Город как художественная форма

Город является «негативом» архитектуры. Если внутренние объемы, ограниченные стенами, созда­ют архитектуру, то внешние городские простран­ства, ограниченные отдельными зданиями, имеют обратную природу, говоря иными словами, их мож­но считать «негативом архитектуры». Поэтому го­род состоит не из отдельных зданий, а из го­родских пространств, ограниченных частями этих зданий. К несчастью, «современная» архитектура, внесшая большой вклад в искусство проектиро­вания зданий, игнорировала пространства, остаю­щиеся между ними.

«Современная» архитектура не рассматривала градостроительство как искусство, выходящее за чисто функциональный уровень. Даже сегодня всего несколько авторов, пишущих о градостроительстве, признают, что помимо функционального, экономи­ческого и социального значений города, сущест­вует уровень, на котором город становится худо­жественной формой. Некоторые видят здесь усло­вие «апостериори», реже кто видит в этом условие «априори». Условие «апостериори» означает, что градостроительные формы существуют, поэтому они должны нам нравиться, и так как они нам нравятся, мы считаем их художественной формой.

Искусство, подобно жизни, основано на мате­риальном существовании, однако оно служит вы-

ражением человеческого духа, который поднима­ется выше приземленного материализма.

Мы обманываем себя, думая, что город не является художественной формой. Мы реагируем визуально и эмоционально на город точно так же, как и на объект искусства. В самом деле, искусство выражает человеческий дух, и искусство градо­строительства должно отражать это.

Градостроительство выражается в пространстве города, которое выходит за пределы отдельных формирующих его элементов. Так как любая фор­ма пробуждает эмоциональную реакцию в чело­веке, ценностная оценка «нравится или не нра­вится» по отношению к городу происходит авто­матически. На такую оценку также влияют пер­сональные или культурные установки. Поэтому для принятия архитектурных форм, отличающихся от установленного образца, необходимо время.

«Современная» архитектура отвергала истори­ческие формы. Логика функционализма и квази­логика моральной ценности правдивости архитек­турного выражения были использованы для утвер­ждения новых (современных) форм как единст­венно приемлемых. Аргументировалось это тем, что форма появляется в результате только соци­альных, функциональных и конструктивных воздей­ствий. Но человек руководствуется не только со­знательным логическим мышлением, но и эмоция­ми, идущими 113 подсознания.

Ограниченный круг современных архитектурных форм был вызван отрицанием самостоятельной спо­собности эмоций создавать формы.

К сожалению, известно, что эмоции трудно определить и выразить словами, тем не менее их существование нельзя отрицать.

Недостаток взаимодействия между рациональ­ным мышлением и эмоциями усиливает нашу не­способность словесно выразить эмоциональные по­требности человека, которым должна удовлетворять среда.

Человек обретает душевное спокойствие, созер­цая природу. Но искусственно созданная им самим среда редко приносит ему такое спокойствие. Чаще происходит обратное — возникает чувство раздражающей дисгармонии.

Теории искусства прошлого пытались возвести в абсолют закономерности гармонии форм. Это не удалось, хотя некоторые из этих теорий оказы­вали на нас значительное влияние. И все же существуют определенные законы гармонии. Эти правила связаны со способностью человека интуи­тивно воспринимать порядок, симметрию, слож­ность, равновесие и контраст. Тем не менее, они не абсолютны, и их обоснованность связана с изменениями в культуре. Поликлет в своем Дори-форе создал канон греческой скульптуры — пра­вила, которые имели огромное воздействие, но не были универсальными для всех культур.

Удачные города и городские пространства были запроектированы и не возникли стихийно. Великие города прошлого были запланированы, хотя в ре­троспективе иногда кажется, что это не так. Слож­ность городов средневековья, запутанные взаимо­связи иерархии улиц, панорам, башен и монумен­тов, визуальная протяженность масштабных пеше­ходу пространств — все это было создано не слу-

 

Бульвары Османа в Париже. Удачная взаимосвязь городского пространства и городской жизнедеятельности

Площадь Дефанс в Париже. Отсутствие городского пространст­ва препятствует развитию городской деятельности

чайно. Конечно, они не имеют ничего общего с монотонными технократическими проектами, кото­рые сегодня приравнены к градостроительству, но, безусловно, свидетельствуют о том, что их жители имели определенные представления о том, каким образом отдельные здания должны входить в ви­зуально воспринимаемое, гармоничное целое.

Визуальная завершенность этих городов прош­лого вызывает большое восхищение. Мы сможем вновь обрести такую преемственность города только в том случае, если будем готовы принять прин­ципы градостроительства, определяющие условия пространственного развития города. Речь здесь идет о принципах, которые учитывают коллажную при­роду города и объединяют многие противоречия и сложности города в согласованной форме, а не в гигантской геометрии, порождающей только мо­нотонность. Однако до сих пор ни один город Северной Америки не воспринял эту идею.

Искусство и жизнь. Пространство, удачно решенное как произведение искусства, еще не означает успеха в качестве го­родского пространства. Для этого необходимо при­сутствие человеческой

 

жизнедеятельности. В ка­честве иллюстрации интересно сравнить бульвары Османа в Париже, район Дефанс в Париже и некоторые из мадридских бульваров, построенных в конце прошлого века. В каждом из этих при­меров городское пространство связано с челове­ческой жизнедеятельностью различным образом, но только первый из них можно считать дейст­вительно удачным.

В бульварах Османа была создана протяжен­ная улица со сплошным рядом магазинов. Мага­зины и легкий доступ к ним создавали этот жиз­ненно важный элемент — активную жизнедеятель­ность. С другой стороны, современная пощадь Дефанс в Париже не имела развитой единой формы. Она состоит из монофункциональных зда­ний, изолированных скульптур, расположенных в парке. Хотя там есть магазины, отели, рестораны, конторы, жилье и метро, она не имела успеха, так как там не хватало такого городского про­странства, которое создавало бы визуальную сре­ду, стимулирующую жизнедеятельность. Бульвары Мадрида Викторианской эпохи представляли собой целостную городскую улицу, но магазины и ресто­раны были вынесены из них из опасения, что коммерческая деятельность может умалить досто­инства улицы и осквернить ее красоту. Внешне очаровательным бульварам не хватало оживления, которое создает человеческая деятельность, и поэтому они не имели успеха в качестве городского пространства. Только бульвары Османа объединяли оба ключевых элемента — форму и деятельность. Поэтому и сегодня остаются примером удачного, живого градостроительства.