Готовность революции и неготовность революционного восстания; революционная способность необходимой части народа и нереволюционноспособность оппозиционного руководства.

Поэтому для начала уточним, кто стоит и чего ждёт. При оценке сложившейся революционной ситуации легко можно спутать между собой два её основных политических свойства: 1) готовность к революционному изменению своего образа жизни основной массы народа, 2) готовность и способность наиболее активной её части (партий, движений и т.п.) организовать и начать революционное восстание и революцию. Как мы помним, революция в своём логическом развитии движется от бунта (мятежа) к революционному восстанию и далее через него к победе самой революции, при этом волевой импульс по своей силе должен быть наиболее мощным у её организаторов в самом начале прямого и открытого революционного действия.

Исходя из этих позиций, третья особенность нынешней революционной ситуации заключается в следующем. Революция в России созрела и готова; в России не готово революционное восстание и предшествующий ему успешный бунт или мятеж. Именно поэтому лежит, как снежная лавина на горном склоне, огромная русская людская масса, тает по полтора и более миллиона в год и стекает в безвестие и небытие. Русская нация в своей основной массе уже поняла уготованную ей судьбу и ждёт, «когда же начнётся», ждёт только революционного дерзкого бунтарского толчка, чтобы прийти в движение и смести со своей дороги все препятствия к национальной свободе и всех недругов и мучителей, стоящих за ними. Лукавые утверждения КПРФ-ных лидеров, что – Россия якобы исчерпала лимит на революции и стала нереволюционноспособна, говорят только о том, что лимит коммунистического «ума, чести и совести» у них действительно закончился. Здесь же, в этой особенности революционной ситуации, лежит постыдный для русского народа вопрос о революционных партиях и других организациях, о вождях и лидерах национально-освободительного движения, а точнее – об их отсутствии. Прошедшие после разрушения Советского Союза 20 окаянных лет так и не выявили и не сформировали в среде русской нации ни организованную общероссийскую политическую силу в лице партии, ни национального вождя. Возник некий российский национально-революционный парадокс: революционная ситуация есть, а ни партии, ни вождя, способных перевести революционный потенциал в революционное действие, нет.

Разрешение парадокса начнём с мысли классиков по этому поводу. Кого или чего больше не хватает, вождя или партии? Великий советский поэт Владимир Маяковский, размышляя о революции, задавался вопросом: «Партия и Ленин – близнецы-братья. Кто более матери-истории ценен?» и пришёл к утверждению о тождестве и равнозначности вождя и партии: «Мы говорим Ленин, подразумеваем – партия. Мы говорим партия, подразумеваем – Ленин». Сам же Владимир Ильич решение проблемы перевода революционной ситуации в революционное восстание видел так: «Дайте нам организацию революционеров, и мы перевернём Россию». То есть считал, что только партией или иной организованной структурой можно осуществить революцию. Что и сделал, создав партию большевиков. Вместе с тем, Л. Троцкий, перевернувший в октябре 1917 года Петроград и фактически организовавший и начавший успешное революционное восстание, обеспечившее захват государственной власти и победу большевиков, отмечал, что без Ленина революция в России вряд ли могла состояться.[12] А поскольку ни революционной партии, ни революционного вождя сейчас в России действительно нет, то большинством политиков и политологов делается поверхностный вывод о «нереволюционноспособности» российского общества и русского народа, в смысле невозможности практической реализации революционной идеи и перевода широкого народного недовольства в революционное действие. По-видимому, «сопротивление большевистских верхов» революции не такая уж и новинка в явно затянувшемся и сбившемся курсе ВКП (б). Впрочем, может быть, и дай Бог, что я ошибаюсь. И хоть не захочется, наверное, рядовым коммунистам быть вместе с «иудушкой Троцким», но лучше уж быть революционноспособным с ним, Лениным и Сталиным, чем нереволюционноспособным с Зиновьевым и Зюгановым.

Русский народ сейчас настолько же «нереволюционноспособен», насколько «неатакоспособен» солдат, пригнувшийся в окопе от пуль перед атакой: не видно ни сигнальной ракеты, ни командиров. Вот и сидит сейчас Иван на дне своего окопчика, курит, пьёт, ругается и ждёт.… Но когда появится в небе условная ракета, а точнее – загорится файер, когда пойдёт по сетям и цепочкам: «Началось!», когда увидит поднимающихся людей – тогда примет душа русского Ивана призывную команду «За Родину, за Россию, в атаку – вперёд!», он встанет из окопа и пойдёт так, что лучше не попадайтесь на пути этому «неатакоспособному» русскому воину и «нереволюционноспособному» российскому гражданину.

Не русский народ не готов к революционным действиям за своё национальное, духовное и социальное освобождение, не он не готов к революции; к началу революции, к революционному восстанию не готовы его политические командиры и штабы. В штабах ведь всегда теплее и сытнее, чем в окопах, можно и подождать. Поэтому там сидят и смотрят, соблюдая «спокойную созерцательность», как первые взвода, роты и батальоны сами поднимаются в смертельные (пожизненные) контратаки, поджидая, когда в крайнем отчаянье сама встанет разом вся русская пехота – «пехота Господа Бога», чтоб, спрятавшись за ней, целёхоньким переехать в новое здание штаба. Да пусть бы и сидели в своих центральных комитетах, политсоветах, коллегиях, бюро и т.п., но хоть какие-то планы операций разрабатывали, в подполье готовили бы революционные силы и средства…. Нет же, сидят, точат избирательно-политические лясы и озираются по сторонам, как бы кто «первее» не стал. Тьфу, насмотрелся, аж противно. Нет там в штабах никого, уже не будет и не может быть в принципе.

Дело не только в том, что политическую партию или фигуру общенационального масштаба в массовом сознании сейчас можно создать только при благосклонности власти и только при помощи СМИ, главным образом телевидения. Ни революционной партии, ни революционного вождя в российском медийном, массово-телевизионном пространстве не может появиться даже в теории. На голубом экране могут появиться только такого же политически-ориентированного цвета фигуры. Как там верно поётся в песне: «Выборы, выборы, кандидаты пидоры…».

Но кроме подконтрольной еврейской оккупационной администрации таких же еврейских СМИ есть ещё Интернет, где представлены практически все более или менее значимые политические течения российской общественной жизни. В нём наблюдается огромное количество различных общественно-политических групп, движений, партий, не говоря уже о местечковых соборчиках, здравненьких партеечках и родненьких партеюшечках, знающих, почему нельзя жить в таком тёмном настоящем и готовых организовать для народа правильную жизнь в светлом будущем (как вариант – в светлом прошлом, начиная с 16 века с необходимыми остановками по требованию).

Однако в Интернете, как и во всём российском политико-информационном пространстве, не видна открытая организованная политическая сила, поставившая своей целью революционное свержение нынешней государственной власти. Да и может ли она быть общенародной, открытой и революционной одновременно? Конечно, нет. И, прежде всего по идеологическим причинам. Большинство партийных программ строится на различных идейных и социально-экономических платформах и разных видениях будущего государственного и национального строительства. Поэтому на данном этапе ожидание общероссийского вождя-мессии и призывы к мифическому единству всех национально патриотических сил в какой-то одной организации или вокруг какого-то человека являются не только утопически ложными, но прямо вредительскими и прямо усиливающими существующие расхождения. Сейчас пока не может быть ни одной организации, ни одного вождя-лидера для всех, поскольку русская нация ещё не выработала единую национальную идею во всей её духовной, государственно-политической и социально-экономической полноте. Это первая причина называть неумным и малодушным утверждение, что мол, пока не добьёмся единства рядов, ни о каких революционных целях и задачах речи быть не может.

Вторая причина имеет конспиративно-юридическое происхождение. Любая власть защищает своё существование законом. Росфедератская власть, кроме того, защищает себя беззаконием. В этом, как говорится, сложность оппозиционного текущего момента. Рассчитывать на защиту закона уже нельзя. Времена, когда в либеральной России была хоть какая-то реальная политика, и хоть какие-то соблюдаемые властью юридические правила политической борьбы, промелькнув в 1991 году, безвозвратно прошли. Посадить могут любого, кто стал опасным для оккупационного режима, независимо от его законопослушности.[13]

Соблюдать закон в ходе национально-освободительной борьбы и надеяться на его защиту от оккупантов является несусветной глупостью. Если власть применяет в борьбе с народом законные и беззаконные способы, то единственно правильным и адекватным ответом на это будет умелое сочетание легальных и нелегальных форм и способов национального сопротивления. Из этого следует: практическая деятельность по национальному освобождению России ушла в подполье и не может быть заметна на экранах телевизоров или компьютеров. Если кто-то её увидит, то, как правило, первыми это будут сотрудники путинской охранки из Управления по защите конституционного строя ФСБ РФ. Соответственно, отсутствие на видимом и открытом политико-информационном поле революционных организаций и их руководителей (в таком качестве) не означает, что в России вообще нет революционных сил. Наиболее заметная и активная их часть брошена в тюрьмы. Количество русских революционных националистов, находящихся в заключении, сейчас сопоставимо с количеством арестованных большевиков накануне революции 1917 года. Организационная и структурная невидимость революционной ситуации является необходимым следствием требований конспирации.

Подводя итог третьей особенности революционной ситуации в России, хочется напомнить апологетам отсутствия объективных предпосылок к революции русскую пословицу: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива». Нечего пенять на мнимое отсутствие революционной ситуации и оправдывать им своё бездействие. Революционная ситуация, отражающая особенности России в начале XXI века, созрела, перезрела, протухла и воняет предательством оппозиционного руководства.

5.1.4. «Полуторный» характер сложившейся революционной ситуации. В России обозначились и всё более проявляют себя два крайних политических течения, две радикальные политические силы, которые могут достичь своих целей не парламентским или иным конституционным способом, а только через революцию или другим насильственным путём. Первое – это течение русского национального освобождения; второе – это либеральный фашизм, он же - еврейский нацизм. При этом главное политическое течение, так называемый «мейнстрим» (main stream), понимая это или не понимая, льёт в государственно-национальном масштабе свою политическую воду одновременно на две мельницы. Жернова первой мельницы, используя выражение Г.В. Плеханова, «мелят муку для пирога» русской национально-освободительной революции, а мутные фальшивые потоки другого течения работают на механизмы либерально-фашистского государственного переворота. Разница в формах и способах обусловлена разницей целей и задач указанных политических течений.

Русскому национально-освободительному движению необходима полномасштабная революция с кардинальной сменой духовно-нравственных ценностей, государственно-политического строя, социально-экономических отношений, денежно-финансовой системы, экологической политики, одним словом - всего образа жизни нации. Либеральному фашизму необходима физическая ликвидация лишь одного человека – Путина (принудительное политическое устранение его из власти без физической ликвидации стало уже невозможным). Сама же парадигма образа жизни, концептуальная схема нынешних идеологической, социально-политической и финансово- экономической моделей вполне устраивает еврейских нацистов в качестве основ, которые они хотят ещё более разгосударствить и поделить. Борьба внутриросийского клана либерализовавшихся силовиков Путина с прозападной колонной глобального либерального фашизма – это «война глистов и пиявок» за право приоритетного доступа к жизненным сокам и ресурсам российского национально-государственного организма.

Но в отличие от прошедшей войны в Ливии, нынешняя война Путина – это не наша война. Путин создал замкнутую на него лично, а посему чрезвычайно уязвимую, систему власти. Уничтожение самого главного политического глиста – «Гельминта Гельминтовича» – будет означать конец всей созданной им колонии внутрироссийских государственно-политических паразитов. Конечно, Путин понимает это и вполне возможно, что он, как и Муаммар Каддафи, тоже будет до своего и нашего конца защищать избранный им гибельный путь «суверенного либерализма». При этом диаметрально противоположное различие между ним и лидером Ливии заключено всего в одной букве: Каддафи сражался за свою ч е сть, а Путин сражается за свою ч а сть. Путину неоткуда ждать в ней помощи. Русский народ не был нужен ему в течение прошедших 12 президентских и премьерских лет, не потребуется ещё столько же. Путин – не русский человек, прежде всего, по своему духу, по устройству своего внутреннего мира. Обратиться к народу и предложить ему общее с ним великое национальное дело (не путать с национальными проектами) Путин не может и не сможет. Для него это означает отказаться от смысла и содержания своей жизни за последние 20 лет, отречься от самого себя. Такой Путин не нужен ему самому по внутриличностным причинам. А со своим кремлёвским политическим бизнесом, никак не связанным с общенародным делом, он не нужен нам.

Власть жёстко пресекает попытки «оранжевых» либералов раскачать лодку российской политической системы поскольку, в отличие от них, хорошо понимает, что любые массовые протестные действия в стране, в конце концов, перерастут в массовое русское сопротивление властям, в русскую национально-освободительную революцию. Интернациональный Троцкий в России неизбежно заканчивается национально-державным Сталиным.

В кремлёвское окно путинско-системной уязвимости рано или поздно кто-то влезет с петлёй-удавкой или с бесшумным пистолетом. Для либералов вход в кремлёвские и рублёвские покои проблемой не является, а предают всегда только свои. Демонстративно открыто убив Каддафи, мировая закулиса сбросила маски и даже не прячет свой сатанинский облик. Как в своё время нацистско-еврейский клан убил президента США Джона Кеннеди, вставшего на пути их финансового интернационала, так и сейчас ликвидация Путина может стать для них самым простым и лёгким способом очередного передела России. Но это всё описания возможного характера внутренней борьбы в стане противника

Русской нации не нужны ни «глисты» внутри себя, ни «пиявки» снаружи. Как говорил в таких случаях о противниках И.В. Сталин: «Оба хуже». Нам надо понимать, что неуклонное приближение радикального передела российских национальных богатств, в том числе – финансово-банковской сферы «по мотивам» нарастающего глобального финансового и социально-экономического кризиса, может подтолкнуть еврейских нацистов в России первыми нанести упреждающий удар по существующей политической системе. Но вполне вероятную ликвидацию Путина мы должны рассматривать не с точки зрения его защиты, а с точки зрения выработки необходимого плана действий при неизбежном обострении в таком случае внутриполитической обстановки и возможного перехода к открытой фазе вооружённой национально-освободительной борьбы. Вот так на изложенной выше «революционной полуторке» русская нация едет к моменту истины.

5.2. Замысел русско-еврейской национально-освободительной войны-революции.

Правильно ли называть войной то состояние, в котором сейчас находится Россия и стержень её – русский (великорусский) народ вместе с другими коренными народами страны? Сложность признания реальности этого явления в нашей жизни во многом обусловлена ошибкой отождествления понятия «война» с понятием «вооружённая борьба». Мол, если открыто не применяются вооружённые силы сторон с их пушками, танками, кораблями, самолётами, ракетами и другим вооружением, то состояния войны между борющимися сторонами нет. Но это не так.

Первым в европейской и мировой истории военного искусства (не считая древнекитайского Сунь-цзы) новую парадигму войны – войны на подрыв изнутри способности противника к борьбе в стратегическом и европейском геополитическом масштабе сформулировал знаменитый герой Отечественной войны 1812 года, поэт, гусар и партизан, генерал-лейтенант Д.В. Давыдов. Им была раскрыта суть специальных методов ведения войны, направленных на лишение противника внутренней способности к борьбе путём нарушения снабжения населения и войск всем необходимым, дезорганизации управления, подрыва морального духа и т.д. Немецко-прусский теоретик К. Клаузевец после анализа наполеоновских войн также пришёл к выводу, что войны бывают «военные» и «политические». При этом отмечал, что «политические прокламации и комиссары могут нанести вреда неприятелю больше, чем целые армии».

За прошедшие почти два века составляющая внешнего вооружённого сокрушения противника в содержании войны сокращалась, а стратегия взятия его измором изнутри иными невооружёнными средствами приобретала всё большее значение. После появления ядерного оружия и наращивания его количества до многократного гарантированного взаимного уничтожения давыдовская парадигма войны приобрела качественно новое изменение. Решающий участок поля военно-стратегического и геополитического сражения между странами, владеющими ядерным оружием сместился из открытого внешнего вооружённого сокрушения вначале армии, а затем государства противника – в область скрытого подрыва внутренней способности противостоящего государства к сопротивлению с последующей дезорганизацией его вооружённых сил. В итоге, основное содержание войны переместилось в область специальных форм и методов её ведения, понимая метод ведения войны как способ достижения победы.

В современных условиях ведение войны путём лишения противника государственной и национальной способности к жизни и развитию означает, прежде всего, решение таких задач, как подрыв духовно-нравственного состояния народа и его целенаправленную дебилизацию, деградацию науки и образования, организационное разрушение высокотехнологичного производства, особенно оборонно-промышленного комплекса, деморализацию армии, развал систем здравоохранения, защиты семьи, детства и материнства. Основными признаками ведения такой войны являются масштабы насильственного изменения образа жизни нации и поставленные цели этих изменений. Подрыв способности русской нации к жизни и развитию имеет общегосударственный и общенациональный масштабы. Русофобией пронизаны все сферы государственной и общественной жизни.

Что ещё отличает войну от других форм цивилизационного, государственного, национального и социального противоборства – это гибельный конец одного из участников борьбы и невозможность удовлетвориться половинчатостью, паллиативностью достигнутых целей: борьба должна вестись до полной победы. Здесь же важно отметить, что применяемые средства борьбы, ранее главным образом вооружённые, перестали быть единственно верным признаком ведения войны, поскольку перестали быть единственным средством насильственного изменения образа жизни другой нации и государства. Такими средствами всё более становятся СМИ, Интернет и другие информационно-психологические средства воздействия, информационно-технические, финансовые, экономические, демографические, организационно-политические и иные средства невооружённого насилия. Именно с таких позиций действия еврейского и других антирусских этнических сообществ в России могут и должны называться войной.