Конец многофункциональных зданий

Промышленная революция резко изменила об­лик городов. Прежние приемы застройки и образ мысли казались устаревшими. До тех пор, пока города оставались относительно устойчивыми тор­говыми и административными центрами, их слож­ная структура объяснялась непосредственно этими видами деятельности. Однако промышленная рево­люция способствовала появлению целого ряда но­вых видов деятельности и форм их осуществления, которые было трудно ввести в существовавшую го­родскую ткань. Объем городских проблем возрос и вышел из-под контроля. Простые реформы более не удовлетворяли.

С развитием машинного производства пол­
ностью изменился характер работы большинства
населения. Индивидуальное производство в до­
машних условиях стало экономически нецелесо­
образным. Чтобы выжить, нужно было использовать
машины. Это означало необходимость работать на
новых заводах, которые были расположены в теле
городов. Так, новая сеть железных дорог, связав­
шая сельскую местность с городами, способствова­
ла огромному притоку людей в промышленные цен­
тры, в результате чего начался безудержный рост
городов. В 1800 г. в Лондоне было около 1 млн жите­
лей. В течение примерно 30 лет его население
удвоилось. Подобную статистику можно было наб­
людать во всех промышленных странах. С 1830 по
1870 г, городское население Америки выросло от
менее 0,5 млн до более 5 млн. *

Изменилась не только основная структура об­щества, стали другими и жилищные условия. Бе-невело описывает эту ситуацию в работе «Истоки современного градостроительства»: «Жилые районы

10. Фамилистера Годена. Разрез

стремились строить ближе к рабочим местам, таким образом, что дома и заводы часто оказывались в близком соседстве, случайно перемежались, что бы­ло взаимно неудобно.

Дым проникал в дома, а отходы загрязняли воду, движение промышленного транспорта было, как правило, затруднено частным транспортом.... Хаос постоянно усиливался из-за данамичного развития промышленности. Заводы перестраивались и рас­ширялись, дома разрушались и реконструирова­лись, городские окраины все глубже проникали в пригороды, никогда не достигая равновесия.»

Американские и европейские города столкну­лись с одинаковыми социальными проблемами, ко­торые усугублялись индустриализацией: нищетой, неграмотностью, преступностью, алкоголизмом, проституцией и душевными болезнями. Поэтому неудивительно, что социальная критика рассматри­вала города как среду, физически и морально деградирующую. Неизбежно появились предложе­ния по созданию идеальных обществ, основанных

 

Л. Э. Говард. Город-сад

на альтернативах-капитализму как первопричине возникновения различных городских проблем. Уто­писты не только хотели введения нового законо­дательства, направленного на улучшение здоровья людей и санитарных условий, но и стремились построить полностью новое общество.

Такие философы, как Роберт Оуэн, Шарль Фурье и Сен-Симон предлагали общество, основан­ное на скороспелой и наивной форме социализ­ма. Они устанавливали правила для этих обществ, которыми определялось все, начиная с общих соци­альных вопросов, таких, как частная собственность, и кончая такими аспектами строительства и плани­ровки, как ширина дорог и зеленых насаждений. Их работы конца XVIII — начала XIX в. сформиро­вали основы современной философии градостро­ительства. Впоследствии эта философия сильно повлияет на доктрину функционального города СИАЙ, доктрину, которая прервала богатую исто­рию городских многофункциональных сооружений.

Из движения утопистов возникли три основные идеи, которые способствовали переходу от традици­онных градостроительных концепций к совершенно новому направлению. Во-первых, идеальное утопи­ческое общество представляло собой изолирован­ное целое, расположенное среди благоприятного ландшафта, свободное от хаоса городской жизни. Рассматривая город со всеми конфликтными ситуа­циями и вытекающей из них социальной неспра­ведливостью как врага, утописты стали развивать свои решения за пределами города.

Это стремление иллюстрируют «фамилистеры» Годена: «Так как напротив «фамилистеры» не рас­полагаются другие здания, то соответственно нет и любопытных соседей, выглядывающих из окон. Прекрасным летним вечером каждый житель смо­жет только закрыв дверь в большой зал, при­сесть у открытого окна, выкурить трубку или по­читать книгу в полной уединенности, как если бы он был владельцем отдельного дома, стоящего на соб­ственном участке».

Во-вторых, утопическое сообщество было огра­ничено по количеству жителей. Идеальный город не должен был стать безграничным вместилищем лю­дей и видов деятельности. Абсолютная численность населения промышленных городов не только без­возвратно изменила характер городской жизни, но и вызвала множество социальных болезней, которых утописты стремились избежать. Не случайно в позд­них утопических проектах таких архитекторов, как Ле Корбюзье, большое значение придавалось идеальным размерам. Была аргументирована мысль о том, что если общество ограничить разумными пределами, то оно станет социально и физически управляемым. К несчастью, эта идеализированная точка зрения противоречила реальности растущих промышленных городов.

В-третьих, утописты предложили функциональ­ное зонирование как возможность частичного ре­шения социальных проблем. Они изучали общество в целом, затем выделяли его составные части и планировочно располагали их таким образом, что-6tf избежать возможных конфликтов. Во многих отношениях эта концепция была противоречива. Хотя фаланстеры Шарля Фурье объединяли разные виды деятельности в многофункциональную струк­туру, она тщательно проектировалась таким обра-

зом, чтобы разделить их, что показывает следую­щее: «Одно крыло должно объединить все шумные виды работ — столярные мастерские, кузницы и др. Оно должно вместить также все помещения для детского труда, так как дети очень шумны в своей деятельности, Другое крыло содержит гостиницу с залами и другими помещениями для посторон-

них, чтобы они не занимали центральный объем здания и не мешали семейной жизни».

Работы утопистов повлияли на другие градо­строительные концепции, складывающиеся в это же время в Америке и Европе. Эти различные фило­софские разработки вместе с принципами утопис­тов образовали идеологическую основу современной градостроительной доктрины — доктрины, которая отрицала значение многофункциональной струк­туры как важной городской модели. Чтобы понять, почему многофункциональные сооружения были от­вергнуты и к нашему времени исчезли, необходимо объяснить философский контекст, в котором су­ществовало это явление.

Идеи радикально настроенного английского философа и утописта Дж. Бентама были благоже­лательно встречены в Америке в начале XIX в. И Америка, и Европа столкнулись с близкими градо­строительными проблемами, вызванными ростом индустриализации, и на обоих континентах велись поиски их решения. Но основополагающие условия жизни американского общества были со­вершенно иными.

Америка формировалась под влиянием ценнос­тей сельскохозяйственных традиций, ассоциирован­ных с нравственным характером сельской жизни. Томас Джефферсон, философ, архитектор и госу­дарственный деятель, воплощал эту идею и часто предостерегал против губительного влияния город­ской жизни. Движение утилитаризма Бентама дало американским социологам наиболее убеди­тельные аргументы в пользу превращения этой традиции в градостроительную философию, нося­щую американский характер. Бентам и Джеффер­сон выступали за научный, рациональный подход к демократической форме правления. Оба верили, что добиться наибольшего блага для максимального большинства можно только с помощью приемлемой морали. Соответственно те, кто разделяли их взгля­ды и стремились нейтрализовать вредное влияние города, искали пути улучшения санитарных усло­вий, здоровья людей, чистоты воздуха, открытых пространств и условий для образования и отдыха.

Существовала тесная связь между английским и американским движением «создания парков» (Park Movement), которое формировалось на осно­ве этой философии. Общедоступные парки, всеоб­щее образование, бывшие ранее привилегией бога­тых,, стали рассматриваться как нравственное спасение от болезней общества.

Ф. Л. Ольмстед, наиболее влиятельный амери­канский ландшафтный архитектор, использовал философию утилитаризма при планировке парков многих американских городов. Его проекты позднее воплотились в законченные системы парков. Ландшафтное организованное пространство, сим­вол более здорового и свободного общества, вновь вернулось в города.

Утописты предлагали идеальные управляемые общины за пределами городов; «ландшафтное дви­жение» выработало особый инструмент для возрож­дения самого города — оба направления дали даль­нейшее развитие концепции разделения функций. Убеждение, что парки могут обладать нравствен­ной и социальной ценностью, придало им значение как части новой градостроительной, философии.

К тому времени, как проект города-сада Эбене-