Архаический период античной философии

Милетская школа

 

К периоду античной «архаики», получившему в Новое время также название «досократической» философии, относится множество мыслителей и школ из разных уголков континентальной Греции и ее многочисленных колоний, существовавших в VI и V вв. до н. э.

Древнейшая философская школа Древней Греции была основана мудрецом Фалесом (ок. 640 – ок. 546 до н. э.) в богатом малоазийском городе Милет. Помимо основателя, ее основные представители – Анаксимандр (ок. 610 – ок. 540 до н. э.) и Анаксимен (ок. 585 – ок. 525 до н. э.). Как и для всей ранней греческой философии, для милетцев характерно стремление постичь сущность космоса (от греч. «порядок») в целом. Фалес был выдающимся математиком и астрономом, ему первому удалось предсказать солнечное затмение. Философия милетцев отличается от многих архаических школ своей преимущественно естественно-научной направленностью. С натуралистских рассуждений ее представителей о мире и человеке, материи и душе, живом и мертвом начинается в Европе история математики, физики, биологии и астрономии.

К поиску первоначала всего сущего, «единого во многом», основатель школы и его последователи подходили как «физики» (исследователи природы), полагая первоначалом воду (Фалес), воздух (Анаксимен) или бесформенное, бесконечное, бескачественное и вечно движущееся вещество, названное Анаксимандром «апейрон». По Фалесу, находившему повсюду в мире влажность, а с нею и жизнь, мир текуч и «полон божеств», гибель же в нем напрямую связана с иссушением.

Спонтанно возникающий из первоначального вещества мир развивается далее эволюционно, и на определенном этапе в нем появляются живые существа. Анаксимен соглашался с учителем в том, что в мире есть нечто единое, называемое греками «архе», однако избрал в качестве этого единого не воду, а воздух – самую неуловимую и всепроникающую стихию. Анаксимену также принадлежит важное для естественных наук предположение, что все остальные стихии происходят из воздуха вследствие его сгущения или разрежения. Таким образом все, что происходит в мире, может быть объяснено только через физические процессы без обращения к вмешательству божеств и случайности.

Несколько иначе подошел к решению проблемы архе Анаксимандр. Он избрал в качестве такового бесформенный, бескачественный апейрон, обнимающий мироздание и принимающий вещи после их гибели. Апейрон вечен и беспределен, благодаря своей неоформленности способен дать начало любому земному предмету. Вместе с тем он божественен, и зарождение любого предмета, как и его гибель, должны подчиняться всеобщему закону. Даже мир в целом должен зарождаться и погибать через определенные промежутки времени, требующиеся для его полного высыхания – того требует довлеющая над ним в сознании греческой мифологии и философии всеобщая необходимость – неумолимая богиня Ананке. Теория апейрона Анаксимандра важна тем, что стала первым приближением философской мысли к понятию субстанции, получившей развитие в философии Нового времени, а также первой попыткой сформулировать закон сохранения вещества. В отличие от Фалеса, который ничего не писал, Анаксимандр оставил после себя сочинение с характерным для античной философии названием «О природе», ставшее в истории европейской культуры первой написанной прозой научной работой. Интересно отметить, что Анаксимандр связывал появление жизни с водной стихией, интуитивно предвосхищая научные теории будущего. Он полагал, что первые живые существа зародились в увлажненном иле, покрывавшем Землю после ее образования из влажного ядра и огненной оболочки. На сушу же нашим далеким предкам пришлось выйти после скопления воды в углублениях и образования морей, причем «эволюционным» предшественником человека было рыбообразное животное. Помимо философских и биологических изысканий, Анаксимандр первым в Греции создал солнечные часы и географическую карту известной на тот момент части мира.

Милетская школа впервые поставила под сомнение мифологическую картину мироздания, предложив вместо множества божеств и разрозненных причин единое первоначало и всеобщность физических законов. Подход Фалеса и Анаксимена, принимавших в качестве первоосновы всего существующего одну из природных стихий, получил в дальнейшем название стихийного материализма. В числе близких этому течению мыслителей следует указать помимо милетцев также сицилийца Эмпедокла (ок. 490 – ок. 430 до н. э.), полагавшего, что первоначалом являются все четыре элемента – вода, воздух, огонь и земля, а все происходящее в мире может быть объяснено через их механическое соединение и разъединение, и Анаксагора (500 – 428 до н. э.), принимавшего в качестве архе бесконечное множество «семян вещей» – гомеомерий.

 

Гераклит Эфесский

 

Несколько позже мыслителей милетской школы начал свой путь в философии Гераклит Эфесский (ок. 540 – ок. 480 до н. э.), прозванный за сложность и аллегоричность своего философского стиля «Темным». Гераклит был знатным человеком, однако отрекся от наследственного титула царя-жреца в пользу брата и посвятил свою жизнь физическим, этическим и политическим изысканиям. До нас дошло лишь несколько десятков фрагментов его единственного сочинения, в их числе и ставшее знаменитым изречение «В одну реку нельзя войти дважды».

 Философия Гераклита дает начало диалектической традиции в европейской мысли. Диалектика – учение о развитии, одним из центральных принципов которого является вечная борьба противоположностей. Из подобных противоположностей, по Гераклиту, состоит все в мире. В качестве архе он избирает огонь – наиболее подвижную, никогда не останавливающуюся, своевольную стихию, образ вечного движения и преобразования. Космос, никем не порожденный и вечный, «есть и будет вечно живым огнем, мерами вспыхивающим и мерами погасающим». Подобно тому, как Анаксимандр связывал превращение воздуха в другие стихии со сгущением или разрежением, Гераклит объясняет появление остальных стихий остыванием огня, а плодом его возгорания называет души людей. Таким образом, наиболее совершенное в мире является наиболее огненным, горячим и сухим, а гибель напрямую связана с охлаждением и угасанием.

«Все течет» (греч. panta rei) – ключевая характеристика вечно изменяющегося мира, в котором, подобно обмену на золото, все у Гераклита обменивается на огонь. Жизнь и смерть, сон и бодрствование, добро и зло являются частью одного великого целого, которое мудрец способен понять как единое, а невежда вечно видит лишь как набор разрозненных явлений. Поскольку мир полон противоположностей, все существующее находится в состоянии перманентной борьбы, и война объявляется Гераклитом «отцом всего». Внутренняя противоречивость, проблемность бытия порождает и скрытую гармонию, всеобщий закон, впервые названный эфесским мыслителем Логосом (от греч. «слово», «закон», «разум»). Логос есть одновременно и управляющая мирозданием закономерность, в соответствии с которой продолжается вечная борьба, и знание человека об этой борьбе, об истинном устройстве космоса, достижимое лишь с помощью философии.

 

Пифагореизм

 

Во второй половине VI в. до н. э. зарождается пифагореизм. Название этого течения связано с именем его основателя Пифагора (ок. 570 – ок. 497 до н. э.), переехавшего приблизительно в 530 г. до н. э. с родного острова Самос в полис Кротон (Южная Италия) и основавшего там философскую школу. Пифагорейский союз имел жесткую иерархию и дисциплину, все имущество его членов было общим, а сами они вели аскетическую жизнь, наполненную не только философскими, но и математическими, астрономическими и даже музыкальными изысканиями. Обучение в союзе было строго разделено на две ступени, лишь на второй из которых – ступени «математиков» – разрешалось перейти от заучивания не требующих доказательства положений к занятиям науками. Сам Пифагор был окружен различными легендарными повествованиями: у него будто бы были золотое бедро, способность говорить с реками и животными, переноситься на огромные расстояния, а также помнить свои прошлые воплощения и даже спускаться в Аид. В первые десятилетия V в. до н. э. пифагорейская гетерия (политическое сообщество) стала весьма влиятельной политической силой в Великой Греции, добившись господства во многих полисах. Однако пора политического успеха была недолгой, и уже в конце VI в. в результате восстания Пифагорейский союз был разрушен, а его основателю и главе пришлось бежать в город Метапонт, где Пифагор и окончил свою жизнь.

Однако основной интерес для историков философии Пифагор и пифагорейцы представляют не своей политической деятельностью, а крайне интересной космологией (учением об устройстве мироздания). В качестве первоначала Пифагором было предложено число – наилучшая, наимудрейшая из вещей. «Все есть число» – а, следовательно, качества всех существующих предметов и в целом устройство космоса могут быть объяснены через взаимоотношение чисел. Предание гласит, что подобная «математизация» философии была предпринята Пифагором после озарения, посетившего его однажды возле кузницы. Задумавшись о том, почему молоты разной массы издают при соударении с наковальней звуки разной гармоничности, он понял, что гармония определяется числовым выражением массы инструмента: «число владеет вещами». Крупнейший античный историк философии и доксограф (собиратель изречений мудрецов) Диоген Лаэртский следующим образом описывал представления пифагорейцев: «Начало всего – единица; единице как причине подлежит как вещество неопределенная двоица; из единицы и неопределенной двоицы исходят числа; из чисел – точки; из точек – линии; из них – плоские фигуры; из плоских – объемные фигуры; из них – чувственно воспринимаемые тела, в которых четыре основы – огонь, вода, земля и воздух; перемещаясь и превращаясь целиком, они порождают мир – одушевленный, разумный, шаровидный, в середине которого – земля; и земля тоже шаровидна и населена со всех сторон». Итак, космос понимался пифагорейцами как обладающий душой и разумом живой организм, проникнутый числовой гармонией, имеющий совершенную сферическую форму и состоящий из четырех стихий.

Этическое учение Пифагора имеет явный аскетический оттенок. Пифагором был даже разработан особый метод достижения катарсиса (очищения души) с помощью музыки. Если верить неоплатонику Ямвлиху, Пифагор использовал музыку как лекарство, «прибегая к некоторым мелодиям и ритмам, посредством которых излечиваются человеческие нравы и страсти и устанавливается изначальная гармония душевных сил». Пифагорейцы верили также в переселение душ – метемпсихоз – и полагали, что после смерти тела бессмертная душа немедленно вселяется в другое живое существо, странствуя таким образом по царству животных несколько тысяч или даже миллионов лет, пока не придет черед вновь получить тело человека.

Важным достижением пифагореизма стал переход от использования в философии преимущественно чувственных образов к оперированию отвлеченными математическими понятиями.

 

Элейская школа

 

Еще более ярко переход от чувственных образов к абстрактным понятиям проявился в философии элейской школы, появившейся в Южной Италии в VI веке до н. э. О ее основателе Ксенофане (ок. 570 – после 478 до н. э.) до наших дней дошло мало сведений. Гораздо больше известно о Пармениде (ок. 540 – ок. 470 до н. э.) и его ученике Зеноне (ок. 490 – ок. 430 до н. э.), прославившемся своими апориями (от греч. «безвыходное положение») – парадоксальными мысленными экспериментами, в которых как будто бы нарушались определяющие нашу реальность физические принципы. Учение элеатов является практически полной противоположностью диалектического понимания мира Гераклитом. Если у последнего все вечно пребывает в движении и борьбе, возгорается и погасает, то в центр философии Парменида поставлены неподвижность, неизменность и вечность.

Именно поэтому основное положение элейской философии – утверждение единства бытия. Еще Ксенофан писал, что антропоморфные (похожие на человека) боги Олимпа, какими они изображались у Гесиода и других писателей, не имеют никакого отношения к настоящему божеству – единому, неподвижному, проникающему все в мире и управляющему им с помощью ума. Именно таким: единым, вечным, неизменным, – понимал бытие его ученик Парменид. Ему принадлежит столь же простой, сколь и глубокий тезис «бытие есть, а небытия вовсе нет», прямым следствием из которого является отрицание движения. Ведь если предположить, что что-либо в мире движется, то для движения ему необходимо место, которое было бы ничем не заполнено, а, значит, не было бы частью бытия. Еще один весьма примечательный аргумент против существования небытия – «одно и то же есть мысль и то, о чем мысль существует». То есть как только кто-либо задумывается о небытии, то последнее, став мыслью, тут же становится и частью бытия.

Парменид полагал, что в процессе познания существуют «тропа дня» и «тропа ночи». Следуя по первой «тропе», человек руководствуется разумом, постигает реально существующее и достигает истинного знания. Напротив, «тропа ночи» ведет познающего к иррациональному, ложному, опирающемуся на чувственный опыт и потому кажущемуся правдоподобным заблуждению. Последнее элейцы называли мнением, противопоставляя его истине. В обыденной жизни нам кажется, будто мир вокруг нас постоянно движется и меняется, в нем есть множество различных предметов. Такая картина мира – «бытие по мнению», опирающаяся на эмпирические (опытные) данные. «Бытие по истине» совершенно иное, к нему можно добраться с помощью рациональных, теоретических построений. Такие построения, снимающие с бытия искажающую завесу, возможны лишь в философии.

Предание гласит, что однажды утомленный спором с элеатами о реальности движения оппонент просто встал и начал расхаживать перед ними из стороны в сторону, надеясь хотя бы таким образом ясно показать ошибочность их мнения. Однако утверждения Парменида, своеобразной иллюстрацией к которым служат апории Зенона, гораздо глубже, чем казалось этому незадачливому спорщику. В них говорится не об отсутствии движения в чувственном мире, а о его принципиальной немыслимости, рациональной проблематичности. Всякий знает, что быстроногий Ахиллес догонит медлительную черепаху – другого персонажа из знаменитой апории, – ибо об этом говорят нам опыт и здравый смысл. Однако математическая модель движения, осуществляемого в физической реальности, допускает деление разделяющего их отрезка до бесконечности. Именно этот интуитивно почувствованный Зеноном разрыв физического и математического, дискретного и непрерывного, до сих пор волнует умы ученых, философов и простых любителей загадок, показывая сохраняющуюся проблематичность нашей научной картины мира.

Элейская школа первой в античной философии отказалась от метафор мифологического мировоззрения, глубоко укоренившихся в греческом философском сознании. Взамен ею была предложено логически выверенная, полностью умозрительная модель бытия, разрывающая казавшуюся до того очевидной связь между чувственным и незримым, эмпирическим и теоретическим.