Демократия не гарантирует процветания. Его обеспечивает децентрализация. Даже диктаторы способны создавать эффективные экономические системы

Июль 1959 г. Американская выставка в Москве. На фоне кухонных шкафов – вице-президент США Ричард Никсон и советский первый секретарь ЦК Никита Хрущев вступили в спор друг с другом: Никсон превозносил высокий уровень жизни, которого достигли американцы благодаря капитализму, свободе выбора и гражданским правам, предоставленным им демократией, Хрущев же возражал, чяо в социалистическом обществе трудящиеся счастливы и ни в чем не испытывают недостатка. Кроме того, кипятился он, через семь лет мы вас перегоним.

Хрущев ошибся. Но был ли прав Никсон? Гарантирует ли американский образ жизни экономический рост и процветание? Является ли демократия лучшим способом достижения высоких экономических результатов? В бывшем Советском Союзе и Восточной Европе, в Латинской Америке и Африке, даже в Азии, где некоторым странам еще предстоит встать на путь экономических преобразований, одним из важнейших для нашего времени становится вопрос: какая из политических систем способна обеспечить экономический рост и процветание?

Ответ неоднозначен. Американцы всегда считали, что демократия благотворно влияет на состояние экономики. Их мнение было подкреплено двумя веками непрерывного развития, и только Великая депрессия на какое-то время поколебала эту веру. Однако после Второй мировой войны всем опять стало казаться, что демократия и процветание неотделимы друг от друга. Лишь демократия дает человеку свободу выбора на всех уровнях, начиная от избирательного участка и кончая супермаркетом.

Но свобода выбора вряд ли является необходимым условием экономического роста. Напротив, порой создается впечатление, что она ему препятствует. Индия зачахла при демократическом руководстве, тогда как Чили и Южная Корея – до недавних пор в обоих государствах господствовала диктатура – являют собой примеры успешного развития экономики. Сегодня капитализм процветает и без демократии, о чем неопровержимо свидетельствует стремительный экономический рост, запланированный политическими лидерами Китая.

Да и в ведущих индустриальных странах мира демократия не гарантирует экономического роста. Многие из них переживают спад или с трудом выходят из кризиса, а демократические правительства повсюду, от Италии до Японии, несут урон от политических скандалов и неспособны создать условия для возрождения экономики. Слабость демократии стала особенно очевидна через несколько лет после падения Берлинской стены и краха коммунизма в Восточной Европе.

Какова же связь между демократией и ростом? Джон Хеллигуэлл, экономист из Университета Британской Колумбии, сравнил зкономические показатели почти 100 стран за период 1960 – 1985 гг. и пришел к выводу, что в демократических государствах произошел значительный экономический спад в сравнении с недемократическими и авторитарными режимами. Его анализ подтверждает мнение, согласно которому в ближайшее время авторитарные государства, особенно обеспечивающие реализацию “экономических прав” граждан, например, права частной собственности, могут добиться отличных результатов.

Но если факты говорят о том, что демократия не приводит к экономическому росту, то есть самые веские основания утверждать, что экономический рост приводит к демократии. Об этом знали еще английские философы-материалисты ХVIII в. Сегодня, когда на исходе век ХХ, эта схема нигде в мире не вызывает сомнений. Развитие экономики приводит к демократии по двум причинам. Во-первых, по мере обогащения узкого слоя населения остальные граждане начинают все решительнее требовать, чтобы и им дали законную возможность попытать счастья в конкурентной борьбе, а подобную привилегию предоставляет только демократическое общество. Во-вторых, свои растущие доходы население сперва тратит на покупку необходимых товаров и пробретение акций, а позже и на то, что экономисты называют “предметами роскоши” вроде высшего образования. Более образованные граждане, в свою очередь, склонны требовать от властей предоставления политических свобод и гражданских прав. Так начинаются демократические преобразования.

Пожалуй, наиболее яркий пример таких изменений в экономике – Южная Корея, где в последние 30 лет, или около того, сильный автократический режим ставил перед промышленностью цели и задачи, разрабатываемые министерством экономического планирования. К середине 30-х гг. в Корее была создана мощная индустриальная база, но действовали драконовские антипрофсоюзные законы, преследовались активисты рабочего движения. В июне 1987 г. началось восстание под демократическими лозунгами, и президент Ро Де-У, пришедший к власти в 1988 г., приступил к демократизации общества. Он гарантировал соблюдение основных прав трудящихся и начал радикальные реформы в экономике. Нынешний президент Ким Ен-Сем, избранный на свободных выборах в 1992 г., успешно борется с коррупцией.

Авторитарные страны добились экономического роста в условиях жесткой централизации. Так поступали Южная Корея, Сингапур и многие другие государства, но более крупные страны, такие, как Китай, провели децентрализацию и быстро достигли хороших результатов. Пример других добившихся успехов в экономике диктатур позволяет предположить, что и в Китае усилится стремление к большим свободам. Более туманными представляются перспективы России: демократизация началась, но спад производства продолжается, а это будет подогревать борьбу многочисленных партий за влияние, за государственные посты, которых становится все меньше. Только децентрализация, схожая с политикой федерализма, в свое время обусловившей стремительный экономический подъем Америки, способна обеспечить и развитие экономики, и доподлинно демократическую реформу государственной системы.

Правительство любой страны так или иначе неизбежно управляет жизнью людей, однако степень свободы граждан, равно как и уровень их благосостояния, различаются в зависимости от масштзбов и способов вторжения государства в экономику. По мнению большинства экономистов, чем меньше эти масштабы, тем лучше, поскольку такой подход поощряет индивидуализм и способствует экономической эффективности. В то же время некоторые ученые воспринимают как крайние взгляды нобелевского лауреата Милтона Фридмана - наиболее известного сторониика максимального сокращения государственного “присутствия” в экономике. В реальной жизни подобное сокращение не происходит: по мере развития демократии роль госудзрства в экономике возрастала. Например, в 24 странах, являвщихся членами Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), величина государственного долга достигла в 1992 г. 63% валового внутреннего продукта, (в 1984 году – 54%). В США размер долга также был равен б3% ВВП (против 45% в 1984 г.). Совокупные расходы местного, регионального и федерального правительства во всех странах-членах ОЭСР чуть снизилисьдо 40% в 1989 г. (последний год, за который мы располагаем полными данными); их пик пришелся на 1983 г. – 41,5%. В США эти расходы увеличились за период с 1983 г. с 36 до 37%.

В течение многих лет правительства развитых стран во всем мире тратили огромные средства на повышение доходов бедных, престарелых и инвалидов, реализацию оборонных проектов и создание миллионов рабочих мест в многочисленных государственных учреждениях и министерствах. Цели чаще всего были благородными. Но разумно ли расходовались эти средства? Сегодня масштабы и эффективность государственного регулирования все чаще подвергаются сомнению, и нигде это не носит столь обостренный характер, как в развивающихся странах. Действительно, быстро вступающие в рыночную экономику недемократические режимы, за плечами которых десятилетия господства государственной собственности и административного управления хозяйством, теперь активнее стимулируют предпринимательский сектор, от разумного регулирования их деятельности до снижения налогов на компании.

Возьмем, к примеру, Мексику с ее устойчивыми традициями авторитарной демократии, где господствовала одна партия и преобладали жесткие методы управления экономикой. После того, как в 1988 г, президентом страны стал выпускник Гарвардского университета Карлос Салинас де Гортари, были сняты некоторые ограничения, касающиеся иностранных инвестиций, деятельности частных банков и других отраслей хозяйства, и либерализован ряд законов, регулирующих экономическую сферу. Доходы стали расти, производительность труда резко увеличилась, и капиталы, которые потоком потекли из Мексики в начале 80-х гг., в период кризиса задолженности вернулись обратно в страну. Пример Мексики показывает, что роль государства в экономике определяется не столько масштабами вмешательства, сколько его направлением.

Иногда экономическому росту способствует культура; так произошло в Западной Европе, где большую роль сыграл рзсцвет протестантской веры и протестантской трудовой этики. Вероятно, сильные лидеры Юго-Восточной Азии имели возможность осуществлять авторитарное правление благодаря традиции. Но сегодня большинство экономистов приходит к убеждению, что именно политика и традиции (причем не только культурные) способствуют либо препятствуют развитию экономики. “Экономические достижения, как правило, являются результатом определенного сочетания этих факторов”, – утверждает Манкур Олсон, экономист из Мэрилендского университета. Например, в Южной Корее тысячи законов, направленных непосредственно на контроль деятельности, могут быть отменены, что позволит компаниям принимать самостоятельные решения. В развивающихся странах разумное законодательство и упрощение бюрократических процедур способны подстегнуть формирование новой рыночной экономики.

Разбухание бюрократического аппарата и возникновение групп интересов могут застопорить экономический механизм и привести к параличу политической власти и нестабильности как в развивающихся, так и в развитых странах. А, по мнению экономиста из Гарвардского университета Альберто Алесины, политическая нестабильность – вернейший показатель грядущего ухудшения экономической ситуации (см. табл.).

Отрицательное воздействие нестабильности на экономические показатели
	Средние ежегодные показатели за период 1982-1992 гг.
	Инфляция 82-92 (А)	Безработица 82-92 (Б)	Обнищание 82-92 (А+Б)	Индекс политической стабильности
Испания	7.6 %	18.7 %	26.3 %	4
Греция	18.0	7.6	25.6	4
Португалия	14.9	6.6	21.5	4
Италия	7.4	10.1	17.5	4
Великобритания	5.5	9.6	15.0	2
Бельгия	3.5	10.9	14.4	3
Австралия	6.4	7.8	14.2	2
Канада	4.3	9.8	14.1	2
Франция	4.4	9.6	14.0	3
Новая Зеландия	7.9	6.1	14.0	2
Дания	4.2	9.4	13.6	3
Финляндия	5.3	5.8	11.0	2
США	3.8	7.1	10.9	2
Нидерланды	1.9	8.7	10.6	3
Норвегия	5.7	3.7	9.4	2
Швеция	6.7	2.4	9.1	2
Германия	2.2	6.0	8.2	2
Австрия	3.0	3.5	6.5	2
Япония	1.8	2.5	4.3	1
Швейцария	3.1	0.9	4.0	1

Значение индекса: от 1 (наиболее стабильная страна) до 4 (наименее стабильная страна) - основано на наличии коалиционного правительства, диктатуры, представительства радикальных политических партий в законодательных структурах и политических конфликтов