Философская критика: «любомудры» и журнал «Московский вестник».

Философское течение в отечественной романтической критике связано с деятельностью московского философско-литературного кружка «Общество любомудрия». Еще до появления журнала братьев Полевых и декабристской критики в Москве возникло «Общество любомудрия», в которое входили В.Ф. Одоевский, Д.В. Веневитинов, И.В. Киреевский, С.П. Шевырёв, М.П. Погодин. «Общество любомудрия» - явление, характерное для эпохи отечественного романтизма – дружеское литературно-философское объединение талантливых молодых авторов, в выступлениях которых сказались и юношеский максимализм, и оппозиционность, но главное, те высокие цели, которые они перед собой ставили.

Они видели основную свою задачу в изучении философии для приобретения цельного знания природы и человека и в сознании новой абсолютной теории, отлично от предшествующих, которая не была бы односторонне, о объясняла бы все проявления духовной жизни, все факты и явления материального мира. Поэтому на представителей остальных областей знания «любомудры» смотрели свысока. Литературные явления «любомудры» связывали с единой системой понимания мира и его законов, в основе которой должны лежать в первую очередь идеи немецких философов. Из новой отечественной философии должна была, по их мнению, родиться и новая русская литература. По мнению «любомудров», философия является «истинной поэзией», и свою задачу они видели в том, чтобы «развивать идею поэзии» (слова Одоевского).

Философский подход ко всем явлениям действительности определил характер литературно-критических суждений представителей данного течения.

После 14 декабря 1825 г. общество было распущено, все документы, собранные в альманахе «Мнемозина», были уничтожены из-за опасения арестов. Дальнейшая судьба представителе философской романтической критики сложилась по-разному. Некоторые были близки в конце 1820-х гг. к журналу «Московский вестник» (1827-1830), И.В. Киреевский предпринял собственное издание – журнал «Европеец», часть «любомудров» сотрудничала позже в «Телескопе». Журнал «Московский вестник», во главе которого стояли Шевырев и Погодин, а сотрудничали и помещали свои художественные произведения братья Киреевские, Хомяков, Веневитинов, Одоевский, Аксаков и другие, был задуман как научно-литературное издание, в нем публиковались статьи по философии, истории, теории и истории изящных искусств. Некоторое время к новому изданию был близок Пушкин, его привлекали теоретическая основательность журнала и конкретность художественного анализа, но к общему направлению «Московского вестника» у него было много претензий в связи с философскими «отвлеченностями». Позже Белинский объяснял неудачу издания «Московского вестника», растерявшего в конце концов всех подписчиков: «В эпоху жизни, в эпоху борьбы и столкновения мыслей и мнений, он вздумал наблюдать дух какой-то умеренности и отчуждения от резкости в суждениях и, полный дельными и учеными статьями, был тощ рецензиями и полемикою, кои составляют жизнь журнала, был беден повестями, без коих нет успеха русскому журналу».

Одним из самых интересных и талантливых «любомудров» был Владимир Федорович Одоевский. Он не часто выступал как литературный критик, поскольку в первую очередь был писателем, естествоиспытателем, музыкантом и музыкальным критиком, автором трудов по эстетике, педагогике.

В основе литературно-критических суждений Одоевского лежало своеобразное представление о критериях анализа и оценки явлений искусства, по его мнению, настоящая критика должна быть научной и последовательной. Он был против «критики вкуса», поверхностной, случайной, стремился к созданию единой теории искусства – «науки изящного».

В 1840 г. в «Отечественных записках» появилась обобщающая работа Одоевского «Записки для моего праправнука о русской литературе». «Записки» по жанру представляют собой аналитический обзор, но обращённый в будущее. «Что такое была наша литература?» -на такой возможны вопрос праправнука отвечает Одоевский своей статьёй. Центральной для автора была мысль о том, что русская литература только готовится к великому будущему, находясь пока в стадии «предуготовительных почерков». Отсюда множество негативных оценок современной словесности. Одоевский считал, что у нас нет соответствия между жизнью и литературой, литература делает лишь первые попытки приблизиться к обществу, в то время как характерной чертой общества стало «совершенное равнодушие» к литературе, науке и искусству.

Важнейшая мысль Одоевского состоит в том, что задача критики не нападение, а объяснение, а современные критики пока еще равнодушно проходят мимо великих явлений русской поэзии – «ждут не дождутся чего-нибудь оригинального в литературе, чтоб унизить произведение, которое не похоже на других». Он считал, что в литературный процесс кинулись «литературные поставщики», обслуживающие вкусы определённой части публики, создающие «чудовищную, противоестественную литературу – собрание ящиков в книжных переплётах». У них своя критика, которая придаёт им вид литературы.

Очень недолго продолжалась творческая деятельность Дмитрия Владимировича Веневитинова, критика, поэта, музыканта и художника, но даже за короткое время он многое сделал для отечественной литературы и философско-эстетической критики.

Поэт и философ Веневитинов стремился к осмыслению глобальных проблем литературы и искусства, подводил под литературную критику серьезные философско-эстетические основания. Центральная мысль его выступления состояла в том, что любая наука, любая область знаний и деятельности черпает силу из философии. Поэзия также «неразлучна с философией».

В основе представлений Веневитинова об эволюции поэзии лежали положении немецкого философского идеализма, которые определили не только многие историко-литературные и теоретические наблюдения деятелей русского романтизма, но и отразились позднее в концепциях Надеждина и ранних стадиях Белинского. Выделяя 3 стадии в истории поэзии (в статье «Разбор, сочинения г. Мерзлякова» и в письмах А.И. Кошелёву,1825), Веневитинов опирался на этапы развития общей идеи, определившей и этапы в культурной истории человечества:

1. стадия эпической поэзии, воспевающий прошлое,

2. лирическая, глава которой -Байрон

3. драматическая, когда произойдет слияние прежних этапов и родов творчества.

 

Идеальный поэт для Веневитинова - пророк, избранник природы (а не только тихий элегический мечтатель или бурный гений байронического типа). Поэт – «создания, свидетель», созерцатель и исследователь природы, стремящиеся к воплощению тайн творения и законов бытия. Такими творцами были для него Гомер Шекспир, Шиллер Гете и Байрона.

Одной из программных философских работ Веневитинова стала статья «О состоянии просвещения в России». Именно в ней высказаны суждения критика о состоянии современной ему поэзии. Довольно скептически оценивает Веневитинов место русской литературы в мировой словесности («положение наше в литературном мире - положение совершенно отрицательное») и выдвигает против нее 2 главных упрека: подражательность «наружных форм» и отсутствие «твердых начал», то есть философского знания.

Наиболее полно талант Веневитинова-критика в понимании сущности литературы и путей её развития раскрылся в статьях о Пушкине. Основная часть их написана как отклики на критические выступления в связи с выходом в свет  первых глав романа «Евгений Онегин». Такова опубликованная в «Сыне отечества» статья «Разбор статьи о Евгении Онегине», помещенная в 5 номере «Московского телеграфа» за 1825 год – антикритика, возражения против оценки пушкинского произведения Полевым. В целом Веневитинов утверждает, что Полевой «Евгения Онегина» перехвалил и не понял. Следуя за логикой рассуждений автора, Веневитинов указывает на его ошибки и высказывает собственные суждения. Первая ошибка по его мнению была в том, что для возвышения достоинства Пушкина Полевой унизил до чрезмерности современных критиков. Веневитинов высоко ценил поэзию Пушкина, но все же в 1 главе «Евгения Онегина» не увидел отпечатка народности и, оговариваясь, что по одной части нельзя судить обо всем романе, все же точно и кратко определил содержание 1 главы – «картина петербургской жизни». А по мнению Веневитинова, «первое достоинство всякого художника есть сила мысли, сила чувств» а не просто поэтические красоты и верные картины. Пушкин, знакомство которого с критиком состоялось позднее, выделил статью Веневитинова среди прочих откликов: «Это единственная статья, которую я прочел с любовью и вниманием. Всё остальное – или брань, или переслащенная дичь».

Продолжая начатую полемику с издателем «Московского телеграфа», через 4 месяца Веневитинов публикует (вновь в «Сыне отечества») еще одну статью – «Ответ г. Полевому». В ней он повторил основную мысль первого «разбора» о том, что никогда не считал Пушкина подражателем: «…я не равнял Пушкина Байрону, и, следственно не буду сравнивать их произведений».

Развивая мысль о народности, Веневитинов дает в статье определение народности, предвосхищая суждения критиков будущего. Народность, по его мнению, не в изображении обычаев и быта какого-либо народа: «Народность отражается не в картинах, принадлежащих какой-либо особенной стороне, но в самых чувствах поэта, напитанного духом одного народа и живущего, так сказать, в развитии, успехах и отдельности его характера».

В доме Веневитинова Пушкин читал «Бориса Годунова». Веневитинов оставил небольшую заметку о пушкинской трагедии – «Разбор отрывка из трагедии Пушкина», напечатанного в «Московском вестнике», появившиеся в печати уже после кончины критика, но и она поражает глубиной мысли и теми художественно-критическими открытиями, которые намного определили свое время. Именно с «Бориса Годунова» принято говорить о формировании пушкинского реализма, о новом этапе его творчества. Это было понятно уже Веневитинову, который отмечал, что «поэтическое воспитание» Пушкина закончено, его талант независим, отличается зрелостью и оригинальностью. Он указывает на историзм, правду действительности и объективность, совершенство формы. Веневитинов отметил также, что поэт воспроизвел «сильное движение», которое сопровождало важнейшие государственные события, (то есть указывал на образ народа в драме) и дал краткий и емкий анализ художественного мастерства поэта (контраст характеров, мастерство диалога, психологизм портретов).