Материал 4. Угроза экономической безопасности России

Если собственников не защищает государство, его место занимает мафия

Величие и могущество русского языка проявляются, в частности, в том, что на нем очень легко строить двусмысленные фразы. Типичный пример – заголовок этих заметок. Во-первых, его можно трактовать в том смысле, что речь пойдет о некоторой неназванной угрозе экономической безопасности. Во-вторых, его можно интерпретировать по модели “угроза обвала (пожара, падения)”, т. е. как обещание автора охарактеризовать экономическую безопасность как угрозу.

После такого вступления легко догадаться, что именно второй – изощренный – смысл я и вкладываю в этот заголовок: да, действительно, я считаю, что некоторые действия властных структур по обеспечению того, что они понимают под экономической безопасностью России, могут представить собой вполне реальную опасность для российской экономики.

Разговоры об экономической безопасности начались (до крайней мере, в круге моего общения) примерно осенью 1993 года, а в начале следующего меня пригласили участвовать в работе временного творческого коллектива над концепцией экономической безопасности России, заказанной Советом безопасности при президенте РФ.

В ходе многочисленных обсуждений и совещаний нам удалось прийти к практически единому мнению о том, что ключевой угрозой экономической безопасности страны сегодня является крайне низкий уровень выполнения государством его основной экономической функции – защиты легальных прав собственности и их изменений, происходящих в результате заключения любых легальных сделок (контрактов).

Почему именно этот фактор был признан решающим для развития экономики страны, достижения ею такого состояния, при котором рост благосостояния граждан сочетается с независимостью государства от неблагоприятных внешних и внутренних условий?

Для ответа на этот вопрос необходимо чуть подробнее остановиться на роли прав собственности в хозяйственных процессах. Специфицированные (четко определенные) и защищаемые права собственности, то есть права субъекта владеть, пользоваться, распоряжаться имуществом, получать от него доход, быть гарантированным от посягательств на это имущество со стороны любых других субъектов и т. д. (всего насчитывается одиннадцать различных правомочий собственника), являются той базой, на которой только и возможно эффективное использование ресурсов. Если рыночные отношения – добровольные свободные обмены продукцией и ресурсами для максимизации благосостояния участников таких обменов – рождают стимулы для рационального хозяйствования, то спецификация прав собственности позволяет этим стимулам воплотиться в реаль-ные хозяйственные действия.

Исторический опыт показывает, что защита прав собственности может быть обеспечена с наименьшими издержками в том случае, если этим серьезно занимается государство – организация, обладающая общепризнанным правом на насилие. Ведь именно к насилию (или его угрозе) сводится в конечном счете защита прав собственности. Государство о6ладает сравнительными преимуществами в этих действиях как в силу экономии на масштабе, так и в силу своего авторитета, репутации (если они, конечно, имеются).

Если государство по тем или иным причинам перестает играть роль эффективного защитника прав собственности, этим неизбежно начинают заниматься сами собственники либо “третья сила” – частные организации, способные осуществлять насилие, – сиречь то, что мы привыкли называть мафией. Последняя, выполняя указанную экономическую функцию, закономерно претендует и на часть доходов защищаемого собственника, конкурируя тем самым с государством за налоги.

Защита прав собственности самим собственником имеет определенные пределы – далеко не каждый обладает нужными для этого возможностями, не говоря уже о том, что массовое “самообслуживание” в этой области означало бы не что иное, как “войну всех против всех”, оставляющую крайне мало времени и сил для рационального использования ресурсов. Разделение труда и специализация неизбежно вновь докажут здесь свою эффективность, приведя к формированию слоя частных лиц или организаций, для которых работа по защите прав собственности станет их основной производственной деятельностью.

Государство же, ушедшее от функции защиты прав собственности своих граждан, а заодно и от значительной части выплачивавшихся ими налогов, оказывается перед необходимостью “борьбы с организованной преступностью”, но не той организованной преступностью, которая распространяет наркотики, торгует оружием и живым товаром, а той, которая замещает покинутые государством рабочие места в технологических целях хозяйственной деятельности – рабочие места защитников прав собственности экономических агентов.

Такая конкуренция – дело весьма многотрудное. Дело в том, что атрибутом государства являются формализованные процедуры, в рамках которых только и осуществляется любая его деятельность. Выполнение же процедур – дело, естественно, долгое. Время (а стало быть, и издержки), затрачиваемое бандитом на “дознание” и “суд” над нарушителем прав собственности, которые взялась охранять мафия, несопоставимо с тем временем, которое уходит на это у государства.

Нужно отметить и еще один важный момент: государство способно не только специфицировать права собственности, но и “эффективно” размывать их, повышать их неопределенность, вмешиваясь в хозяйственную деятельность, произвольно меняя ее правила в своем неизбывном желании “сделать как лучше”. Неопределенность же правомочий собственника – столь же действенный антистимул эффективности хозяйствования, как и их незащищенность. Когда непонятно, что станет с твоим имуществом завтра, нет смысла затевать долго-срочные проекты, рациональным становится поведение “схватить и убежать”, переведя добытое в форму, максимально неудобную для экспроприации.

Если спроецировать теперь приведенные теоретические рассуждения на реальности российской экономики последнего десятилетия, можно увидеть, что логические следствия из посылки “государство плохо специфицирует и защищает права собственности своих граждан” в точности соответствуют картине, наблюдаемой на необъятных просторах родной страны.

Разумеется, у этой грустной картины есть и дополнительные “соавторы”. В их числе – приобретенные “благодаря” десятилетиям централизованного планирования уродливые отраслевая и организационно-производственная структуры экономики, существующие лишь в зачаточном состоянии финансовый и фондовый рынки, отсутствие ощутимой связи между функционированием финансового и реального секторов экономики, низкий уровень менеджмента на большинстве бывших государственных предприятий, отягощенный своеобычными, лишь отчасти экономическими, критериями принятия хозяйственных решений у директорского корпуса, закрытость для отечесвенных производителей множества секторов мирового рынка, и т. д., и т. п.

Однако все эти негативные для движения российской экономики по новому рыночному пути обстоятельства вполне преодолимы, если государство сможет вернуться к полноценному выполнению своей роли в экономике – защите легальных прав собственности и контрактов. Их преодоление станет результатом “естественного” функционирования собственников в условиях нормального рынка. От государства при этом потребуется, в общем, немногое – не мешать им принимать рациональные решения и чуть подправлять их, формируя соответствующие параметры законодательной среды: ведь главная угроза экономической безопасности страны будет. преодолена, все остальное, можно будет решить, оставаясь в пространстве “обычной” экономической политики.

Нельзя сказать, что появление в итоговом документе нашего временного творческого коллектива первого раздела, в котором были сформулированы положения и предложения, близкие по смыслу тому, что изложено выше, не встретило препятствий со стороны многих участников всей работы. Ведь “на поверхности явлений”, как любили говаривать наши экономисты-марксисты, значимость неощутимых незащищаемых прав собственности и массово неисполняемых контрактов (в том числе – неисполняемых самим государством!) кажется несравнимо меньшей, чем важность таких угроз, как спад производства в целом и в наукоемких отраслях – в особенности, как скакнувшая вверх дифференциация доходов и безработица, наметившийся региональный сепаратизм и надвигающаяся экологическая катастрофа, или, наконец, угроза превращения страны в сырьевой придаток развитых западных стран.

В самом деле, отчетливое понимание первенства угрозы безопасности страны со стороны неисполнения государством его функций ultima ratio в защите прав собственности и контрактов требует как минимум знания основ современной неоинституциональной теории, которая отнюдь не столь же известна, как таблица умножения. И тем не менее, повторюсь, в созданном рабочей группой итоговом документе важность данной угрозы была подчеркнута достаточно ясно. Концепция экономической безопасности была в срок сдана заказчику, одобрена и принята им. Отдельные разделы зтой работы, отредактированные авторами в соответствии с их литературными вкусами, были опубликованы в журнале “Вопросы экономики” (последний номер за 1994 год и первый за 1995-й). Члены временного творческого коллектива занялись другими задачами, и в частности – дальнейшей разработкой отдельных аспектов экономической безопасности страны.

Между тем аппарат Совета безопасности (которому, собственно говоря, и была непосредственно сдана упомянутая концепция) не дремал, а продолжал работать. Итогом его (возможно, и ряда других граждан и организаций) деятельности стал указ президента, подписанный в конце прошлом года и посвященный проблематике экономической безопасности России. Знакомство с его текстом показывает, что работа аппарата была, как всегда, творческой: в этом тексте нет ничего похожего на слова “права собственности”, “защита прав собственности”, “защита контрактов” и т. п. Даже угроза криминализации экономики оказалась вытесненной на последнее место, как слишком острый перчик, отодвинутый на край тарелки, где аппетитно расположились такие “вкусные” угрозы, которые прямо-таки взывают к государству: “Вернись к функции перераспределителя ресурсов! Шире вмешивайся в действия собственников! Концентрируй ресурсы у себя, любимого!” Иначе говоря, первые места в указе заняли те самые угрозы, которые по сути своей являются вторичными и, несмотря на грозный вид, преодолеваются в значительной мере естественным ходом событий – как только этот ход событий становится массовой экономической деятельностью агентов, права собственности которых и заключаемые ими контракты надежно защищаются государством.

Стремление же непосредственно преодолеть зти вторичные угрозы – то есть выйти из кризиса инвестиций, перейти от спада производства к его подъему, придать импульс роста обрабатывающей промышленности в целом и наукоемкому производству в частности, и т. п., иными словами, придать “приличный вид” экономике, в которой государство указанную функцию не выполняет, – это все равно что заказывать строгий деловой костюм из гнилой, расползающейся в руках мешковины. А ведь именно таким материалом является ныне “ткань” нашей экономики.

На этом фоне легко представить себе чувство глубокого удовлетворения, шестое чувство каждого советского человека, которое временно посетило меня по прочтении манифеста “Правда и Порядок”, под которым вроде бы подписался лично вполне симпатичный мне Александр Лебедь. Удовлетворение было вызвано тем, что наконец-то появился реальный политик, который говорит об экономике правильно.

Вынужден признаться, что последовавшие за этой публикацией события, включая и некоторые высказывания самого Александра Лебедя, быстро погасили упомянутое шестое чувство.

Его место заняло другое – то,что обусловило заголовок этого материала. Если стремление быстро преодолеть “вторичные” угрозы экономической безопасности России (не затрагивая первичную), включая желание пе-реключиться с политики финансовой стабилизации на политику экономического роста, соединится с решительностью нового секретаря Совета безопасности и его возможностями убеждать президента – нашу экономику ждет большая беда.

В этом случае осуществление стратегии экономической безопасности России, понимаемой как поддержка отечественного производителя, спасение потенциала наукоемких производств, достижение “продовольственной безопасности” и т. д., и т. п., станет еще одной крупной угрозой для жизнедеятельности российской экономики.

К сожалению, многое говоритв пользу именно такого поворота событий. Это – промелькнувшая информация о содержании “нового курса” экономической политики ожидаемого нового правительства страны. Это опубликованный недавно в “Известиях” материал о “смене вех” в интеллектуальном штабе секретаря Совета безопасности. Это – содержание указа президента, посвященного борьбе с организованной преступностью, при одновременном отсутствии даже слухов о подготовке аналогичного укза о наведении порядка внутри государственных служб...

Так станет ли “экономическая безопастность России” угрозой для ее экономики? Ответа, который даст практика функционирования нашего го-сударства, осталось ждать не так уж и долго...

В. Л. Тамбовцев, профессор МГУ, доктор экономических наук

“Сегодня” 24.07.96