Право как формальное равенство

Понятие "равенство" представляет собой определенную абст­ракцию, т. е. является результатом сознательного, (мыслительного) абстрагирования от тех различий, которые присущи уравниваемым объектам. Уравнивание предполагает различие уравниваемых объ­ектов и вместе с тем несущественность этих различий. (2 кг картофеля=2 кг гвоздей,)

Так, уравнивание разных объектов по числовому основанию (для определения счета, веса и т. д.) абстрагируется от всех их содержательных различий (индивидуальных, видовых, родовых).

В этом русле сформировалась математика, где составление и решение уравнений играет ключевую роль и где равенство доведено до абсолютной абст­ракции количественных определений.

Правовое равенство не столь абстрактно, как числовое равен­ство в математике. Основанием (и критерием) правового уравнива­ния различных людей является свобода индивида в общественных отношениях, признаваемая и утверждаемая в форме его правоспо­собности и правосубъектности. В этом и состоит специфика право­вого равенства и права вообще.

Правовое равенство — это равенство свободных и независи­мых друг от друга субъектов права по общему для всех масштабу, единой норме, равной мере. Там же, где люди делятся на свобод­ных и несвободных, последние относятся не к субъектам, а к объек­там права и на них принцип правового равенства не распространя­ется.

По поводу равенства существует множество недоразумений, заблуждений, ошибочных и ложных представлений. В их основе, в конечной счете, лежит непонимание того, что равенство имеет ра­циональный смысл, логически и практически возможно в социаль­ном мире именно и только как правовое (формально-правовое, фор­мальное) равенство.

Исходные фактические различия между людьми, рассмотрен­ные (и регулированные) с точки зрения абстрактно-всеобщего пра­вового принципа равенства (равной меры), предстают в итоге в виде неравенства в уже приобретенных правах (неравных по их струк­туре, содержанию и объему прав различных индивидов—субъек­тов права). Право как форма отношений по принципу равенства, конечно, не уничтожает (и не может уничтожить) исходных разли­чий между разными индивидами, но лишь формализует и упорядо­чивает эти различия по единому основанию, трансформирует неоп­ределенные фактические различия в формально-определенные не­равные права свободных, независимых друг от друга, равных лич­ностей.

Правовое равенство и правовое неравенство (равенство и не­равенство в праве) предполагающие и допол­няющие друг друга правовые определения и характеристики и понятия, в одинаковой степени противостоящие фактическим раз­личиям и отличные от них. Принцип правового равенства различ­ных субъектов предполагает, что приобретаемые ими реальные субъективные права будут неравны. Благодаря праву хаос разли­чий преобразуется в правовой порядок равенств и неравенств, со­гласованных по единому основанию и общей норме.

Признание различных индивидов формально равными — это признание их равной правоспособности, возможности приобрести те или иные права на соответствующие блага, конкретные объекты и т.д., но это не означает равенства уже приобретенных конкрет­ных прав на индивидуально-конкретные вещи, блага и т. д. Фор­мальное право — это лишь правоспособность, абстрактная свобод­ная возможность приобрести — в согласии с общим масштабом и равной мерой правовой регуляции — свое, индивидуально-опреде­ленное право на данный объект. При формальном равенстве и равной правоспособности различных людей их реально приобретенные права неизбежно (в силу различий между самими людьми, их ре­альными возможностями, условиями и обстоятельствами их жизни и т.д.) будут неравными: жизненные различия, измеряемые и оце­ниваемые одинаковым масштабом и равной мерой права, дают в итоге различия в приобретенных, лично принадлежащих конкрет­ному субъекту (в этом смысле — субъективных) правах. Такое раз­личие в приобретенных правах у разных лиц является необходи­мым результатом как раз соблюдения, а не нарушения принципа формального (правового) равенства этих лиц, их равной правоспо­собности. Различие в приобретенных правах не нарушает и не от­меняет принципа формального (правового) равенства.

Формы проявления равенства как специфического принципа правовой регуляции носят социально-исторический характер. Этим обусловлены особенности таких форм в различных социально-эко­номических формациях, на разных этапах исторического развития права, изменения объема и содержания, места и роли принципа правового равенства в общественной жизни.

Право как свобода

С принципом формального равенства связано и понимание права как формы общественных отношений.

Специфика правовой формальности обусловлена тем, что пра­во выступает как форма общественных отношений независимых субъектов, подчиненных в своем поведении, действиях и взаимоот­ношениях общей норме. Независимость этих субъектов друг от друга в рамках правовой формы их взаимоотношений и одновременно их одинаковая, равная подчиненность общей норме определяют смысл и существо правовой формы бытия и выражения свободы.

Правовая форма свободы, демонстрируя формальный харак­тер равенства, всеобщности и свободы, предполагает и выражает внутреннее сущностное и смысловое единство правовой формаль­ности, всеобщности, равенства и свободы.

Для всех тех, чьи отношения опосредуются правовой формой, — как бы ни был узок этот правовой круг, — право выступает как всеобщая форма, как общезначимый и равный для всех этих лиц (различных по своему фактическому, физическому, умственному, имущественному положению и т. д.) одинаковый масштаб и мера. В целом всеобщность права как единого и равного (для того или иного круга отношений) масштаба и меры (а именно — меры свободы) означает отрицание произвола и привилегий (в рамках этого пра­вового круга).

Необходимая внутренняя взаимосвязь правового равенства и всеобщности правовой формы очевидна: правовая мера всеобща лишь в тех пределах и постольку, пока и поскольку она остается единой (и, следовательно, равной) для различных объектов измере­ния (регуляции), в своей совокупности образующих сферу этой все­общности, т. е. круг различных отношений, измеряемых общей (еди­ной) мерой. Всеобщность эта, следовательно, относительна, — она ограничена пределами действия единой меры в различных отноше­ниях. Само равенство здесь состоит в том, что поведение и положе­ние субъектов данного общего круга отношений и явлений подпа­дают под действие единой (общей, равной) меры.

Свобода индивидов и свобода их воли — понятия тождествен­ные. Воля в праве — свободная воля, которая соответствует всем сущностным характеристикам права и тем самым отлична от про­извольной воли и противостоит произволу. Волевой характер права обусловлен именно тем, что право — это форма свободы людей, т. е. свобода их воли. Этот волевой момент (в той или иной, верной или неверной интерпретации) присутствует в различных определениях и характеристиках права в качестве волеустановленных положе­ний (Аристотель, Гроций и др.), выражения общей воли (Руссо), классовой воли (Маркс и марксисты) и т. д.

Свобода, при всей кажущейся ее простоте, — предмет слож­ный и для понимания и тем более для практического воплощения в формах, нормах, институтах, процедурах и отношениях общест­венной жизни.

В своем движении от несвободы к свободе и от одной ступени свободы к более высокой ступени люди и народы не имеют ни приро­жденного опыта свободы, ни ясного понимания предстоящей свободы.

Поскольку свобода всегда связана с борьбой за освобождение от прежнего гнета, она прежде всего ассоциируется у большинства с самим процессом высвобождения от прошлого, со свободой от чего-то (или свободой против чего-то). При таком негативном вос­приятии свободы кажется, будто освобождение от некоторого из­вестного по прошлому опыту гнета — это освобождение на все бу­дущее от всего негативного и достижение абсолютной свободы и счастья. Подобные иллюзии, абсолютизирующие некую относитель­ную ступень и форму будущей свободы, не только типичны, но, видимо, и социально-психологически необходимы для надлежащей мотивации активной борьбы за нее против прошлого.

Нет слова, которое получило бы столько разнообразных значений и производило бы столь различное впечатление на умы, как слово "свобода". Одни называют свободой легкую возможность низлагать того, кого наде­лили тиранической властью; другие — право избирать того, кому они должны повиноваться; третьи — право носить оружие и совер­шать насилие; четвертые — видят ее в привилегии состоять под управлением человека своей национальности или подчиняться сво­им собственным законам. Некий народ долгое время принимал сво­боду за обычай носить длинную бороду. Иные соединяют это назва­ние с известной формой правления, исключая все прочие.

Какой-либо другой формы бытия и выражения свободы в об­щественной жизни людей, кроме правовой, человечество до сих пор не изобрело.

Люди свободны в меру их равенства и равны в меру их свобо­ды. Неправовая свобода, свобода без всеобщего масштаба и единой меры, словом, так называемая "свобода" без равенства — это идео­логия элитарных привилегий, а так называемое "равенство" без свободы — идеология рабов и угнетенных масс (с требованиями иллюзорного "фактического равенства", подменой равенства урав­ниловкой и т. д.). Или свобода (в правовой форме), или произвол (в тех или иных проявлениях). Третьего здесь не дано: неправо (и несвобода) — всегда произвол.

Отсюда и многоликость произвола (от "мягких" до самых же­стких, тиранических и тоталитарных проявлений). Дело в том, что у права (и правовой формы свободы) есть свой, только ему внут­ренне присущий, специфический принцип — принцип формально­го равенства. У произвола же нет своего принципа; его принципом, если можно так выразиться, является как раз отсутствие правово­го принципа, отступления от этого принципа, его нарушение и игнорирование. Бесправная свобода — это произвол, тирания, насилие.

Фундаментальное значение свободы для человеческого бытия в целом выражает вместе с тем место и роль права в общественной жизни людей. Наблюдаемый в истории прогрессирующий процесс освобождения людей от различных форм личной зависимости, уг­нетения и подавления — это одновременно и правовой прогресс, прогресс в правовых (и государственно-правовых) формах выра­жения, существования и защиты этой развивающейся свободы. В этом смысле можно сказать, что всемирная история представляет собой прогрессирующее движение ко все большей свободе все боль­шего числа людей. С правовой же точки зрения этот процесс озна­чает, что все большее число людей (представители все новых слоев и классов общества) признаются формально равными субъектами права.

Историческое развитие свободы и права в человеческих отно­шениях представляет собой, таким образом, прогресс равенства людей в качестве формально (юридически) свободных личностей. Через механизм права — формального (правового) равенства — первоначально несвободная масса людей постепенно, в ходе исто­рического развития преобразуется в свободных индивидов. Право­вое равенство делает свободу возможной и действительной во все­общей нормативно-правовой форме, в виде определенного правопо­рядка.

Об этом убедительно свидетельствует практический и духов­ный опыт развития свободы, права, равенства и справедливости в человеческих отношениях.

Нередко свобода противопоставляется равенству. Здесь можно выделить несколько направлений критики равенства (по сути дела — правового равенства) с позиций той или иной концепции свободы.

Так, уже ряд софистов младшего поколения (Пол, Калликл, Критий) отвергали правовое равенство с позиций аристократиче­ских и тиранических представлений о свободе как праве "лучших" на привилегии и произвол, как праве сильных господствовать над слабыми и т. д. Аналогичный подход в XIX в. развивал Ф. Ницше.

Если речь действительно идет о свободе, а не о привилегиях, произволе, деспотизме, то она просто невозможна без принципа и норм равенства, без общего правила, единого масштаба и равной меры свободы, т. е. без права, вне правовой формы. Свобода не только не противоположна равенству (а именно — правовому ра­венству), но, напротив, она выразима лишь с помощью равенства и воплощена в этом равенстве. Исторический прогресс свободы и права свидетельствует о том, что формирование и развитие свободной, независимой, правовой личности необходимым образом связаны с признанием человека субъектом отношений собственности, собственником средств про­изводства. Собственность является не просто одной из форм и на­правлений выражения свободы и права человека, но она образует собой вообще цивилизованную почву для свободы и права. Где пол­ностью отрицается право индивидуальной собственности на сред­ства производства, там не только нет, но и в принципе невозможны свобода и право.

Право как справедливость

Понимание права как равенства (как общего масштаба и рав­ной меры свободы людей) включает в себя и спра­ведливость.

В контексте различения права и закона это означает, что спра­ведливость входит в понятие права, что право по определению справедливо, а справедливость — внутреннее свойство и качество права, категория и характеристика правовая, а не внеправовая (не моральная, нравственная, религиозная и т. д.).

Поэтому всегда уместный вопрос о справедливости или не­справедливости закона — это по существу вопрос о правовом или неправовом характере закона, его соответствии или несоответст­вии праву. Но такая же постановка вопроса неуместна и не по адресу применительно к праву, поскольку оно (уже по понятию) всегда справедливо и является носителем справедливости в соци­альном мире.

Более того, только право и справедливо. Ведь справедливость потому собственно и справедлива, что воплощает собой и выражает общезначимую правильность, а это в своем рационализированном виде означает всеобщую правомерность, т. е. существо и начало права, смысл правового принципа всеобщего равенства и свободы.

Справедливо то, что выражает право, соответствует праву и сле­дует праву. Действовать по справедливости — значит действовать правомерно, соответственно всеобщим и равным требованиям права.

Другой, не менее важный, аспект единства справедливости и равенства как выражения соразмерности и эквивалента зафикси­рован в традиционном естественноправовом определении справед­ливости как воздаяния равным за равное.

В обобщенном виде можно сказать, что справедливость — это самосознание, самовыражение и самооценка права и потому вместе с тем — правовая оценка всего остального, внеправового.

Какого-либо другого принципа, кроме правового, справедли­вость не имеет. Отрицание же правового характера и смысла спра­ведливости неизбежно ведет к тому, что за справедливость начина­ют выдавать какое-нибудь неправовое начало — требования урав­ниловки или привилегий, те или иные моральные, нравственные, религиозные, мировоззренческие, эстетические, политические, со­циальные, национальные, экономические и тому подобные пред­ставления, интересы, требования. Тем самым правовое (т. е. всеоб­щее и равное для всех) значение справедливости подменяется не­ким отдельным, частичным интересом и произвольным содержани­ем, партикулярными притязаниями.

При отрицании правовой природы справедливости по сущест­ву мы имеем дело с тем же самым, но уже применительно к спра­ведливости, т. е. с неправовой (антиправовой или внеправовой) спра­ведливостью. По логике такого подхода получается, что право как таковое (право вообще, а не только антиправовой закон) несправед­ливо, а справедливость исходно представлена в том или ином внеправовом (социальном, политическом, религиозном, моральном и т. п.) начале, правиле, требовании.

Здесь, следовательно, справедливость права, если таковая во­обще допускается, носит производный, вторичный, условный ха­рактер и поставлена в зависимость от подчинения права соответст­вующему внеправовому началу. И поскольку такие внеправовые начала лишены определенности принципа правового равенства и права в целом, они неизбежно оказываются во власти субъективизма, реля­тивизма, произвольного усмотрения и частного выбора (индивиду­ального, группового, коллективного, партийного, классового и т. д.).

С позиций правовой всеобщности в равной мере значимой для всех, независимо от их моральных, ре­лигиозных, социальных, политических и иных различий, позиций и интересов, все эти внеправовые начала с представленными в них особыми потребностями, требованиями и т. д. — лишь особенные сферы в общем пространстве бытия и действия права и правовой справедливости, специфические объекты, а не субъекты справед­ливой правовой регуляции.

Право не игнорирует, конечно, все эти осо­бенные интересы и притязания, и они должны найти в нем свое надлежащее признание, удовлетво­рение и защиту. А это возможно только потому, что справедли­вость (и в целом право, правовой подход и принцип правовой регу­ляции) не сливается с самими этими притязаниями и не является нормативным выражением и генерализацией какого-либо одного из таких частных интересов. Напротив, справедливость, представляя всеобщее правовое начало, возвышается над всем этим партикуля­ризмом, "взвешивает" (на единых весах правовой регуляции и пра­восудия, посредством общего масштаба права) и оценивает их фор­мально-равным, а потому и одинаково справедливым для всех пра­вовым мерилом.

В пространстве всеобщности и общезначимости принципа пра­вового равенства и права как регулятора и необходимой формы общественных отношений свободных субъектов именно правовая справедливость выступает как критерий правомерности или не­правомерности всех прочих претензий на роль и место справедли-ности в этом пространстве. Отдавая каждому свое, правовая справедливость делает это единственно возможным, всеобщим и рав­ным для всех правовым способом, отвергающим привилегии и утверждающим свободу.

 

Тема 2.

Понятие права.

2.1. Типология правопонимания.

2.2. Понятие права: многообразие определений и единство понятия

 

Типология правопонимания

Вопрос о том, что такое право, имеет для философии права такое же фундаментальное значение, как и вопрос "что такое исти­на?" для философии и человеческого познания в целом. Ведь и в случае с правом речь тоже идет об истине — об искомой правовой истине, об истине применительно к праву. И именно потому, что речь идет об истине, вопрос "что такое право?" остается актуаль­ным и открытым для дальнейших поисков, несмотря на множество (прошлых и современных) глубоких ответов, приближающих к ис­комой истине, но не исчерпывающих ее и не завершающих процесс познания.

По существу именно для юридического правопонимания во­прос "что такое право?" является подлинным вопросом, действи­тельной проблемой. Для легистского же подхода такого вопроса в подлинном смысле не существует, поскольку для него право — это уже официально данное, действующее, позитивное право. У легизма здесь нет проблем, у него есть лишь трудности с определением (дефиницией) того, что уже есть и известно как право. Трудность эта главным образом состоит в том, что определение позитивного права (как определенная согласованная, непротиворечивая, обоб­щенная характеристика изменчивого и противоречивого эмпириче­ского материала действующего права) должно и соответствовать определяемому объекту, и вместе с тем быть свободным от его про­тиворечий, исключений и особенностей, которые как раз и сущест­венны для действующего права. Отсюда и та большая осторож­ность, с какой римские юристы относились к определениям и обоб­щенным характеристикам действующего права и его институтов.

Выделение на основе различения права и закона двух типов правопонимания (юридического и легистского), которые охватыва­ют все возможные трактовки права, включая и различные прежние и современные философско-правовые концепции понятия права, не означает, конечно, отрицания значительных различий между раз­ными подходами и концепциями внутри самих этих типов правопо­нимания. Это обстоятельство необходимо особо отметить в связи с распространенным предрассудком, будто любой вариант различе­ния права и закона носит естественноправовой характер и исходит из признания той или иной версии естественного права. На самом деле право в его различении с законом — это не обязательно имен­но естественное право, так что естественноправовая концепция — лишь частный случай (исторически наиболее распространенный, но далеко не единственный) юридического типа правопонимания, подобно тому как различение естественного права и позитивного права — тоже лишь одна из многих возможных версий различения нрава и закона.

Это лишь с точки зрения легистского правопонимания (внутри которого тоже имеются различные направления), сводящего право к закону и считающего правом лишь позитивное право (отсюда и "юридический позитивизм" как одно из исторических наименова­нии этого типа трактовки права, хотя точнее было бы говорить здесь о "легистском позитивизме"), право в его различении с позитивным правом — это "естественное право".

Но в самих непозитивистских вариантах правопонимания пра­во (в его различении с законом) обозначается в разных концепциях по-разному: как естественное право, как "природа вещей", как "ра­зумное право", как "философское право", как "идея права" и т. д. Также и закон (в его различении с правом) обозначается то как "волеустановленное право", то как "официальное право", то как "позитивное право" и т. д.

Для юридического правопонимания право это не просто произвольное и субъективное властное веление, а нечто объективное и са­мостоятельное, обладающее своей собственной природой, своей сущностью и своей спецификой, сло­вом — своим принципом. Этим принципом права является принцип формального равенства, выражающий существо и особенности пра­ва, его отличие от других социальных явлений, норм и регуляторов.

Развиваемую в данном учебнике (в рамках сформулированной нами общей теории различения и соотношения права и закона и юридического типа правопонимания) концепцию правопонимания (и соответствующего философско-правового подхода) можно назвать юридико-либертарной (или либертариой), поскольку, согласно дан­ной концепции, право — это всеобщая и необходимая форма сво­боды людей, а свобода (ее бытие и реализация) в социальной жиз­ни возможна и действительна лишь как право и в форме права.

Право, подразумеваемое либертарным правопониманием, — это выражение смысла и принципа правовой свободы индивидов и, сле­довательно, исходной основы и отличительной особенности всякого права, т. е. это лишь необходимый минимум права, то, без чего нет и не может быть права вообще, в том числе и правового закона.

Более конкретно смысл и особенности либертарной концепции правопонимания (в ее соотношении с естественноправовым подхо­дом) можно пояснить, например, в контексте характеристики "по­зитивного права" при социализме. С позиций либертарного правопонимания, которое является именно строго юридическим подхо­дом (и вообще минимальным требованием любого собственно юри­дического подхода), ясно, что законодательство при социализме — это неправовое законодательство; соответственно и у так называе­мого "социалистического права" отсутствует минимально необхо­димое качество права, представленное в правовом принципе фор­мального равенства и свободы индивидов.

Специфика либертарной концепции состоит, в частности, в том, что в ней нет присущего естественноправовым представлениям дуа­лизма одновременно действующих систем "правильного" (идеаль­ного, должного, естественного и т. д.) права и "неправильного" пра­ва. На самом деле при социализме (также согласно либертарному правопониманию) фактически есть и действует (причем так, как оно и может действовать) лишь так называемое "социалистическое право" (т. е. советское законодательство), которое не только не яв­ляется правом, но и (с учетом объективных реалий социализма) не может быть таковым.

Конечно, констатируя неправовой характер "социалистического права" и законодательства, либертарная концепция правопонима­ния осуществляла определенную критическую функцию по отно­шению к сложившейся ситуации. Но это для данной концепции, как и для общей теории правопонимания, не цель и не самое важное. Главная и основная ее функция — объяснительная, научно-позна-иательная. И в этом плане она ориентирована на выяснение тех схгношений и условий, которые объективно необходимы для нали­чия и действия права.