Непреодолимые законы Природы

Убежденность в существовании Абсолютной Исти­ны позволила Френсису Бэкону сформулировать свой знаменитый тезис о покорении Природы — "Зна­ние — Сила". Считалось, что знания, абсолютные знания нужны Человеку для того, чтобы ставить себе на службу силы Природы. Изменять законы, дей­ствующие в Природе, Человек не может, но заставить силы Природы приносить пользу людям он в состоянии. Природа представлялась ученым неким неисчерпаемым резервуаром, предназначенным для

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

того, чтобы служить Человеку и его прихотям, удов­летворять его безгранично растущие потребности.*

Но в XVIII веке одновременно с ощущением, ка­залось бы, неограниченных возможностей науки у некоторых ученых появлялось представление и о запретах. Оказалось, что в этом Мире, где наука рождает новые знания, существуют и различные ограничения, непреодолимые принципиально! Выяс­нилось, что существуют законы Природы, которые являются законами для всего сущего. Люди посте­пенно стали понимать, что в Природе не существу­ет и никогда не родится джинн, подобный тому, которого однажды выпустил из бутылки мальчишка из Басры.

Среди законов, открытых в XVIII и XIX веках, были и такие, которые носят абсолютный характер. Первый из них — это закон сохранения энергии. Она может переходить из одной формы в другую, но она не может возникать из ничего и не может исчезать. О законе сохранения энергии догадывались уже в XVIII веке, но окончательно он был понят лишь в XIX веке Джоулем и Майером. Только после открытий, сделанных этими учеными, было строго доказано, что вечного двигателя быть не может.

Другим эпохальным открытием рационалистическо­го естествознания был закон о возрастании (точ-

______________

* Я полагаю важным заметить, что такое утилитарное мне­ние о науке возникло в христианском мире. Результаты наблю­дений и изучения природных явлений использовались, конечно, и китайцами, и вавилонянами, и всеми другими народами, но только в христианской традиции сложилось представление о науке как о созидательской силе, как о мощном оружии в руках Человека.

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ... ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?
^________________________________________________________________________________________________________________

 

нее — не убывания) энтропии* в замкнутой системе взаимодействующих объектов. Сначала было установ­лено следствие этого закона, получившее название Второго закона (или начала) термодинамики. В первоначальной формулировке он звучал как невоз­можность превратить в механическую энергию тепло, содержащееся в каком-либо теле, в условиях, когда это тело нагрето меньше, чем окружающая среда. Другими словами, тепловая энергия, заключенная в нагретом теле, совершенно бесполезна, ее нельзя использовать, превратив в механическую работу если нет например, устройства, подобного холодильнику. Этот факт был впервые установлен Лазарем Карно и лежит в основе всех типов тепловых машин.

Таким образом, огромные запасы энергии, кото­рые находятся вокруг нас, нельзя обратить на пользу Человеку. Если бы мы могли понизить температуру мирового океана на малую долю градуса, то этой энергии хватило бы человечеству на много лет. Но сделать этого мы не можем, так же, как и постро­ить вечный двигатель. Кто знает, может быть нечто аналогичное можно сказать и в отношении использо­вания термоядерной энергии, потенциально существу­ющей в окружающем мире?

Редукционизм в прошлом и настоящем

В рамках классического рационализма сложился один из важнейших подходов к исследованию слож­ных явлений и сложных систем. Он получил назва-

______________

* Энтропией называется некоторая числовая характеристи­ка системы, которая иногда может интерпретироваться как мера хаоса.

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

ние редукционизма. Поскольку классический рацио­нализм имел в своей основе представление о полном детерминизме, то казалось вполне естественным предположить, что свойства системы выводимы из свойств элементов и структуры взаимодействия между ними. Такое представление и убежденность в том, что это не гипотеза, а аксиома, лежало в основе редукционизма.

Широкое использование этого принципа дало за­мечательные результаты. В рамках такого подхода было решено множество важнейших проблем естествознания. Я думаю, что первыми успешными по­пытками реализации принципа редукционизма мы обя­заны небесной механике. Система взаимодействий здесь особенно проста — это силы гравитации и законы Ньютона.

Одним из триумфальных успехов, достигнутых с помощью этого метода, было открытие планеты Нептун. Оно, действительно было сделано "на кон­чике пера". Дело в том, что наблюдаемые движения некоторых планет, самой отдаленной из которых в то время считалась планета Уран, несколько отли­чалось от расчетного. Для того чтобы наблюдаемые свойства нашей планетной системы можно было признать следствием свойств ее составляющих и их взаимодействий, оказалось достаточным предположить существование, по меньшей мере, еще одной трансурановой планеты. Причем теория позволяла указать даже возможное положение этой планеты относи­тельно орбит других планет. Когда астрономы прове­ли необходимые расчеты, а затем навели телескопы в очередную точку космического пространства, то там, где и предполагалось, они обнаружили еще одну,

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ... ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?
^________________________________________________________________________________________________________________

 

неизвестную ранее планету. Она и получила назва­ние Нептун.

Замечу, что те же самые методы небесной меха­ники, которые позволили знаменитому французско­му астроному Лаверье открыть эту планету в сере­дине прошлого века, и теперь лежат в основе рас­четов траекторий космических тел, в том числе космических аппаратов.

Когда употребляют слово редукционизм, то имеют в виду также и попытки заменить исследование реального сложного явления сильно упрощенной его моделью, его наглядной интерпретацией. Построение такой модели всегда является искусством. Каких-либо рецептов для такого рода "изобретений" наука пред­ложить не может. Схема появления в умах исследо­вателей конкретных способов познания реальности с помощью такого "моделирования" напоминает осве­щение предмета наблюдения с какой-то одной сто­роны. Выбрав нужный ракурс освещения, исследова­тель может даже по форме тени воспроизвести (понять) многие особенности соответствующего явле­ния или процесса.

Я думаю, что величие Дарвина как раз в том и состоит, что ему удалось найти такой ракурс рас­смотрения истории живого мира, с помощью кото­рого человечество увидело основные особенности эво­люционного процесса — его содержание и скрытый в этом процессе смысл.

То, что я сказал о Дарвине, относится и к Эйн­штейну. Основные факты, на которые опирается спе­циальная теория относительности, были уже извес­тны ученым к тому моменту, когда вышла в свет его знаменитая диссертация. Но именно Эйнштейн напи­сал свой трактат так, что люди поняли, как сцепле-

 

	Никита Моисеев
^________________________________________________________________________________________________________________

 

ны между собой пространство, время и скорость дви­жения материальных тел.

Идеи редукционизма, сводящие изучение слож­ных систем к анализу отдельных ее составляющих и упрощающих представления об их взаимодействиях, ознаменовали собой важнейший этап в истории не только науки, но и цивилизации. Именно им, в пер­вую очередь, обязано современное естествознание своими основными успехами.

Представление о редукционизме и его месте в исследовательской деятельности в настоящее время заметно изменилось. Но этот метод по-прежнему ос­тается одним из мощнейших средств научного ана­лиза. Сведение сложного к простому, даже элемен­тарные интерпретации тех или иных фактов или пред­ставлений (физики называют это демонстрациями на пальцах) были, есть и всегда будут средствами познания. Но редукционизм отнюдь не является уни­версальным средством изучения сложных систем — это один из методов научного подхода к осмыслению объективной реальности.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

 

КРИЗИС КЛАССИЧЕСКОГО РАЦИОНАЛИЗМА