Творчество В.Г. Белинского «телескопского» периода.

Личность и творческое наследие Виссариона Григорьевича Белинского составляют целую эпоху в истории отечественной литературной критики. Белинского в истории русской литературной критики вполне можно сравнить с А.С. Пушкиным в отечественной словесности – он так же «великий начинатель» и «великий продолжатель».

Критика для Белинского – «прикладная эстетика», именно ему принадлежит честь окончательного оформления реалистической концепции литературной критики.

Белинский – самая интересная и одновременно самая противоречивая фигура в критике 30-40-х гг. Он за короткое время прошёл значительную идейную эволюцию, его взгляды могли вообще стремительно меняться, и тогда он с таким же жаром и энтузиазмом обличал то, что раньше последовательно защищал. Ни один из русских критиков не был столь эмоционален, как Белинский, который «проживал» и переживал содержание и пафос каждой своей работы, от небольшой рецензии до сложного цикла.

 С точки зрения развития представлений Белинского о мире и человеке, о сущности художественной литературы, особенностей осмысления проблем реализма, народности, типического, оценок творчества Пушкина и Гоголя можно выделить 2 периода его деятельности:

Московский период:

a) Время сотрудничества Белинского в «Телескопе» и «Молве» Н.И. Надеждина (1834-1836 гг.)

b) Он стал во главе преобразованного «Московского наблюдателя» - 1837-1839 гг. Период был в области критики менее плодотворным, чем предыдущий. Но этот период очень важен с точки зрения философской эволюции Белинского: критик переживал так называемое примирение с российской действительностью.

 

2. Петербургский период:

a) По приглашению Краевского встал во главе критического отдела журнала «Отечественные записки» и «Литературных прибавлений к «Русскому инвалиду» (1840-1846), переименованных с 1840 года в «Литературную газету». Взгляды Белинского нашли свое отражение в появившихся здесь обзорах русской литературы за 1840-1845 годы, в статьях «Речь о критике», «Герой нашего времени», «Стихотворения М. Лермонтова», «Сочинения Александра Пушкина», в полемических рецензиях по поводу «Мертвых душ» Гоголя и во множестве других. Белинский напечатал несколько сотен рецензий, в которых дал оценку новейшим явлениям русской литературы; он был также постоянным театральным обозревателем. Критик сделался центральной фигурой эпохи, общепризнанным вождем реалистического направления.

b) К 1847-1848 годам назрел у Белинского разрыв с давним другом В. П. Боткиным, начинавшим осуждать произведения «натуральной школы» с позиций теории «чистого искусства». В 1846 году Белинский порвал с «либералом» Краевским и ушел из «Отечественных записок», которым отдал столько сил. Все теснее Белинский сближался с Некрасовым, Герценом, Огаревым, молодыми писателями, шедшими вслед за Гоголем. В «Современнике» (1847-1848 гг.) вышли 2 обзора Белинского «Взгляды на русскую литературу» 1846 и 1847 гг.

«Телескопский период»

1834 – 1836 гг. – время сотрудничества в «Телескопе» и «Молве» Н.И. Надеждина. Период становления критического метода и таланта Белинского. Наиболее значимые работы этого времени:

· «Литературные мечтания» (1834)

· «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835)

· «Ничто о ничем» (1836)

В это время были заложены основы историко-литературной концепции Белинского, обосновано разделение поэзии на «реальную» и «идеальную», понятие о народности (в том числе о диалектическом единстве народности низшего порядка – верного изображения картин русской жизни; и народности высшего порядка, т. е. отражения особого духа и направления русской действительности); даны оценки творчества Гоголя и его предшественников, и Гоголь провозглашен «главой русской литературы».

Деятельность Белинского – переводчика, рецензента и критика начинается в журнале «Телескоп» в 1834 г. и прерывается примерно на полтора года в связи с закрытием журнала в 1836 г. За два с небольшим года он опубликовал в «Телескопе» и «Молве» свыше 100 статей, рецензий, обзоров, заметок.

1. «Литературные мечтания» (1834) - первый серьёзный критический опыт Белинского. В этой ранней статье уже ярко проявились характерные черты Белинского-критика: максимализм, суровая, повышенная требовательность к анализируемым произведениям в свете идеала. А есть ли у нас литература? На этот вопрос уже давали отрицательный ответ Киреевский, Надеждин и другие. Белинский считает, что о литературе можно судить только тогда, когда она отражает самосознание народа. Основной признак, по которому определяется ценность произведений, - народность литературы. Для народности мало "простонародности", изображения сцен из жизни "низших слоев", необходима "целая идея народа", а высшие сословия оторвались от народной жизни, подражают чужим культурам; им необходимо сближение с народом. Поэтому и возникает максималистский тезис статьи, несколько раз повторенный: "У нас нет литературы" (за исключением Державина, Фонвизина, Крылова, Грибоедова и Пушкина. Всё остальное – подражательное).

Что такое искусство? Задача искусства, по мнению критика, - отражать дыхание великой и вечной идеи. Белинский в это время находился под обаянием немецкой классической философии, был членом кружка Станкевича, где изучали наследие Гегеля, Фихте, Шеллинга. Вслед за немецкими философами Белинский утверждал, что идея идеальна, а жизнь несовершенна. Но когда Белинский начинал судить о творчестве того или иного писателя, он во многом как бы отходил от идеалистических представлений и говорил о конкретном отражении действительности. Предшественники и современники критика пытались выстроить периодизацию литературы (Новиков, Карамзин, Жуковский и др.). Как и они, Белинский тоже выделяет этапы её развития.С точки зрения народности Б. предпринимает исторический обзор русской литературы и выделяет четыре периода:

1. Ломоносовский – развитие классицизма,

2. Карамзинский – расцвет сентиментализма,

3. Пушкинский – время романтизма,

4. новый – прозаически-народный, современный мир.

Интересно, что современный, послепушкинский (а Пушкин еще был жив!) период не получает имени главы. Первые два периода рассматриваются как лишенные истинно народной литературы (лишь Державин подготавливал таковую), да и Пушкинский этап в этом отношении автор не очень-то жалует. Все надежды Б. возлагает на новый период, когда, наконец, народность станет "альфою и омегою".

Главное его понимание сосредоточено на том, чтобы показать, что в русской литературе есть тенденция к отражению общественного сознания. Он справедливо считал – есть много поэтов и писателей, но нет подробного анализа литературного процесса или конкретных произведений. Но сам критик в «Литературных мечтаниях» в основном выражает преимущественно свои чувства и эмоции по поводу творчества тех или иных авторов.

2. Принципиальный программный характер носила статья Белинского «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835), в которой 24-летний автор пытается сделать обобщающие выводы о русской литературе и искусству в целом.

Следующим этапом в развитии критика оказалась большая - тоже обзорная - статья "О русской повести и повестях г. Гоголя ("Арабески" и "Миргород")" (1835). "Литературные мечтания" создавались при главенстве идеи народности, вторая статья - под лозунгом действительности. В "Литературных мечтаниях" сама верность действительности как бы вытекала из принципа народности: "...наша народность состоит в верности изображения картин русской жизни". Во второй статье, наоборот, истинность приводит к народности: "...если изображение жизни верно, то и народно".

Благодаря этому принципу ("пафос действительности") Б. впервые разделил литературу на две противоположные группы: идеальную поэзию, пересоздающую "жизнь по собственному идеалу", и реальную, которая "воспроизводит ее во всей наготе и истине" (Т. I.-- С. 262). Фактически здесь заложено главное типологическое отличие романтического и реалистического методов. Б. предполагал возможность слияния обеих крайностей в "поэмах Байрона, Пушкина, Мицкевича", где "жизнь человеческая представляется, сколько возможно, в истине, но только в самые торжественнейшие свои проявления, в самые лирические свои минуты" (Т. I.-- С. 269).

Белинский подробно характеризует творчество писателей-романтиков: А. Бестужева-Марлинского, Н. Полевого, Н. Павлова, И. Лажечникова, М. Загоскина. Он отдаёт им должное, но отмечает, что вся эта литературная продукция не идёт в сравнение с произведениями писателя «жизни действительной» - Гоголя. Критик дал объективный и глубокий анализ творчества Гоголя, рассмотрел «Миргород» и «Арабески», подчеркивая связь произведений писателя с реальной действительностью.

Новый период русской литературы, считает критик, ознаменован господством поэзии реальной, а Гоголь из всех современных писателей больше всего отличается верностью жизни действительной. Б. выводит в своей статье четыре главных критерия (признака) художественности:

· простота вымысла,

· совершенная истина жизни,

· народность,

· оригинальность,

усматривая в них дух современности и полностью находя их соответствие в творчестве Гоголя. Однако Б. отмечает еще и пятую особенность, уже индивидуально присущую Гоголю: "...комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния" – иными словами - «смех сквозь слёзы».

3. Особенно важной для понимания новых принципов журналистики и критики, вводимых Белинским, стала его статья «Ничто о ничем» (1836) - первый опыт годового обзора.

Свое обозрение Белинский начинает с журналов. «Библиотека для чтения». «Библиотека для чтения» начинает уже третий год своего существования, и, что очень важно, она нисколько не изменяется ни в объеме, ни в достоинстве своих книжек, ни в духе и характере своего направления; она всегда верна себе, всегда равна себе, всегда согласна с собою; словом, идет шагом ровным, поступью твердою, всегда по одной дороге, всегда к одной цели; не обнаруживает ни усталости, ни страха, ни непостоянства. Все это чрезвычайно важно для журнала, все это составляет необходимое условие существования журнала и его постоянного кредита у публики; в то же время это показывает, что «Библиотекой» дирижирует один человек, и человек умный, ловкий, сметливый, деятельный - качества, составляющие необходимое условие журналиста; ученость здесь не мешает, но не составляет необходимого условия журналиста, для которого, в этом отношении, гораздо важнее, гораздо необходимее универсальность образования. «Библиотека» есть журнал провинциальный: вот причина ее силы.И одно уже то обстоятельство, что новый журнал был собственностью богатого и честного книгопродавца (Александр Филиппович Смирдин), было одною из сильнейших причин его успеха. Содержание журнала действительно очень разнообразно. Дочка читает стихи гг. Ершова, Гогниева, Струговщикова и повести гг. Загоскина, Ушакова, Панаева, Калашникова и Масальского; сынок, как член нового поколения, читает стихи г. Тимофеева и повести Барона Брамбеуса; батюшка читает статьи о двухпольной и трехпольной системе, о разных способах удобрения земли, а матушка о новом способе лечить чахотку и красить нитки; а там еще остается для желающих критика, литературная летопись, из которых можно черпать горстями и пригоршнями готовые (и часто умные и острые, хотя редко справедливые и добросовестные) суждения о современной литературе; остается пестрая, разнообразная смесь; остаются статьи ученые и новости иностранных литератур. Не правда ли, что такой журнал - клад для провинции?.. Хороших стихов в журнале этом нет, да их и не может быть, поскольку пора хороших стихов в нашей литературе прошла. Но журнал виноват в том, что выдает плохие стихи за хорошие. Вместе с тем, конечно же, основой содержания «Библиотеки» является проза. Однако печатаемые там произведения также имеют провинциальный характер. Белинский подробно рассматривает напечатанные в журнале произведения и отмечает, что «зашел далеко, что слишком глубоко разрыл эту кучу перепрелого и фосфорического навоза, что моим читателям может сделаться дурно; но я не виноват в этом, я не выдумываю, а только представляю экстракты из тех изящных произведений, которыми лучший русский журнал потчует нашу публику...».

Отделение иностранной литературы в «Библиотеке» также отличается провинциализмом. Все, что составляет последние ряды французской литературы, все, что составляет баласт французских, иногда и английских журналов, что отзывается пустотою, посредственностью, мелочностью, и что отзывается провинциальным остроумием, провинциальною забавностью, все это переводится в «Библиотеке». Тщетно стали бы вы искать в этих повестях анализа души и сердца человеческого, идей века, взгляда на жизнь; глубокого чувства, роскошной фантазии; тщетно стали бы вы искать между этими повестями такой, которая бы заставила вас или воскликнуть в порыве восторга: «прекрасна жизнь!», или воскликнуть в тоске: «скучно жить на свете!» Скорей вы воскликните, прочтя несколько переводных повестей «Библиотеки»: «скучно читать повести в «Библиотеке», очень скучно!..».

Единственное отделение в «Библиотеке», которое заслуживает похвалы – это «Литературная летопись». В этом отделении рецензент, хотя также угождает провинции, но имеет в виду и столицу. О добросовестности и беспристрастии «Литературной летописи» много говорить нечего; находить в ней что-нибудь удивительное и чрезвычайное было бы странно; но ей нельзя отказать в одном, очень важном достоинстве: в ловкости, умении, знании литературной манеры, в шутливости и часто остроумии... Тут вы найдете все: и брань на французскую литературу, и остроты над французскими водевилями, остроты, целиком взятые из французских же журналов, и ученые известия, и пр. и пр. Я думаю, что такое отделение необходимо для всякого журнала, как десерт для стола. Конечно, чтобы хорошо составлять подобную смесь, нужно быть только великим человеком на малые дела».

Далее Белинский рассматривает журнал «Пчела». И отмечает следующие основные черты. «Пчела» жужжит уже давно, что она любит и ужалить, в чём ей, разумеется, никогда не удается, потому что жало ее тупо. Вам известно также, что этот журнал есть двойчатка: одну половину его составляют политические известия, а другую разные разности. Беда большая пришла бы этим разным разностям, если бы от них отнять политические известия!». Белинский отмечает, что «Пчела» находится на уровне золотой посредственности.

Белинский выделяет следующую главную общую черту петербургских литературных журналов: все они стремятся к одной цели, к мирному и единодушному преуспеянию в награде за труды и хлопоты, и потому все они очень не любят беспокойных крикунов, мешающих их мирным и полюбовным сделкам между собою и с публикой.

«Московский наблюдатель»: «Наблюдатель» есть журнал энциклопедический: и вот еще один из главных его недостатков, одна из причин, мешающих его успеху. Мы не говорим уже о том, что энциклопедизм бесполезен, вреден, что он теперь, к нашему несчастью, овладел нами и кружит наши головы». Критика в «Наблюдателе» так странна, так удивительна, что стоит особенного, подробного рассмотрения. Это критика характерная, верная самой себе, добросовестная и убежденная, если можно так выразиться; но вместе с тем не достигающая своей цели, не приносящая пользы, не понимаемая публикой. Причина этому заключается в том, что она не современна, что она отзывается классицизмом, не имеет никакого основного начала, никакого центра.

В целом, как отмечает Белинский, все московские журналы напоминают злополучных людей, которые имеют высокие цели, однако всегда терпят неудачу.