A.3.1 В чем различие между индивидуалистами и социальными анархистами?

Хотя представители обоих течений любят упрекать друг друга в том, что их идеи приведут к перерождению государства в новой форме, но различия между индивидуалистами и социальными анархистами не столь значительны. И те, и другие выступают против государства, против власти и против капитализма. Мы остановимся на двух основополагающих различиях.

Первое относится к средствам действия здесь и сейчас (методы, которыми можно достичь анархии). Индивидуалисты в основном предпочитают просвещение и создание альтернативных учреждений, таких как народные банки, профсоюзы, коммуны, и т.д. Они обычно поддерживают забастовки и другие ненасильственные формы социального протеста (отказ вносить квартирные платы, неуплата налогов и так далее). При помощи такой деятельность, они утверждают, существующее общество можно будет постепенно развивать из правительственного в анархическое. Они прежде всего эволюционисты, а не революционеры, и не поддерживают использование социальными анархистами прямого действия для создания революционных ситуаций. Они считают, что революция противоречит анархическим принципам, поскольку она требует экспроприации капиталистической собственности и авторитарных средств для нее. Они же стремятся возвратить обществу богатство, отнятое у него собственностью, посредством новой альтернативной системы экономики (базируемой вокруг народных банков и кооперативов). Тогда «социальное преобразование» (термин Прудона social liquidation) будет плавным, а переход к анархизму осуществится благодаря реформам, а не экспроприации.

Большинство социальных анархистов признает необходимость просвещения и создания альтернатив (для этого создаются либертарные профсоюзы), но при этом они не согласны, что этого достаточно самого по себе. Они не считают, что капитализм можно преобразовать постепенно шаг за шагом в анархию, хотя и не отрицают важность достижения реформ через социальную борьбу, развивающих либертарные тенденции при капитализме. Также они не считают, что революция противоречит анархическим принципам, поскольку не авторитарно уничтожать власть (будь то государство или капитализм), следовательно экспроприация капиталистической собственности и уничтожение государства социальной революцией – либертарное, а не авторитарное действие по самой своей сути, ведь оно направлено против тех, кто управляет и эксплуатирует большинство. Это значит, что социальные анархисты обычно и эволюционисты, и революционеры, они стремятся усилить либертарные тенденции при капитализме, подготовить и собрать критическую массу сторонников и отменить эту систему социальной революцией. Однако, поскольку некоторые социальные анархисты могут быть так же чистыми эволюционистами, это различие, отличающее социальных анархистов от индивидуалистов, не самое основное.

Второе и главное различие касается формы предпочитаемой анархической экономики. Индивидуалисты предпочитают рыночную систему распределения, а социальные анархисты – систему распределения, основанную на потребностях. Они согласны друг с другом в том, что существующая система капиталистической собственности должна быть отменена и что права собственности на средства жизнеобеспечения должны быть заменены на права пользования (то есть отмена арендной платы, процента и прибыли – «ростовщичества»). Обе школы вторят прудоновским аргументам, изложенным в «Что такое собственность?», когда утверждают, что владение должно заменить собственность в свободном обществе (смотрите подраздел B.3 насчет анархических точек зрения о собственности). Так собственность «утратит сакрализующий ее сегодня признак. Абсолютная собственность – “право использовать или злоупотреблять” – будет отменена, и владение, пользование, станет единственным ее содержанием. Станет очевидно, насколько невозможно для одного человека “иметь” миллион акров земли, без документа, устанавливающего право собственности, выданного правительством, готовым защищать право собственности от всех опасностей». [Lucy Parsons, Freedom, Equality & Solidarity, стр. 33]

В этой структуре прав пользования, две школы анархизма предлагают различные системы. Социальный анархизм, в основном, приводит доводы коммунальной (или социальной) собственности и пользования. Его решения привели бы к личной собственности на вещи, которые вы используете и общественной собственности на вещи, которые использовались для их создания, то есть на средства производства. «Так, ваши часы останутся вашими, но часовой завод будет принадлежать народу... Реальное пользование, – пишет Беркман, – будет давать лишь право пользования – как обладание, а не собственность. Например, организация шахтёров-угольщиков будет отвечать за шахты, не как их собственник, а как администратор... Общественное владение, коллективно управляемое в интересах сообщества, встанет на место персональной собственности, управляемой частными лицами ради получения прибыли». [ Азбука анархизма. «Потребление и обмен» ]

Эта система будет основана на самоуправлении трудящимися землей, фабриками и заводами и (по мнению большинства социальных анархистов) свободном распределении результатов труда (то есть безденежная экономическая система). Дело в том, что «в настоящее время, когда все связано и все переплетается между собою в промышленности, когда каждая отрасль производства пользуется услугами всех остальных, — искать долю каждого в современном производстве оказывается совершенно невозможным». А значит, невозможно «определить при таких условиях часть, приходящуюся на долю каждого в тех богатствах, созданию которых содействуем мы все» и, кроме того, «общая собственность на орудия производства неизбежно приведет и к пользованию сообща продуктами общего труда». [Кропоткин, Хлеб и Воля, «Анархический коммунизм» ] Этим социальные анархисты подразумевают, что общественный продукт, произведенный всеми, должен быть доступен всем и каждый человек, внесший продуктивный вклад в общественную деятельность, может взять то, в чем он нуждается (как мы сможем достигнуть такого идеала – спорный вопрос, который мы исследуем в главе I.2.2). Некоторые социальные анархисты, например мютюэлисты, против такой системы либертарного (или свободного) коммунизма, но, вообще, огромное большинство социальных анархистов ждут с нетерпением ликвидации денег и, следовательно, отношений купли-продажи. Все они мечтают увидеть, как при анархии «капиталистическая и собственническая эксплуатация будет остановлена всюду» и «упразднена система наемного труда», а на замену им придет «равный и справедливый обмен» (по Прудону) или свободное распределение (по Кропоткину). [Proudhon, The General Idea of the Revolution, стр. 281]

С другой стороны, индивидуалистический анархизм (например, мютюэлизм) не считает, что такая система прав пользования должна распространяться и на результаты труда. Вместо общественной собственности индивидуалистические анархисты предлагают рыночную систему, в которой трудящиеся будут персонально владеть средствами производства и свободно обмениваться продуктами своего труда. Они утверждают, что капитализм, на самом деле, несвободный рынок, потому что с помощью государства капиталисты оковали рынок, чтобы создать и защитить свою экономическую и общественную власть (другими словами рыночная дисциплина для трудящихся классов помогает государству и правящему классу). Государства создают монополии (деньги, земля, тарифы и патенты), а государственная поддержка капиталистических прав собственности порождает экономическое неравенство и эксплуатацию. С отменой правительства по- настоящему свободная конкуренция покончила бы с капитализмом и капиталистической эксплуатацией (смотрите эссе Бенджамина Такера «Государственный социализм и Анархизм», в котором подробно обосновывается этот аргумент).

Анархо-индивидуалисты утверждают, что средства производства (за исключением земли) являются результатом индивидуального труда, и следовательно, люди должны иметь право продать средство производства, которое они используют, если они так захотят. При этом они отвергают капиталистические права собственности, а вместо них предлагают систему «владения и пользования» (т.н. «occupanc y and use»). Если средство производства, например земля, ни кем не используется, оно становится общим и доступным всем для пользования. Они думают, что такая система, предложенная мютюэлистами, положит начало управлению трудящимися производством и конец капиталистической эксплуатации и ростовщичеству. Возможно так и будет, потому что, логически и практически, режим «захвата и пользования» не может сосуществовать с наемным трудом. Если же производство устроено таким образом, что индивидуально на нем работать невозможно, тогда оно должно принадлежать и приносить прибыль коллективу, который пользуется им. Если один человек утверждает, что какое-либо производство находится в его собственности, но на нем работает больше чем один человек, тогда, очевидно, принципы «владения и пользования» нарушены. Точно так же, если собственник нанимает других людей ради собственной прибыли, то он становится боссом, присваивающим результаты труда рабочих, и принцип принадлежности результата труда самому труду, нарушается. Поэтому принципы индивидуалистического анархизма приводят к антикапиталистическим выводам (смотрите подраздел G.3).

Второе различие порождает самые страстные дискуссии. Индивидуалисты боятся, что их заставят присоединяться к коммунам и подавят их личную свободу (в том числе свободу свободного обмена с другими). Макс Штирнер превосходно выражает эти опасения: «Коммунизм, уничтожающий всякую личную собственность, еще более ставит меня в зависимость от другого, а именно от общества... [что есть] стеснение моей свободной деятельности, учреждение верховной власти надо мной. Коммунизм справедливо восстает против гнета, который я испытываю от единичных собственников, но еще страшнее та власть, которую он даст обществу». [ Единственный и его собственность ] Аналогично Штирнеру, Прудон приводил доводы против коммунизма, заявляя, что сообщество становится собственником при коммунизме и, следовательно, капитализм и коммунизм основаны на собственности и потому власти (смотрите главу «Основные черты общности и собственности» в книге «Что такое собственность?»). Итак, анархо-индивидуалисты утверждают, что общественная собственность опасна для свободы человека, поскольку любая форма коммунизма подчиняет человека обществу или коммуне. Они опасаются, что, подобно диктату индивидуальной этики, социализация неизбежно приведет к утрате рабочего самоуправления, так как «общество» станет приказывать рабочим, что производить и отбирать результаты их труда. Они считают, что коммунизм (или общественная собственность вообще) уподобился бы капитализму, только эксплуатацию и власть боссов заменила бы эксплуатация и власть «общества».

Само собой разумеется, что социальные анархисты с этим не согласны. Они утверждают, что аргументы Штирнера и Прудона полностью верны – но только по отношению к государственному коммунизму. Как Кропоткин утверждал, «возражения, выставленные Прудоном против коммунизма во имя свободы личности..., хотя им уже больше пятидесяти лет, не потеряли ничего из своей ценности. До [сороковых годов XIX в.] коммунизм [проявлялся] в форме монастыря, в котором все монахи, безусловно, подчиняются воле настоятеля. [Такой] начальнический, принудительный коммунизм убил бы... [даже] ту небольшую личную свободу, которую человечеству удалось уже отвоевать». [ Коммунизм и анархия ] Кропоткин утверждал, что анархо-коммунизм – это новая идея и, учитывая, что она датируется 1870-ми гг, возражения Прудона и Штирнера нельзя записывать на её счет, поскольку они были незнакомы с этим идеалом.

Социальные анархисты не требуют подчинения личности обществу, но находят в общественной собственности необходимую основу для защиты личной свободы во всех аспектах жизни, поскольку она позволяет отменить власть собственника в любой существовавшей или возможной форме. Кроме того, коммунистический анархизм требует прав личной собственности и личного пространства, а не просто отменяет всю индивидуальную «собственность». Так мы находим у Кропоткина возражения формам коммунизма, которые «непременно желали устроиться по образцу семьи... селиться под одним кровом... всю жизнь оставаться в обществе все тех же “братьев и сестер”... было [бы] коренною ошибкою налагать на всех членов жизнь “большою семьею” вместо того, чтобы, напротив, обеспечить каждому наибольшую свободу и наибольшее охранение внутренней жизни каждой семьи». [ Маленькие коммунистические общины. «Причины их неуспеха» ] Цель анархического коммунизма, и здесь мы снова обратимся к Кропоткину, дать «всем возможность пользоваться продуктами, собранными или сфабрикованными сообща и оставляет за каждым свободу потребления по своему вкусу, у себя дома». [ Анархия и ее место в социалистической эволюции ] Это обеспечит свободу индивидуальности в потреблении через свободное выражение личных вкусов и желаний, а в производстве через рабочее самоуправление, которое всеми силами стараются поддерживать социальные анархисты.

Итак, социальные анархисты считают, что анархо-индивидуалисты справедливо критикуют государственный или авторитарный коммунизм, но игнорируют фундаментальный характер коммунистического анархизма. Анархо-коммунисты хотят не растворить личную свободу в сообществе, а наоборот, защитить сообществом личную свободу. Основой социальному анархизму служит важность индивидуального самовыражения, а вовсе не власть общества над человеком, чего боятся анархо-индивидуалисты:

«Анархический коммунизм стремится к победе, наиболее ценной для всех,— свободе индивида. Он расширяет ее и дает ей свободную базу— свободу экономическую, без которой политическая свобода остается пустым звуком. Отрешившись от бога-господина вселенной, бога-Цезаря и бога-Парламента, анархический коммунизм не требует от индивида, чтобы он поставил над собой еще более чудовищного бога-общество, чтоб он сложил у его престола свою независимость, волю, свои вкусы и дал обет аскетизма, как это делалось когда-то пред распятым богом. Наоборот, он говорит ему: “Нет свободного общества, пока не свободен индивид!”» [ Там же ]

К тому же, социальные анархисты всегда считали, что коллективизация может быть только добровольной. Если люди хотят работать индивидуально, то это не проблема (смотрите Хлеб и Воля и Act for Yourselves, С. 104-5 а так же Errico Malatesta: His Life and Ideas, стр. 99 и стр. 103). Социальные анархисты подчеркивают, что это ни в коем случае не противоречит их принципам или коммунистической природе желаемого ими общества, в котором исключения предусмотрены самой системой прав пользования, желаемой обеими школами анархизма (подробнее смотрите в главе I.6.2). Кроме того, по мнению социальных анархистов, ассоциация существует ради людей, которые составляют ее; она работает как средство сотрудничества всех для удовлетворения потребностей каждого. Поэтому, все анархисты подчеркивают важность свободного соглашения и считают его основой анархического общества. То есть все анархисты согласятся с Бакуниным:

«Можно навязать коллективизм только рабам, – а тогда коллективизм становится отрицанием человечества. У свободного народа коллективизм может явиться лишь силою вещей, не по приказу свыше, а снизу и необходимо выдвинутый самими массами». [ Письма к французу ]

Если индивидуалисты хотят работать на себя и обмениваться товарами, социальные анархисты не возражают. А значит, мы можем сделать вывод, что две формы анархизма не взаимоисключают друг друга. Социальные анархисты признают право людей не присоединяться к коммуне, а анархо-индивидуалисты признают право людей объединить их имущество так, как они считают целесообразным, в том числе в коммунистическую ассоциацию. Однако, если от имени свободы какой-либо человек захотел бы потребовать права собственности, чтобы эксплуатировать труд других, то социальные анархисты стали бы сопротивляться этой попытке возродить государственность под именем «свободы». Анархисты против «свободы» править! Словами Луиджи Галлеани:

«Когда под удобным прикрытием анархического индивидуализма, приветствуют идею господства, это софизм... Глашатаи господства предполагают практиковать индивидуализм от имени своего эго над послушным, покорным или инертным эго других». [ The End of Anarchism?, стр. 40]

Кроме того, социальные анархисты считают, что возможность продажи средств производства породит возможность возрождения частной собственности в анархическом обществе. На свободном рынке одни преуспевают, а другие терпят неудачу. Как утверждал Прудон, в состязании побеждает сильнейший. Если рыночная сила одной стороны слабее, чем другой, тогда любой «свободный обмен» принесет пользу сильнейшей стороне. Поэтому рынок, даже некапиталистический, будет иметь тенденцию увеличивать неравенства богатства и власти со временем, а не уравнивать их. При капитализме очевидно, что владеющие капиталом находятся в более выгодном положении, чем продающие свой труд, и эта проблема в той или иной мере касается и индивидуалистического анархизма.

Вот почему, утверждают социальные анархисты, индивидуалистическое анархическое общество вопреки своим намерениям развивалось бы от справедливых обменов назад к капитализму. Если, что вполне вероятно, «неудачливые» конкуренты разорятся и станут безработными, им придется продавать труд «удачливым», чтобы выжить. Это создало бы авторитарные общественные отношения и господство меньшинства над большинством при помощи «свободных договоров». Принудительное применение таких контрактов (и подобных им), по всей вероятности, «открывает... путь к воссозданию под лозунгами “защиты” всех функций государства». [Peter Kropotkin, Anarchism, стp. 297]

Либерализм и идеи свободного рынка среди всех анархистов больше всего повлияли на Бенджамина Такера, и он не понаслышке знаком с проблемами, связанными со всеми школами абстрактного индивидуализма, например одобрением авторитарных общественных отношений под видом «свободы». Причиной тому схожесть собственности и государства. Такер утверждал, что государство характеризуется двумя признаками: нападением и «присвоением исключительной власти над данной территорией и в ее пределах, обыкновенно осуществляемой с двоякой целью—наиболее полного угнетения подданных и расширения границ». [ Вместо книги, «Отношение государства к личности» ] Но у босса и собственника также есть власть над данной территорией (по вопросам собственности) и всем в ее пределах (рабочие и арендаторы). Первый контролирует действия последних так же, как государство управляет гражданином или подданным. Иначе говоря, частная собственность создает те же общественные отношения, что и государство, так как они порождаются одним источником (монополией власти над данной областью и теми, кто владеет ей).

Социальные анархисты утверждают, что предлагаемая анархо-индивидуалистами индивидуальная собственность и их индивидуалистическая концепция свободы личности может привести к подавлению свободы личности созданием общественных отношений, которые чрезвычайно авторитарны/государственны по сути. «Индивидуалисты, – считал Малатеста, – уделяют слишком большое внимание абстрактному понятию свободы и не могут понять, что настоящая, конкретная свобода есть результат солидарности и добровольного сотрудничества». [ The Anarchist Revolution, стp. 16] Так, например, наемный труд связывает рабочего теми же самыми отношениями с боссом, что и государство гражданина, а именно, отношениями господства и подчинения. То же самое можно сказать и про арендатора и владельца.

Такие общественные отношения не могут не породить других признаков государства. Их следствием может быть только перерождение государства, Альберт Мельцер приводил следующий пример: «Школа Бенджамина Такера на основании своего индивидуализма пришла к утверждению необходимости полиции для подавления забастовок и гарантии “свободы работодателя”. Вся эта школа так называемых индивидуалистов приняла... необходимость полиции, стало быть и правительства, нарушив основное определение анархизма, а именно отсутствие правительства». [ Anarchism: Arguments For and Against, стp. 8] Это одна из причин, по которым социальные анархисты предлагают общественную собственность в качестве лучшего средства защиты свободы личности.

Предлагая индивидуальную собственность, вышеописанную проблему можно только «обойти», например Прудон (источник многих экономических идей Такера) писал про потребность в кооперативах для самоуправления предприятиями, где работает больше, чем один человек. Это логично подразумевает распространение концепции «захвата и пользования» на землю, свободную от землевладельцев. Без кооперативов рабочие будут эксплуатироваться, поскольку «легко говорить о покупке [рабочими] инструментов или малых машин, которые можно перемещать; но что насчет гигантских аппаратов, необходимых для работы шахты или завода? Такое требует работы множества людей. Если кто-либо завладеет ими, то разве он не будет заставлять других платить дань за пользование?» Дело в том, что «найма не будет, если наниматель не сможет выручить за продукт больше, чем пришлось вложить. В таком случае неизбежный курс обмена и повторного обмена привел бы к тому, что наниматель получал бы меньше полной стоимости». [Voltairine de Cleyre, «Why I am an Anarchist», Exquisite Rebel, стp. 61 и стp. 60] Только если люди используют исключительно собственные ресурсы, индивидуальная собственность не приводит к появлению иерархической власти или эксплуатации (то есть этатизма/капитализма). Только при кооперативном владении промышленностью рабочие могут быть уверены в том, что самоуправление для них реальность, а не фикция, и что они получают полную стоимость произведенных товаров после их продажи.

Это единственное решение, которое анархо-индивидуалисты, кажется, готовы принять, и единственное, совместимое со всеми их заявленными принципами (и с анархизмом). Французский индивидуалист Э. Арманд считал, что его школа анархизма, подобно анархо-коммунистам, понимает, что «владение товарами потребления есть необходимое выражение индивидуальности [трудящихся]», но, в отличие от них(и это ключевое отличие) «расценивает владение средствами производства и свободную продажу результатов своего труда как квинтэссенцию гарантии независимости человека. Для нас суть этого владения сводится к возможности использовать (людям, парам, семьям, и т.д.) необходимый участок земли или производственный станок в соответствии с требованиями и интересами каждой социальной единицы, исключая возможность со стороны его владельца передачи этого средства производства кому-либо или работы на кого-либо». Так анархо-индивидуалист смог бы «защититься от... эксплуатации его одним из соседей, заключающейся в возможности усадить его за работу и использовать для своей выгоды» или «жадности, заставляющей человека, пару или семью работать больше, чем необходимо для нормальной жизни» [ «Mini-Manual of the Anarchist Individualist», С. 145-9, Anarchism, под ред. Роберта Грэхема, стр. 147 и С. 147-8]

Идеи всех американских анархо-индивидуалистов логически приводят к одинаковым заключениям. «Владение и пользование» автоматически исключает наемный труд, эксплуатацию и отчуждение. Как Уильям Гари Клэйн правильно отмечал, американские анархо-индивидуалисты «стремились к обществу свободных тружеников без существенного экономического неравенства». [ The Individualist Anarchists, стp. 104] Именно такой идеал общества без наемного труда логически вытекает из их принципов и подтверждает анархичность их идей. Они верят в то, что такая система приведет к упразднению прибыли, арендной платы и процента, и эта вера ставит их в один антикапиталистический лагерь рядом с социальными анархистами.

Само собой разумеется, социальные анархисты не согласны с анархо-индивидуалистами и считают, что даже некапиталистические рынки имеют ряд характерных отрицательных черт, подрывающих свободу и равенство. Развитие промышленности привело к появлению барьеров для входа на рынки, и этот факт не только делает почти невозможным отмену капитализма через конкуренцию с ним, но также дает возможность ростовщичеству возродиться в новых формах. Если добавить к этому трудность определения размера вклада каждого рабочего в получившийся продукт в современной экономике, то можно понять, почему социальные анархисты утверждают, что капитализм возможно уничтожить только общественной собственностью и общественным контролем над экономикой. Такое понимание развития капиталистической экономики заставляет социальных анархистов выбирать не индивидуалистический анархизм, а общественное, и следовательно, децентрализованное производство, в котором участники свободно объединены кооперативным трудом всей промышленности, а не только на конкретном предприятии.

Подробнее об идеях анархо-индивидуалистов и почему социальным анархистам они не подходят смотрите в разделе G — «Прокапиталистичен ли индивидуалистический анархизм?»