A.3.4 Как анархисты относятся к пацифизму?

В анархизме давно существует пацифистское направление, одной из главных фигур которого является Лев Толстой. Это направление обычно называют «анархо-пацифизмом» (иногда используется термин «ненасильственный анархист», но этот термин неудачен, потому что он подразумевает, что остальные члены движения являются «насильственными», а это не так!). Союз анархизма и пацифизма не вызывает удивления, учитывая фундаментальные идеалы и аргументы анархизма. В конце концов, насилие или угроза насилия или причинения вреда является ключевым средством уничтожения индивидуальной свободы. Как указывает Питер Маршалл, «несмотря на уважение анархистами суверенитета личности, в конечном счете именно ненасилие, а не насилие подразумевается анархистскими ценностями». [ Demanding the Impossible, стр.637] Малатеста еще более откровенен, когда пишет, что «основной планкой анархизма является устранение насилия из человеческих отношений» и что анархисты «выступают против насилия». [ Errico Malatesta: His Life and Ideas, стр. 53]

Однако, хотя многие анархисты отвергают насилие и провозглашают пацифизм, движение в целом не является по существу пацифистским (в смысле противостояния всем формам насилия во все времена). Скорее, она антимилитаристична, поскольку выступает против организованного насилия государства, но признает, что существуют важные различия между насилием угнетателя и насилием угнетенных. Это объясняет, почему анархистское движение всегда вкладывало много времени и энергии в противостояние военной машине и капиталистическим войнам, одновременно поддерживая и организуя вооруженное сопротивление угнетению (как в случае с махновской армией во время русской революции, которая сопротивлялась и красной, и белой армиям, так и в случае с ополченцами, которые были организованны анархистами для сопротивления фашистам во время Испанской революции — смотрите главы A.5.4 и A.5.6 соответственно).

В вопросе ненасилия, как правило, движение делится на индивидуалистическое и социальное. Большинство индивидуалистических анархистов поддерживают чисто ненасильственную тактику социальных изменений, как и мютюэлисты. Однако индивидуалистический анархизм не является пацифистским как таковым, поскольку многие поддерживают идею насилия в целях самозащиты от агрессии. Большинство социальных анархистов, с другой стороны, поддерживают использование революционного насилия, считая, что для свержения укоренившейся власти и сопротивления государственной и капиталистической агрессии потребуется физическая сила (хотя именно анархо-синдикалист Барт Де Лигт написал пацифистскую классику «Насилие и воля»). Как выразился Малатеста, насилие, будучи «само по себе злом», «оправдано только тогда, когда необходимо защитить себя и других от насилия», и что «раб всегда находится в состоянии законной защиты, и, следовательно, его насилие против хозяина, против угнетателя всегда морально оправдано». [ Там же, стр. 55 и С. 53–54] Более того, они подчеркивают, говоря словами Бакунина, что социальное угнетение «проистекает не столько из индивидов, сколько из организации вещей и социальных позиций», исходя из чего анархисты стремятся «безжалостно уничтожать позиции и вещи», а не людей, поскольку цель анархистской революции — видеть конец привилегированных классов «не как индивидов, а как классов». [цит.: Richard B. Saltman, The Social and Political Thought of Michael Bakunin стр. 121, стр. 124 и стр. 122]

Действительно, вопрос о насилии для большинства анархистов относительно неважен, так как они не прославляют его и думают, что оно должно быть сведено к минимуму во время любой социальной борьбы или революции. Все анархисты согласились бы с голландским пацифистом анархо-синдикалистом Бартом де Лигтом, когда он утверждал, что «насилие и война, которые являются характерными условиями капиталистического мира, не идут с освобождением личности, что является исторической миссией эксплуатируемых классов. Чем больше насилие, тем слабее революция, даже там, где насилие сознательно поставлено на службу революции». [ [ The Conquest of Violence, стр. 75]

Точно так же все анархисты согласились бы с Де Лигтом в том, что он, пользуясь названием одной из глав своей книги, «абсурд буржуазного пацифизма». Для Де Лигта и всех анархистов насилие присуще капиталистической системе и любая попытка сделать капитализм пацифистским обречена на провал. Это объясняется тем, что, с одной стороны, война часто является просто экономической конкуренцией, осуществляемой другими средствами. Нации часто идут на войну, когда они сталкиваются с экономическим кризисом, то, что они не могут получить в экономической борьбе, они пытаются получить путем конфликта. С другой стороны, «насилие необходимо в современном обществе... [потому что] без него правящий класс был бы совершенно неспособен сохранить свое привилегированное положение по отношению к эксплуатируемым массам в каждой стране. Армия используется, прежде всего, для подавления рабочих... когда они становятся недовольными». [Bart de Ligt, там же, стр. 62] Пока существуют государство и капитализм, насилие неизбежно, и поэтому для анархо-пацифистов последовательный пацифист должен быть анархистом точно так же, как последовательный анархист должен быть пацифистом.

Для тех анархистов, которые не являются пацифистами, насилие рассматривается как неизбежный и неудачный результат угнетения и эксплуатации, а также как единственное средство, с помощью которого привилегированные классы откажутся от своей власти и богатства. Те, кто у власти, редко отказываются от неё, и поэтому их нужно заставить. Отсюда необходимость «переходного» насилия, «чтобы положить конец гораздо большему и постоянному насилию, которое держит большинство человечества в рабстве». [Malatesta, там же, стр. 55] Концентрироваться на проблеме насилия и ненасилия — значит игнорировать реальную проблему, а именно, как мы можем изменить общество к лучшему. Как отметил Александр Беркман, те анархисты, которые являются пацифистами, путают этот вопрос, как и те, кто думает: «Это то же самое, как если бы засучивание рукавов для работы должно считаться самой работой». Напротив, «боевая часть революции — это просто засучивание рукавов. Настоящая, реальная задача впереди». [ What is Anarchism?, стр. 183] И действительно, большая часть социальной борьбы и революций начинается относительно мирно (через забастовки, оккупации и т. д.) и вырождается в насилие только тогда, когда власть имущие пытаются сохранить свои позиции (классический пример этого — Италия в 1920 году, когда оккупация фабрик рабочими сопровождалась фашистским террором — смотрите главу A.5.5).

Как отмечалось выше, все анархисты являются антимилитаристами и выступают как против военной машины (и, следовательно, против «оборонной» промышленности), так и против государственно-капиталистических войн (хотя некоторые анархисты, такие как Рудольф Роккер и Сэм Долгофф, поддерживали антифашистскую капиталистическую сторону во время Второй мировой войны как меньшее зло). Антивоенная машина сообщения анархистов и анархо-синдикалистов было распространена задолго до начала Первой мировой войны, когда синдикалисты и анархисты в Англии и Северной Америке перепечатали французскую листовку ВКТ (Всеобщая Конфедерация Труда или CGT), призывающую солдат не выполнять приказы и не подавлять своих бастующих товарищей по работе. Эмма Гольдман и Александр Беркман были арестованы и депортированы из Америки за организацию «Лиги без призыва» в 1917 году, в то время как многие анархисты в Европе были заключены в тюрьму за отказ присоединиться к вооруженным силам в первой и Второй мировых войнах. Анархо-синдикалистское влияние ИРМ (Индустриальных рабочих мира) было подавлено безжалостной волной правительственных репрессий из-за угрозы, которую его организация и антивоенное послание представляли могущественным элитам, выступавшим за войну. Совсем недавно анархисты (в том числе такие люди, как Ноам Хомский и Пол Гудман) активно участвовали в движении за мир, а также способствовали сопротивлению призыву на военную службу там, где он все еще существует. Анархисты принимали активное участие в противостоянии таким войнам, как Вьетнамская война, Фолклендская война, а также Войны в Персидском заливе 1991 и 2003 годов (в том числе в Италии и Испании, помогая организовывать забастовки в знак протеста против нее). И именно во время войны в Персидском заливе 1991 года многие анархисты выдвинули лозунг «Никакой войны, кроме классовой», который прекрасно подводит итог анархистской оппозиции войне — а именно злому следствию любой классовой системы, в которой угнетенные классы разных стран убивают друг друга ради власти и прибыли своих правителей. Вместо того чтобы участвовать в этой организованной бойне, анархисты призывают трудящихся бороться за свои собственные интересы, а не за интересы своих хозяев:

«Более, чем когда-либо, мы должны избегать компромиссов; углублять пропасть между капиталистами и наемными рабами, между правителями и управляемыми; проповедовать экспроприацию частной собственности и разрушение государств как единственное средство гарантировать братство между народами, справедливость и свободу для всех; и мы должны подготовиться к выполнению этих вещей». [Malatesta, там же, стр. 251]

Здесь мы должны отметить, что слова Малатесты были написаны отчасти против Петра Кропоткина, который по причинам, наиболее известным ему самому, отверг все, что он доказывал десятилетиями, и поддержал союзников в Первой мировой войне как меньшее зло против немецкого авторитаризма и империализма. Конечно, как указывал Малатеста, «все правительства и все капиталистические классы» совершают «злодеяния... против рабочих и мятежников своих стран». [ Там же, стр. 246] Он, наряду с Беркманом, Гольдман и множеством других анархистов, поставил свою подпись под международным анархистским манифестом против Первой мировой войны. Она выражала мнение основной массы анархистского движения (в то время и вследствие этого) о войне и о том, как ее остановить. Это стоит процитировать:

«Правда в том, что причина войн... покоится исключительно на существовании государства, которое является формой привилегии... Государство, какую бы форму оно ни принимало, есть не что иное, как организованное угнетение в интересах привилегированного меньшинства...»

«Несчастье народов, которые были глубоко привязаны к миру, состоит в том, что, чтобы избежать войны, они доверяли государству с его интригующими дипломатами, демократией и политическими партиями... Это доверие было намеренно обмануто и продолжает обманываться, когда правительства с помощью всей прессы убеждают свой народ в том, что эта война является освободительной.»

«Мы решительно против всех войн между народами, И... были, есть и всегда будем самыми энергичными противниками войны.»

«Роль анархистов... продолжать провозглашать, что есть только одна освободительная война: та, которую во всех странах ведут угнетенные против угнетателей, эксплуатируемые против эксплуататоров. Наша задача — призвать рабов к восстанию против своих хозяев.»

«Анархистская деятельность и пропаганда должны усердно и настойчиво стремиться к ослаблению и разложению различных государств, к воспитанию духа Восстания, к возбуждению недовольства в народах и армиях...»

«Мы должны воспользоваться всеми движениями восстания, всем недовольством, чтобы разжечь восстание и организовать революцию, которая должна положить конец всем социальным несправедливостям... Социальная справедливость осуществляется через свободную организацию производителей: война и милитаризм навсегда уничтожены, а полная свобода завоевана уничтожением государства и его органов разрушения». [«International Anarchist Manifesto on the War,» Anarchy! An Anthology of Emma Goldman’s Mother Earth, С. 386–8]

Таким образом, привлекательность пацифизма для анархистов очевидна. Насилие авторитарно и принудительно, и поэтому его применение противоречит анархистским принципам. Вот почему анархисты согласились бы с Малатестой, когда он утверждает, что «мы принципиально против насилия и поэтому желаем, чтобы социальная борьба велась как можно гуманнее». [Malatesta, там же, стр. 57] Большинство, если не все, анархисты, которые не являются строгими пацифистами, соглашаются с анархо-пацифистами, когда они утверждают, что насилие часто может быть контрпродуктивным, отчуждая людей и давая государству повод подавлять как анархистское движение, так и народные движения за социальные изменения. Все анархисты поддерживают ненасильственные прямые действия и гражданское неповиновение, которые часто обеспечивают лучшие пути к радикальным изменениям.

Итак, подводя итог, анархисты, которые являются чистыми пацифистами, редки. Большинство из них считают применение насилия необходимым злом и выступают за минимизацию его применения. Все согласны с тем, что революция, которая институционализирует насилие, просто воссоздаст государство в новой форме. Однако они утверждают, что разрушение авторитета или использование насилия для сопротивления насилию не является авторитарным. Поэтому, хотя большинство анархистов не являются пацифистами, большинство отвергает насилие, кроме как в целях самообороны, и даже тогда оно сводится к минимуму.