реализуются в конкретных коммуникативных ситуациях.

Аналогичное положение свойственно и другим лицам, с которыми юристу приходится вступать в межличностные, профессионально зна­чимые контакты. И хотя ролевые отношения, как правило, безличны, поскольку они объективно заданы социальными ролями, тем не менее они имеют определенную личностную окраску, которая проявляется в стиле исполнения конкретным лицом заданной ему социальной роли. Этот стиль исполнения, своеобразный «диапазон возможностей» чело­века в зависимости от его индивидуальных свойств, речевых, поведен­ческих, характерологических особенностей, положительно или отрицательно влияет на ход и развитие коммуникативных процессов (Г.М. Андреева).

Нарушение правил ролевого поведения юристом, выполнение им несвойственных данной коммуникативной ситуации функций чаще всего вступает в противоречие с ролевыми ожиданиями окружающих, непосредственного партнера по общению, что неизбежно негативным образом отражается на всем ходе последующего развития межличност­ных отношений, рождает взаимное непонимание, плохо скрываемый ан­тагонизм, а порой приводит и к открытому конфликту.

 

Кроме того, на ролевые отношения сторон с их присущим каждому партнеру индивидуальным стилем исполнения большое влияние оказы­вает социальный статус носителей этих социальных ролей. Социаль­ный статус — это положение, авторитет человека в обществе, в той или иной социальной группе. Социальный статус человека определяется его должностным положением, профессиональным опытом, служебным ав­торитетом, личными заслугами, возрастом и т.д. Эти факторы также ак­тивно влияют на процесс развития профессионального общения сторон. Недооценка их в ходе общения, как правило, приводит к малопродук­тивному, конфликтному диалогу.

Рассматривая механизм ролевого взаимодействия в условиях слу­жебных отношений, нельзя не заметить той социальной установки до­минировать, которая с приобретением профессионального опыта фор­мируется у юриста.

Установка доминировать может проявиться во время общения и со стороны различных должностных лиц, компетентных в сфере своей слу­жебной деятельности, имеющих также достаточно высокий социальный статус и соответствующую (а иногда и несколько завышенную) само­оценку. Таким лицам далеко небезразлична коммуникативная ситуа­ция, в которой юрист обращает внимание на их упущения в работе, на­рушения законодательства и т.п.

Учитывая все эти закономерности, необходимо помнить, что при одинаковой личностно значимой доминантности партнеров по общению в ситуации отстаивания каждым из них своей позиций только из-за этого могут возникать напряженно-неустойчивые отношения. Лица с завышенной самооценкой более склонны к конфликтным отношениям, особенно в тех случаях, когда они оценивают складывающуюся ситуа­цию как посягающую на сформированную у них Я-концепцию. Поэтому в целях предотвращения конфликтных отношений необходимо прогно­зировать поведение партнера по общению, не допуская подмены ролево­го взаимодействия статусным. Иногда борьба (особенно на первых порах общения) за лидерство различными, в том числе и невербальны­ми, средствами коммуникации (поза, манера говорить, жестикуляция) может способствовать взаимному отчуждению сторон, исключающему всякую возможность установления психологического контакта.

В подобных коммуникативных ситуациях нужно быть особенно внимательным к тому, чтобы диалог от конструктивного обсуждения во­просов, ради которых состоялась встреча, не перешел к малопродуктив­ной критике личностных качеств друг друга. Такое отношение участни­ков диалога, когда они из-за взаимной неприязни предпочитают скорее не согласиться, чем прийти к общему разумному решению, получило название «симуляция несогласия».

Как показывает практика, в подобных случаях более результатив­ным может оказаться отказ от опоры на внешне декларируемое домини­рование, от стремления во что бы то ни стало сразу же навязать свою точку зрения и подчинить ей позицию партнера по общению. Можно, например, еще раз в корректной, статусно равноправной форме, демон-

 

стрируя свое желание понять доводы противоположной стороны, пока­зать, что точка зрения, отстаиваемая юристом, не просто его личное мнение, а выражение требований закона, любое отступление от которо­го приведет к отмене, к примеру, ранее отданного распоряжения с допу­щенными нарушениями.

Как уже отмечалось выше, одной из составляющих профессиональ­ного общения является коммуникативная сторона. Рассмотрим ее более подробно.

Коммуникативная сторона общения. Под коммуникативной стороной общения понимается собственно сам процесс обмена инфор­мацией между людьми. Этот обмен осуществляется с помощью вербаль­ных и невербальных средств коммуникации.

Вербальная коммуникация предполагает использование речи с ее богатой фонетикой, лексикой, синтаксисом. Речь — важнейший ин­струмент профессионального общения, форма существования языка, который функционирует и непосредственно проявляется в ней. Язык, речь, мышление тесно связаны с деятельностью людей в процессе их общения между собой. Если язык есть объективное явление в жизни, общества, отражающее исторические ценности, накопленные многими поколениями людей, то речь представляет собой процесс использова­ния языка в общении между людьми[404].

В речи выражаются социально-психологические особенности чело­века, особенности его мышления, направленность, отношение к объек­тивной реальности, в том числе и к использованию самого языка.

Речь всегда мотивирована. За любыми высказываниями стоят, как правило, определенные мотивы. Выявление этих мотивов по тем фра­зам, которые произносятся, часто помогает во многом понять мысли, по­ступки и поведение людей. Ответ на вопрос: «зачем (почему) он мне (ему) это сказал?» нередко раскрывает истинные цели и побуждения партнера по общению. Таким образом, речь часто выдает подлинные мо­тивы поведения человека, причины совершения им поступков, даже если их пытаются скрыть. Как писал наш выдающийся психолог Л.С. Выготский, «в психологическом анализе любого высказывания мы доходим до конца только тогда, когда раскрываем последний и самый утаенный план речевого мышления: его мотивацию»[405]. Основными функциями языка и речи являются: мыслеобразующая функция, связывающая слово, предложение с образами сознания, с мышлением, в силу чего с помощью языка и речи формируется и выражается мысль; именно поэтому речь является ору­дием мышления;

коммуникативная функция, определяющая передачу знаний, мыслей, чувств в процессе общения людей, в ходе установления между ними контактов;

 

прагматическая функция, или функция управляющего воздейст­вия участников диалога друг на друга, которая проявляется в том, что речь очень часто бывает направлена на программирование тех или иных действий собеседника;

регулятивная функция, организующая собственные процессы, эмоциональные состояния, действия человека, т.е. речь служит средст­вом регуляции (организации) собственных психических процессов че­ловеком[406].

«Реально, — писал А.Р. Лурия, — речь выступает в двух формах деятельности. Одна из них — передача информации или общения — требует участия двух лиц: говорящего и слушающего. Вторая форма речи объединяет говорящего и слушающего в одном субъекте, В этом случае речь является не способом общения, а орудием мышления»[407].

Речь в качестве орудия общения выступает в двух процессах. Во-первых, речь воплощает мысль говорящего, формулирует ее в форме вы­сказывания (психология экспрессивной речи). Во-вторых, речь воспринимается слушающим. При этом происходит декодирование им выска­зывания, т.е. протекает процесс превращения развернутого высказыва­ния в свернутую мысль, осуществляется процесс понимания (психоло­гия импрессивной речи)[408].

В психологии различают внутреннюю и внешнюю речь. Внутрен­нюю речь не следует рассматривать упрощенно, в виде проговаривания отдельных слов или фраз «про себя». Она представляет собой более сложный процесс, подготавливающий развернутое речевое высказыва­ние. Внутренняя речь занимает промежуточное положение между за­мыслом и развернутой устной речью и носит свернутый характер. Это «речь для себя» в отличие от внешней речи «для других», которая, по словам Л.С. Выготского, есть «процесс превращения мысли в слова, ее материализация и объективизация»[409]. Внешняя речь имеет устную или письменную форму.

Как отмечал А.Р. Лурия, наиболее простой формой устной речи яв­ляется аффективная речь, состоящая из отдельных восклицаний, привычных речевых штампов. Побудительным моментом такой речи являет­ся аффективное напряжение говорящего. В ней зачастую отсутствует четкий замысел, осознанный мотив. Поэтому, анализируя подобные аф­фективно окрашенные высказывания, можно в какой-то мере судить о психическом состоянии лица. О возрастании у него состояния тревоги, враждебного отношения к тому, с кем он говорит, о его отношении к пред­мету разговора в целом. В отдельных случаях подобные фразы могут иметь и симулятивный характер, когда свидетель, например, пытается ввести следствие, суд в заблуждение относительно своего истинного эмо­ционального состояния, действительного отношения к происходящему.

 

Наибольшее распространение имеет устная диалогическая речь — основной вид речи, используемый в процессе общения следова­теля, судьи, прокурора, адвоката с участниками уголовного и граждан­ского процессов, с различными должностными, иными лицами. Диало­гическое взаимодействие направлено прежде всего на взаимное озна­комление сторон с занятой позицией, на выяснение отношения к раз­личным явлениям, событиям, людям и т.д.

Содержательной стороной диалога является обмен мнениями. Осо­бенно велика роль диалога во время допроса. Диалогическая речь отчет­ливо мотивирована. По содержанию и форме высказываний нередко судят о мотивах, поняв которые можно разобраться и в отношении го­ворящего к предмету разговора, в его осведомленности. Очень часто устная диалогическая речь носит неполную, сокращенную (свернутую) по сравнению с литературной нормой форму, значительная часть ее смыслового содержания подразумевается и может быть понята только в контексте всего диалога.

Особым видом устной речи является монологическая речь, пред­ставляющая собой развернутое изложение системы взглядов, мыслей, знаний человека. Монологическая речь, как правило, имеет четкий за­мысел. Обычно она заранее готовится. По сравнению с диалогической монологическая речь более развернута, содержит в себе «достаточно полную речевую формулировку информации, которую она передает» (А.Р. Лурия).

Как и диалогическая, монологическая речь сопровождается невер­бальными, жестово-мимическими, интонационными сигналами. Однако их употребление носит более сдержанный характер, особенно если мо­нологическая речь протекает в форме доклада, лекции, выступления в суде. Такую форму монологической речи иногда называют эпической речью. К ней прибегают в ходе судебных прений, при произнесении речей обвинителем, защитником, подсудимым[410].

Помимо эпической существует и так называемая «драматизирую­щая» монологическая речь, которая носит более живой, более экспрес­сивный характер. Ей в большей мере сопутствуют жестикуляция, мими­ка. В грамматическом и стилистическом отношении такая речь менее под­готовлена. Нередко подобная монологическая речь возникает во время допроса после предложения свидетелю рассказать об известных ему об­стоятельствах по делу. В последующем с постановкой вопросов свидете­лю монологическая речь может снова вернуться в русло диалога.

Еще одной разновидностью внешней речи является письменная речь — наиболее сложный вид монологического высказывания, требующий точного знания предмета изложения, правильного использования лексико-грамматических кодов языка.

В уголовном, гражданском процессе письменная монологическая речь используется при составлении процессуальных документов, в ко­торых выражается позиция их составителя, анализируются доказатель­ства, излагается мотивировка принятых решений.

В связи с существующей четкой регламентацией составления про­цессуальных документов в криминалистической литературе можно встретить термин «протокольный язык* (протокольный стиль изло­жения). Под этим термином подразумеваются не только совокупность специальных юридических терминов и понятий, но и определенные ре­чевые обороты, стилистические правила составления процессуальных документов, их обязательные реквизиты. К протокольному стилю изло­жения предъявляются определенные требования: использование одно­значных терминов, исключающих их произвольное толкование; упот­ребление точных и сжатых формулировок, определенных фразеологи­ческих оборотов, определений; краткое понятное изложение материала.

Юристам постоянно приходится прибегать к различным речевым формам, оценивать особенности речевого поведения других лиц. Преж­де всего к чужой речи следует относиться как к источнику информации, в частности как к источнику доказательств по делу. Однако сообщаемая информация может приобрести силу доказательства только в том слу­чае, если речь свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого протекает в определенном процессуальном режиме, если она обрела форму показаний. В иных случаях речь упомянутых лиц может рас­сматриваться лишь в качестве обычных высказываний. Процессуальное оформление высказываний в виде показаний направлено на то, чтобы повысить их достоверность, побудить свидетелей и других лиц более от­ветственно относиться к своим словам.

Речь (устная или письменная) может также интересовать следова­теля, судью и как объект идентификации субъекта по ее особенностям (звук, почерк, другие признаки).

Как справедливо отмечается, речь участников общения с юристом часто бывает стилистически не организована, как правило, содержит избыточную информацию. По своей форме она близка к обычной разго­ворной речи, нередко далекой от литературной нормы, содержит боль­шое количество информации, идущей по неязыковым (невербальным) каналам (мимика, жесты и т.д.).

Существенное влияние на качество, полноту речи оказывает состо­яние эмоциональной напряженности, в котором пребывает человек, вы­званный в правоохранительные органы, находящийся в зале судебного заседания. Поэтому речь таких людей бывает весьма экспрессивной.

При возбудимом типе эмоциональной напряженности у людей чаще проявляется двигательное беспокойство, суетливость, раскрепощен­ность моторно-двигательных реакций, легкая отвлекаемость внимания. Напротив, при развитии тормозного типа эмоциональной напряженнос­ти могут наблюдаться скованное выражение лица говорящего, закрепощенность, фиксированность внимания на одном каком-то объекте, за­труднения в осмысливании предмета разговора. В силу этих причин в

 

речи таких лиц обычно содержатся повторения как целых фраз, так и отдельных слов, слогов. Многие фразы, слова остаются незавершенны­ми, сопровождаются различными оговорками, поправками, поисковыми словами типа: «это...», «ну...», «такой...» и т.п. Конечные гласные в сло­вах, предшествующих искомому слову,, растягиваются.

Например, подозреваемый в краже на вопрос следователя, зачем он выломал замок, пытаясь уменьшить свою вину, отвечает:

— Я, это... я, когда плечом д... ударился об эту вторую дверь, он, этот' замок, отлетел что ли..., она открылась...

После уточняющего вопроса следователя:

— Вы что, были так пьяны, что не смогли идти сами? Следует ответ:

— Нет, ну, просто так, это о... ну, я не помню, это о... после такого случая... э... у меня что-то... выскочило все из головы...

Нередко в речи таких лиц встречается перестановка слов в предло­жениях (инверсия), появляются формально-структурные нарушения! фраз, неуклюжесть в их построении. Увеличивается количество «пауз нерешительности», латентный период реакции на вопросы и реплики допрашивающего лица. Речь нарушается глубокими вздохами, преры­вистым дыханием.

Подмечено, что «за счет увеличения количества поисковых пауз в: устных высказываниях в состоянии эмоциональной напряженности со­кращается средняя длина отрезка речи, произносимого без пауз нерешительности, а также возрастает индекс нерешительности — отношение времени пауз в высказывании ко времени «чистой» речи»[411]. Уменьшается словарное разнообразие. Речь становится более стереотипной. Возрастает употребление слов со значением семантической безысключительности типа «всегда», «ничего», «никогда», «все» и т.п., передающих категорически позитивный или негативный оценочный смысл.

Вот пример одной из таких фраз допрашиваемого в следственном изоляторе, приводимый Э.Л. Носенко: «Пачку папирос мне не принесет никто... никогда. А я последнюю копейку всегда отдавал. И вот такая: мне благодарность».

Чаще в состоянии эмоциональной напряженности употребляются усилительные частицы, по-иному расставляются ударения, что ведет к феномену так называемой «сверхподчеркнутой актуализации».

Юристу приходится иметь дело с различными людьми, в разной сте­пени владеющими своей речью. В зависимости от образования челове­ка, социально-культурной среды, в которой формировалась его лич­ность, от его профессии форма и содержательная сторона речи меняют­ся. На характер речи влияет также обстановка, в которой происходит общение, сама процедура такого общения.

Лица, с которыми приходится общаться юристам, часто испытывают существенные затруднения в оперативном подборе слов для адекват-

кого выражения своих мыслей, из-за чего появляются «слова-парази­ты», не несущие какой-либо смысловой нагрузки, типа: «видите ли», «так сказать», «знаете ли», «вот» и т.д. Меняется грамматический со­став предложения, чаще употребляются глаголы, а не прилагательные, что делает речь более динамичной. Весьма распространены ошибки в согласовании членов предложения, которые не замечаются говорящи­ми. Фразы становятся укороченными, появляется так называемый «те­леграфный» стиль речи, что создает дополнительные трудности для по­нимания говорящего и протоколирования его показаний (объяснений).

Кроме того, во время проведения допроса в речевом поведении до­прашиваемых лиц нередко наблюдается подсознательное стремление в своих ответах повторять слова, фразеологические конструкции, упот­ребляемые следователем (судом). Данное явление опасно тем, что оно в значительной степени искажает смысл и содержание показаний. На­пример, слова «хулиганил», «совершил хулиганские действия», сказан­ные следователем, наполнены совершенно четким уголовно-правовым содержанием. Но этого обычно не наблюдается в речи свидетелей, да­леких от правильного понимания юридического смысла подобной тер­минологии. Прибегая к тем же словам, свидетель может назвать любые действия обвиняемого, носившие насильственный характер, хулиган­скими. Поэтому, задавая вопрос допрашиваемому, следует подбирать нейтральные в смысловом отношении выражения, которые не оказыва­ли бы искажающего воздействия на его речь.

Аналогичное искажающее воздействие на речь допрашиваемого оказывает его неосознаваемое стремление мыслить так же, как думает и рассуждает вслух следователь, — явление, получившее название вер­бальной ригидности. Поэтому совершенно обоснованны рекомендации следователю ставить уточняющие вопросы, прибегая к передаче смысла сказанного с использованием других речевых оборотов, слов в виде так называемых перифраз.

Описанные выше явления следует рассматривать в качестве объектив­но существующих коммуникативных барьеров, носящих социальный либо психологический характер, поскольку партнеры по общению имеют разные взгляды, образование, отношение к предмету разговора и т.д.

Говоря обо всем этом, нельзя забывать и такой важной особенности, что во время допроса свидетель (обвиняемый и т.д.) с помощью своей речи не только передает мысли, определенные знания о предмете допроса, но и выражает чувства, эмоциональное состояние, свое отношение к нему. Это проявляется в интонациях, усилении ударении на важных в содержа­тельном отношении словах, отдельных фразах, в прерывании речи вздо­хами, невротическим по своему происхождению смехом, неадекватным данной обстановке, в появлении слезливости и т.п. При этом наблюдают­ся различные акустические изменения речи: более выраженные колеба­ния частоты основного тона и интенсивности речевого сигнала; возраста­ние темпа и ошибок при артикуляции; смазанность произношения в ре­зультате более ускоренного течения моторных процессов.

 

Допрашиваемый, будучи в состоянии эмоциональной напряженнос­ти, реагирует на реплики следователя, часто не дослушав их до конца, не вникнув порой глубоко в смысл сказанной фразы. Нарушается процесс восприятия, смысловой обработки речи следователя. Например, люди возбудимого типа лучше воспринимают начало обращенной к ним фразы, напротив, испытуемые тормозного типа точнее воспринимают ее конец.

Внимательно относясь к речи допрашиваемого, следователь имеет, возможность всесторонне изучить его. В речи проявляются: направленность личности человека, его потребности, интересы, убеждения, ин­теллект, волевые качества. По темпу речи, относительной силе произношения можно судить о подвижности нервных процессов, свойствах нервной системы и темперамента. Как отмечает А.А. Бодалев, «голос, «может выдать» переживания человека, сказать об отношении его владельца к тому или иному факту, помочь лучше понять самочувствие из темперамент человека и даже раскрыть некоторые черты его характера...»[412]. Некоторые специалисты в области психолингвистики полагают, что тон, тембр голоса, интонации говорят об отношении ведущего беседу к обсуждаемым проблемам иногда гораздо значительнее, чем другие приемы риторики. Считается, например, что с помощью только одной интонации доносится до 40% информации.

Рассматривая особенности речевого поведения участников процесса, нельзя не видеть еще одной очень важной особенности. Дело в том, что общение юриста с различными участниками, с одной стороны, протекает в виде эмоционально живых речевых высказываний, которые полнены различными лексическими оттенками, интонациями, сопровождаются многочисленными средствами невербального общения, де­лающими речь яркой, образной, многозначительной как по содержа­нию, так и по форме. С другой стороны, устная речь свидетеля, других лиц в виде показаний фиксируется в материалах дела по правилам пись­менной речи.

Однако известно, что особенности выражения и восприятия устной! и письменной речи существенно отличаются. И как бы, ни стремился! следователь (судебный секретарь) «по возможности дословно» (ст. 160 УПК РСФСР) от первого лица записывать в протокол чьи-либо показа­ния, сделать это практически не удается. «В результате, — справедливо замечает А.Р. Ратинов, — протокол допроса чаще всего не отражает самого допроса, а лишь фиксирует его итог»[413]. Устранить этот разрыв можно только с помощью видео-, звукозаписи, которая применяется далеко не на каждом допросе.

И все же качество протоколирования можно существенно повысить. Для этого следователю необходимо в зависимости от особенностей речевого поведения свидетеля, невербальных средств, сопровождающих его речь, реагировать на них своими вопросами о причинах тex или иных эмоциональных проявлений допрашиваемого, смысловом со-

 

держании его мимики, жестов с последующим занесением в протокол полученных ответов, прибегая в необходимых случая к использованию правил употребления прямой речи.

По манере речевого поведения можно судить об индивидуально-психологических особенностях человека, его воспитании, развитии, особенностях мышления, психическом состоянии, характере, психичес­ких отклонениях или расстройствах его психики.

Например, характерными нарушениями речи являются:

логоррея — повышенная речевая активность, перескакивание с одной темы на другую, когда говорящий не дожидается ответа на свои вопросы;

персеверация — многократная повторяемость высказываний пол­ностью или частично;

разорванность, бессвязность речи, отсутствие в ней смыслового со­держания при внешне правильной грамматической форме;

излишняя обстоятельность, подробность, вязкость изложения;

резонерство, мудрствование, беспочвенность и бесплодность рас­суждений вплоть до их полной бессмысленности[414].

По закону лица, речь которых настолько нарушена, что они не спо­собны давать правильные показания, не могут допрашиваться в качест­ве свидетелей (п. 2 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР, п. 2 ч. 2 ст.61 ГПК РСФСР).

Свои особенности имеет речевое поведение в криминальной среде, в которой распространен уголовный жаргон. Уголовный, жаргон — это условный язык со своей лексикой и фразеологией, особая словесная система, базирующаяся на фонетике и грамматике общенационального языка, но имеющая свои существенные диалектные и социально-групповые различия. Это язык различных преступных сообществ, отражаю­щий специфику субкультуры преступной среды, степеннее -организо­ванности и профессионализации[415].

Основная функция уголовного жаргона состоит в обслуживании преступной деятельности, в обеспечении, замкнутой жизни криминаль­ного сообщества. Кроме того, уголовный жаргон, особенно в молодеж­ной преступной среде, служит средством самоутверждения, распозна­вания «своих», выявления «чужих».

Как пишет В.Ф. Пирожков, специально исследовавший данную про­блему, по уголовному жаргону можно изучать как психологию личности отдельного преступника, его принадлежность к определенному преступ­ному сообществу, так и психологию конкретных криминальных групп.

Особенности речевого поведения юриста. Эти особенности непо­средственно связаны с его образованием, воспитанием, социальным статусом. Высказывания юриста в процессе профессионального обще­ния нередко наполнены правовыми понятиями, содержат речевые кон-

 

струкции, отвечающие правилам речевого этикета, который влияет на установление и поддержание психологического контакта, взаимопо­нимание сторон.

Как писалось в свое время в своде правил хорошего тона, «этикет есть нечто иное, как собрание (свод) правил и формальностей, касаю­щихся внешности и образа действий в общежитии того общества, кото­рое принято называть хорошим, т.е. благовоспитанным»[416]. Иначе говоря, этикет — это совокупность правил поведения, касающихся внешних проявлений отношения к людям, их ценностным ориентациям. Эти пра­вила поведения выражаются и в определенных ритуализированных фор­мах общения применительно к различным ситуациям диалога.

Составной частью общего этикета является речевой этикет, под ко­торым понимаются «национально-специфические правила речевого пове­дения, применяемые в ситуациях вступления собеседников в контакт и поддержания общения в избранной тональности соответственно обста­новке общения, социальным признакам коммуникантов и характеру их взаимоотношений»[417]. Роль этих правил столь велика, что даже незначи­тельное отступление от них может стать серьезным препятствием на пути установления психологического контакта и взаимопонимания, посколь­ку они выполняют очень важную контактоустанавливающую функцию,

Особо важную роль правила речевого этикета играют на начальном этапе общения независимо от того, в какой ситуации оно разворачива­ется (при непосредственном или опосредованном общении партнёров, например по телефону). В подобных случаях широко используются так называемые тематические группы речевого этикета, нацеленные на создание -положительного психологического микроклимата, поддержа­ние взаимной направленности общающихся сторон. Эти этикетные ре­чевые группы, включенные в семантическую (смысловую) структуру диалога, выполняют функцию признания ролевой, статусной принад­лежности партнера по общению, выражения своей расположенности к нему, своеобразного комплимента.

С помощью подобных тематических этикетных групп, соответству­ющих ситуации общения и социальному статусу партнера, выражаются положительные эмоции по поводу встречи, одобрение желания совмест­но обсудить тот или иной вопрос, положительная оценка деятельности партнера в целом. Это своеобразные «атомы вежливости», как их иног­да образно называют[418]. И хотя они не несут какой-либо содержательной информации, тем не менее выполняют очень важную функцию установ­ления психологического контакта.

Свободное владение этикетными речевыми формами общения сви­детельствует о высокой коммуникативной компетентности, общей куль-

 

туре юриста. «На первый взгляд, это может показаться пустой тратой времени, поскольку тем, что мы привыкли считать «информацией», здесь не обмениваются. Однако это впечатление следует, по-видимому, отбросить. В конечном счете обмен информацией типа «я тебя (вас) за­мечаю», «мы из одной общности», «я желаю тебе (вам) добра» и т.д. иг­рает не меньшую роль в процессах социального взаимодействия, чем продуктивное обсуждение научно-технической, политической, художе­ственной или иной проблематики»[419].

Поскольку речь юриста имеет определенное общественное звуча­ние, к ней предъявляются повышенные требования, игнорирование ко­торых отрицательно влияет на его профессиональный авторитет. Поэто­му речь юриста должны отличать:

- грамотность, понятность, доступность смысла высказываний для любой категории граждан;

- последовательность, логическая стройность изложения, убеди­тельность, правовая аргументированность со ссылками на различные факты, доказательства, правовые нормы;

- соответствие нравственно-этическим правилам и нормам поведе­ния;

- экспрессивность, широкий диапазон эмоциональных средств воз­действия — от подчеркнуто нейтральных речевых форм до эмоциональ­но-выразительных высказываний, сопровождающихся невербальными средствами воздействия;

а вариативность высказываний: от приглашения к участию в обще­нии до употребления фраз, наполненных категорическими требования­ми в зависимости от различных коммуникативных ситуаций.

В ходе профессиональной деятельности юристу, необходимо постоянно совершенствовать навыки своего речевого поведения, повышать культуру общения. В процессе общения важно уметь не только гово­рить, но и как бы со стороны слушать себя, оценивая убедительность, понятность, доходчивость собственных высказываний, уместность упот­ребления различных речевых и неречевых форм коммуникации, степень эмоциональной окраски речи, выразительность своего речевого поведе­ния. Правильно оценить эти качества помогает наблюдение за реакцией аудитории, собеседника в процессе общения с ними.

Существенно дополняют речевое поведение средства невербаль­ной коммуникации. К ним, в частности, относятся: жесты, мимика, позы, пространственное расположение сторон, различные средства во­кализации речи (качество голоса, его диапазон, тональность), темп речи, паузы, плач, смех, покашливание и т.п. Все эти жестово-мимические, а также интонационные и прочие сигналы не только сопровождают речь, но и могут замещать отдельные единицы высказываний, нисколь­ко не нарушая общей структуры, смыслового содержания разговора, а скорее, напротив, помогая более точно доносить смысл передаваемой информации до партнера и поддерживать с ним продуктивный диалог.

 

 

С помощью богатого арсенала средств невербального общения рас­крываются индивидуально-психологические, характерологические осо­бенности лиц, участвующих в общении, их социально-групповые, культур­но-национальные признаки, создается доброжелательная атмосфера во время встречи, демонстрируется желание выслушать, понять собеседника. Некоторые авторы считают, что помощью невербальных средств коммуникации передается 55—65% (и более) информации. Значение их настолько велико, что если вербальные и невербальные сигналы не совпадают, оказываются рассогласованными (неконгруэнтными), то люди в большей мере полагаются на невербальную информацию, пред­почитая ее словесной[420].

Среди невербальных средств общения особое значение имеет кон­такт глаз (визуальный контакт) между партнерами, существенно дополняющий вербальную коммуникацию, помогающий раскрытию ими своего Я. Установлено, что с помощью взгляда производится своеобраз­ный информационный поиск, привлечение внимания собеседника, де­монстрация своего отношения к нему, своей заинтересованности в об­щении. Взглядом выражается внимание, одобрение или несогласие, эмоциональное состояние, начало или окончание фраз в диалогическом единстве реплик участников разговора. Считается, что при развитии за­интересованного общения, при хороших коммуникативных отношениях между партнерами их взгляды встречаются около 60—70% всего вре­мени разговора. Напротив, свертывание визуальных контактов, нежела­ние кого-либо из участников диалога «общаться глазами» косвенно может свидетельствовать о неприятии им своего партнера, стремлении побыстрее завершить встречу.

Весьма важно во время диалога правильно смотреть на своего собе­седника. Как пишет А. Пиз, «ведя деловые переговоры, представьте, что на лбу вашего собеседника находится треугольник. Направив свой взгляд на этот треугольник, вы создаете серьезную атмосферу» и другой человек чувствует, что вы настроены по-деловому. При условии, что ваш взгляд не опускается ниже глаз другого человека, вы сможете кон­тролировать ход переговоров при помощи взгляда»[421].

Насколько велика роль взгляда можно проиллюстрировать хорошо известной сценой, <