Проблема вечности человека в русской философии

Для первых представителей русского космизма человек – существо еще "промежуточное между Богом и земной жизнью" (В.С. Соловьев), находящееся в процессе роста, далеко не совершенное, но уже сознательно-творческое, живущее в космосе и призванное преобразовать и космос и себя. Космисты сумели соединить заботу о мире (космосе) с заботами конкретного человека как высшей ценности бытия. Неслучайно поэтому в русском космизме проблемы вечности Вселенной и человека, его бессмертия становятся определяющими, притом не абстрактными, а основанными на глубоком знании космической эволюции.

Часто идею космизма приписывают В.И. Вернадскому. Но вернее было бы его научно-философские идеи считать прочным фундаментом, на котором идеи космизма приобретают реальное содержание. Корни же космизма в русской философской мысли уходят вглубь веков. Достаточно вспомнить основное философское произведение А. Радищева "О человеке, его смерти и бессмертии" (1792 г.). Для него человек – вершина самосовершенствования природы. Человек отличается от всех прочих природных существ прежде всего творческим характером своей природы, тем, что он сам себя создает, начиная с первого акта своей деятельности, когда принимает вертикальное положение. Но в то же время Радищев ставит основную философскую проблему в общую систему проблем о человеке: "неужели человек есть конец творению, неужели на человеке прерывается, останавливается эволюция, процесс творения, а такие обретенные человеком уникальные, высшие свойства, как, разум, духовность, сердечность, большей частью поглощаясь низменной борьбой за материальные условия жизни, не достигнут истинного смысла и предназначения человека?" Отвечая на поставленный вопрос, Радищев полагает, что объективная неизбежность дальнейшего развития самого человека таится в самом процессе совершенствования бытия, и природного, и социального. Субъективная же необходимость развития человека проистекает из самого человека, из осознания им неизбежности смерти и ограниченности во времени жизни, в то время как его желания и цели бесконечны. Так почему на пути их реализации стоят преграды? Нельзя ли их преодолеть, "обретя необходимую ступень света и уверенности, положив на это свой труд?" (Радищев).

Эта же мечта, став основной, звучит у всех космистов в различном аспекте и философском, и религиозном, и научном: "гомо сапиенс" не есть завершение созидания, он не является обладателем совершенного мыслительного аппарата; он служит промежуточным звеном в длинной цепи существ, которые имеют прошлое и, несомненно, будут иметь будущее" (В.И. Вернадский). "Процесс организмов шел непрерывно и не может поэтому остановиться на человеке" (Э.К. Циолковский). Человек не есть "венец творения", за сознанием и жизнью в нынешней форме неизбежно должны следовать "сверхсознание", "сверхжизнь". В это верят, по существу, все космисты.

Идеал обожения человека, развитый в религиозной ветви русского космизма, также предполагает совершенствование человеком и человечеством его физической, душевной и духовной природы и создание бессмертного Божественного Бытия. У этого направления есть своя идейная основа, идущая от выдающегося мыслителя IV в. Василия Великого: "... бог стал человеком, чтобы человек стал богом". Русские мыслители ХIХ-ХХ вв. разработали уже целостную концепцию богочеловечества как соборного, всечеловечески-космического обожения.

Идеи о космичности жизни своими корнями уходят в новую, создавшуюся в конце ХIХ-начале ХХ вв. философскую традицию осмысления явления Жизни и задач человека как ее вершины. В западной философии это был французский философ Бергсон ("Творческая эволюция", 1903), в русской – Н.А. Умов и Н.Ф. Федоров. "Все живые существа, – писал Бергсон, – держатся друг за друга и все подчинены одному и тому же гигантскому порыву. Животное опирается на растение, человек живет благодаря животному, а все человечество во времени и пространстве есть одна огромная сила, движущаяся рядом с каждым из нас, способная своей мощью победить всякое сопротивление и преодолеть многие препятствия, в том числе, может быть, и смерть". В свою очередь Н.Умов полагал, что с усложнением жизни, в том числе в ее физических состояниях, должна возрастать и способность к творчеству. В человеке же этот процесс есть его определяющая черта. В недрах человечества, считал Н. Умов, вызревает новый тип – человек "исследующий", девиз которого – "твори и созидай". Небезынтересно, что к своим выводам он приходит весьма оригинальными умозаключениями: жизнь рождалась не в органической материи, а в "беспредельной" системе, каковой является космос, то есть подразумевается, что каким-то образом вся Вселенная "работала" на великое рождение человека. Отсюда, осознание уникальности жизни и сознания на земле должно усиливать нравственную ответственность человека перед чудом жизни и ее основой – Вселенной.

Родственные идеи высказывает и Н. Федоров, которого считают истинным родоначальником русского космизма. Его основная работа – "Философия общего дела". Признав человека результатом эволюции природы, Федоров считает, что он должен стать "Управителем ее". По мнению Федорова, природа в нас начинает не только осознавать себя, но и управлять собою. В управлении силами слепой природы и заключается то великое дело, которое может и должно стать общим. Должна быть умерщвлена, наконец, и смерть сама – самое крайнее выражение вражды, невежества и слепоты. Все должны быть познающими и все – предметом познания; именно всеобщим познанием и трудом. Человечество призвано овладеть стихийными, слепыми силами вне и внутри себя, выйти в космос для его освоения, обрести новый, бессмертный космический статус бытия, причем в полном составе нынешних и прежде живших поколений.

Сознательное управление эволюционным процессом (а достижение этой задачи и есть высший идеал) раскрывается у Федорова в последовательной цепи задач: регуляция космических явлений; устранение стихийности хода природных сил и сознательное управление ими; создание нового типа общества – психократии на основе сыновнего, родственного сознания; работа над преодолением смерти, преобразованием физической природы человека; бесконечное творчество бессмертной жизни во Вселенной. Для выполнения этой грандиозной цели русский мыслитель призывает ко всеобщему познанию, опыту и труду в пределах реального мира, реальных средств и возможностей при уверенности, что эти пределы будут постепенно расширяться до тех пор и пределов, которые ныне считаются фантазией.

Таким образом, мы видим, что Н.Федоров строит идеал человечества, равного которому до сих пор человечество не выдвигало, ибо в нем призываются все до одного на единое дело, касающееся всех, и не только живущих, но всех умерших, и всех тех, кому жить. Выражаясь философски, у Федорова в субъекте все, а в объекте всё, с тем, чтобы всеобщим трудом и творчеством достичь всего, что представляется человеку наивысшим Благом. Исключительную ценность в философии Федорова имеет идея истинного коллективизма: жить со всеми и для всех, направленного на общего врага всех без исключения – смерть. Эта высшая цель должна синтезировать все науки, исследователями должны стать все, высшим объектом исследования должны стать человек, тайны смерти и зла, то есть должна существовать единая наука – наука о человеке, ибо жизнь – единая целостность, в которой все взаимосвязанно. Жизнь человека затухает по двум причинам. Первая, внешняя: стихийность среды обитания человека, ее разрушительный характер, чему не может противостоять человек в силу ограниченного знания и умения. Отсюда, и противостоять среде человек может только всеобщим знанием и трудом. Вторая, внутренняя: сама материальная, физическая организация человека оказывается неспособной к бесконечному самообновлению; отсюда, необходима всеобъемлющая психофизиологическая регуляция.

До сих пор свое господство над природой человек осуществлял с помощью техники. Она увеличивала его силу, и физическую и умственную. Но при этом, с одной стороны, человек остается самим собой, не покушаясь на свою природу, с другой – растет разрыв между мощью техники и слабостью самого человека с его физическими и психическими возможностями. Федоров не отрицает значение технизации, но считает ее временной и "боковой", а не главным стержнем развития. По его убеждению, нужно, чтобы человек ту же силу ума, выдумки, расчета, познания обратил не на искусственные прибавления к своим органам, а на сами органы, их улучшение, развитие и радикальное преобразование. "Человеку будут доступны все небесные пространства, все небесные миры только тогда, когда он будет воссоздавать себя из самых первоначальных веществ, атомов, молекул, потому что тогда только он будет способен жить во всех средах, принимать всякие "формы". Человек должен так чутко войти в протекающие в природе естественные процессы, чтобы можно было по их образцу, на более высоком сознательном уровне обновлять свой организм, создавать себе всякого рода творческие органы, которые даже будут меняться в зависимости от среды обитания. Можно считать это мечтами-фантазиями. Но ведь эту идею высказывали и теоретически обосновывали и другие, в том числе Бергсон. Он указывал на два пути развития, по которым пошла жизнь: бессознательный инстинкт и интеллект. Главное качество инстинкта – способность пользоваться, интуитивно чувствовать саму суть вещей, жизни. Главное качество интеллекта – способность творить, но тем он и опасен, что, став на пути творчества, главным образом технического, он ведет человека к рабству у материи, освободиться от которого возможно только тогда, когда сознание человека сумеет обратиться во внутрь и разбудить те возможности интуиции, которые еще спят.

Учитывая эти мысли Бергсона, легче понять и Федорова. Несомненно, что творчество самой жизни, органический прогресс, к которому призывает Федоров, это и есть расширение интеллекта за счет разбуженных и развитых ресурсов интуиции, сознательного овладения творящей силы инстинкта. Но двигать такой прогресс будет мечта о бессмертии, которая у Федорова обрела реальные очертания: познание и труд – путь ведущий к победе над смертью.

Почти одновременно с Федоровым еще один его современник пытался обосновать будущее космическое развитие человечества. Это был А.В. Сухово-Кобылин. Сейчас человечество, по его логике, находится в своей земной стадии развития. Но ему предстоит пройти, завоевать собственными усилиями еще две: солнечную (солярис), когда произойдет расселение землян в околосолнечном пространстве, и звездную, предполагающую проникновение в глубины космоса и его освоение. Это и будет Всемир. Все это возможно на основе интеллекта, научно-технического прогресса. А дальнейшее одухотворение человека связано с достижением способности "мечтания", которое есть как бы отрицание пространства, победы над ним, когда "... Высший, солнечный человек просветит свое тело до удельного веса воздуха"... В результате всех этих преобразований собственной природы, человек как бы сбросит свою нынешнюю тяжелую телесную оболочку и превратится в бессмертное духовное существо. Это и есть радикальное переосмысление гегелевского Абсолютного Духа, обернувшегося реальным человечеством будущего, его бытия в Космосе. Но все развитие этого человечества идет у Сухово-Кобылина путем довольно жесткого отбора, борьбы за существование, в результате которой исчезнут целые периоды истории человечества с их субъектами. И это – необходимость во имя высшей цели: формирования "экстрема", то есть формирование лучезарной духовной личности и бессмертного звездного человечества. Несомненно, что такие мысли есть уже нравственный аспект космизма. У Федорова этот аспект звучит по другому. В отличие от Сухово-Кобылина, он всегда опирается на сверхприродные, духовные задатки человека, предвосхищая будущее их развитие с полным вытеснением всего животного в нем. Усматривая в первоначальном человеке сыновнее чувство, нравственное потрясение от осознания смерти, Федоров выдвигает философскую предпосылку его равноценности нам и необходимости личного присутствия в будущем всемирном человечестве.

Для автора "Философии общего дела" человеческая личность – высшая ценность и, следовательно, такая же ценность – ее бесконечная преображенная жизнь, причем развитое нравственное чувство личности требует спасения буквально всех погибших, возвращения всех утраченных. Философ призывал не терять "ни единого из малых сил", чутко ценить даже слабые проявления человеческой индивидуальности, которая может быть развита до совершенства у всех без исключения всеобщим и личным творчеством и трудом.

Ту же цель обожения человека ставили русские религиозные мыслители – В. Соловьев, П. Флоренский, С. Булгаков, Н. Бердяев.