Блуждающие огни некогда превращу я их и в провозвестников 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Блуждающие огни некогда превращу я их и в провозвестников



огненными языками:

-- возвещать будут они некогда огненными языками: он

приближается, он близок, великий полдень! --

Так говорил Заратустра.

На горе Елеонской

Зима, злая гостья, сидит у меня в доме; посинели мои руки

От ее дружеских рукопожатий.

Я уважаю ее, эту злую гостью, но охотно оставляю ее сидеть

одну. Охотно убегаю я от нее; и если бежишь хорошо, то и

убегаешь от нее!

С теплыми ногами, с теплыми мыслями бегу я туда, где

Стихает ветер, -- в освещенный солнцем уголок моей горы

Елеонской.

Так смеюсь я над моей суровою гостьей и благодарен ей еще

За то, что она ловит у меня в доме мух и заставляет стихать

Разный мелкий шум.

Ибо она не любит, когда поет комар или даже целых два; она

Делает улицу пустынной, так что лунный свет боится проникать

Туда ночью.

Она суровая гостья, -- но я чту ее и не молюсь, подобно

Неженкам, пузатому идолу огня.

Лучше немного пощелкать зубами, чем молиться идолам! --

Так хочет род мой. И особенно ненавижу я всех идолов огня,

Пылких, дымящихся и удушливых.

Кого я люблю, того люблю я больше зимою, чем летом; лучше

И смелее смеюсь я над моими врагами, с тех пор как зима сидит у

Меня в доме.

Поистине, смело даже тогда, когда я заползаю в

Постель: тогда смеется и шалит мое укрывшееся счастье и мои

Обманчивые сны начинают смеяться.

Разве я -- ползаю? Никогда в жизни не ползал я перед

Сильными; и если лгал я когда-нибудь, то лгал из любви. Поэтому

Весел я и на зимней постели.

Скромная постель греет меня больше, чем роскошная, ибо я

Ревнив к своей бедности. А зимою она больше всего верна мне.

Злобою начинаю я каждый день, я смеюсь над зимою холодной

Ванною -- за это ворчит на меня моя строгая гостья.

Также люблю я ее щекотать маленькой восковой свечкой --

Чтобы она наконец выпустила небо из пепельно-серых сумерек.

Особенно злым бываю я утром -- в ранний час, когда звенит

Ведро у колодца и раздается на серых улицах теплое ржание

лошадей:

С нетерпением жду я, чтобы взошло наконец ясное небо,

Зимнее снежнобородое небо, старик, белый как лунь, --

-- молчаливое зимнее небо, часто умалчивающее даже о своем

солнце!

Не у него ли научился я долгому, светлому молчанию? Или

Оно научилось ему у меня? Или каждый из нас сам изобрел его?

Тысячекратно происхождение всех хороших вещей: все хорошие

Веселые вещи прыгают от радости в бытие -- как могли бы они это

сделать -- только один раз!

Хорошая, веселая вещь также долгое молчание, и хорошо

Также смотреть, подобно зимнему небу, с ясным круглоглазым

лицом:

-- скрывать, подобно ему, свое солнце и свою непреклонную

волю-солнце; поистине, хорошо изучил я это искусство и

это зимнее веселье!

Моя самая любимая злоба и искусство в том, чтобы мое

Молчание научилось не выдавать себя молчанием.

Гремя словами и игральными костями, дурачу я тех, кто

Торжественно ждет, -- от всех этих строгих надсмотрщиков должна

Ускользнуть моя воля и цель.

Чтобы никто не мог видеть основы и последней воли моей, --

Для этого изобрел я долгое светлое молчание.

Многих умных встречал я: они закрывали покрывалом свое

Лицо и мутили свою воду, чтобы никто не мог насквозь видеть их.

Но именно к ним обращались более умные из среды

Недоверчивых и грызущих орехи: именно у них вылавливали они

наиболее припрятанную рыбу их!

Но умы светлые, смелые и прозрачные -- они, по-моему,

наиболее умные из всех молчаливых: так глубока основа

Их, что даже самая прозрачная вода -- не выдает ее.

Ты, снежнобородое молчаливое зимнее небо, ты, круглоглазая

лунь надо мною! О ты, небесный символ моей души и ее радости!

И разве не должен я прятаться, как проглотивший

Золото, -- чтобы не распластали мою душу?

Разве не должен я пользоваться ходулями, чтобы не

заметили моих длинных ног, -- все эти завистники и

Ненавистники, окружающие меня?

Эти удушливые, тепличные, изношенные, отцветшие,

истосковавшиеся души -- как могла бы их зависть вынести

мое счастье!

Поэтому я показываю им только зиму и лед на моих вершинах

-- и не показываю, что моя гора окружена также всеми

солнечными поясами!

Они слышат только свист моих зимних бурь -- и не слышат,

Что ношусь я и по теплым морям, как тоскующие, тяжелые, горячие

Южные ветры.

Они сожалеют также о моих нечаянностях и случайностях --

но мое слово гласит: "Предоставьте случаю идти ко мне:

невинен он, как малое дитя!"

Как могли бы они вынести мое счастье, если бы я не

Наложил несчастий, зимней стужи, шапок из белого медведя и

покровов из снежного неба на мое счастье!

-- если бы сам я не питал жалости к их состраданию:

к состраданию этих завистников и ненавистников!

Если бы сам я не вздыхал и не дрожал пред ними от холода и

не одевался терпеливо, как в шубу, в сострадание их!

В том мудрая блажь и благостыня моей души, что не

прячет она своей зимы и своих морозных бурь, она не прячет

Также и своего озноба.

Для одного одиночество есть бегство больного; для другого

одиночество есть бегство от больных.

Пусть слышат они, как дрожу и вздыхаю я от зимней

стужи, все эти бедные, завистливые негодники, окружающие меня!

Несмотря на эти вздохи и дрожь, все-таки бежал я из их

Натопленных комнат.

Пусть они жалеют меня и вздыхают вместе со мною о моем

ознобе: "от льда познания он замерзнет еще!" -- так

Жалуются они.

А я тем временем бегаю всюду с теплыми ногами на моей горе

Елеонской; в освещенном солнцем уголку моей горы Елеонской пою

И смеюсь я над всяким состраданием. --

Так пел Заратустра.

О прохождении мимо

Так, медленно проходя среди многих народов и через

Различные города, вернулся Заратустра окольным путем в свои

Горы и свою пещеру. И вот, подошел он неожиданно к воротам

большого города; но здесь бросился к нему с

Распростертыми руками беснующийся шут и преградил ему дорогу.

Это был тот самый шут, которого народ называл "обезьяной

Заратустры": ибо он кое-что перенял из манеры его говорить и

Охотно черпал из сокровищницы его мудрости. И шут так говорил к

Заратустре:

"О Заратустра, здесь большой город; тебе здесь нечего

Искать, а потерять ты можешь все.

К чему захотел ты вязнуть в этой грязи? Пожалей свои ноги!

Плюнь лучше на городские ворота и -- вернись назад!

Здесь ад для мыслей отшельника: здесь великие мысли

Кипятятся заживо и развариваются на маленькие.

Здесь разлагаются все великие чувства: здесь может только

громыхать погремушка костлявых убогих чувств!

Разве ты не слышишь запаха бойни и харчевни духа? Разве не

Стоит над этим городом смрад от зарезанного духа?

Разве не видишь ты, что души висят здесь, точно обвисшие,

грязные лохмотья? -- И они делают еще газеты из этих лохмотьев!

Разве не слышишь ты, что дух превратился здесь в игру

слов? Отвратительные слова-помои извергает он! -- И они делают

еще газеты из этих слов-помоев!

Они гонят друг друга и не знают куда? Они распаляют друг

Друга и не знают зачем? Они бряцают своей жестью, они звенят

Своим золотом.

Они холодны и ищут себе тепла в спиртном; они разгорячены

И ищут прохлады у замерзших умов; все они хилы и одержимы

Общественным мнением.

Все похоти и пороки здесь у себя дома; но существуют здесь

Также и добродетельные, существует здесь много услужливой,

служащей добродетели:

Много услужливой добродетели с пальцами-писаками и с

Твердым седалищем и ожидалищем; она благословлена мелкими

Надгрудными звездами и набитыми трухой, плоскозадыми дочерьми.

Существует здесь также много благочестия, много лизоблюдов

И льстивых ублюдков перед богом воинств.

Ибо "сверху" сыплются звезды и милостивые плевки; вверх

Тянется каждая беззвездная грудь.

У месяца есть свой двор и при дворе -- свои придурки; но

На все, что исходит от двора, молится нищая братия и всякая

Услужливая нищенская добродетель.

"Я служу, ты служишь, мы служим" -- так молится властелину

Всякая услужливая добродетель: чтобы заслуженная звезда

прицепилась наконец ко впалой груди!

Но месяц вращается еще вокруг всего земного: так вращается

И властелин вокруг самого-что-ни-на-есть земного, -- а это есть

Золото торгашей.

Бог воинств не есть бог золотых слитков; властелин

предполагает, а торгаш -- располагает!

Во имя всего, что есть в тебе светлого, сильного и

доброго, о Заратустра! плюнь на этот город торгашей и вернись

назад!



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-19; просмотров: 339; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.93.59.171 (0.034 с.)