У истоков этих учений стоит декарт (1596–1650), далее следуют такие замечательные мыслители, как гоббс (1588–1679), спиноза (1632–1677), лейбниц (1646–1716), локк (1632– 1704).

Начиная с Декарта, термины «тело» и «душа» наполняются новым содержанием. Под первым уже понимается автомат-система, организованная по законам механики. Во всех предшествующих теориях устройство организма мыслилось подобным любому другому неорганическому телу. Упорядочение этого состава возлагалось на душу. Декарт показал, что не только работа внутренних органов, но и поведение организма – его взаимодействие с другими внешними телами – не нуждается в душе как организующем принципе. Оно нуждается только в толчках и соответствующей материальной конструкции. Что касается сущности тела, то она, согласно Декарту, состоит в протяженности. Тело является протяженной субстанцией. Душа также является субстанцией, т.е. особой сущностью. Она состоит из непротяженных явлений сознания – «мыслей». «Под словом мышление... – пишет Декарт, – я разумею все то, что происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собою; и поэтому не только понимать, желать, воображать, но также чувствовать означает здесь то же самое, что мыслить». Интроспективное понятие о сознании зародилось в недрах религиозной метафизики «внутреннего опыта» Августина. У Декарта оно освобождается от религиозной интерпретации и становится светским.

Согласно августино-томистской концепции, индивид, концентрируясь на собственном сознании, обретает способность вступить в контакт с всевышним как с неколебимой реальностью. У Декарта же единственным бесспорным объектом интроспекции становится личная мысль. Можно сомневаться во всем – естественном или сверхъестественном, однако никакой скепсис не может устоять перед суждением «я мыслю», из которого неумолимо следует, что существует и носитель этого суждения – мыслящий субъект. Так возникло знаменитое cogito ergo sum – «Я мыслю, следовательно, я существую».

Из этой концепции вытекало, что бессознательных форм душевной деятельности не существует. Иметь представление или чувство и сознавать его в качестве содержания мысли – одно и то же. Поскольку мышление (в декартовском понимании) – единственный атрибут души, постольку душа всегда мыслит. Для нее перестать мыслить – значит перестать существовать.

Рассматривая вопрос о свойствах души в одном из своих главных психологических сочинений – «Страсти души», Декарт, разделяет эти свойства на два разряда:

· активные, деятельные состояния;

· страдательные состояния (страсти души).

«Страстями можно вообще назвать все виды восприятий или знаний, встречающихся у нас, потому что часто не сама душа наша делает их такими, какими они являются, а получает их всегда от вещей, представляемых ими». Стало быть, несмотря на свою субстанциальность, душа определяется (детерминируется) не только собственной активностью субъекта, но и воздействием внешних вещей на «машину тела». Дуализм Декарта проявляется как в учении о том, что душа и тело – самостоятельные субстанции, так и в разделении самих душевных актов на две группы, имеющие принципиально различную детерминацию, – деятельные и страдательные.

Термин «страсть», или «аффект», в современной психологии указывает на определенные разряды эмоциональных состояний. У Декарта же его значение совсем иное: оно охватывает не только чувства, но и ощущения и представления (т. е. явления, которые мы сейчас относим к категории образа). Если в качестве первоисточника активных состояний души выступал сам субъект, то страсти трактовались как продукт работы телесного механизма. Иначе говоря, не только мышечные реакции, но и ощущения, представления, чувства ставились в зависимость от деятельности тела. По Декарту, без участия души они не могут возникнуть, но душа в этом случае выступала не как порождающий деятель, а как начало, которое осознает, созерцает то, что производится в организме внешними воздействиями.

Последовательной реализации детерминистского идеала препятствовали ограниченность механистической схемы и взгляд на интроспекцию как на единственный источник знания о психическом. Согласно Декарту, воспринимать, представлять, желать и иметь прямое, непосредственное знание об этих психических процессах и их продуктах – одно и то же. Иначе говоря, психику Декарт приравнял к сознанию, а сознание отождествил с рефлексией как знанием о непространственных феноменах, для которых нет никакого аналога в окружающей действительности.

В XVII в. Англия и Голландия становятся центрами передовой философии и науки. Быстрое развитие капиталистических отношений обусловило подъем материального производства, а на этой основе расцвет науки и разработку адекватной ее потребностям методологической стратегии. И Гоббс, и Спиноза решительно отвергли постулат о субстанциальности сознания. В качестве единственной субстанции у них выступила природа, в понимании которой они стояли на общей для всего XVII в. почве механицизма. Различия между ними касались воззрений не на законы мироздания, а на место и значение психического. Гоббс считал, что в материальном мире нет ничего, кроме движущейся материи. Психические качества – это своего рода призраки, эпифеномены, не имеющие реального влияния на ход вещей во Вселенной. Согласно Спинозе, психическое (мышление) столь же реально, как и физическое (протяжение). Оба – атрибуты бесконечной природы.

Коренной сдвиг в понимании природы психического, произведенный Гоббсом и Спинозой, выражали их новаторские, впервые в истории науки выдвинутые идеи:

· о принципиальной неотделимости души от тела и, стало быть, о ложности трактовки души как самостоятельного (в каком бы то ни было смысле) по отношению к телу «начала»;

· о том, что предметом психологического познания должны служить конкретные психические явления, а не душа как целостная сущность (или субстанция);

· эти явления безостаточно объяснимы универсальными законами природы, и поэтому учение о психике — часть общего учения о материальном мире;

· законы природы являются строго причинными, поэтому телеологизм (воззрение на психику как целесообразно действующую силу, или способность) необходимо устранить из психологии с такой же решительностью, как из механики.