Будущие противостояния цивилизаций

В получившей широкую известность статье С.Хантингтона "Столкновение цивилизаций"* делается спра­ведливый вывод о роли границ цивилизационных разломов в современной истории и об этих границах как

______________

* Русский перевод ее опубликован в журнале "Полис" за 1994 г., № 1.

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ... ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?
^________________________________________________________________________________________________________________

 

о возможных линиях будущих фронтов, в том числе горячих.

Автор этой статьи, так же как и Тойнби, относит религиозный фактор к числу особенностей, опреде­ляющих облик цивилизаций. Слов нет — религия оказывает огромное влияние на формирование ду­ховного мира человека, и, тем самым, на утвержде­ние тех или иных цивилизационных характеристик. Но, по-моему, вся эта проблема гораздо сложнее, чем это описано в статье уважаемого профессора политологии.

Я полагаю, в частности, что не следует переоце­нивать влияния церкви. Цивилизация, духовный мир человека, условия его жизни и структура его верований завязаны в нерасторжимый узел. Вряд ли, например, можно отрицать, что существует и обрат­ное влияние цивилизации на формирование религии. Я даже думаю, что не столько религия формирует цивилизацию, сколько цивилизация выбирает ту или иную религию и адаптирует ее к своим духовным и материальным потребностям.

Любая цивилизация возникала гораздо раньше ре­лигии, принятой тем или иным народом, и цивилизационные стандарты меняются весьма медленно. Я думаю, что совсем не случайно на относительно небольшом пространстве Ближнего Востока родились три мировых религии, в основе которых лежал прин­цип единобожия. Таков был общий духовный настрой цивилизаций этого края, населенного кочевниками, проводившими многие ночи в пустыне под сверкаю­щими звездами в чистом небе. И не случайно также, что и иудаизм, и христианство, в конечном счете были оттуда вытеснены, а ислам безоговорочно при­нят. Этого нельзя объяснить только победами воинов Магомеда.

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

Что же касается Европы, то она, точнее, ее ин­дивидуалистическая цивилизация, не приняла исла­ма. Она не могла его принять, как, наверное, не смогла бы принять даосизм, сводящий человека к роли винтика в общественном механизме. Это не Карл Мартелл разбил при Пуатье войска арабов, перешагнувших Пиренеи, а Европа отказалась следо­вать той форме единобожия, которая утверждала шариат и главенство заветов Пророка как основу, определяющую все светские деяния. Примером не­приятия диктатуры религии может служить факт из истории католической церкви. Как известно, пре­тензии Папы Римского на светскую власть окончи­лись авиньонским пленением.

Точно так же и Древняя Русь в IX веке, когда ислам пришел на Русскую платформу, не приняла его, и он смог утвердиться только в Волжской Булгарии. Да и христианство Древняя Русь приняла осо­бое. Русские предпочли греческую церковь римской, поскольку она была ближе к их изначальным духов­ным предрасположенностям, чем католицизм с его жесткой церковной иерархией и регламентациями, с его богослужениями на непонятном латинском языке. Уже с тех пор на Руси установилась неприязнь к латинянам, которая прошла через всю нашу исто­рию. Заметим, что эта неприязнь была взаимной и основывалась она не на экономических или клас­совых противоречиях, а на различии цивилизаций и на непохожести духовных миров, в особенности.

Кстати говоря, некоторые славянские племена приняли католицизм еще в начале нынешнего тыся­челетия, но народы, образовавшиеся на основе этих племен, до сих пор полностью не вошли в Европу. Европейцами сделались разве что полабские славяне и жители Померании, полностью потерявшие свою

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ... ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?
^________________________________________________________________________________________________________________

 

славянскую идентичность и ассимилированные нем­цами, подобно угро-финским племенам центральной России, ассимилированным русскими.

Что же касается поляков, западных украинцев, чехов и других католических народов славянского корня, то они остались частью промежуточного про­странства между двумя цивилизациями. Настоящий Запад рассматривал их скорее как районы своих ленных владений либо как предметы торга с Россией или Турцией, чем как свою естественную составля­ющую.

Чтобы можно было отчетливее представить глуби­ну различия в происхождении сложившихся цивилизационных разломов, я сошлюсь на еще один при­мер. В XII веке венецианец Марко Поло прошел по шелковому пути и добрался до Китая. Не китаец, житель по тем временам самой могущественной и богатой империи мира открыл Европу для Китая, а западный купец открыл путь из Европы в Китай. А еще через два века португальцы на своих утлых лодочках, которые они гордо называли каравеллами, достигли Китая — страны, строившей в то время корабли водоизмещением в тысячи тонн, оснащен­ные разнообразным навигационным оборудованием, на которых имелись даже плавательные бассейны. И не Китай открыл Америку — она ему была не нуж­на, как и Европа. Самую высокую ценность для ки­тайской цивилизации представлял сам Китай. Его тоже потрясали нашествия и войны, но это были лишь поверхностные волны над почти недвижными глуби­нами человеческого океана. И этому океану не было дела до того, что происходило в какой-то Европе.

Причины вероятно неизбежного столкновения ци­вилизаций, по моему мнению, лежат в гораздо бо­лее глубоких горизонтах. Одним из важнейших осно-

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

ваний для современных цивилизационных противо­стояний являются процессы модернизации и распро­странение некоторых всепланетарных стандартов, отвечающих потребностям современного этапа науч­но-технической революции. Противоречия, которые сегодня у всех на виду, противоречия, порождаемые (может быть, лучше оказать — стимулируемые) процессами модернизации, представляют основную опасность для судеб рода человеческого. На линиях цивилизационных разломов уже возникают фронты вследствие противоречий, которые подхлестывают­ся модернизационной волной.

Положение на линии разлома европейско-американской и азиатско-тихоокеанской цивилизации, по-видимому, не приведет к горячим фронтам, во всяком случае, в обозримом будущем. Но противо­стояния будут нарастать, и уже сегодня мы видим ростки будущих трудностей. Они носят, прежде все­го, экономический характер. Идет соревнование в способности эффективно реализовывать потенциаль­ные возможности модернизации. И первые результа­ты этого соревнования можно предсказать: начнется постепенное вытеснение продукции Соединенных Штатов Америки с большинства восточных рынков.

Как было отмечено выше, тихоокеанские цивили­зации более или менее безболезненно приняли те формы жизни, которые сопутствуют модернизации. Но только формы, а содержание жизни осталось почти неизменным. Да и эти формы они подстроили, трансформировали под свои мерки и нашли новые образцы жизни, интенсифицирующие модернизационные процессы.

В исламском мире эти процессы идут совершенно по-иному. И предсказать их развитие гораздо слож­нее, ибо сами формы жизни определяется там, в

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ... ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?
^________________________________________________________________________________________________________________

 

основном, религией. Ислам, между прочим — это не только религия, это — порядок во взаимоотношени­ях людей с Богом и порядок отношений между сами­ми людьми, а также образ жизни, усвоенный веками и продолжающий некоторые доисламские традиции. Я думаю, что неприятие либерализма — пожалуй, лучше сказать, некоторых западных стандартов — исламскими странами повлечет за собой их отстава­ние в промышленном производстве, в развитии но­вых идей и технологий. А новые идеи (и способность их индуцировать) являются тем основным продуктом на мировом рынке, который в нынешние времена в значительной мере определяет положение страны в планетарном сообществе больше, чем запасы мине­ральных ресурсов. Вот почему неприятие некоторых новых форм жизни и главным образом новой логики мышления обрекает народы, их не принявшие, на судьбу неандертальцев, не нашедших себе места в общей экологической нише наших далеких предков.

Но с таким финалом собственной истории ни один народ добровольно не согласится. И если не будет найден ответ на вызов модернизации, то люди возьмутся за оружие. Тогда никакой контроль не помешает созданию в этих странах ядерных боепри­пасов и современных средств доставки. А может быть, и созданию других средств массового уничто­жения людей. Если мировое сообщество не примет мер, не найдет в себе сил для глубокого компромис­са и глубокой перестройки своей организации, то процессы модернизации могут привести к горячим фронтам, линии которых действительно могут прой­ти по границам цивилизационных разломов.

Однако самые опасные противостояния, которые возникнут и уже начинают возникать, по моему мнению, будут связаны с экологическими проблема-

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

ми — с проблемами организации единой жизни очень разных цивилизаций на беднеющей планете. Такие противостояния будут связаны с проблемами раздела ресурсов, т. е. богатств, которые дала нам планета и которых заведомо недостаточно для удовлетворения ныне существующих аппетитов людей. Постепенно эти противостояния — потребуют нового устройства планетарного сообщества, отвечающего требованиям экологического императива. И если не будут приня­ты упреждающие меры, то это может привести к катастрофическим последствиям.

В связи с этим не мешает вспомнить некоторые уроки истории. Древним цивилизациям не очень-то удавалось справляться с экологическими кризисами. Обычно на место одних народов, оказавшихся в ус­ловиях все ухудшающейся экологической обстанов­ки, приходили другие, обладавшие новыми техноло­гиями и новыми жизненными стандартами. Именно так закончилась пятнадцативековая история древне­го Шумера. Из-за чрезмерного использования воды для полива и сверхинтенсивной обработки почв нача­лись их постепенное засоление и эрозия. Вследствие этого стала резко сокращаться урожайность, воз­никла нехватка продуктов питания, усилилась мигра­ция населения. Варвары, пришедшие с севера, не только разрушили эту древнейшую цивилизацию, но и вовсе стерли ее из памяти человечества. По суще­ству похожим образом развивались события в Римс­кой империи, распад которой происходил на фоне деградации сельского хозяйства и уменьшения сво­бодного народонаселения, вызванного сокращением рождаемости. Приход варваров лишь ускорил собы­тия. Гибель Римской империи нельзя, конечно, объяс­нять только ухудшением экологических условий и нашествием варваров. Но экологическая ситуация,

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ... ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?
^________________________________________________________________________________________________________________

 

наверное, повсюду была важнейшим фоном истори­ческих событий.

Подводя итог вышеизложенному, мне хотелось бы подчеркнуть, что разнообразие цивилизций может стать источником опаснейших противостояний и про­тивоборств, которые могут перекроить всю карту мира. Такие события могут произойти раньше, чем эколо­гический кризис принесет свои разрушительные последствия.

Однако я считаю бесперспективным и крайне опасным стремление к унификации цивилизаций. Единая мировая цивилизация — это такой же нон­сенс, как и генетически стандартный человек. Цивилизационное разнообразие столь же необходи­мо для обеспечения стабильности рода человеческо­го, как и разнообразие генетическое.

* * *

Итак, где-то около 10 тысяч лет тому назад в процессе антропогенеза произошло эпохальное собы­тие — Человек окончательно выделился из живот­ного мира, его судьбу стали определять совсем иные, чем в животном мире, законы, а также зачатки "канонов" культуры и "оковы" зарождающейся циви­лизации. Но в одном отношении Человек оставался неизменным и после неолитической революции. Создавая и организуя свою экологическую нишу, он продолжал видеть в Природе огромный резервуар возможностей, откуда он может черпать все, что ему нужно, причем в неограниченных количествах. Другими словами Стратегия Природы и Стратегия Человечества не были никоим образом согласованы между собой. Первый глобальный экологический кри­зис, произошедший в эпоху неолита, ничему не

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

научил людей. Они быстро забыли то время, когда находились на краю гибели.

И вот, уже в наше время, из-за отсутствия пони­мания необходимости предметного диалога между Природой и Человеком, человечество снова оказалось на пороге не менее грозного экологического кризиса глобального масштаба, а значит, накануне возможной третьей фундаментальной бифуркации, в результате которой может произойти перестрой­ка его экологической ниши с катастрофическими для нашего биологического вида последствиями.

Есть много оснований считать, что Общество уже подошло или почти подошло к некой запретной чер­те, одним из признаков чего является потеря ста­бильности ряда процессов, протекающих в Природе. Даже поверхностное изучение структуры этих неустойчивостей показывает, что грядущий кризис по своей глубине и последствиям будет сравним с тем, который произошел в процессе неолитической революции. И Человеку, по-видимому, придет­ся вернуться в то исходное состояние, в котором он пребывал до этой революции. Конечно, речь идет не о возвращении в каменный век. Но я убежден, что человечество будет вынуждено снова научиться впи­сываться в естественные циклы биосферы. Однако смысл термина естественные циклы должен стать существенно иным по форме и содержанию.

[233]

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

 

ПОПЫТКИ ЗАГЛЯНУТЬ

ЗА ГОРИЗОНТ

[234]

ГЛАВА ПЕРВАЯ

 

МИРОВОЙ ПОРЯДОК В XXI ВЕКЕ

Закат РАХ АМЕRIСАNА

В первой части этой книги я отметил, что между­народные отношения вступили в полосу угасания РАХ АМЕRIСАNА. Это вовсе не означает, что вот-вот случится крах Соединенных Штатов Америки, раз­вал промышленности этой страны, распад ее куль­туры. Выражение, использованное мною в названии данного параграфа, не следует понимать буквально. В ближайшие десятилетия США, конечно, сумеют сохранить свое могущество, хотя бы потому, что они остаются самой сильной ядерной державой. Но постепенно эта страна будет терять свое превосход­ство над другими развитыми странами, и в не столь отдаленном будущем американцы перестанут быть вла­стителями мод и откажутся выполнять роль миро­вого жандарма. Удельный вес США в промышленно­сти, их позиции в развитии мирового технологичес­кого и культурного процесса будут постепенно, но зримо сокращаться. К концу первого десятилетия будущего века наш мир, наверное, перестанут назы­вать РАХ АМЕRIСАNА.

Однако это еще не станет трагедией для амери­канцев и, кстати говоря, такая перспектива — дале­ко не самое страшное, что может произойти на нашей планете. Гораздо важнее, я думаю, то, что США постепенно перестанут быть страной с наивыс­шей общественной производительностью труда со всеми вытекающими из этого последствиями. Евро­пейский полуостров и ряд стран Тихоокеанского ре­гиона явно начинают опережать американцев и в качестве, и в дешевизне продукции. К тому же, этим странам незачем содержать большие армии. На планете начинает складываться совершенно новая

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ... ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?
^________________________________________________________________________________________________________________

 

система властности, прежде всего экономической. Соответственно и геополитическая обстановка стано­вится совсем иной, мало похожей на ту, в которой мы живем и к которой все привыкли.

Но есть вещи, может быть, менее заметные, но еще более неприятные для США, чем угроза утра­ты доминирующих позиций в экономике. Это — ве­роятная потеря культурного лидерства.

Первый раз за границей я оказался в конце 50-х годов (не считая кратковременного пребывания в составе советских оккупационных войск в Германии в 1945 году). Тогда меня поразило массовое увлече­ние новым искусством — современной живописью, скульптурой, музыкой. В той форме модернизма, с которой я столкнулся, проявлялись некие симптомы деградационного процесса. То, что я увидел на Запа­де, противоречило моей убежденности в том, что искусство необходимо человеку, чтобы побуждать к добру, к любви, а не исполнять роль наркотиков.

Но по-настоящему я об этом задумался в 60-х го­дах, когда был приглашен в Беркли прочитать цикл лекций по некоторым специальным вопросам при­кладной математики для аспирантов Калифорнийско­го университета. В США много прекрасных универ­ситетов, великолепных музеев и богатых библиотек. Я знал, что едва ли не половина американской молодежи получила университетские дипломы, что многие американцы имеют ученые звания и т. п. Поэтому я с нетерпением ждал встреч с Америкой, с ее молодежью, с элитой ее интеллигенции и тща­тельно готовился к таким встречам.

Разочарование пришло ко мне в самом начале моего курса: слушатели просто не понимали меня, хотя изложенный мной материал основывался на стандартных установочных положениях, которые

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

преподавались студентам третьих-четвертых курсов Московского физико-технического института, где я тогда состоял профессором. Поэтому вместо намеченного курса лекций по высшей математике мне пришлось прочесть американским аспирантам лишь некоторое введение в функциональный анализ.

Второй запомнившийся эпизод произошел в Йоркском университете в Торонто. Это уже в Канаде, но порядки там сходные с американскими.

Я беседовал с заведующим кафедрой математики в его кабинете. Это было 8 мая одного из 70-х годов. Значит — в День Победы. Это был наш общий праз­дник, поскольку мой хозяин тоже побывал на фрон­те. Мы говорили о войне и потягивали виски — хозяин со льдом и содовой, я, конечно — безо льда и воды. Вспоминали некоторые эпизоды второй мировой вой­ны и тут хозяин сказал фразу, которую я сразу даже не понял: «А война-то у нас почти забыта. Прошло 30 лет, и из трех студентов, по крайней мере один, даже не знает, с кем мы воевали, а, тем более, кто победил!" "Не может быть!" — вос­кликнул я. Хозяин тут же отреагировал: "Хотите пари? Ставлю бутылку виски". "Хорошо, — сказал я. — Ставлю бутылку водки, которую вчера привез из Москвы".

Потребовалось всего несколько минут, чтобы я мог убедиться в абсолютном проигрыше. Мы вышли в коридор, и мой коллега задал вопрос первому из идущих нам навстречу студентов: "Кто с кем воевал во второй мировой войне и кто кого победил?" — спросил он. Светловолосый, интеллигентного вида юноша примерно двадцатилетнего возраста расплыл­ся в улыбке: "Ну, кто же этого не знает? — ответил он. — Мы, канадцы, вместе с англичанами и американцами разнесли в пух и прах немцев и рус­ских, и они до сих пор оправиться не могут".

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ... ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?
^________________________________________________________________________________________________________________

 

Вот так! Вряд ли что-либо улучшилось в этом отношении за прошедшее после этого дня двадцати­летие — разве что только ухудшилось.

Позднее, я начал более внимательно изучать струк­туру западного образования в целом. Образование — это порождение цивилизации, ее принципов и пара­дигм, прежде всего. Это — ключ к будущему нации, гарантия ее способности воспринимать новое. Одной из основ цивилизации, по моему глубокому убеждению, являются отношения между личностью и Об­ществом, отражающие соотношение принципа собор­ности и проявлений индивидуализма.

В США индивидуализм доведен до некой крайно­сти — человек учит и знает только то, что ЕМУ нужно для работы (бизнеса) или, в крайнем случае, то, что ЕМУ интересно. А интересно то, что ему ЛИЧНО может принести непосредственный успех. В результате — высочайший профессионализм в чем-нибудь одном и угнетающее невежество во всем ос­тальном. Опаснейший симптом, который очень скоро может обернуться трагедией для страны.

В США практически отсутствует представление о научной школе, каждый воюет сам по себе. Науч­ные доклады на семинарах имеют целью для высту­пающих не получить совет от коллег и услышать их критику, а показать себя, зафиксировать свой рей­тинг на научном рынке, приобрести еще один бал для получения престижного приглашения или гран­та. Потому-то ученые очень редко работают всю жизнь в одном и том же университете или в одном и том же научном коллективе, а профессора мало заботятся о своих бывших питомцах, не особенно следят за их судьбами.

Недавно я услышал в моем доме от одного гостя, приезжавшего в Москву из США на симпозиум,

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

шуточный ответ на вопрос, каково современное со­стояние обучения в американских университетах. "Отличное, — сказал он. — Прекрасные русские профессора обучают талантливых китайских студен­тов". И добавил: "Обучают тому, что не очень-то и нужно. Во всяком случае, в Америке". Последнее его замечание, по-моему, весьма показательно для характеристики положения в США в этой области.

Общеизвестным фактом является то, что форми­рование интеллигенции в Соединенных Штатах идет в значительной степени за счет иммиграции. Это — русские, индусы, китайцы, в меньшей степени вы­ходцы из западноевропейских стран. Но ведь это — очень ненадежный и временный источник пополнения производительной сферы общества высококвалифи­цированными и широко образованными людьми.

В этой связи мне кажется важным отметить, что и среди американцев постепенно растет понимание того кризиса, в котором может оказаться их страна. Показательна в этом отношении получившая миро­вую известность книга профессора Пола Кеннеди,* который приходит, правда из совсем других посы­лок, к выводам, аналогичным тем, которые я только что обосновал. Он тоже пишет о сложностях в раз­витии американской экономики, о ее предкризис­ном, а может уже и кризисном, состоянии. Его особенно беспокоит тот факт, что Соединенные Штаты превращаются в самого крупного должника планеты (по 100 миллиардов долларов США занима­ют у других стран ежегодно), а также и то, что начиная с 1990 года в стране прекратился рост на­ционального дохода.

______________

* Paul Kennedy. Preparing for the Twenty-First Century, Random House, N.Y., 1993.

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ... ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?
^________________________________________________________________________________________________________________

 

Но особенную тревогу автора этой книги, изданной в переводе на русский язык,* вызывает состояние общей образованности в США. Он приводит, в част­ности, такие данные: 22% взрослого населения не могут правильно написать адрес на конверте, в те­стах по математике американские восьмиклассники на последнем месте среди школьников других разви­тых стран. Профессор Пол Кеннеди обращает внима­ние также на антиинтеллектуалъность американ­ской поп-культуры и на то, что индустрия развле­чений внедряет в сознание малолетних американцев такие базовые образцы поведения, которые школа потом оказывается бессильной изменить. На этой основе возможны любые манипуляции с человечес­кой массой, считает он.

Таким образом, мой вывод о грядущем конце РАХ АМЕRIСАNА — не мое измышление. Об этом уже серьезно начинают задумываться и на Западе, осо­бенно в США.

Все это — тенденции дня сегодняшнего. Их можно пролонгировать на пару-тройку десятилетий, но даль­ше может возникнуть непредсказуемое. Вспомним Шпенглера и его книгу "Закат Европы", вышедшую в 1916 году. В те годы в Европе, казалось, действи­тельно начинался закат. Этот кризис был преодо­лен — через фашизм, через коммунизм, через кровь второй мировой войны, но все же преодолен. А чем закончится надвигающийся кризис?

Я не хочу выступать в роли предсказателя миро­вых событий, моя работа состоит в том, чтобы про­анализировать возможные тенденции, а не пророче­ствовать. Но постепенный закат РАХ АМЕRIСАNА и распад Советского Союза создают весьма мрачный

______________

* Кеннеди Пол. Вступая в двадцать первый век. М.: "Весь мир", 1997.

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

фон для дальнейшей истории человечества. Начина­ется общая перестройка, и в ней надо разбираться. Это будет новая жизнь, и к ней всем людям надо будет приспособиться!

Я не думаю, что развитие под знаком гегемонии Американского мира окажется замененным на раз­витие в рамках какого-либо иного мира — Японско­го, Германского или Китайского. Вероятнее всего, утвердится полицентризм, некая политическая сис­тема, аналогичная Системе Транснациональных Кор­пораций. Может быть, эта система даже станет подстраивать и политический мир под свои стандар­ты. Но одно очевидно — современный мир стано­вится гораздо сложнее, чем когда-либо в прошлом.

 

2. Вестернизация идет с Востока?

Я отдаю себе отчет в том, что название данного параграфа может показаться не имеющим смысла, поскольку ничто западное не может иметь восточ­ное происхождение. Но таким способом я имел в виду подчеркнуть нечто весьма существенное.

Во всем мире довольно давно понятие модерни­зация начало отождествляться с понятием вестернизация, и многие люди убеждены в тождественно­сти этих понятий, поскольку слово модернизация воспринимается как проявление процесса освоения во всем мире достижений Западных стран. Смеше­ние этих двух в принципе очень разных понятий в известной мере обосновано, поскольку технотронная волна поднялась на Западе и постепенно стала пере­мещаться на Восток, неся с собой некоторые запад­ные стандарты образа жизни. В XVIII веке един­ственным Западом была Англия. Первые паровые машины, изменившие облик промышленного произ-

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ... ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?
^________________________________________________________________________________________________________________

 

водства, начали, прежде всего, использоваться в Англии. Затем процесс вестернизации начал распро­страняться и захватил Нидерланды, Францию, Северную Италию и т. д. Вместе с распространением современного промышленного производства, подсте­гиваемого технотронной волной, происходила и миг­рация западных образцов жизни, отвечавших особен­ностям новой организации производительных сил, структуре производственных отношений и необходимо­сти подстройки всего уклада быта к новым условиям.

Энергия и индивидуальная предприимчивость про­являлись, конечно, и ранее. Европейская цивилиза­ция — это прямая наследница античной эпохи, преж­де всего, цивилизации древних греков. Необходимость энергичных поисков способов выживания греческих полисов, лишенных благодатных пойменных земель, требовало инициативы, поисков новых земель, рож­дало тип людей, совершенно непохожих на жителей бассейна Нила и других подобных регионов. Отсюда развитие индивидуализма в Европе, стремление ее жителей к личному благополучию. Эти факторы по­рождали в европейских странах систему взаимоотно­шений общества и отдельной личности, совершенно отличную от того, что было присуще цивилизациям традиционного типа.

Энергия и предприимчивость европейцев в Средние века выливались в крестовые походы, а в эпоху Возрождения — в дальние плавания, первоначаль­ное накопление капиталов, завоевание заморских территорий. Но после научно-технической и промыш­ленной революции открылись новые, уже производ­ственные возможности. Вот почему характерные осо­бенности потенциальных конкистадоров стали проявляться в сфере материального производства и меж­дународной торговли.

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

Европейская система взаимоотношений личности и общества еще более укрепилась в период реформа­ции, когда родилось протестантское миропредставление. Ему Европа обязана своим научным прогрессом и своими завоевательными стремлениями. Именно эта система вызвала к жизни капитализм. И структура современного общества обязана, прежде всего, экс­пансии цивилизаций технотронного типа, которая создала новые стимулы для развития всепланетарной цивилизации.

Но любые цивилизационные достижения — всегда результат адаптации общества к тем или иным усло­виям жизни. Изменяются условия жизни, и оказыва­ется неизбежной смена цивилизационных парадигм. Поэтому вполне вероятно, что направление модернизационной волны изменит свое направление. И это может кардинальным образом перестроить характер течения всех мировых процессов.

Для того, чтобы оценить то, что происходит в последние десятилетия в Азиатско-тихоокеанском регионе, надо принять во внимание некоторые осо­бенности современного витка научно-технического прогресса. Сегодняшний этап этой революции чаще всего характеризуется всепронизывающим потоком сложной информации и широкой компьютеризацией производственной и общественной деятельности, без которых нельзя справиться с потоком сведений, не­обходимых в современной жизни. Это безусловно так. Но часто речь идет не столько о внедрении каких-либо результатов новейших научных открытий, сколь­ко о массовом тиражировании прецизионных техно­логий, требующих технологической сверхдисципли­ны. Это касается производства сверхчистых кристал­лов, сверхточной подгонки деталей тех или иных машин и т.д. и т.п. Сейчас ситуация такова, что все всё знают — любые знания, любые ноу-хау, появив-

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ... ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?
^________________________________________________________________________________________________________________

 

шиеся в той или иной стране, становятся в течение очень короткого времени достоянием всего мира. Но произвести новые товары удается далеко не всем. Успехи в промышленном развитии, в повышении уровня жизни населения, в производстве экологичес­ки чистых продуктов питания обеспечивают сегодня не легендарные русские Левши, способные к уни­кальным творениям. Такие люди нужны, но этого недостаточно. Нужен не единичный мастер, а массо­вое мастерство, массовая производственная куль­тура и технологическая дисциплина.

Описанные особенности современных постиндуст­риальных технологий требуют и новой организации труда, новых взаимоотношений на производстве. Может быть, большинство технических ноу-хау и будет продолжать создаваться в западной части пла­неты, но более эффективные формы организации труда, необходимые для их тиражирования, теперь чаще рождаются на Востоке, а не на Западе. Я думаю, что новый этап модернизации будет связан именно с этими новыми формами организации произ­водительных сил.

Такое развитие будет иметь разнообразные по­следствия. Прежде всего, новая модернизация будет трудна для Запада, ибо она будет основываться на иных цивилизационных установках. И примеры тому уже есть. Некоторые японские корпорации имеют в США свои заводы. Производительность труда на этих заводах заметно ниже производительности труда на подобных заводах, расположенных в Японии. Поэто­му японские управляющие решили перестроить орга­низацию труда на своих заводах в Америке по япон­скому образцу. Но эта попытка не увенчалась успе­хом. Американцы не воспринимают не только япон­ский образ жизни, но и японскую организацию тру­да. Индивидуализм американцев, присущее им чув-

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

ство независимости исключают возможность форми­рования того коллективизма и способности к послу­шанию, на которых основывается японская организа­ция труда. В новых условиях роль западной цивили­зации, западной культуры в оформлении облика пла­нетарного сообщества станет заметно уменьшаться. Западные страны могут утратить лидирующее поло­жение. Поэтому, мое предположение о том, что модернизационная волна может сменить свое направ­ление, имеет достаточно оснований.

Сможет ли современная техногенная цивилизация Европы и Америки найти новый фундамент и пере­строить себя? Это — вопрос выживаемости всего планетарного общества, во всяком случае, евро-аме­риканской цивилизации, и утвердившегося в ее рам­ках образа жизни. По-видимому, нет! Будущее за неким синтезом. Как носитель нового цивилизационного качества, наверное, активно выступит Восток.