Какие трудности возникают при изучении человека?

 

Одной из самых актуальных проблем современности выступает проблема человека, его сущности, его бытия, его роли в реализации исторической необходимости. Философы всегда пытались определить сущность человека и чаще всего видели ее в разуме, ибо он является единственно достоверным свидетельством человеческого существования.

И. Кант высказал идею о том, что вопрос: «Что такое человек?» становится основным после решения трех вопросов: основного гносеологического – «Что я могу знать?»; основного этического: «Что я должен делать?» и основного теологического – «На что я могу надеяться?». Человек по своей природе, считал он, принадлежит двум мирам – миру природной необходимости и миру нравственной свободы. Первый мир характеризует то, «что делает из человека природа», второй – то, «что он как свободно действующее существо делает или может сделать из себя сам» (Кант И. Соч. М., 1966. Т. 6. С. 351).

На решение этих вопросов и было направлено внимание мировой философии в XX в., который и начался с призыва «Назад
к Канту!». Это нашло свое отражение в таких философских направлениях, как экзистенциализм и персонализм, а также в философской антропологии. Философия человека в концентрированном виде выразила основные противоречия, возникшие между обществом и личностью в XX в. и несет в себе его драматичность и конфликтность.

Наибольшим влиянием на протяжении практически всего прошлого столетия пользовалась философия экзистенциализма, или философия существования. Как самостоятельное философское направление экзистенциализм возникает накануне первой мировой войны в России и связан с именами русских философов: Николая Александровича Бердяева (1874–1948); Льва Шестова (настоящее имя: Лев Исаакович Шварцман) (1866–1938). После первой мировой войны широкое распространение экзистенциализм получает в Германии. Наиболее известными философами этого направления являются: Мартин Хайдеггер (1889–1976), Карл Ясперс (1883–1969), Мартин Бубер (1878–1965). Дальнейший этап развития экзистенциализма связан с Францией кануна второй мировой войны и два десятилетия после войны. Идеи философии экзистенциализма находят отражение как в академической, так и в художественной литературе, в драматургии и публицистике у таких авторов, как: Габриэль Оноре Марсель (1889–1973); Жан-Поль Сартр (1905–1980), Альбер Камю (1913–1960), Симона де Бовуар (1908–1986). В послевоенные годы философия экзистенциализма получает распространение в других странах. Так, в Италии известен Николе Аббоньяно (1901–1990).

В экзистенциализме, как на это они обращают внимание и сами, сливаются идеи трех направлений: философско-теологические взгляды Сёрена Кьеркегора (1813–1855), «Философии жизни» от Фридриха Ницше (1844–1900) до Вильгельма Дильтея (1833–1911) и феноменологии Эдмунда Гуссерля (1859–1938).

В частности С. Кьеркегор в противовес рационализму, уверенному в том, что бытие до мельчайших подробностей постижимо для мысли, сформулировал идею, что научное мышление абстрактно и безлично, оно не связано с внутренним миром человека, т.е. с «экзистенцией», которая постоянно переходит во внешнее предметное бытие. Поскольку предметное бытие выражает собой «не подлинное существование» человека, то обретение «экзистенции» предполагает решающий выбор, посредством которого человек переходит от созерцательно-чувственного способа бытия, детерминированного внешними факторами, к самому себе единственному и неповторимому. Переход к подлинному существованию – экзистенции – осуществляется тремя стадиями. Первая стадия – эстетическая. Она детерминирована внешним т.е. ориентирована на наслаждение, ибо выбирается лишь объект, а само влечение задано непосредственно чувственной стихией человеческой жизни. Вторая стадия – этическая. Это уже стадия рассудочного саморегулирования субъекта согласно предписаниям морального долга. И третья стадия – религиозная, когда человек невероятным усилием воли отказывается от прежних привычек существования и всем существом своим принимает страдание как принцип существования.

С «философией жизни» экзистенциализм связан отказом от той ориентации человека, которая обосновывалась рационалистической философией. В частности, Ф. Ницше считал, что понимание сознания в картезианской философии как сознания ясного и прозрачного для самого себя есть сведение его к тем его слоям, которые выполняют лишь функции связи с внешним миром. Всеобщий нигилизм, охвативший просвещенный мир XIX в. – есть расплата за те иллюзии, которые внушали человеку наука и вся рационалистическая философия.

Ф. Ницше доказывает, что у сознания есть универсальное начало, действующая причина всего сущего – это воля, и прежде всего «воля к власти». Здесь уместно одно замечание, связанное с пониманием и идеологическим использованием идей Ф. Ницше о «воле к власти» лишь в политико-идеологическом аспекте. «Воля к власти» выступает причиной всего сущего, и позволяет «объяснить совокупную жизнь наших инстинктов как оформление и разветвление одной основной нормы – воли, именно, воли к власти».

Благодаря этому мы приобретаем себе право определить всю действующую силу единственно как волю к власти» ибо воля может действовать только на волю, реализуя свою свободу. «Мир, рассматриваемый изнутри, – продолжает Ф. Ницше, – мир определяемый и обозначаемый в зависимости от его «интеллегибильного характера», был бы «волей к власти», и ничем, кроме власти». (Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего. Соч. В 2 т. Т. 2. С. 270).

Влияние «философии жизни» В. Дильтея на философию экзистенциализма заключается в том, что человеческое бытие рассматривается как нечто антисубстанциональное, свободное, лишенное какой бы то ни было вещественности, как нечто такое, что содержит в себе отдельная личность и что это вместе с тем составляет тайну мира, загадку всей жизни, ее реальный смысл и значение.

Основной социальный смысл «философии жизни» заключается в обеспечении возможности человеку избегать порабощающей власти общества, тотального контроля над его внутренним миром.

Влияние феноменологии на основные идеи философии экзистенциализма заключается в том, что сознание, сведенное к научно-познавательной функции есть сознание, ориентированное на внешние и чуждые ему самому объекты. Предмет феноменологии – царство чистых истин, априорных смыслов – как актуальных, так и возможных, как реализованных в языке, так и мыслимых. Э. Гуссерль определяет феноменологию как науку о «чистых принципах сознания и знания, как универсальное учение о методе, выявляющем априорные условия мыслимости предметов и чистые структуры сознания независимо от сфер их приложения. Сознание в своей сущности принципиально непредметно, оно не может быть представлено как объект, причинно определяемый или функционально регулируемый. Сознание обнаруживает себя как направленность на предмет или собственно определение значения знания, как бытие осмысленности, но не как осознанная предметность».

 

Что должно стать условием, экзистенциальной основой
подлинного существования человека?

 

В философии экзистенциализма в отличие от предшественников интерес философского исследования окончательно переносится от мирового процесса и познающего его сознания в сферу человеческого бытия и его смысла, что создает предпосылки элиминировать из сознания все субстанциональные представления о человеческом бытии, ибо, по словам К. Ясперса, «человек задыхается в мнимом качественно определенном бытии» (Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 455), так как «господствуя над мировым объектом, он (субъект) беспомощен перед судьбой своей собственной субъективности». (Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Проблема человека в Западной философии. М., 1988. С. 306). Это дает возможность представителям экзистенциалистской философии утверждать, что в процессе познания «смысла» человек осознает себя иначе, чем в результате рационалистической традиции, которая проходит мимо существенных измерений человеческого бытия. Отсюда и потребность описать бытие, как бытие, обладающее прежде всего человеческим смыслом. Философия экзистенциализма обращается к той сфере человеческого бытия, в которой важным оказался вопрос о самоидентификации личности.

Важным аспектом анализа философии экзистенциализма является разработка проблем «новой онтологии», центром которой становится не некое изолированное сознание, а сознание, взятое в неразрывном единстве с человеческим бытием. Этот новый смысл вкладывается в понятие «наличное бытие («здесь бытие»), толкуемое как особое человеческое бытие, способное «вопрошать» о самом себе и бытии вообще, как-то «устанавливать» себя по отношению к бытию. Именно поэтому такое бытие – экзистенция – и есть, по М. Хайдеггеру, фундамент, на котором должна строиться всякая онтология, избирающая путь от человеческого «наличного бытия («здесь бытия») к «бытию-в-мире». «Бытие-в-мире» «светится», через все, что люди познают и делают. Мир как таковой, существует для человека постольку, поскольку он, идя от своего бытия («наличного бытия», «здесь бытия»), придает миру («бытию-в-мире») значение и смысл, взаимодействует с миром. Это взаимодействие через действие раскрывается понятием «забота», понимаемом как специфический способ отношения к вещам как спутникам человека в отведенном ему «конечном» отрезке жизни. Таким образом, наличное бытие (бытие здесь) способно не только вопрошать о бытии, но и заботиться о себе как бытии. «Забота» как целостная структура представляет собой определенный модус времени. «Бытие-в-мире» есть модус прошлого и выступает у М. Хайдеггера, как «фактичность» или заброшенность. «Забегание вперед» – модус будущего или как «проект» постоянно на нас воздействующий. «Бытие-при» модус настоящего, как «обреченность человека вещам», сущему.

В зависимости от того, какой модус времени оказывается выдвинутым на первый план, человеческое бытие может быть подлинным или не подлинным. Не подлинное бытие выражается в том, что человеческое бытие оказывается целиком поглощенным средой, предметной или социальной. Традиционное понимание человека, по мысли M. Хайдеггера, базировалось в конечном счёте на истолковании человека по аналогии с вещами, т.е. наряду с другими сущими. Человек, истолковывая себя как сущее наряду с другими сущими, «приходит в состояние отчуждения, при котором от него оказывается скрытой сама подлинная возможность бытия».

«Подлинное существование» выступает у М. Хайдеггера как осознание человеком своей историчности, конечности и свободы. Достигается подлинное существование только перед лицом смерти. Таким образом, экзистенциализмом поставлен в XX веке извечный гамлетовский вопрос: «Быть или не быть?».

Идея подлинного существования, разработанная М. Хайдеггером нашла свою реализацию в философии А. Камю, у которого гносеологические и онтологические вопросы оттесняются на задний план, а в центр его размышлений выдвигаются этические проблемы, которые, кстати, основываются на глубочайшем пессимизме. Однако это был не беспочвенный пессимизм. Так, в своем интервью в августе 1946 г. он заявил, что задача для него заключается в том, чтобы извлечь все последствия из царящего во вселенной абсурда. Все реальное чуждо сознанию, случайно, а значит, абсурдно. Абсурд и есть реальность. Осознание бессмысленности существования, превращает наше сознание в «несчастное сознание». Анализу этого «несчастного сознания» и посвящена работа А. Камю «Миф о Сизифе. Эссе об Абсурде», которая начинается достаточно интригующее: «Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема – проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, – значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное – имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями – второстепенно» (Камю А. Бунтующий человек. М., 1990.
С. 24). Если мы убеждены в своей безнадежности, нам следует вести себя так как если бы мы все-таки на что-то надеялись, либо покончить с собой. К. Камю выбирает надежду и отвергает самоубийство. Тот, кто понял, что «этот мир не имеет значения, обретает свободу». Обрести же свободу можно, лишь восстав против всемирного абсурда, бунтуя против него. Перефразируя Декарта,
А. Камю провозглашает: «Я бунтую, следовательно мы существуем» (Там же. С. 134). Бунт есть форма обретения свободы. Вместе с тем, «как только бунт забыв о своих щедрых истоках, заражается злобой, он начинает отрицать жизнь, устремляется к разрушению и порождает целую когорту мерзко ухмыляющихся мятежников, рабского отродья, которое сегодня на всех рынках Европы готово запродать себя в любую кабалу. Он перестает быть бунтом и революцией, превращаясь в злобу и тиранию». (Там же. С. 355).