Теории объектных отношений М. Кляйн, М. Малер, А. Фрейд

Понятие объекта появляется ещё в работах З. Фрейда, когда он описывал его как средство для удовлетворения инстинктов. В начале жизни объект воспринимается ребёнком в связи с либидным удовлетворением; инстинктивные влечения должны искать удовлетворения и как можно скорее находить объекты и становиться зависимыми от объектов. Влечение опредмечивается после восприятия объекта. Объект не обязательно должен быть чем-то посторонним для субъекта: он может быть эквивалентным части его тела. Фрейд отмечал, что идентификация с объектом является главным моментом в формировании структур ЭГО и Супер-ЭГО. Также он указывал на то, что поскольку ЭГО ребёнка вначале беспомощно, то регулятором тревоги становится объект.

М. Кляйн – одна из основателей теории объектных отношений. Свою теорию она строила, преимущественно, из наблюдений за её собственными детьми. Основной акцент в своей теории она ставит на анализе ранних доэдиповых отношений. Одним из базовых положений теории является конфликт, исходящий из изначальной борьбы между инстинктами жизни и смерти. Этот конфликт является врождённым. Более того, само рождение – это тяжёлая психологическая травма для ребёнка, поэтому она даёт начало тревожности, постоянно сопровождающей его отношения с миром. Первым объектом ребёнка является материнская грудь, которая в силу сопровождающей её тревоги, воспринимается ребёнком как враждебный объект. Согласно Кляйн, инстинктивные импульсы имеют соответствующие им фантазии, которые обслуживают эти импульсы. Фантазии – есть ментальные репрезентации импульсов.

М. Кляйн описывает следующие позиции, или стадии развития:

1-я стадия, 0-3 месяца, - параноидно-шизоидная. Параноидная, т.к. у ребёнка существует устойчивый страх преследования со стороны внешнего плохого объекта – груди. Грудь интернализована (интроецирована) ребёнком и он пытается её уничтожить. Этот плохой объект возникает из влечения к смерти. Идея шизоидности связана со склонностью ребёнка к расщеплению себя на «хорошего» и «плохого». В фантазиях плохая, угрожающая, часть себя расщепляется и направляется на мать, чтобы повредить объект (грудь) и завладеть им.

Также, как и влечение к смерти, влечение к жизни или либидо, связано с грудью, с первым внешним объектом. Эта хорошая грудь также интернализуется и сохраняется с помощью интроекции. Так борьба между влечением к жизни и влечением к смерти представляется как борьба между питающей и пожирающей грудью. Следовательно, с двух сторон формируется сердцевина Супер-ЭГО в его хорошем и плохом аспектах. Страх в первые три месяца характеризуется угрозой вторжения плохого преследующего объекта внутрь ЭГО, рарушением внутренней идеальной груди и уничтожением собственного «Я». Идеальная грудь принимается как источник любви и доброты, поэтому ЭГО стремиться соответствовать этому, а если этого не получается, то ЭГО стремится разрушить хорошую грудь.

Если развитие происходит благоприятно, происходит идентификация с хорошей грудью, ребёнок становится более терпимым к инстинкту смерти и все реже прибегает к расщеплению, одновременно уменьшаются параноидальные чувства происходит движение к ЭГО-интеграции.

2-я стадия, орально-садистическая, длится до 18 месяцев. Хорошие и плохие проявления объектов начинают интегрироваться и ребёнок воспринимает мать одновременно как источник получения хороших и плохих чувств. К 3-м месяцам ребёнок в итоге минует депрессивную стадию. Теперь основная его тревога связана с тем, чтобы не разрушить и не повредить объект своей любви. В результате он начинает искать возможность интроецировать мать орально, т.е. интернализировать, как бы защищая её от своей деструктивности. Оральное всемогущество ведёт, однако, к страху, что хороший внешний и внутренний объект может быть поглощён, поэтому даже попытки сохранить объект переживаются как деструктивные. Для этой фазы характерны депрессивные чувства страха и безнадёжности. В возрасте 8-9 месяцев дети под влиянием преследования страхов отворачиваются от матери и её груди к пенису отца, как к новому объекту орального желания.

Согласно критикам теории Кляйн, она мало уделяет внимания объектам, а много влечениям, поэтому в её теории нет места индивидуальному опыту и влияниям среды. Однако положительно, что она подчёркивает важность ранних стадий развития.

А. Фрейд крайне критически отнеслась к теории М. Кляйн. Взгляды А. Фрейд сформировались под влиянием её наблюдений за младенцами и детьми раннего возраста детского дома, надолго разлученными с родителями.

По мнению А. Фрейд благополучие младенцев в первые месяцы жизни всецело связано с удовлетворением их физиологических нужд, поэтому основная функция матери здесь – удовлетворение этих нужд. Она указывает, что младенцы, разлученные с родителями в этом возрасте, обнаруживают уже сейчас признаки расстройства.

После 6-ти месячного возраста отношения с матерью выходят за рамки удовлетворения физиологических нужд. Здесь начинается этап постоянства объекта, т.к. мать уже является стабильным либидным объектом, а либидное отношение ребёнка к ней не зависит от степени его удовлетворения.

После 1-го года жизни привязанность между матерью и ребёнком достигает всей полноты развития, приобретая силу зрелой любви взрослого человека. Все инстинктивные желания сосредотачиваются на матери, но затем эти отношения ослабевают и развиваются амбивалентные чувства (к 3-м годам), а затем и соперничество.

На следующей стадии, между 3 и 5-ю годами, на фоне разочарований эдипового периода и переживания утраты любви родителей, усиленно стремящихся «цивилизовать» ребёнка, делают его раздражительным и агрессивным. Эпизодические яростные желания смерти родителей вызывают глубокие чувства вины и страдания. (Тайсон Р., Тайсон Ф. Психоаналитические теории развития: Пер. с англ. – Деловая книга, 1998. – 528 с., С. 85-94)

В концепции А. Фрейд личность представляется состоящей из Ид, Эго и Супер-Эго.

Ид А. Фрейд делила на сексуальную (либидо) и агрессивную (мортидо) составляющие. Развитие либидозных потребностей соответствует оральной, анально-садистической, фаллической, латентной, предпубертатной и пубертатной стадиям. Соответствующие стадии развития агрессивности проявляются в таких видах поведения, как кусание, плевание, цепляние (оральная агрессивность); разрушение и жестокость (проявление анального садизма); властолюбие, хвастовство, зазнайство (на фаллической стадии); дисоциальные начала (в предпубертате и пубертате).

Для развития Эго А.Фрейд наметила приблизительную последовательность развития защитных механизмов: вытеснение, реактивные образования, проекции и переносы, сублимация, расщепление, регрессии и т.п.

Анализируя развитие Супер-Эго, А. Фрейд описывала идентификацию с родителями и интериоризацию родительского авторитета.

Каждая фаза развития ребенка есть результат разрешения конфликта между внутренними инстинктивными влечениями и ограничительными требованиями внешнего социального окружения. А. Фрейд считает, что, учитывая фазы, можно построить линии развития: кормления – от младенческой стадии до разумных привычек питания взрослых; линии развития опрятности – от первоначальной воспитательской программы взрослого до автоматического овладения функциями выделения; линии развития физической самостоятельности, отношения к старшим и т.д. Особое внимание уделяется линии развития сексуальности от инфантильной зависимости к взрослой половой жизни.

Важным моментом является внимание А. Фрейд на сознание, на Эго (а не только на бессознательное, как у З. Фрейда). Она рассматривает развитие как процесс постепенной социализации ребенка, подчиняющийся закону перехода от принципа удовольствия к принципу реальности.

Новорожденный, по её мнению, знает лишь один закон – принцип удовольствия, которому подчинены все его проявления. В удовлетворении основных потребностей младенец полностью зависим от ухаживающего за ним взрослого. И если поиск удовольствия – «внутренний принцип ребенка», то удовлетворение желаний зависит от внешнего мира.

Мать исполняет или отвергает желания ребенка и благодаря этой роли становится не только первым объектом любви, но также и первым законодателем для ребенка. Наблюдения А. Фрейд за младенцами подтверждают, что пристрастия и антипатии матери являются важнейшим фактором развития: быстрее всего развивается то, что нравится матери и поддерживается ею; процесс развития замедляется там, где она остается равнодушной или скрывает свое одобрение.

Младенец, несмотря на беспомощность, очень рано научается проявлять определенные отношения к матери. Уже в этом раннем возрасте можно различить детей послушных, «хороших», легко управляемых, и детей нетерпимых, своевольных, «трудных», которые буйно протестуют против каждого требуемого от них ограничения.

С возрастом телесные потребности отступают на второй план, уступая место новым желаниям. Но ребенок по-прежнему сталкивается с ограничениями со стороны реального мира. Даже самый либеральный родитель вынужден ставить ограничители стремлениям ребенка к немедленному удовлетворению любых желаний. В результате этого несоответствия между внутренним и внешним, стремлением к удовольствиям и учетом реальности все дети этого возраста, по выражению А. Фрейд, «запутаны» в постоянных сложностях внешнего мира и, естественно, непослушны, невежливы и упрямы.

Шансы ребенка вырасти психически здоровыми во многом зависят от того, насколько его Эго способно выносить лишения, т.е. преодолевать неудовольствия. Для некоторых детей любая отсрочка или ограничение в удовлетворении желаний совершенно непереносимы. Они отвечают реакциями гнева, нетерпения, ярости, и любые замещения желаемого отвергаются ими как недостаточные. У других детей ограничения не вызывают возмущения. Подобные установки, возникая очень рано, сохраняются на долгие годы.

А. Фрейд характеризует ребенка как незрелого до тех пор, пока инстинктивные желания и их осуществление разделены между ним и его окружением так, что желания остаются на стороне ребенка, а решение об их удовлетворении или неудовлетворении – на стороне внешнего мира. Зрелость связана со способностью контролировать свои намерения, подвергать их анализу и даже иногда отказываться от удовлетворения побуждений ради чего-то другого, следуя принципам реальности. А. Фрейд предполагает, что принцип удовольствия и асоциальное поведение сплетены так же тесно, как принцип реальности и социализация.

По наблюдению А. Фрейд, почти все нормальные элементы детской жизни, особенно такие, как жадность, корысть, ревность, пожелание смерти, толкают ребенка в направлении асоциальности. Социализация – только защита от падения в асоциальность. Поэтому организация психологических защит – важная и необходимая составная часть развития Эго.

Продвижение ребенка от принципа удовольствия к принципу реальности тесно связано с развитием мышления, памяти и т.д. Так после начала функционирования памяти действия ребенка могут осуществляться на основе опыта и предвидения. Без контроля реальности не существует различий между внутренним и внешним, фантазией и реальностью. Только приобретение речи делает ребенка членом общества. Логика, разум способствуют пониманию взаимосвязей между причинами и следствиями, а приспособление к требованиям окружающего мира перестает быть простым подчинением – оно становится осознанным и адекватным.

Становление принципа реальности и развитие мыслительных процессов, с другой стороны, открывает путь для таких механизмов социализации, как подражание, идентификация, интроекция. Все они способствуют формированию инстанции Супер-Эго (Сапогова, с. 105-108).

Теория сепарации-индивидуации Маргарет Малер (Шонбергер до замужества)

Малер изучала нормальных младенцев и нормальных матерей в естественной обстановке игровой комнаты, наблюдая возникновение объектных отношений в первые три года жизни. Малер особенно интересовал процесс формирования внутрипсихических структур в контексте нормальных отношений матери и младенца. Она стремилась раскрыть, с одной стороны, что способствует формированию внутрипсихических структур, которые в итоге позволяют ребенку функционировать независимо от объекта, с другой – что способствует патологии этих структур. Малер считала, что образующиеся психические репрезентации «я» и объекта являются базовыми для формирования и функционирования Эго и Суперэго.

М. Малер исходила из предположения, что способность ребенка различать себя и другого человека развивается постепенно в течение раннего детства. Совсем маленький ребенок может распознавать различные аспекты внешнего мира, и лишь постепенно ему удается сформировать целостный психический образ-отражение — репрезентацию — матери, а также уникальный, стабильный и психически репрезентированный образ самого себя, отличающегося от своего первичного объекта любви.

В психическом развитии ребенка выделяются фазы и субфазы:

• Фаза «нормального аутизма» (0–1 мес);
• Фаза симбиоза (1–5 мес);
• Фаза сепарации-индивидуации (5–36 мес):

1. субфаза дифференциации (5–9 мес);

2. субфаза практики (9–15 мес);

3. субфаза воссоединения (15–24 мес);

4. субфаза консолидации объектов.

Новорожденный, находящийся на стадии, названной Малер фазой «нормального аутизма» (0—1 мес.), поглощен собственным внутренним миром и телесными ощущениями. Мать при этом защищает новорожденного от потрясений и травмирования внутренними стимулами и помогает ему постепенно перейти от сосредоточения либидо исключительно на внутренних процессах организма к возрастающему чувствительному восприятию внешнего мира.

Фаза симбиоза (1—5 мес.). Это состояние, в котором «я» еще неотделимо от «не-я», и едва начинают обнаруживаться различия между «внутри» и «снаружи». «Симбиозом» Малер метафорически называет предполагаемое состояние психического единства матери и ребенка. До симбиотической фазы ребенок не может отличить снимающую напряжение материнскую заботу от явлений собственного телесного функционирования. Но постепенно возникает смутное восприятие того, что удовлетворение потребности связано с чем-то извне. Со временем качества «приносящий удовольствие» и «причиняющий боль» начинают относиться к матери; в памяти формируются следы, связанные с «приятными» и «неприятными» чувствами. Это кладет начало формированию частичных, разрозненных образов объекта и собственного телесного «я». В течение этой фазы ребенок начинает развивать внутреннюю «идею матери». Когда он узнает, что мать приносит помощь и удовольствие, младенец начинает успокаиваться, даже услышав звуки ее голоса из соседней комнаты. Способность использовать образ матери содействует развитию возможности откладывать удовлетворение. Внутренняя идея матери начинает осуществлять успокаивающую функцию в психике, постепенно приводя к более развитой способности контролировать собственное настроение, предвосхищая будущее удовлетворение. Впоследствии опыт материнской заботы интериоризируется и ребенок приобретает способность в определенной степени успокаивать сам себя и уменьшать тревогу. Ответы матери на сигналы, которые подает ребенок, в конечном итоге приводят к развитию способности использовать собственные аффекты в сигнальных целях. Созревание этих способностей происходит после симбиотической фазы, но напрямую зависит от благополучных ранних отношений ребенка и матери.

Таким образом, согласно теории Малер, младенец на стадии симбиоза существует в состоянии единства с матерью. Однако ему предстоит процесс разделения и обретения собственной, отдельной и отличной от матери индивидуальности, к чему ведет дальнейшее развитие взаимоотношений в диаде. Успешность преодоления периода сепарации—индивидуации напрямую зависит от качества более ранних отношений матери и ребенка. Нужно отметить, что возрастные границы описанных ниже этапов не являются жесткими: субфазы перекрываются; время их прохождения варьирует у разных детей.

Фаза сепарации-индивидуации (5–36 мес).

Субфаза (стадия) дифференциации (5–9 мес). К 5 месяцам, как правило, между матерью и ребенком устанавливается специфическая связь. Ребенок узнает мать, связывает с ней «хороший» и «плохой» опыт, начинает смутно понимать, что справиться с плохими событиями позволяет материнская забота. Внешний мир все больше начинает восприниматься как источник удовольствия и стимуляции. Ребенок активно исследует свое окружение, в особенности материнское лицо и тело, что помогает ему в дифференциации собственного тела от тела матери. На протяжении стадии дифференциации ребенок нерешительно экспериментирует с физической сепарацией от матери. Он часто сползает с ее коленей и играет у ее ног, стараясь держаться как можно ближе. Познакомившись с материнским лицом, ребенок начинает изучать других людей, сравнивая черты их лиц с лицом матери. Он обнаруживает, что мать — уникальный объект, обладающий своей индивидуальностью. Это одновременно и первый шаг к константности объекта, и показатель развития способности оценивать объект любви. В реакции ребенка на незнакомцев есть и страх, и любопытство. Если симбиотическая фаза была пройдена успешно, ребенок воспринимает незнакомых людей скорее с любопытством и удивлением; если же базовое доверие не было достигнуто, то он в большей степени проявляет тревогу. Один из ранних способов самоуспокоения — использование ребенком неодушевленного объекта, того, что Дональд Винникотт назвал переходным объектом. Винникотт предположил, что для того, чтобы сепарация могла состояться успешно, необходимо существование особого «потенциального пространства» между матерью и ребенком. Для его возникновения необходимо установившееся на более ранних стадиях ощущение надежности матери и доверия ей. Это третье пространство, не являющееся, по мнению Винникотта, ни внутренним, ни внешним, начинается с аутоэротического феномена — сосания пальца — и развивается к первой мягкой игрушке, кукле, другим игрушкам, постепенно развертываясь на всю промежуточную область между внутренним и внешним, область культурного опыта. Первый переходный объект, обладающий исключительной значимостью для ребенка, репрезентирует как внутренний, так и внешний материнский образ и создает ощущение комфорта, которое вызывает присутствие матери, даже тогда, когда ее нет рядом. Благодаря этому переходный объект помогает ребенку справляться с чувством покинутости и способствует переходу младенца из состояния слияния с матерью в состояние отношения к ней как к внешнему и отдельному объекту. Перемещение либидо в переходный объект служит как для защиты против поглощения в симбиозе, так и для облегчения структурирования и адаптации к внешнему миру. Предполагается, что переходный объект исчезает примерно ко времени установления либидного постоянства объекта.

Субфаза практики (9–15 мес). Малер разделяет субфазу практики на ранний и поздний периоды. Первичная практическая субфаза начинается тогда, когда ребенок становится способен ползать, вставать, карабкаться, выпрямляться. Увеличивающиеся двигательные возможности расширяют границы мира ребенка. Несмотря на то, что теперь он исследует окружающий мир на большем расстоянии от матери, ему все еще требуется ее поддерживающее присутствие. В течение всего периода практики ребенок возвращается к матери для «эмоциональной дозаправки». Это может быть встреча взглядами, звук ее голоса или тактильный контакт, что зависит от предпочтений матери. Большинство детей удаляются от матери, мало беспокоясь о том, где она находится. Вероятно, в этот период они еще не полностью осознают, что мать — не часть их самих, и удивляются, когда она не оказывается автоматически рядом, чтобы им помочь.

Вторая часть субфазы, период практики как таковой, начинается со свободного хождения. Теперь границы мира, доступного ребенку, значительно расширяются во всех направлениях. На протяжении всего этого периода ребенок полон энтузиазма, радости, оживления. Он испытывает удовольствие не только от собственных достижений и новых открытий, но и от чувства, что он удаляется от материнской орбиты, отходит от тенденции слияния с матерью. Вместе с этим, когда ребенок замечает, что мать покинула комнату, его активность падает, интерес к окружающему уменьшается. Когда мать возвращается, это состояние пониженного настроения исчезает. Ребенок в это время проявляет активное удовольствие от использования всего своего тела. Он все больше осознает свое тело, его границы и его функции. Постепенно он интегрирует такую осведомленность с восприятием ощущений внутри тела. В своих действиях ребенок, начинающий ходить, подражает тем, кого он любит, и идентифицирует себя с ними. Это уподобление способствует формированию рождающейся идентичности ребенка. Постепенно он начинает согласовывать свои чувства с появляющимся осознанием чувств других людей и стремится привлечь их, чтобы они разделили с ним его удовольствия. На протяжении субфазы практики нарциссизм находится на своем пике. Ребенок верит в собственное магическое всемогущество. Можно сказать, что он переживает грандиозность образа Я, которая возникает, с одной стороны, благодаря собственному автономному функционированию, с другой — из продолжающейся фантазии о слиянии со всемогущим родителем. К моменту благополучного завершения субфазы практики появляющиеся Я-репрезентации насыщаются позитивным катексисом (интерес, внимание или эмоциональный вклад. Это метафорическое количественное понятие, не относящееся к какой-либо реально измеряемой силе; оно отражает скорее относительную интенсивность бессознательных психических процессов. Чаще всего он относится к либидо, к психосексуальному энергетическому потенциалу), что закладывает основу для достижения здорового вторичного нарциссизма, под которым понимается позитивная самооценка и любовь к себе.

Третья субфаза — воссоединение (15–24 мес.) — начинается тогда, когда хождение полностью освоено. Воодушевление и радость от достижений и исследования начинают уменьшаться, проходит новизна. Ребенок сталкивается с необходимостью справляться с расширяющейся внешней и внутренней реальностью. Становится заметно затухание невосприимчивости к фрустрации. Удары и падения, которых ребенок совсем недавно не замечал, начинают его расстраивать. Теперь он должен встретиться лицом к лицу со своими реальными ограничениями и недостатком сил. Иллюзии собственного всемогущества приходит конец. Мать снова приобретает важность: теперь ребенок озабочен ее местонахождением и активно стремится приблизиться. Он пытается постоянно взаимодействовать с ней, с отцом и другими знакомыми взрослыми. Этот возобновившийся интерес к матери является следствием растущего осознавания ее как отдельного существа. Когда ребенку удается вызвать ее ответное внимание, пугающее понимание отделенности временно отходит на второй план. Медленно и болезненно ребенок обнаруживает, что желания матери не всегда совпадают с его собственными. Он оказывается в амбивалентной ситуации, одновременно и стремясь остаться рядом с ней, и пытаясь расширить область своей автономии; чувствуя желание угодить ей и злость, направленную против нее. Это проявляется в поведении как сменяющие друг друга негативизм и привязанность. Всемогущее единство восстановить невозможно, и со временем начинает разрушаться и представление о всемогуществе родителей, которым теперь не так легко угадать и удовлетворить потребности ребенка. Появляются новые ограничения: в этом возрасте обычно начинается приучение к туалету. Возникают характерные для анальной фазы ревность и чувство собственности. В то же время ребенок обнаруживает анатомические половые различия. Страх сепарации усиливается тем, что ребенок еще не полностью разделяет свои и материнские желания, поэтому для него собственное стремление удалиться от нее означает, что она тоже хочет его покинуть. Таким образом, во время субфазы воссоединения появляются три базовых страха: страх потери объекта, страх потери любви объекта и страх кастрации. Задача матери на этом этапе — справляться с поведением ребенка без ответной агрессии, но устанавливая твердые ограничения. Ее любовь и принятие смягчают амбивалентность и интерперсональный и внутриличностный конфликты, однако трудности во взаимоотношениях, вероятно, неизбежны. К окончанию третьей субфазы любовь и надежность матери помогают ребенку уменьшить амбивалентность и интер- и интраперсональные конфликты. Ее репрезентации в психике ребенка как «хорошего объекта» создают то чувство безопасности и комфорта, которое обеспечивало раньше ее физическое присутствие. «Хорошесть» материнских репрезентаций также ассимилируется Я-репрезентациями ребенка. Формируется психическая структура, позволяющая ему функционировать относительно независимо от матери.

Конфликты между желаниями ребенка и запретами родителей, так же как конфликт между чувством беспомощности и желанием порадовать родителей постепенно разрешаются благодаря выборочной идентификации как с матерью, так и с отцом. В целом, идентификация является основной защитой, используемой ребенком против тревоги и депрессивного аффекта. Он идентифицируется с теми аспектами материнского объекта, которые могут успокоить его, когда он чувствует страх потери объекта или других опасностей, а также теми, которые помогают ему контролировать собственные импульсы и осуществлять внутреннюю регуляцию. Развитие речи позволяет ребенку выражать свои желания и таким образом приобрести больший контроль над окружением. Более сложная игра дает возможность символически выражать фантазии. Индивидуальные особенности субфазы воссоединения сильно различаются у разных детей: способность справляться с трудностями отделения зависит как от всего предыдущего развития, так и от текущих взаимоотношений с матерью. Каждый ребенок вырабатывает свои собственные способы совладания. Как правило, благополучное разрешение кризиса воссоединения готовит ребенка к эдиповой фазе: происходит дифференциация и интеграция объектов; эго приобретает контроль над агрессивными импульсами; развитие здорового вторичного нарциссизма служит для того, чтобы облегчить болезненные разочарования, связанные с эдиповой стадией.

Субфаза консолидации объектов (24—36… — мес.). С разрешением кризиса воссоединения происходит интеграция хороших и плохих репрезентаций Я и объекта. Это ведет к восприятию матери и себя как целостных и независимых друг от друга существ, обладающих как хорошими, так и плохими качествами. Происходит достижение константности объектов. Теперь во время физического отсутствия матери ее может заменять, по крайней мере, частично, внутренний образ, который остается относительно стабильным, и которому не могут нанести значительный вред негативные эмоции ребенка. Ребенок становится способен к более зрелым объектным отношениям, более последовательно выражает любовь и доверие, начинает относиться к объекту любви с вниманием и уважением. Достигается относительная константность Я, под которой авторы понимают восприятие себя как отдельного существа, обладающего стабильностью во времени и пространстве независимо от состояния. Объектная константность продолжает развиваться в течение всего детства и подросткового периода и редко достигается полностью. В отличие от предыдущих, четвертая субфаза не завершается в определенное время, а продолжается всю жизнь. (Источники: Edward J., Ruskin N., Turrini P. Separation/individuation: Theory and application. — New York: Gardner Press, 1991.; Малер М., Мак-Девитт Дж. Б. Процесс сепарации-индивидуации и формирование идентичности // Журнал практической психологии и психоанализа. — 2005. — № 2.)

 

2.1.8 Когнитивные теории развития. Структурно-генетическая теория Ж. Пиаже

В отличие от теорий научения, в которых люди считаются пассивными существами, когнитивные теории представляют людей рациональными, активными, знающими и умелыми. Согласно мнению теоретиков-когнитивистов, люди не просто получают, но и обрабатывают информацию, каждый человек является мыслителем и творцом своей реальности. Люди не просто реагируют на стимулы, они структурируют их и придают им определенный смысл. Для большинства психологов-когнитивистов развитие состоит из эволюционирования ментальных (психических) структур или способов обработки информации, частью генетически запрограмированных и зависящих от степени зрелости индивидуума. Поэтому психологи-когнитивисты изучают стадиальные, или качественные, изменения в поведении, которые происходят по мере роста и созревания индивидуума. Как правило, они исследуют качественные изменения путем наблюдения за процессом решения задач (в широком смысле слова) в переходных точках развития.

Когнитивные теории начинаются с работ Ж. Пиаже. Они включают в себя также взгляды представителей информационного подхода, которые уподобляют умственную деятельность человека работе компьютера. К 1970-м годам многие теоретики развития, разочарованные противоречиями, обнаруженными в когнитивных теориях, обратились к таким сферам, как когнитивная психология и компьютерная наука. Согласно теории обработки информации, человеческий мозг похож на компьютер, который принимает, обрабатывает ее и выдает результат, т.е. ответы, выводы или предложения по решению проблем. Продолжая сравнение с компьютером, теоретики обработки информации рассматривают когнитивное развитие как возрастные изменения, происходящие в электронном (головной мозг и периферическая НС) и программном (психические процессы) обеспечении интеллектуальной сферы.

Теоретики обработки информации, как и когнитивисты, признают, что биологическое созревание – важный фактор когнитивного развития. Они так же утверждают, что созревание головного мозга и НС дает детям и подросткам возможность быстрее обрабатывать информацию. В результате возрастает умение сосредоточивать внимание, распознавать и хранить релевантную информацию, а также выполнять мыслительные программы, что, в свою очередь, позволяет оперировать сохраненным материалом для ответов на вопросы и решения проблем. Но сторонники информационного подхода четко осознают и то, что детские стратегии поиска и обработки информации в значительной степени подвержены влиянию опыта, т.е. видов проблем, с которыми встречаются дети, видов внушения, производимого дома и в школе, и даже того, какие умения считаются важными в данной культуре и субкультуре.

Наибольшее расхождение между теорией обработки информации и теорией Пиаже состоит в том, что первая из них считает развитие неразрывным, а не стадиальным. Согласно этому утверждению, стратегии, используемые человеком для сбора, сохранения, восстановления и обработки информации, развиваются постепенно в течение детства и подросткового возраста. Отсюда следует, что когнитивное развитие обусловлено постепенными количественными изменениями, а не качественными возрастными сдвигами. (Крайг, с. 74).