А.5.5 Анархисты и захват фабрик в Италии

После первой мировой войны по Европе и миру распространились радикальные взгляды. Значительно возросло число членов профсоюзов, они постоянно устраивали забастовки, демонстрации, повсюду вели агитацию. Отчасти это было связано с войной, отчасти с очевидным успехом русской революции. Всеобщий энтузиазм по отношению к русской революции затронул даже анархистов-индивидуалистов, например Джозефа Лабади. Подобно остальным капиталистам они считали, что «красный восток [дает] надежду на светлое будущее», а большевики прилагают «похвальные усилия в попытках выбраться из ада промышленного рабства». [цит.: Carlotta R. Anderson, All-American Anarchist, стр. 225 и стр. 241]

В Европе анархистские идеи вызывали все больше сочувствия, а в анархо-синдикалистские профсоюзы вступило множество новых членов. В Великобритании брожение вызвало движение фабричных старост и последовавшие забастовки в Клайдсайде; в Германии под влиянием Индустриальных рабочих мира расцвело профсоюзное движение, а также возникла либертарная форма марксизма, назвавшая себя «коммунизмом рабочих советов»; В Испании в анархо-синдикалистскую организацию НКТ рабочие вступали целыми заводами. Кроме того, к сожалению, аналогично выпосла численность социал-демократических и коммунистических партий. Италия не была исключением.

В Турине появилось новое низовое движение. Оно состояло из «внутренних комиссий» (избираемых специальных комитетах по рассмотрению жалоб и запросов). Эти новые организации состояли из старост, избиравшихся коллективами вместе работающих на фабрике или заводе людей от 15 до 20 человек для выполнения определенной задачи с возможностью отзыва делегатов в любой момент. Собрание всех фабричных старост после этого избирало «внутреннюю комиссию», которая была постоянно подотчетна «фабричным советам» старост.

За период с ноября 1918 года по март 1919 года внутренние комиссии распространились по всему профсоюзному движению. 20 февраля 1919 года Итальянская федерация металлистов (ИФМ) добилась соглашения, разрешающего комиссии на предприятиях. После чего они постарались превратить эти комиссии в советы с управленческими функциями. К первому мая 1919 года внутренние комиссии «стали главной силой в металлургической промышленности, а профсоюзы постепенно превращались в никому не нужные маргинальные административные единицы. За этими тревожными событиями по мнению реформистов, стояли либертарии». [Цит.: Carl Levy, Gramsci and the Anarchists, стр. 135] В ноябре 1919 г. внутренние комиссии Турина были преобразованы в фабричные советы.

Движение в Турине обычно ассоциируется с еженедельником «Новый порядок» («L'Ordine Nuovo»), первый выпуск которого увидел свет 1 мая 1919 года. Как пишет Даниэль Герен, «его редактором был левый социалист Антонио Грамши, помогали ему профессор философии Туринского университета, исповедовавший анархистские идеи и писавший под псевдонимом Карло Петри, а также ядро туринских либертариев. На заводах группа “Ордине нуово” опиралась, в частности, на двух ведущих анархо-синдикалистских активистов в металлургической отрасли, Пьетро Ферреро и Маурицио Гарино. Манифест “Ордине нуово” был подписан совместно социалистами и либертариями, которые сошлись на том, что рассматривали фабричные советы как «органы, подходящие для будущего коммунистического управления как отдельными фабриками, так и обществом в целом». [ Анархизм: от теории к практике ]

События в Турине не стоит воспринимать как изолированную вспышку самоуправления. Рабочие и крестьяне восставали по всей Италии. В конце февраля 1920 года был захвачен ряд предприятий в Лигурии, Пьемонте и Неаполе. В Лигурии после краха переговоров об увеличении зарплаты рабочие захватили металлургические и судостроительные заводы в Сестри-Поненте, Корнильяно и Кампи и управляли ими под руководством синдикалистов 4 дня.

За это время число членов Итальянского синдикалистского союза (ИСС) достигло 800.000, и соответственно увеличилось влияние Итальянского союза анархистов (20.000 членов плюс Уманита Нова, его ежедневная газета). Уэльский марксист, Гвин Вильямс писал в своей книге «Пролетарский порядок», что «анархисты и революционные синдикалисты были наиболее последовательной… революционной левой группой… Синдикалисты первые уловили боевой настрой рабочего класса, который остальному социалистическому движению совершенно не удалось понять». В Турине либертарии «действовали вместе с ИФМ» и «активно сотрудничали с “Ордине Нуово”, начиная с момента его создания». [ Там же, стр. 195] Другие же социалисты критиковали «Ордине Нуово» за «чрезмерный синдикализм».

Именно анархисты предложили захватывать фабрики и заводы. Знаменитый анархист Эррико Малатеста писал в Уманита Нова в марте 1920 г.: «Всеобщие забастовки протеста больше никого не трогают… Мы предлагаем захватывать фабрики и заводы… у метода безусловно есть будущее, потому что он соответствует конечной цели рабочего движения и доставляет необходимый опыт экспроприации». В том же месяце, во время «большой синдикалистской кампании по созданию советов в Милане, Армандо Борги [анархист и секретарь ИСС] призвал к массовым фабричным захватам. В Турине переизбрание цеховых комиссаров только что закончилось двухнедельной страстной дискуссией, после чего рабочие поймали кураж. [Фабрично-заводской совет] комиссаров немедленно призвал к захвату собственности». И на самом деле «советское движение вне Турина состояло фактически из анархо-синдикалистов». Поэтому секретарь синдикалистских металлистов «призвал поддержать туринские советы, так как они представляют собой пример антибюрократического прямого действия, направленного на захват контроля над фабрикой, и могут считаться первым ростком рабочих синдикатов... Конгресс синдикалистов проголосовал за поддержку советов... Малатеста... назвал их революционной формой прямого действия... Уманита Нова и Гуэра Ди Классе (газета ИСС) приветствовали и пропагандировали советы вместе с Ордине Нуово и туринским изданием Аванти». [Williams, там же, стр. 200, стр. 193 и стр. 196]

Такой активизм, очевидно, не мог не породить ответной реакции со стороны хозяев. Боссы в своих организациях проклинали фабричные советы и призывали к мобилизации против них. Рабочие отказывались выполнять приказы начальства – а значит на фабриках росла «недисциплинированность». Государство поддержало боссов и приступило к навязыванию существующих производственных правил. Один из пунктов контракта, заключенного ИФМ в 1919 г. гласил, что внутренние комиссии должны действовать только за пределами цеховых помещений и ограничиваться нерабочим временем. Остановка работы для избрания цеховых старост (и не только) была нарушением этого пункта. Движение по сути поддерживалось массовым неповиновением. Боссы использовали это нарушение утвержденного контракта в качестве средства борьбы с фабричными советами в Турине.

Главное столкновение, однако, произошло в апреле, когда общее собрание старост Фиата призвало к сидячим забастовкам в знак протеста против увольнения нескольких старост. Работодатели ответили локаутом. Правительство его поддержало, против завода направили действующую армию. После двухнедельной забастовки, рабочие сдались, поскольку требовалось решать неотложные вопросы. Работодатели тогда на переговорах навязали требование ограничения советов старост, возвращение старого соглашения и восстановления управленческого контроля.

Эти ограничения били в самое сердце системы фабричных советов, и рабочие Турина попытались защитить ее всеобщей забастовкой. В пьемонтском регионе в забастовке приняли участие более 500 тысяч рабочих. Туринские рабочие призвали профсоюз ВКТ и Социалистическую партию (СПИ) помочь придать этой забастовке национальный масштаб. И ВКТ, и СПИ проигнорировали эту просьбу. «Задвигались только синдикалисты». Железнодорожники Пизы и Флоренции отказались перевозить войска, отправленные в Турин. По всей Генуе прошли забастовки среди докеров и в отраслях, находившихся под влиянием ИСС. Таким образом, пусть и «преданное всем социалистическим движением», апрельское движение «все еще находило поддержку населения» в «действиях... либо непосредственно возглавляемыми, либо косвенно вдохновленными анархо-синдикалистами». В самом Турине анархисты и синдикалисты «угрожали вырвать советское движение у» Грамши и группы «Ордина Нуово». [Williams, там же, стр. 207, стр. 193 и стр. 194]

В конце концов руководство ВКТ объявило о конце забастовки и полностью приняло все условия работодателей. Теперь советы исключались из производственных помещений и вынуждены были ограничиться нерабочими часами, но все же они смогли вскоре вернуть свои позиции во время сентябрьских фабрично-заводских захватов.

Анархисты «обвинили социалистов в предательстве. Они презирали то, по их мнению, ложное чувство дисциплины, которым связывало социалистов их трусливое руководство. Они противопоставляли дисциплину, ставившую движение в зависимость от планов, страхов, ошибок и постоянных предательств вождей, другой дисциплине, дисциплине рабочих Сестри-Поненте, бастующих в знак солидарности с Турином, дисциплине железнодорожников, отказавшихся перевозить армейские силы в Турин, анархистов и дисциплине членов синдикатов, которые предпочли единство с туринцами сектантским и партийным указам». [Carl Levy, там же, стр. 161] К сожалению, эта «дисциплина» сверху-вниз в организациях социалистов все время сопровождала фабрично-заводские захваты, каждый раз приводя к ужасным последствиям.

В сентябре 1920 года по Италии прокатилась волна массовых забастовок, вызванных сокращениями заработной платы и локаутами. «И снова кризис укрепил позиции синдикалистов». В середине августа металлисты-члены ИСС «потребовали от обоих союзов вернуться к политике захвата заводов» и призвали к «превентивным захватам» во избежание локаутов. В ИСС это сочли «экспроприацией заводов металлистами», которую необходимо «поддержать всеми доступными силами», в том числе «объединением с рабочими других отраслей». [Williams, там же, стр. 236, С. 238-9] То есть, «[поскольку] ИФМ проигнорировала синдикалистские идеи захватов заводов с целью противостояния локаутам работодателей, ИСС получил возможность завоевать полную поддержку политически активного рабочего класса Турина». [Carl Levy, там же, стр. 129] Эти забастовки начались на механических заводах и вскоре распространились на железнодорожные, машиностроительные и прочие предприятия. К движению присоединились и крестьяне, начавшие захватывать землю. Бунтовщики, однако, не просто захватили свои предприятия, они реорганизовали их на началах рабочего самоуправления. Вскоре более 500 000 «бунтовщиков» стали производить сами для себя. Эррико Малатеста принимал непосредственное участие в событиях:

«Металлурги организовали движение за повышение зарплаты. Это была забастовка нового типа. На смену старой идеи исхода с фабрик пришла новая идея захвата их территории... Революционный дух укрепился в умах рабочих всей Италии, и вскоре они изменили характер требований. Рабочие сочли, что настал момент овладеть всеми средствами производства. Они вооружились для самообороны... и самостоятельно реорганизовали производство... Право собственности было фактически отменено... Возник новый режим, новая форма общественной жизни. Правительству пришлось стоять в стороне, потому что оно оказалось неспособно предложить альтернативу». [ Errico Malatesta: His Life and Ideas, стр. 134]

Даниэль Герен прекрасно описывает масштабы движения:

«Управление фабриками... пришлось осуществлять техническим и административным рабочим комитетам. Самоуправление продержалось довольно долгое время: первоначально рабочие получили помощь от банков, а когда затем в ней было отказано, они выпустили свои собственные деньги, чтобы платить рабочим заработную плату. Поддерживалась очень строгая дисциплина, был запрещён алкоголь и организованы вооружённые патрули для самообороны. Между самоуправляемыми предприятиями установилась очень тесная связь и солидарность. Руда и уголь складывались в общее хранилище и распределялись по справедливости». [ Анархизм: от теории к практике ]

Италия была «парализована: полмиллиона рабочих захватили свои предприятия и подняли над ними красные и черные флаги». Движение распространилось по всей Италии, не только в промышленных центрах, таких как Милан, Турин и Генуя, но и в Риме, Флоренции, Неаполе и Палермо. «Активисты ИСС стояли, безусловно, в первых рядах движения», а Уманита Нова писала, что «важность движения невозможно переоценить, мы должны сделать все возможное для его широкого распространения». ИСС постоянно призывали «распространить движение на всю промышленность, организовать всеобщую экспроприирующую забастовку». [Williams, там же, стр. 236 и С. 243-4] Железнодорожники, среди которых, кстати, либертарианские идеи традиционно получали широкую поддержку, отказались перевозить войска, рабочие объявили забастовку против указов реформистских профсоюзов, а крестьяне заняли землю. Анархисты от всей души поддержали движение, и это неудивительно, поскольку «захваты предприятий или земли идеально соответствует нашей программе действий». [Malatesta, там же, стр. 135] Луиджи Фаббри увидел в захватах «силу пролетариата, о которой он до сих пор не знал». [цит.: Paolo Sprinao, The Occupation of the Factories, стр. 134]

Однако после четырех недель захватов рабочие решили покинуть предприятия. Социалистическая партия и реформистские профсоюзы сделали все для этого. Они выступили против движения и договорились с государством о возвращении к «порядку» в обмен на обещание расширить рабочий контроль на законных основаниях сотрудничества с начальством. Вопрос о революции был решен голосованием национального совета ВКТ в Милане 10-11 апреля. Мнение синдикалистов было полностью проигнорировано, руководство социалистической партии отказалось даже выбирать между предложенными ими вариантами.

Излишне говорить, что это обещание «рабочего контроля» не было выполнено. Отсутствие автономной межзаводской организации поставило рабочих в зависимость от профсоюзных чиновников. Они не могли вовремя получать информацию о том, что происходит в других городах, и бюрократы использовали эту слабость для изоляции городов, фабрик и заводов друг от друга. Пришлось вернуться к работе, «несмотря на противодействие отдельных анархистов, рассеянных по предприятиям». [Malatesta, там же, стр. 136] Конфедерации местных синдикалистских профсоюзов не смогли обеспечить необходимую основу для полной координации движения, поскольку реформистские профсоюзы отказывались с ними работать; и хотя анархисты были многочисленным меньшинством, они все еще оставались меньшинством:

«На “межпролетарском” съезде 12 сентября (в нем приняли участие союз анархистов (Unione Anarchia), профсоюз железнодорожников и работников морского транспорта) профсоюз синдикалистов решил, что “мы не можем справиться сами” без помощи социалистической партии и ВИКТ, подал протест против миланского “контрреволюционного решения”, назвал его миноритарным, произвольным и недействительным и закончил абстрактными, но пылкими призывами к действию». [Paolo Spriano, там же, стр. 94]

Малатеста обратился к работникам одного из заводов Милана. Он говорил, что «люди, которые отмечают соглашение, подписанное в Риме [между конфедерацией и капиталистами], как великую победу, обманывают вас. Победу в действительности одержали Джолитти, правительство и спасенная буржуазия, ранее стоявшие на краю пропасти». Во время захватов «буржуазия дрожала, а правительство не могло справиться с ситуацией». Следовательно:

«Говорить о победе, когда римское соглашение отбрасывает вас назад под буржуазную эксплуатацию, которая могла быть ликвидирована, значит лгать. Если вам придется оставить заводы и фабрики, сделайте это с убеждением, что проиграна великая битва и с твердым намерением возобновить борьбу и продолжить ее... Ничто не потеряно, если у вас нет иллюзий [насчет] липовой победы. Знаменитый указ о контроле на фабриках это издевательство... потому что он стремится объединить ваши интересы и интересы буржуазии, что подобно объединению интересов волка и овцы. Не верьте вашим лидерам, они делают из вас дураков, откладывая революцию со дня на день. Вы сами должны совершить революцию, когда повод придет, не дожидаясь приказов, которые никогда не приходят или приходят только чтобы побудить вас отказаться от действий. Верьте в себя, верьте в свое будущее, и вы победите». [цит.: Max Nettlau, Errico Malatesta: The Biography of an Anarchist ]

Малатеста оказался прав. После окончания периода захватов в числе победителей оказались только буржуазия и правительство. Вскоре рабочим пришлось столкнуться с фашизмом, но до него, в октябре 1920 года, «после того, как фабрики вернули в собственность хозяев», правительство (очевидно, зная, где скрыта реальная угроза) «арестовало всех лидеров ИСС и ИСА. Социалисты никак не отреагировали на эти аресты» и «почти полностью игнорировали преследование либертариев до весны 1921 года, когда старик Малатеста и другие заключенные в тюрьму анархисты объявили голодовку в своих камерах в Милане». [Carl Levy, там же, С. 221-2] Они были полностью оправданы по результатам четырехдневного судебного разбирательства.

События 1920 года позволяют сделать четыре вывода. Во-первых, рабочие могут успешно управлять своими предприятиями самостоятельно, без боссов. Во-вторых, существует необходимость интеграции анархистов в рабочее движение. Без поддержки ИСС туринское движение осталось бы в тотальной изоляции. В-третьих, существует необходимость собственно анархистских организаций, которые смогли бы оказывать влияние на классовую борьбу. Рост ИСА и ИСС в плане влияния и количества членов подтверждает это. Без анархистов и синдикалистов, непрестанно поднимавших идею фабричных захватов и поддерживавших движение всеми силами, сомнительно, что оно смогло бы так успешно и быстро распространяться. И в-четвертых, иерархически структурированные социалистические организации не поощряют революционный настрой у своих членов. Простые члены были поставлены в зависимость от вождей и не сумели полностью раскрыть свой потенциал.

Этот период итальянской истории объясняет приход ко власти фашистов. Как писал Тобиас Абсе, «приход ко власти фашистов в Италии напрямую связан с событиями предшествующего ему двухлетнего периода 1919-1920 гг. Фашизм был превентивной контрреволюцией... результатом неудавшейся революции». [ «The Rise of Fascism in an Industrial City», С. 52-81, Rethinking Italian Fascism, Дэвида Форгача (ред.), стр. 54] Термин «превентивная контрреволюция» ввел в обращение знаменитый анархист Луиджи Фаббри, который совершенно верно назвал фашизм «организацией и агентом насильственной вооруженной защиты правящего класса от пролетариата, ставшего чрезмерно требовательным, сплоченным и настойчивым». [«Fascism: The Preventive Counter-Revolution», С. 408-416, Anarchism, Роберта Грэхема (ред.), стр. 410 и стр. 409]

Еще до фашистского восстания Малатеста предупреждал: «Если мы не будем стоять до конца, мы заплатим кровавыми слезами за страх, который сейчас испытывает буржуазия». [цит.: Tobias Abse, там же, стр. 66] Капиталисты и богатые помещики поддержали фашистов, чтобы указать рабочему классу его место при помощи государства. Они старались оказывать фашизму «всяческую помощь с точки зрения финансов или оружия, закрывали глаза на нарушение закона и, при необходимости, прикрывали спину вмешательством армии, которая под предлогом восстановления порядка спешила на помощь фашистам везде, где последние начинали получать достойный отпор». [Fabbri, там же, стр. 411] Согласно Тобиасу Абсе:

«Цели фашистов и их покровителей среди промышленников и аграриев в 1921—22 годах были просты: как можно сильнее ударить по организациям рабочих и крестьян, пулей и дубинкой уничтожить не только достижения красного двухлетия, но все, чего добились низшие классы... за период от конца столетия до начала Первой мировой войны». [ Там же, стр. 54]

Фашистские отряды атаковали и уничтожали места анархистских и социалистических собраний, социальные центры, радикальную прессу и местные профсоюзные советы (Camera del Lavoro). Однако даже в самые мрачные дни фашистского террора анархисты сопротивлялись силам тоталитаризма. «Отнюдь не случайно самое сильное рабочее сопротивление фашизму возникало в… городах или районах, где существовала довольно сильная анархистская, синдикалистская или анархо-синдикалистская традиция». [Tobias Abse, там же, стр. 56]

Анархисты систематически организовывали секции «Народных смельчаков» (Arditi del Popolo), то есть организации рабочего класса, занимающиеся самообороной интересов рабочих. Народные смельчаки вдохновляли рабочий класс на сопротивление фашистским отрядам и часто побеждали крупные фашистские силы (например, «пара сотен Народных Смельчаков полностью уничтожили тысячный отряд сквадристов Итало Бальбо при поддержке жителей рабочих районов» в оплоте анархизма Парме в августе 1922 года [Tobias Abse, там же, стр. 56]).

«Ардити дель Пополо» стала итальянским воплощением идеи объединенного революционного рабочего фронта против фашизма, как это предлагалось Малатестой и ИСА. Это движение «развивалось по антибуржуазным и антифашистским канонам и отличалось независимостью его местных отделений». [ Red Years, Black Years: Anarchist Resistance to Fascism in Italy, стр. 2] Но «смельчаки» были не просто «антифашистской» организацией и «не абстрактным движением в защиту “демократии”, напротив, они были рабочей организацией, занимающейся защитой интересов промышленных рабочих, докеров и бесчисленного количества мастеров и ремесленников». [Tobias Abse, там же, стр. 75] Неудивительно, что Народные смельчаки «оказались наиболее сильны и успешны в тех областях, где традиционная политическая культура рабочего класса была более менее социалистической и существовали сильные анархистские или синдикалистские традиции, например, в Бари, Ливорно, Парме и Риме». [Antonio Sonnessa, «Working Class Defence Organisation, Anti-Fascist Resistance and the Arditi del Popolo in Turin, 1919-22,» С. 183-218, European History Quarterly, Т. 33, № 2, стр. 184]

Однако социалистические и коммунистические партии вышли из организации. Социалисты подписали «пакт умиротворения» с фашистами в августе 1921 года. Коммунисты «предпочли отозвать своих членов из Ардити дель Пополо и запретить им совместную работу с анархистами». [ Red Years, Black Years, стр. 17] «В день подписания пакта Ордине Нуово опубликовала сообщение КПИ [Коммунистической партии Италии], предупреждающее коммунистов об опасности участия» в Народных Смельчаках. Четыре дня спустя коммунистическое руководство «официально заявило о непричастности к движению. Ряд строгих дисциплинарных мер был применен в отношении тех коммунистов, которые продолжали участвовать в этой организации или поддерживать с ней связь». Таким образом, «к концу первой недели августа 1921 года ИСП, ВКТ и КПИ официально открестились от» организации. «Только лидеры анархистов, пусть и не всегда сочувствовавшие программам “Ардити дель Пополо”, не предали движение». Уманита Нова «решительно поддерживала» его «на том основании, что оно было народным выражением антифашистского сопротивления и организацией защиты свобод». [Antonio Sonnessa, там же, стр. 195 и стр. 194]

Однако, несмотря на указы своих лидеров, многие простые социалисты и коммунисты продолжали участвовать в движении. Последние указывали на «растущее отчуждение лидеров КПИ» от ее членов. Например, в Турине коммунисты-члены «Народных смельчаков» участвовали в организации, «идентифицируя себя не как коммунисты, а как рабочие... Эта тенденция усиливалась присутствием социалистов и анархистов». Неспособность коммунистического руководства поспевать за движением показывает банкротство большевистских организационных форм, мешавших вовремя реагировать на потребности народного движения. Эти события на самом деле показывают, что «либертарианские обычаи автономии и сопротивления власти также работали и против вождей рабочего движения, особенно когда они отрывались от низов». [Sonnessa, там же, стр. 200, стр. 198 и стр. 193]

Таким образом, Коммунистическая партия не смогла организовать народное сопротивление фашизму. Лидер коммунистов Антонио Грамши позже пытался объясниться, говоря, что «отношение руководства партии к вопросу об Народных Смельчаках... диктовалось необходимостью не допустить возможности влияния на членов партии кем-либо со стороны (то есть кроме руководства партии)». Грамши добавил, что эта политика «послужила причиной дисквалификации низового массового движения, которое могло бы использоваться нами политически». [ Selections from Political Writings (1921-1926), стр. 333] Он, хотя и был менее сектантски настроен по отношению к Народным Смельчакам, чем другие коммунистические лидеры, но все же, подобно им, «Грамши хотел формирования из активистов боевых отрядов, возглавляемых КПИ». [Sonnessa, там же, стр. 196] Другими словами, борьба с фашизмом рассматривалась всем коммунистическим руководством как средство поиска членов партии, и, когда приходилось опасаться их потери, партийные лидеры предпочитали поражение от фашизма, лишь бы исключить возможность влияния анархистов на членов партии.

Как отмечает Абсе, «именно прекращение поддержки со стороны социалистических и коммунистических партий на национальном уровне привело к поражению» Смельчаков. [ Там же, стр. 74] Таким образом, «социал-реформистское пораженчество и коммунистическое сектантство сделали невозможной широко распространенную и, соответственно, успешную вооруженную оппозицию; а у отдельных случаев народного сопротивления не получилось объединиться в успешную стратегию». Фашизм можно было победить, «восстания в Сарцане в июле 1921 года и в Парме в августе 1922 года представляют собой примеры верности выбранной анархистами тактики и пропаганды». [ Red Years, Black Years, стр. 3 и стр. 2] Историк Тобиас Абсе пришел к таким же выводам: «То, что произошло в Парме в августе 1922 года... могло случиться в любом другом месте, если бы только руководство социалистической и коммунистической партий бросило все силы в ответ на призыв анархиста Малатесты к единому революционному фронту против фашизма». [ Там же, стр. 56]

В конце концов, при помощи эскалации насилия фашисты добились успехов и сохранили капиталистическую власть:

«Воли и смелости анархистов было недостаточно для противостояния фашистским бандам, поддерживаемым как материальными средствами и оружием капиталистов, так и репрессивными органами государства. Анархисты и анархо-синдикалисты многое сделали в определенных областях и в некоторых отраслях, но только аналогичный выбор средств прямого действия со стороны Социалистической партии и Всеобщей конфедерации труда [реформистского профсоюза] смогли бы остановить фашизм». [ Red Years, Black Years, С. 1-2]

Способствуя поражению революции, марксисты привели фашистов ко власти.

Даже после создания фашистского государства анархисты оказывали сопротивление как внутри, так и за пределами Италии. В Америке, например, итальянские анархисты сыграли важную роль в борьбе с фашистским влиянием в своих общинах. В пример можно привести Карло Треска, известного по в забастовке ИРМ 1912 г. в Лоренсе, который «в 1920-х годах не имел себе равных среди фашистских лидеров, и это признавалось даже политической полицией Муссолини в Риме». [Nunzio Pernicone, Carlo Tresca: Portrait of a Rebel, стр. 4] Многие итальянцы, при чем не только анархисты, отправились в Испанию в 1936 г. для борьбы со Франко (подробности смотрите в книге Умберто Марзочи «Воспоминания об Италии: итальянские добровольцы-анархисты в гражданской войне в Испании» ( Umberto Marzochhi's Remembering Spain: Italian Anarchist Volunteers in the Spanish Civil War)). Во время Второй мировой войны анархисты фактически основали итальянское партизанское движение. Именно преобладание в антифашистском движении антикапиталистических элементов побудило США и Великобританию ставить известных фашистов на правительственные посты в «освобожденных» городах (часто там, где город уже был захвачен партизанами; получалось, что союзные войска «освобождали» город от его собственных жителей!).

Итак, история сопротивления фашизму в Италии трагична и богата на события, и оттого неприятно слышать от некоторых социалистов обвинения, якобы итальянский синдикализм породил итальянский фашизм. Так говорят даже некоторые анархисты. Боб Блэк пишет, что «большинство итальянских синдикалистов перебежали на сторону фашистов» и ссылается на исследование Дэвида Д. Робертса 1979 года «Синдикалистская традиция и итальянский фашизм». [ Anarchy after Leftism, стр. 64] Питер Сабатини в своем исследовании «Социальный анархизм» делает аналогичное заявление, якобы «окончательной неудачей синдикализма» стала «его трансформация в средство фашизма». [ Social Anarchism, № 23, стр. 99] Насколько же они правы?

Проследовав по ссылке Блэка, мы обнаружим, что на самом деле большинство итальянских синдикалистов не стали фашистами, если под синдикалистами мы имеем в виду членов ИСС (Итальянского синдикалистского союза). Робертс пишет:

«Подавляющее большинство организованных рабочих отказались отвечать на призывы синдикалистов и продолжили выступать против [итальянской] интервенции [в Первой мировой войне] и избегать казавшейся им бессмысленной капиталистической войны. Синдикалистам не удалось убедить даже большинство внутри ИСС... большинство предпочло нейтралитет, предложенный Армандо Борги, анархистом и членом ИСС. Произошел даже раскол, когда де Амбрис вышел вместе с интервенционистским меньшинством из конфедерации». [ The Syndicalist Tradition and Italian Fascism, стр. 113]

Однако, если мы будем считать «синдикалистами» только некоторых интеллектуалов и «лидеров» довоенного движения, тогда действительно, «лидеры синдикалистов поддержали интервенцию решительно и почти единодушно». [Roberts, там же, стр. 106] сразу после начала Первой мировой войны. Многие из этих провоенных «синдикалистских лидеров» потом перешли на сторону фашистов. Тем не менее, разве можно взять пример нескольких «лидеров» (ведь большинство не следовало за ними) и сделать на столь шатком основании вывод, что их пример показывает, что «итальянские синдикалисты в основном перебежали на сторону фашистов»? Ведь, как уже описывалось, итальянские анархисты и синдикалисты были самыми преданными и успешными борцами против фашизма. По сути, Блэк и Сабатини оклеветали целое движение.

Также показательно то, что эти «синдикалистские лидеры» не были анархистами и, следовательно, не были анархо-синдикалистами. Как отмечает Робертс, «в Италии доктрина синдикалистов была в значительной степени продуктом группы интеллектуалов из социалистической партии, искавших альтернативу реформизму». Они «критиковали анархизм» и «настаивали на разнообразии марксистской ортодоксальности... Синдикалисты искренне желали – и пытались – работать в рамках марксистской традиции». [ Там же, стр. 66, стр. 72, стр. 57 и стр. 79] По словам Карла Леви из его книги об итальянском анархизме, «итальянское синдикалистское движение, в отличие от всех остальных, объяединялось вторым Интернационалом. Среди его сторонников оказались конфликтующие друг с другом синдикалисты... интеллектуалы с юга в массе своей были республиканцами... Еще одной значимой частью... оказались сторонники социалистической партии». [«Italian Anarchism: 1870-1926» из сборника For Anarchism: History, Theory, and Practice, David Goodway (ред.), стр. 51]

Другими словами, итальянские синдикалисты, позже решившие перебежать к фашистам, были, во-первых, небольшим меньшинством интеллектуалов, которые не сумели убедить большинство рабочих синдикатов последовать за ними, и, во-вторых, марксистами и республиканцами, а не анархистами, анархо-синдикалистами или даже революционными синдикалистами.

Согласно Карлу Леви, книга Робертса «концентрируется на синдикалистской интеллигенции» и на том, что «некоторые синдикалистские интеллектуалы... помогли создать или сочувственно отнеслись к новому националистическому движению..., имевшему явное сходство с популистской и республиканской риторикой южных синдикалистских интеллектуалов». Он утверждает, что «слишком много внимания уделялось синдикалистским интеллектуалам и националистическим организаторам» и что синдикализм «мало полагался на свое национальное руководство в долгосрочной перспективе». [ Там же, стр. 77, стр. 53 и стр. 51] Если мы посмотрим на членов ИСС в общем, а не на «перебежавшую к фашистам» группу в частности, то мы увидим людей, которые все свои силы отдали борьбе с фашизмом и поплатились за то жизнью или свободой.

Подводя итог, можно сказать, что итальянский фашизм не имел ничего общего с синдикализмом, и, как видно из вышесказанного, члены ИСС боролись с фашистами и были ими уничтожены вместе с ИСА, Социалистической партией и другими радикалами. То, что несколько довоенных марксистов-синдикалистов впоследствии превратились в фашистов и создали «национал-синдикализм», не подразумевает тождественности синдикализма и фашизма (так же как и пример некоторых анархистов, ставших впоследствии марксистами, не превращает анархизм в «средство» марксизма!).

Итак, анархисты были самыми последовательными и успешными противниками фашизма. Эти два движения полностью противоположны друг другу, одно выступает за тотальную государственность на службе капитализма, а другое – за свободное некапиталистическое общество. А потому не должно удивлять и то, что когда привилегии и власть капиталистов и земельных собственников подвергались опасности, они обращались к фашизму. Этот процесс можно считать исторической чертой (достаточно перечислить четыре примера: Италии, Германии, Испании и Чили).