Дьявол в фартуке с молоточком и лопаткой

Теория "масонского заговора" начала всерьёз складываться с эпохи Французской революции, хотя и ранее в XVIII-ом веке существовали довольно серьёзные анти-масонские выступления (см. "Письмо и консультация относительно Франк-масонов", написанное шестью докторами Сорбоны в 1748 году). Наиболее фундаментальными произведениями, разоблачавшими масонскую и антирелигиозную сущность Французской революции, были труды французского аббата Августина Баррюэля и англичанина Джона Робинсона, опубликованные, соответственно, в 1797 и 1979 годах. Любопытно, что Робинсон сам принадлежал к английской масонской ложе, но путешествие по Европе, и особенно по Франции и Германии, убедило его в радикальном отличии "анти-религиозного" континентального масонства от вполне лояльного по отношению к Церкви английского масонства. Название основного труда Робинсона говорит само за себя — "Доказательства заговора против всех религий и всех государств Европы, почерпнутые на ассамблеях Иллюминатов, Франк-масонов и литературных обществ" (Лондон 1797). Любопытно, что другим разоблачителем "масонского заговора" и непримиримым врагом Революции был также масон высшей степени посвящения Жозеф де Мэстр, который считается основоположником "абсолютного теократического консерватизма" и "отцом мировой контрреволюции".

Логика Баррюэля и его продолжателей в целом сводилась к следующему: Масонство представляет собой не филантропическую секулярную организацию невинных гуманитариев и чудаков-учёных, как это принято было считать в 18-ом веке, но является тайным обществом анти-христианской и сатанинской направленности, в цели которого входит уничтожение Церкви и Европейских монархических держав, установление кровавой диктатуры и сатанинских культов. Это общество имеет многовековую историю и ответственно за все основные катастрофы европейской христианской истории. Под маской либерализма и вольнодумства в масонстве скрывается тоталитарный атеизм, тирания, а внешняя нелепость масонских ритуалов лишь призвана скрывать жесткую и разветвлённую интернациональную космополитическую структуру, покрывающую уже весь мир. Французская Революция была проявлением этой сатанинской дьявольской силы.

Все масонские ритуалы перетолковывались Баррюэлем в демоническом ключе, и масонству инкриминировалось демонопоклонничество, все виды богохульных и святотатственных действ, чёрные мессы и т.д. Собственно уже в первых анти-масонских книгах прогладывают типичные и устойчивые уравнения типа "масонство есть социально-политическое выражение сатанизма", "масон — это убийца, развратник, атеист и богоборец". Позже эта конспирологическая тема не приобретёт почти никаких новых теоретических дополнений, и лишь всё новые и новые факты и интерпретации фактов будут копиться в книгах, разоблачающих "дьяволов в фартуках с молоточками и лопатками".

Спустя столетие Папа Лев 13 издаёт анти-масонскую буллу, где содержится знаменитый призыв: "Сорвите с Франк-Масонерии маску, покажите её такой, какая она есть!". На этой новой волне анти-масонства появляются такие знаменитые конспирологи, как Арман-Жозеф Фава, Поль Копэн-Альбанселли, де Бессонье (известный более под псевдонимом Габриэль Сулакруа), Абель Кларен де ла Рив и сам Лео Таксиль, чьи разоблачения сатанинской сути масонерии вначале, а потом признание в подделке и подтасовке фактов, в своё время вызвали огромный скандал во всём католическом мире.

В ХХ-ом веке эту линию продолжили польский аристократ Эммануэль Малынский, написавший 25 томов "Миссии Божьего народа", и его соавтор Леон де Понсэн, издававший журнал под классическим названием "Контр-революция".

В России эта конспирологическая анти-масонская линия Запада (и, естественно, в первую очередь, западного католичества) была поддержена такими авторами, как Алексей Шмаков и Александр Селянинов, которые, будучи знакомыми с идеями европейских контр-революционеров, не только пересказали их русской публике на отечественном материале, но и добавили православный элемент в теологическую канву анти-масонской полемики. Но наиболее яркой фигурой (по меньшей мере, судя по влиянию его. откровений на историю ХХ-ого века) стал Сергей Нилус, опубликовавший знаменитые "Протоколы Сионских Мудрецов", в которых "теория заговора" в наиболее яркой и впечатляющей форме излагалась от лица самих "заговорщиков".

Следует заметить, что практически во всех произведениях анти-масонских писателей строго консервативного, "контр-революционного" склада, основная парадигма остаётся постоянной. Разоблачение масонерии проходит по одной и той же традиционной схеме.

Даже сегодня анти-масонские конспирологи фактически повторяют Баррюэля — как в Европе, где, кстати, контр-революционные, католико-интегристские (а значит и имплицитно анти-масонские) настроения стали в последние годы снова распространяться в определённых политических и церковных кругах, так и в России, где "Протоколы Сионских Мудрецов" в эпоху перестройки становятся настольной книгой самых различных по своим политическим взглядам людей.

Любопытно отметить, что яростная трёхсотлетняя полемика анти-масонов и защитников масонства со всеми приводимыми доказательствами, разоблачениями, вскрытиями подделок и шумными кампаниями в прессе, ровным счётом никого ни в чём не убедила (и видимо, не убедит). Конспирологические анти-масонские настроения поднимались отнюдь не по причине особой весомости аргументов разоблачителей масонского заговора, а спадали совсем не из-за убедительности масонских опровержений. В конспирологических циклах доказательность фактически не имела никакого веса, и несмотря на все приводимые факты стороны с удивительным постоянством сохраняют приверженность изначальным парадигмам, которые, как ни странно, почти не меняются со временем и находят в ХХ-ом веке не меньше приверженцев, чем в XVIII-ом.

Анти-масонский тезис отличается удивительной устойчивостью, что свидетельствует, по меньшей мере, о его соответствии некоторым действительным психо-политическим архетипам, которые не только пробуждают сходные интуитивные опасения у людей столь различных между собой поколений трёх последних столетий, но и, возможно, аффектируют сам масонский мир, обнаруживая действительное присутствие второго дна в этом странном политико-культурном движении, быть может, неизвестное подчас и самим братьям-строителям Храма.

6. "Лучшего из гоев убей"

С концепцией "заговора масонов тесно и подчас почти неразделимо связана концепция "иудейского заговора". Эта связь запечатлелась в характерном для конспирологов выражении "иудео-масонский заговор", ставшем распространённым клише и у противников "заговора" и у анти-конспирологической пропаганды, постоянно пытающейся доказать несостоятельность и гротескность этого сочетания терминов. Но всё же анти-масонская конспирология не всегда прямо тождественна анти-иудаизму, и особенно потому, что антимасонство почти целиком является доктриной религиозной и контрреволюционной, прибегающей, в первую очередь, к теологической аргументации, в то время как анти-иудаизм часто бывает совершенно оторванным от всякой теологии и основывается в этом случае на чисто расовой или этнической аргументации.

Конечно, исторический анти-иудаизм, равно как и анти-масонство, были по преимуществу христианскими. Неприятие Иисуса Христа иудаизмом в целом означало фундаментальную оппозицию двух религиозных перспектив, которая ещё больше усиливалась, благодаря определённой преемственности христианства по отношению к иудаизму. Кроме того, анти-иудейский пафос свойственен уже определённым пассажам самого Нового Завета. Дело в том, что многочисленные места Талмуда отличаются непримиримой и теологически обоснованной (в сугубо иудейской перспективе) ненавистью как к Иисусу Христу, так и к христианской Церкви. В отличие от ислама или других традиций, чья общая религиозная перспектива слишком далека от религиозной догматики христианства, в компетенцию иудаизма входила вся теологическая проблематика, связанная с Ветхим Заветом, его толкованием, расшифровкой смысла фигуры грядущего Мессии и т.д. И это, естественно, происходило в духе совершенно противоположном христианской доктрине, которая однозначно, через святого апостола Павла, объявила о конце эры Закона (а значит, и теологической методологии, связанной с этой эрой) и о начале новой эры Благодати, пришедшей вместе с воплощением Самого Слова, Христа-Иммануила, которая радикальным образом изменила все сакральные пропорции религиозного мировосприятия. Таким образом, иудаизм после Пришествия Иисуса Христа стал естественным и первоочередным теологическим противником Церкви Христовой.

Но конспирологический анти-иудаизм появился намного позже, только в тот период, когда теократическая христианская цивилизация Запада стала стремительно разлагаться. Естественно, видя упадок собственной религии, некоторые христиане логически связывали его с "происками" врагов своей веры, а таковыми не только "мифологически", но и теологически действительно являлись и являются иудеи, исповедующие Закон так, как если бы Благодать ещё не пришла в мир. Так, деградация Церкви и постепенная утрата ею центральных позиций в обществе привела к возникновению концепции "иудейского заговора", т.е. к тезису о существовании политической и интернациональной тайной организации иудеев, стремящёйся к утверждению своей религиозной правоты на социальном, политическом и экономическом уровне, что возможно лишь при уничтожении в мире христианского мировоззрения и связанного с ним общественного устройства. Конспирологи анти-иудейского толка обратились к талмудической и пост-талмудической литературе и обнаружили там базовые принципы особой иудейской политической стратегии, основанной на религиозных принципах иудаизма. Определённые места дышали религиозной ненавистью к тем, кто, с точки зрения ортодоксальных иудеев, является "неверным", "идолопоклонником", "язычником", "гоем" (по-древнееврейски "народ"), "акумом" (по-древнееврейски сокращение от выражения "поклонники звёзд и планет"). И если до-конспирологический анти-иудаизм обвинял иудеев в относительно "мелких" магических или экономических преступлениях (что не раз приводило к массовым гонениям на евреев), то специфика конспирологического анти-иудазма состояла именно в разоблачении международной секретной организации, ставящей своей целью тотальное утверждение иудаизма как высшей религиозной и политической силы на планете. Очень любопытно, что конспирологические разоблачения анти-иудеев предшествовали таким политическим феноменам, как создание "Всемирного еврейского союза " Адольфом Кремье или собственно сионистского движения, которые в целом как бы подтвердили опасения конспирологов о возможной глобальной и деструктивной по отношению к христианской цивилизации политической деятельности иудаизма.

Анти-иудейкие концепции XIX-го века почти всегда единодушны в рассмотрении политического масонства как инструмента политического иудейства. Это масонство становится "служебным" звеном заговора, тогда как в XVIII-ом веке, напротив, иудеи считались всего лишь "союзниками" деструктивной масонской политики. В ХХ-ом веке пропорции XIX-го века сохраняются, и даже более того, анти-масонская догматика конспирологов отходит на второй план, а анти-иудейские мотивы становятся доминирующими.

На рубеже XIX-го — XX-го веков складывается и особая чисто этническая, расовая конспирологическая версия анти-иудаизма, которую часто принято называть "анти-семитизмом", хотя этот термин совершенно не отвечает реальности, так как в подавляющем большинстве случаев критике и разоблачениям подвергаются только лица и деятели еврейской нации, к остальным же семитским народам чаще всего никаких "обвинений" не предъявляется. Здесь мы имеем дело с двойственным феноменом. В первую очередь, секулярная и лишённая теологических коннотаций юдофобия связана с тем фактом, что иудаизм как религия чётко и однозначно обращается только и исключительно к евреям по национальности, то есть к единственной этнической общности. В отличие от большинства других религий, иудаизм не приемлет прозелитизма и не допускает возможности исповедовать иудаизм всем людям, чьи матери не являются еврейками по крови. Поэтому иудаизм как религия предполагает заведомую принадлежность к еврейству как к нации, как к расе. Отсюда естественное и отчасти обоснованное отождествление христианскими конспирологами иудеев как исповедующих особую религию с этническими евреями. С другой стороны, в этот период времени в номинально ещё христианском мире теологические аргументы стремительно исчезают из сферы борьбы идей, и на их место всё более и более вступают новые атеистические или чисто позитивистские теории. В ходе этой эпидемической дехристианизации Запада богословский анти-иудаизм теряет свою убедительность. Но так как конспирологические мотивации гораздо глубже рациональных идейных конструкций, то анти-иудаизм религиозной конспирологии переходит в чисто этническую расовую доктрину юдофобии, носителями которой становятся в первую очередь протестантские конспирологи или даже нео-языческие расистские мистики, чаще всего встречающиеся также в протестанских германских и саксонских странах. В качестве примера можно привести Чемберлена в Англии или Йорга Ланца фон Либенфельса, немца по национальности, жившего в Австрии.

Этническая юдофобия, если она, конечно, не сопряжена с расистским гнозисом (как в случае Гвидо фон Листа и его последователей ариософов), основывает свою претензию к еврейству, утверждая, что социально-культурные обстоятельства привели еврейский народ в рассеянии (а может быть, и задолго до него) к особому перерождению в патологическую, социально (иногда даже биологически) больную общность, которая не способна интегрироваться в социально "здоровые" этносы, и поэтому она организовала "заговор", чтобы тайно разложить эти "здоровые" этносы, и навязать миру свой собственный диктат "национальной и экономической патологии". В такой оптике религиозная специфика иудаизма рассматривается лишь как культурное выражение био-этнической особости еврейства, и из прежних анти-иудсйских обвинений христианских конспирологов этническая юдофобия заимствует только культурно-политические, экономические и правовые аргументы. Параллельно с переходом к такого рода конспирологической юдофобии впервые возникают и анти-христианскис мотивы со стороны самих конспирологов. Складываются новые теории относительно "еврейской сущности" самого христианства. Появляется довольно распространённое уравнение "христианство = мина, заложенная евреями для разрушения арийских народов". Позже к середине XX-го веке именно такой сугубо этнический, биологический и вне-религиозный вариант конспирологии будет принят за основу теориями национал-социализма и отчасти итальянского фашизма. Любопытно заметить, что русская конспирология и среди эмиграции, и среди диссидентуры прибегала к подобной чисто этнической юдофобии крайне редко, так как наиболее распространёнными оставались классические концепции христианских контр-революционеров XVIII-го — XX-го веков. Однако нельзя не учитывать то влияние, которое расистский подход оказал на эту сферу в целом, и надо признать, что даже там, где основной акцент продолжает падать на теологические претензии к иудаизму как к религии, в конспирологии XX-го века всегда чисто этнический фактор учитывается тем или иным образом (что было совершенно чуждо прежним контр-революционерам, для которых выхода этнического еврея из иудаизма как религии и принятия им христианства было уже совершенно достаточным для его "конспирологической реабилитации").

Частным вариантом юдофобии стал "арийский расизм", свойственный национал-социалистическим концепциям. Эта версия несколько усложняла общую картину "заговора" тем, что, помимо "евреев" как источника деградации арийской цивилизации, здесь особо учитывалась роль не-арийских народов, которым ставилось в вину "расовое сотрудничество" с иудеями в их негативной гео-политике. He-арийские расы объявлялись историческими "коллаборационистами" евреев. Таким образом, кроме масонов "иудейские заговорщики" получили у расистских конспирологов новые "инструменты" — "низшие", не-арийские расы.

Парадигма "еврейского заговора" является наиболее архетипическим конспирологическим концептом, и эта идея получила столь тотальное распространение, что оставила далеко позади антимасонскую конспирологию. Судьба еврейского народа в ХХ-ом веке — гонения в Германии, создание государства Израиль, войны на Ближнем Востоке — всё это не только подпитывает теоретиков "еврейского заговора", но и делает "еврейский фактор" действительно важнейшей геополитической концепцией XX-го века. Поэтому вся конспирологическая аргументация сегодня снова становится актуальной, как никогда. С другой стороны, идея "еврейского мирового заговора" переносится и на другие этносы в локальных условиях. Так, по образцу этой парадигмы строятся другие частные теории "заговора этнических меньшинств". Но все они представляют собой лишь переработку одной и той же конспирологической концепции, и не случайно, там, где речь идёт вообще о каком-либо "заговоре", "еврейский фактор" появляется рано или поздно, независимо от того, есть ли для этого какие-то основания или нет. Всё дело в том, что идея "еврейского заговора" безусловно соответствует глубинным бессознательным архетипам самых далёких друг от друга человеческих общностей, и, быть может, это является по сути активацией бессознательных энергий, формирующих сам "конспирологичсский инстинкт" в его истоке.

Хозяева процентной паутины

В иной версии конспирологических концепций "заговорщиками" являются "банкиры","властители мировых финансов". Эта теория в своей чистой форме содержит меньше всего мистических или теологических элементов и оперирует с сугубо политэкономичсскими категориями. И однако это не означает, что данная ветвь конспирологии совершенно обособлена от других направлений. Часто "заговор банкиров" фигурирует и в анти-масонских и в анти-иудейских концепциях, органично входя как составляющая в общий свод претензий конспирологов к "заговорщикам" — ведь речь идёт о планомерном захвате экономической власти над геополитическим пространством планеты.

Суть теории "заговора банкиров" сводится к следующему: параллельно с началом сугубо капиталистической цивилизации на Западе деньги — капитал как самостоятельное явление — стали важнейшим социальным фактором, в то время, как ранее в докапиталистическом и ранне-капиталистическом обществе финансы играли хотя и важную, но всё же подчинённую роль по сравнению с государственными, религиозными или чисто политическими формами. Самостоятельность в рамках общественной жизни финансы получили только тогда, когда духовные и религиозные правовые нормы были смещены на периферию общественной жизни и перестали определять характер общественного строя. При этом не рынок, но банк, то есть ссуда, проценты, получаемые в качестве роста, превратились в основной источник приобретения капитала. Не частный собственник, а рост денег, стал действительным контролером политических и социальных процессов. Но ссудные способности банков могли превышать их действительный капитал, при том, чтобы банк не потерпел банкротства, только за счёт "круговой поруки банкиров", поддерживающей всем объёмом международного кредита каждого конкретного банкира. А кроме того, сама специфика банковской деятельности могла быть уделом только особой идеологической категории людей, так как в нормальном случае христианская доктрина, равно как и большинство других религий, категорически запрещает ростовщичество. Таким образом, "заговор банкиров" — это не заговор эксплуататоров, использующих наёмный труд, но "заговор паразитов", использующих лишь криминальное, с точки зрения христианской идеологии, получение денег не за счёт труда, но за счёт самих же денег, а, в конечном счёте, даже не за счёт реальных денег, а за счёт денег фиктивных, лишь обещанных заёмщику по универсальному сговору между всеми лицами, промышляющими этим бизнесом.

Стремясь противостоять "заговору", в конце XIX-го века Ватикан даже попытался организовать свой, альтернативный католический банк, применяя против "врага" его же средства, но эта попытка окончилась фиаско, благодаря кампании в прессе, организованной с целью дискредитации президента этого банка. Исторически успешными попытками прорвать зависимость от Мирового Банка были только кратковременные периоды существования Райхсбанка в Германии Гитлера и Национального банка в Италии Муссолини, а также попытка организовать исламский банк в современных исламских странах. Таким образом, теория "заговора ростовщиков" в определённой степени предопределила конкретные политические шаги некоторых политических режимов, а не осталась отвлечённым, абстрактным занятием идеологов конспирологии.

Против Мирового Банка была направлена пропаганда определённой разновидности марксистов, которые выступали не только против "присвоения прибавочной стоимости" капиталистами-предпринимателями, но и против самой биржевой системы, являющейся святой святых развитого (но не раннего!) капитализма. Хотя надо заметить, что исторические марксисты не всегда поднимали этот вопрос, и очень часто, напротив, именно банковский, процентный аспект капиталистической системы анти-капиталистическая критика коммунистов обходила молчанием. Сам Ленин даже иногда приводил банковскую систему капитализма в качестве образца для социалистического строя. Наиболее последовательными анти-банкирами были именно национал-социалистические теоретики (и в первую очередь, Готтфрид Федер) и современные исламские экономисты-фундаменталисты.

На "пауков процентного капитала" анти-банковская конспирология проецирует всю основную структуру общего конспирологического архетипа. Цель их заговора — подчинить себе человечество, создав особую, контролируемую лишь ими анти-цивилизацию, где все экономические и социально-политические ценности будут перевёрнуты: всякий созидательный импульс (не только производительный, но и организационный, частно-собственнический) будет подчинён экономической цензуре ничего не производящих и даже ничего не организующих паразитов, которые узурпируют право абсолютного контроля над любым общественным и даже частным начинанием. Курьёзно отметить, что некоторые современные анти-банковские конспирологи (в частности, чилийский литератор М.Серрано) делают из участников "заговора банкиров" не просто предельно порочных людей, некое средоточие извращений и грехов, но утверждают, что "мировое братство банкиров" состоит из особого типа существ, которые в Ветхом Завете назывались "шеддим" и которые являются результатом экстраординарной мутации, произошедшей с продуктами преступных браков между людьми и животными. Подчас к подобным экстравагантным разоблачениям добавляются в качестве иллюстрации весьма впечатляющие фотографии ведущих мировых банкиров! Таким образом, "оккультное" измерение основного конспирологического сценария можно обнаружить и в такой прозаической сфере, как экономика и финансы.

Агенты мировой революции

Особой разновидностью "заговора" можно считать коммунистическую теорию "мировой революции", которая на практике, после революции в октябре 1917-го в России, стала логически означать "экспорт советской модели". Именно "угроза большевизма" и сопутствующая ей теория "большевицкого заговора" сменила на определённый период конспирологическую озабоченность анти-масонов Европы в первой половине XX-го века, а потом именно на этом основании сформировалось расхожее клише "капиталистической" и "анти-советской" пропаганды.

Можно определить эту концепцию как "заговор нищеты". Смысл "заговора" в том, что определённая категория человеческих существ, особый социальный тип, не имеет необходимых качеств ни для того, чтобы организовать производство, ни для того, чтобы участвовать в нём в качестве наёмной рабочей силы, ни для того, наконец, чтобы вписаться в систему банковского контроля над сферой производства; но одновременно с тем, эта категория не удовлетворена своим маргинальным положением и стремится одержать мгновенный реванш, разом встать надо всей структурой общественных отношений и организовать "диктатуру нищих". Определённые аспекты коммунистической идеологии — "диктатура пролетариата", "ненависть к производительным (и поэтому "реакционным" и "коллоборационистским"!) элементам — профессиональным рабочим, крестьянам и т.д. — а равно и определённые стороны советской истории вполне подтверждали основные положения этой теории. "Заговор" "чистых" революционеров ориентируется на использование кризисных явлений в обществе, которые открывают широкое поле деятельности для совершенно лишённых какой бы то ни было программы "заговорщиков" и при условии дисциплины, цинизма и ловкости приводят "нищих" к политической власти, тогда как другие политические силы остаются рабами собственных идеологических построений. Собственно изначальная реальность большевицких революций соответствовала именно такому "люмпеновскому" сценарию, и лишь потом циничные проходимцы, пришедшие к власти, начинали использовать прагматически элементы более позитивных социальных программ.

Поскольку этот маргинальный элемент существует в той или иной степени во всех обществах, то после победы "большевиков" в какой-то одной геополитической области можно ожидать экспорта их теорий и в другие регионы, так как носители этих теорий потенциально всегда имеются в наличии. На этом основании опасность "большевицкого заговора" всегда присутствует на политическом горизонте любых, "ещё не ставших коммунистическими" режимов. Создание же после второй мировой войны "социалистического лагеря" придало опасности "мировой революции" конкретные, осязаемые формы в виде "просоветской пропаганды", "советских спецслужб" и т.д. И как частный случай анти-большевицкой конспирологии сложился миф о "вездесущем КГБ", которое приобрело статус особой секретной организации, особого тайного общества, чьи цели и задачи простирались значительно дальше политической и идеологической программы советских держав. "КГБ" постепенно переросло в самостоятельную конспирологическую категорию, получившую почти независимое существование по отношению к самим коммунистическим режимам, которые, будучи реализованными на практике, потеряли постепенно флёр нечеловеческой чудовищности, совершенно необходимый для всех конспирологических построений. А кроме того, реальные болыпевицкие режимы (за исключением, пожалуй, Камбоджи при Пол Поте) довольно скоро впитали в себя значительное число социально позитивных, государственных или националистических элементов, которые превратили социалистические страны в слишком обыденные для конспирологического сознания системы. "КГБ" же за счёт своей секретности осталось ядром анти-большевицких разоблачений конспирологов.

У теории "заговора нищих" есть, естественно, и "оккультная" подоплёка. Во-первых, у религиозных конспирологов всегда тревожные подозрения вызывал воинствующий атеизм коммунистов, который в теологической перспективе уже сам по себе не может не означать "присутствия Дьявола", а значит, и его более или менее сознательных человеческих агентов. А во-вторых, и это особенно касается позднего, т.н. "развитого социализма", интерес определённых кругов в советском брежневском руководстве к оккультизму и нео-оккультизму, породил концепцию существования в недрах КГБ "института чёрной магии", использующего мистические практики для реализации психического контроля внутри страны и для организации планетарных психо-диверсий на мировом уровне. Таким образом, анти-большевицкая конспирология имеет традиционный и архетипический для всей этой сферы "оккультный" аспект. А кроме того, существуют интересные конспирологические (в той или иной степени) труды, разбирающие "мистический" характер коммунистической идеологии в целом. (Наиболее интересны, на наш взгляд, работы Н.Кона "Фанатики Апокалипсиса" и И.Шафаревича "Социализм как явление мировой истории").

9. Угроза "Нового Мирового Порядка"

В последние десятилетия, и особенно после Второй Мировой Войны, развилось и ещё одно, самое новое направление в конспирологии, которое разоблачает "заговор мондиалистов" или просто "мондиализм". "Мондиализм" — это форма от французского слова "монд", т.е. "мир". В принципе, это новая актуализация традиционных конспирологических предупреждений о "тайном мировом правительстве", ведущем человечество к последней предельно чудовищной фазе существования. Новым в анти-мондиализме является особая геополитическая роль Соединённых Штатов Америки и тот культурный и социальный архетип, который сегодня окончательно и устойчиво сложился в этой сверхдержаве. "Американизм" является отправной чертой мондиализма, так как именно США стали стратегическим и идеологическим центром пост-индустриального неокапитализма, и именно там идеологические импликации капитализма достигли своих логических пределов и экономически и культурно. Анти-мондиалистские конспирологи (наиболее интересные среди них — Ян Монкомбль, Анри Костон, Жак Бордье, Жорж Вирбо, Жак Плонкар д'Ассак, Бо де Ломни, Пьер Фонтэн, Пьер де Вильмарест, Пьер Вирьон, а среди русских авторов следует в первую очередь назвать публициста А.Кузьмича) особое внимание уделяют таким полу-секретным организациям как Трёхсторонняя Комиссия, (Trilateral commission), Бильдербергский клуб и таким несекретным организациям, как Римский клуб, ЮНЕСКО и Международная Амнистия. Согласно этой конспирологической версии, мондиалистское движение стремится навязать всем странам мира один и тот же социально-политический образец общественного устройства, который будет копией американской модели и в котором все национальные, территориальные и культурные особенности государств и наций будут отменены, как это исторически и получилось в случае американских штатов. Идеологическая модель мондиализма это — посткапитализм, особый "Новый Мировой Порядок", основанный на доминации технократической элиты и на тотальном контроле за естественными социальными процессами. В частности, мондиалисты предлагают сделать из магнитной карты, которая и теперь уже в большинстве европейских стран служит основным финансовым документом личности, "протез я" (выражение принадлежит известному мондиалисту Жаку Аттали, советнику Миттерана и претенденту на пост Председателя Европейского Банка после объединения Европы в 1992 году), что подразумевает отмену и юридическое запрещение всех качественных характеристик, которые вплоть до сегодняшнего дня определяли человеческую личность — отмену и запрещение национальной, государственной, политической принадлежности, вплоть до совершенной нумеризации, приравнивания человека к чисто порядковому номеру. Новый Мировой Порядок представляет собой вариацию "утопического социализма", но особый акцент падает в нём на технологическую, постиндустриальную сторону, которая позволит, по мнению идеологов мондиализма, полностью контролировать производственные и распределительные процессы, чего не могло быть достигнуто при историческом индустриальном социализме.

С точки зрения анти-мондиалистских конспирологов, грядущее объединение Европы является чисто мондиалистским предприятием, направленным на окончательное уничтожение национальной и культурной специфики европейских народов и государств. Поэтому предполагаемый Новый Мировой Порядок, видимый под таким углом зрения, приобретает чудовищные черты некой антихристовой цивилизации, которая должна окончательно изгнать из мира последние остатки качественного существования как в социальной, так и в культурной сфере.

"Заговорщиками" и мондиалистами, в представлении конспирологов, на этот раз являются политики "про-американского" направления, которые исходят из геополитических интересов "американизма" и "космополитизма", при этом доминирующим мотивом "заговора" является технократизм и абсолютный примат "либеральной экономики" (экономики ничем не ограниченного рынка) надо всеми остальными социальными, национальными и политическими факторами. "Американисты" в глазах анти-мондиалистских конспирологов, естественно, не тождественны самим американцам, как, впрочем, в другой конспирологической версии "агенты болыпевицкого заговора" отнюдь не тождественны "советским людям". "Американисты" — это новейшая форма того же самого старинного и единообразного типа "заговорщика", который также как и всегда стремится к построению "анти-цивилизации", некоего наиболее патологического порядка вещей, но только на этот раз "заговорщик" не столько "масон" или "большевик", сколько "технократ" и прагматический, расчётливый "футурист".

Анти-мондиалистская конспирология и актуальные трансформации бывшего социалистического лагеря трактует как результат включения "советских режимов" в общие мондиалистские планы, а сами новые русские конспирологи даже указывают, кто именно из членов Политбюро или Академии Наук СССР входит в состав мондиалистского комитета — Трёхсторонней комиссии. Естественно, эта версия "заговора" в обновлённой форме сегодня является наиболее актуальной и как бы суммирует в себе все исторически предшествующие конспирологические темы и мотивы, давая им свежее и современное звучание. В принципе, наиболее последовательные анти-мондиалисты рассматривают "мировой заговор" прошлых столетий как преамбулу мондиализма, и в доказательство этому приводят факты исторической связи мондиалистских структур с современным масонством (например, основатель Бильдербергского клуба был масоном), сионизмом и еврейством в целом (тот же Жак Аттали — иудей по вероисповеданию и соответственно по крови), с "банками" (что очевидно), и даже с "большевизмом" (что доказывается ссылкой на перестроечные процессы в восточной Европе). Но поскольку конец XX-го века не отличается особой религиозностью, то теологические аргументы и упоминания Дьявола у современных конспирологов (по меньшей мере, у современных европейских конспирологов, поскольку, как это ни парадоксально, русская "перестроечная" конспирология обращается к религиозным догматам столь же часто, как и конспирология исламская).

Любопытно отметить в "Новом Мировом Порядке" роль, которая отводится в нём особой идеологии, противниками мондиализма "окрещённой" "идеологией Уолта Диснея". Характерно, что сам Дисней был одним из крупнейших деятелей американского масонства, и это служит уже достаточным основанием для его включения в сферу особого внимания традиционных конспирологов. Но на уровне культуры "мондиалистская идеология Уолта Диснея" определяется как внедрение в массовое сознание "искусственной беззаботности", неправомочно пристального и страстного внимания к самым незначительным деталям обыденного поведения (как у героев его мультфильмов), примата развлечения над интеллектуализмом, конформистской аполитичности, мелко-человеческого оппортунизма в бизнесе, и в целом, некоей особо<