I.II.3. Социал-демократическая модель общественных отношений.

"Шведский социализм"

 

Механизм модели "шведского социализма" подчинен решению социальных проблем, а главным критерием эффективности выступают социальные результаты (в отличие, например, от японской модели, символ которой - максимально высокие темпы экономического роста). Главным в "шведском социализме" признается обеспечение равенства и защищенности граждан, а также распределение растущей доли продукции национального хозяйства в соответствии с потребностями людей при устранении массовой бедности и безработицы.

Модель "шведского социализма" характеризуется следующими основными чертами:

· особая развитость всеобщей системы защищенности граждан;

· минимальная острота бедности и безработицы;

· наименьшая дифференциация личных доходов;

· высокий уровень развития производственной демократии;

· приверженность населения идеалам социальной справедливости.

Социальная политика обеспечивает общедоступность государственных социальных программ через систему перераспределения, то есть потребитель получает часть благ и услуг, минуя рынок. Это объясняет, почему социальные расходы государства здесь превышают 1/3 ВВП.

Таким образом, сильная социальная политика, нацеленная прежде всего на соблюдение интересов малообеспеченных групп населения, - важнейшая отличительная черта шведской модели. Другим ее элементом является политика полной занятости, то есть поддержание безработицы на уровне, не превышающем 2% экономически активного населения. Решение проблем занятости рассматривается как первая линяя борьбы за обеспечение человека доходом, а социальные пособия и пассивная помощь государства - как вторая линия. Акцент делается на стимулировании экономической активности человека через создание для этого всех условий. В результате удалось добиться равномерности распределения конечных личных доходов, то есть реализовать важнейшую цель, поставленную шведскими социал-демократами: в 1980-е гг. 1/5 шведских и американских семей с низкими доходами получали, соответственно, 12% и 4,6% всех доходов, а 1/5 семей с высшими доходами - соответственно, 37,5% в Швеции и 43,7% в США. Значит, с проблемой бедности Швеция справлялась лучше, чем США - к категории бедных, то есть к семьям с доходами ниже среднего уровня, с конца 1970-х гг. в Швеции относились 5% всех семей, а в США - 17%. Эта статистика подтверждает еще одну характеристику "шведского социализма" - относительную решенность проблемы бедности.

По мере преодоления безработицы и бедности государство концентрировало усилия своей политики на улучшении положения трудящихся и повышении их статуса на производстве. Решающую роль здесь играли профсоюзы, реализующие элементы производственной демократии и обладающие правами на:

· получение производственной, финансовой, коммерческой и прочей информации;

· контроль за технологическими нововведениями;

· разработку альтернативных производственных проектов за счет предприятия;

· вхождение в состав правления корпорации и - другими правами.

Реализация основных положений модели "шведского социализма" напрямую связана со спецификой национального развития и, в частности, с исторически сложившейся организационной и идейной сплоченностью рабочего и профсоюзного движения, их консолидацией на базе солидарности за социальную справедливость. То есть в отличие от узкогрупповой индивидуалистической морали в Швеции рабочему классу исторически было свойственно чувство солидарности и коллективизма.

Объективная возможность социального макроконсенсуса обеспечивалась демократическими традициями нации и ее высокой политической культурой. Институты демократии в Швеции существуют как нигде с давних времен: в 1634 г. была принята конституция, в 1766 г. - закон о свободе печати, в 1842 г. - закон о всеобщем образовании. Институты социального макроконсенсуса представлены:

· соглашением 1938 г. о мирном урегулировании трудовых конфликтов;

· национальным управлением рынком рабочей силы;

· национальным управлением по вопросам образования и т.д.

Таким образом, правомерно говорить о макроконсенсусе как характерной черте модели "шведского социализма".

Теоретической основой модели выступает доктрина функциональной социализации капиталистической собственности или - функционального социализма, у истоков которой стояли шведские социал-демократы О.Унден, Н.Карлебю, Г.Меллер, Э.Вигфорсс. Смысл ее заключается в постепенном ограничении прав владельцев собственности в пользу общества в целом, а также в обобществлении результатов ее использования средствами законодательства, экономической и социальной политики государства (особенно налоговой), коллективно-договорного регулирования. Главный тезис доктрины - множественность и делимость функций собственности на владение, распоряжение, пользование, распределение, и неправомерность сведения отношений собственности только к владению. Решающим признается право на распоряжение собственностью.

Многие аспекты отношений собственности были поставлены социал-демократами под государственный контроль, то есть функционально социализированы (например, распределение доходов и прибылей, использование рабочей силы, инвестирование капиталов). Рычагом социализации служит государственный бюджет. По доле аккумулируемой через налоги в нем стоимости ВВП Швеция устойчиво удерживала первое место среди всех стран с развитой экономикой, занимая также первое место и по относительной величине совокупных государственных расходов (65-70% ВВП против 38% в США и 47-54% в ФРГ, Франции, Великобритании). Таким образом, шведская модель целенаправленно стимулировала расширение масштабов перераспределения ВВП при постоянном росте расходов государственного бюджета на социальные нужды.

К 1980-м гг. произошла функциональная перегрузка государства и во весь рост встала проблема сокращения государственных расходов. При всем желании доктрины функциональной социализации сохранить предпринимательскую инициативу и конкуренцию, она имела объективные ограничители, выход за которые вызвал серьезные негативные экономические последствия, а именно:

· госсектор достиг своего максимума;

· налогообложение прибылей и личных доходов, за счет которых функционировало государство, поднялось до уровня, дестимулирующего предпринимательскую деятельность.

В итоге начался рост теневой экономики, практика уклонения от налогов, миграция за рубеж капиталов и "утечка мозгов". Для борьбы с этими негативными явлениями социал-демократы перенесли акцент на необходимость обеспечить рост эффективности госсектора путем:

· рационализации социальных программ;

· строгого расходования бюджетных средств;

· исключения практики злоупотреблений социальными гарантиями и льготами.

Прежний курс социал-демократов на рост бюджетных инъекций в общественный сектор исчерпал себя. Встал вопрос о децентрализации и дебюрократизации власти (особенно управления социальной сферой) через передачу функций и ресурсов местным органам власти. Эти новые наметки социально-экономической политики шведских социал-демократов натолкнулись на ряд препятствий, среди которых надо отметить следующие:

· сверхполная занятость;

· рост цен (больший, чем в других развитых странах);

· снижение темпов экономического роста, а вместе с этим и сужение возможностей перераспределительных систем;

· политика профсоюзов в области зарплаты достигла своих объективных пределов из-за приближения к минимальному уровню разрывов в отраслевом, профессиональном и половозрастном уровнях оплаты труда;

· общая политика социального выравнивания практически выполнила свои функции.

Тогда появились новые ориентиры реформирования модели "шведского социализма". Социал-демократы разработали проект фондов трудящихся, суть которого заключалась в проведении прямой социализации средств производства путем постепенного перевода под общественный (профсоюзный) контроль акционерного капитала корпораций. В 1983 г. был принят закон об ограниченном переводе акций компаний в фонды трудящихся, которые финансировались за счет специального налога на прибыли корпораций и из дополнительных отчислений с их фонда зарплаты, а собранные средства вкладывались в акции и другие ценные бумаги. Таким образом, фонды превращались в держателей акций и обретали права компаний, а большинство мест в правлении фондов было у представителей профсоюзов. Их финансирование было закончено к 1990 г. Этот этап развития модели "шведского социализма" получил название фондового социализма, когда через фонды (например, пенсионный, страховой, фонд обновления, фонд улучшения условий труда и др.) правительство пыталось решить социальные и экономические проблемы дальнейшего роста.

Вполне очевидно, что развитие фондового социализма не могло не встретить растущего противодействия со стороны крупного бизнеса. Однако, процесс ослабления социального макроконсенсуса начался еще раньше, когда в конце 1970-х гг. социал-демократы и союз работодателей не смогли прийти к соглашению о коллективно-договорном расширении производственной демократии, и профсоюзы стали добиваться законодательного решения проблем, используя правящую партию социал-демократов. Удар по социальному макроконсенсусу нанес и крупнейший после войны трудовой конфликт 1980 г., который продемонстрировал силу профсоюзов и их солидарность (тогда у власти находилось правительство партии крупного бизнеса). После конфликта предпринимательские круги вынесли мнение, что централизованная система коллективно-договорного регулирования уже не обеспечивает баланса интересов всех заинтересованных сторон, поэтому необходим переход к отраслевому ее уровню. То есть крупный бизнес стал стремиться к большей дифференциации и гибкости в оплате труда, его условий, а также к дезинтеграции централизованной структуры отношений с профсоюзами.

Объективными причинами кризиса шведской модели стали процессы, общие для многих стран с развитой экономикой. Речь идет об условиях функционирования и требованиях информационного общества, переход к которому сопровождается деконцентрацией производства и дифференциацией заказов на продукцию при их индивидуализации, а также - усложнением структуры рабочей силы. К "эрозии" устоявшейся системы сверху добавились аналогичные процессы снизу - на уровне фирмы. Суть их была выражена в так называемой новой стратегии предпринимателя. Речь идет об обеспечении широкого участия трудящихся в прибылях и акциях (а ведь еще в 1970-е гг. модель "шведского социализма" не знала ничего подобного!), а также о введении инноваций в виде персональных конвертиблей. Смысл этого нововведения был в том, что работник предоставлял своему предприятию заем, а по истечении заранее оговоренного срока взамен он получал на льготных условиях акции, становясь совладельцем. Этот во многом чисто шведский феномен получил быстрое развитие, и теперь подписку на конвертибли практикуют более 1/2 всех компаний, зарегистрированных на фондовой бирже.

Все это вместе взятое в соединении с дифференциацией системы оплаты труда и с ростом переменной доли трудового дохода вело к снижению основной части зарплаты, определяемой коллективным договором, при увеличении переменной. Не могла не измениться и социальная психология работника - усилилась его ориентация на интересы своей фирмы и стала ослабевать потребность в профсоюзе. Возникшая новая точка опоры для работника стала создавать условия для социального консенсуса в рамках предприятия /компании, то есть на смену макроподходу пришел микроуровень реализации политики.

Кризис профсоюзов многими специалистами расценивается как кризис модели "шведского социализма". Угрожает ей также и внешний фактор в лице растущей интернационализации, приводящей ко все большей интегрированности экономики Швеции во всемирное хозяйство. Снятие ограничений на вывоз капиталов, определение учетных ставок по международным стандартам привели ко вхождению ведущих шведских компаний в ТНК, что затрудняет сохранение специфики "шведского социализма" и, прежде всего, регулирование занятости.

Сюда добавляется и кризис во внутриполитической сфере - на очередных выборах 1991-го г. социал-демократы потерпели, по собственному определению, сокрушительное поражение, а к власти пришло правительство партии крупного бизнеса. Именно оно углубило ход реформирования шведской модели, включив в него следующие направления социально-экономической политики:

· дальнейшее снижение налогов и, в первую очередь, на корпоративную прибыль;

· сокращение размеров госсектора экономики;

· перевод оплаты больничных листов работников в ведение компании;

· повышение пенсионного возраста;

· сокращение пособий по безработице;

· разрешение частных агентств по занятости (бирж труда).

Опубликованный в Швеции еще в 1990-м г. доклад группы независимых экспертов, состоявшей из известных ученых, предупреждал, что "шведский социализм" достиг максимальной точки своего развития, а это означает окончание прежнего этапа, связанного с ростом общественного сектора производства, централизованными соглашениями между предпринимателями и профсоюзами, а также с высочайшими социальными достижениями. Новый этап авторы доклада связывали с процессами индивидуализации и интернационализации, то есть с поворотом к более открытой рыночной экономике и с усилением конкуренции на базе наступления частной собственности. Эти подходы были взяты на вооружение партией крупного бизнеса после победы на выборах 1991-го г. Основой политики стало сокращение доли госсектора экономики через приватизацию - была принята известная формула М.Тэтчер: "Мы не распродаем семейное серебро, а просто отдаем его тем, кому оно принадлежит". Полученные от приватизации средства шли в развитие инфраструктуры и обслуживание государственного долга. Тогдашний глава департамента экономики Пер Вестерберг, фундаменталист рынка, придерживался мнения, что надо распределять акции бывших госпредприятий как можно шире и одновременно находить для бывших государственных компаний очень сильных владельцев. В акционеры приватизированных предприятий правительство приглашало вместе с частным бизнесом и общественные фонды (включая самый крупный - пенсионный), и иностранный бизнес без ограничения пакета акций. Однако, новый курс сразу столкнулся со значительными препятствиями. Важнейшие из них лежали в плоскости массового недовольства подобным наступлением на права трудящихся. Начала расти безработица, составившая в 1996 г. 3,2% экономически активного населения. Сильно подорожало медицинское обслуживание. Постоянно поднималась плата за жилье.

К массовому выражению социального недовольства добавилось и сопротивление части бизнеса - представителей тех фирм, которые обладали недостаточными возможностями для конкуренции по международным стандартам качества с ТНК в своих отраслях.

Такие социальные и экономические факторы объясняют, почему уже через четыре года на следующих выборах шведы в массе своей снова проголосовали за правительство социал-демократов. Учитывая, что последние сами сознавали еще в 1980-е гг. необходимость корректировки модели "шведского социализма" и проводили, пусть и ограниченно, приватизацию предприятий, а также разрабатывали планы приватизации сферы социальных услуг и страхования, можно согласиться с прогнозом уважаемого английского журнала "Экономист", в котором будущее развитие шведской модели определяется как синтез социал-демократических и неоконсервативных подходов и ценностей.

 

I.II.4. Японское "экономическое чудо" - слагаемые стратегии успеха.

 

Японская модель социально-экономического роста и прогресса, изначально ориентированная на достижение максимальных темпов экономического роста при их глубоком насыщении на основе перманентной структурной перестройки, привлекает внимание специалистов всего мира с точки зрения необычайной скорости продвижения этой страны в число лидирующих супердержав. Япония сегодня прочно удерживает второе после США место по абсолютным размерам ВВП. Она уверенно лидирует по темпам экономического роста - так, в период 1987-91 гг. среднегодовой темп стран ОЭСР составлял 2,9%, а Японии - 4,9%. К тому же Япония превратилась в центр научно-технического прогресса мирового ранга, она является крупнейшим в мире кредитором, обладающим колоссальными золотовалютными резервами (в 1997 г. - 222 млрд. долл.).

Глубинной основой японского феномена послужил НТП и реализация в стране программы информационного общества, воплощающая интенсивную модель экономического роста на основе не прекращающейся структурной реконструкции. Последняя образует новый этап модернизации социально-экономического механизма в Японии, базирующийся на современной ресурсосберегающей, науко- и информоемкой модели расширенного воспроизводства.

Основными слагаемыми стратегии успеха японского "экономического чуда" или иными словами - главными факторами ускоренного социально-экономического роста выступают, по меньшей мере, следующие семь основных условий:

1) первостепенное внимание развитию науки и техники, в том числе на уровне государственной политики, а также ко всей сфере НИОКР;

2) устойчиво высокая норма накопления капитала как показатель интенсивности процесса накопления, а также прогрессивные сдвиги в системе инвестиций;

3) наличие квалифицированной, дисциплинированной и трудолюбивой рабочей силы;

4) высокий уровень и эффективные формы организации и управления экономикой, профессионализм и компетентность высшего руководящего персонала;

5) эффективные формы государственного регулирования воспроизводственного процесса, умелое сочетание административных и рыночных методов;

6) твердый курс на стабильное денежное обращение и цены, ставка на обеспечение безинфляционности экономического роста;

7) активное участие в системе МРТ.

Все семь перечисленных факторов действуют в единой системе, то есть соблюдая принцип комплексности, чем и достигается оптимальный социально-экономический результат.

Первостепенное внимание развитию сферы НИОКР реализуется в растущей доле ассигнований на них в национальном доходе - по этому показателю - Япония уже опережает даже США (3,51% против 3,26% в 1990 г.), уступая по абсолютным размерам. Планируется более активное участие государства в этой сфере, а именно увеличение примерно вдвое удельного веса государственных расходов на эти цели. Приоритетность сферы науки и образования сказывается в том, что ныне за их счет обеспечивается 2/3 прироста ВВП Японии. Важна и такая тенденция государственной политики, как стимулирование роста числа национальных исследователей - по этому показателю Япония обошла США с 1987/88 гг. -3,4 чел. на каждую тысячу в Японии против 3,3 чел. в США. Осознание значимости сферы НИОКР и ее приоритетность прямо отражается на уровне средней зарплаты - в сфере НИОКР она в 2,6-3 раза выше, чем в среднем по всей экономике. Результатом подобного подхода на общенациональном уровне стало быстрое изменение соотношения между собственными разработками, внедряющимися в производство, и импортом иностранной техники и технологии: уже с 1930-х гг. 80% всех технологических новинок представлено национальными разработками. В правительственной программе развития НИОКР намечены меры, направленные на расширение финансирования фундаментальных исследований - расходы на них Управление науки и техники хочет довести до 1% ВВП. Аналогичные меры намечены в целях развития социальных /общественных наук, на которые пока приходится более 10% всех ассигнований на НИОКР. Отставание по фундаментальным исследованиям Япония старается компенсировать за счет участия в международном научном сотрудничестве.

К числу наиболее благоприятных факторов экономического роста в Японии относится наивысшая среди стран с развитой экономикой норма накопления капитала, колебавшаяся в 1970-90-х гг. от 38,7% до 31,6% (для сравнения во всех других развитых странах - 17-19%). В значительной степени этому способствует сохраняющийся низкий уровень военных расходов (менее 1% ВВП) и относительно высокий уровень личных сбережений. К структурным особенностям накопления относится рост доли амортизационных отчислений в связи с общим увеличением размеров основного капитала и тенденцией к сокращению средних сроков амортизации.

Структурные сдвиги в инвестициях реализуют на практике тесную связь между ними и научно-техническим прогрессом, обеспечивая развитие новых отраслей и производств, рост технологического уровня, минимизацию затрат и должный уровень рентабельности. Поэтому в структуре инвестиций растет доля вложений в трудосберегающие технологии, развитие информационных систем, а также в экологические объекты.

В условиях роста роли человеческого фактора, знаний, опыта, квалификации персонала, а также социально-психологического климата в трудовых коллективах и отношения к труду работника Япония при объективной тенденции сокращения прироста рабочей силы усиленно стимулирует дальнейший технологический прогресс и рост производительности труда. Стоимость рабочей силы здесь продолжает расти на основе повышения ее качества, возвышения потребностей и интенсификации производственных процессов. В результате реальная зарплата увеличилась за 1970-88 гг. в 1,7 раза.

Для рабочей силы характерен высокий уровень квалификации - Япония занимает ведущее место в мире по числу лиц, оканчивающих полную среднюю школу (95%), при этом в вузы поступает 34% выпускников. Некоторые специалисты считают, что доля лиц с высшим образованием в рабочей силе Японии слишком высока, и называют ее страной с "переобученным" населением.

В процессе обеспечения ускоренного экономического роста важно учитывать черты национального характера японцев - дисциплинированность, трудолюбие, исполнительность, коллективистский менталитет, а также высокую восприимчивость персонала к навыкам работы с новейшей информационной техникой.

По уровню расходов государства на цели социальной защиты Япония значительно уступает другим странам с развитой экономикой - 9-11% ВВП против 34% в Швеции, 20-25% в странах Западной Европы и 18% в США. Однако, такой подход только внешне может показаться не ориентированным на социальные нужды. Уникальность его состоит в том, что реализация социальных функций здесь передана государством на локальный уровень - уровень фирм, гарантирующих пожизненный наем, систему премиальных /бонусов и многое другое. Неслучайно в Японии уже 3/4 работников не состоят в профсоюзах, поскольку функции гаранта социальных интересов берет на себя корпорация. По социологическим опросам, уже 90% японцев сами относят себя к среднему классу. Рабочее время персонала в Японии также, как и в других развитых странах, продолжает снижаться, однако, много медленнее и все еще остается самым большим среди стран ОЭСР.

Эффективность трех основных производственных факторов - НТП, капитала и труда обеспечивается конкретными условиями их функционирования, в частности, системой экономической организации и управления. Ее особенности связаны с отношениями пожизненного найма, системой консультаций между управляющим персоналом и всеми другими занятыми. Ее еще называют системой управления на основе сотрудничества, и она распространяется более, чем на 80% всех фирм. На этой основе формируется и развивается модель экономического самоуправления без традиционного для Запада соединения ее с индивидуальной акционерной собственностью. Японская система менеджмента во многом уникальна и высокопродуктивна (подробно вопросы, связанные с нею, будут рассмотрены в части II.II.З).

Как свидетельствует позитивный опыт, накопленный Японией, чем острее экономическая ситуация, тем выше роль прямых административных методов государственного регулирования, и наоборот, чем она стабильнее, тем выше роль рыночных механизмов и косвенных регуляторов экономического роста (налогов, кредита, цен и т.д.). В дополнение в этому в Японии активно используется государственное планирование и программирование экономики на макроуровне. В соответствии с этим подходом, в 1956-1990 гг. были реализованы 10 среднесрочных и долгосрочных государственных экономических планов. Даже в современной Японии госрегулирование охватывает свыше 10 тысяч позиций и распространяется на всю экономику. Характерно, что в период самых высоких темпов экономического роста в Японии (в среднем 10,2% в год в 1960-е гг.) в стране функционировала система жесткого государственного регулирования, а ее относительное ослабление (дерегулирование) в 1980-е гг. происходило в условиях высокой социально-экономической стабильности и работало на усиление конкуренции и переход к новому уровню информационной экономики.

Еще одним важным фактором японского "экономического чуда" был изначально принятый твердый курс на стабильное денежное обращение и цены, ставка на обеспечение безинфляционности экономического роста. Хотя полностью выдержать этот курс в силу разных причин не удается (например, в 1973-80 гг. - в период роста цен из-за нефтяного кризиса), однако именно в 1980-е гг. положение было стабилизировано, а оптовые цены даже снижались. Что касается реальной зарплаты, то она неуклонно росла.

Динамика цен в Японии является результатом постоянного роста производительности труда и снижения на этой основе издержек производства (включая сокращение материалоемкости), а также - цен на сырье и другие импортные товары (особенно - цен на нефть с середины 1980-х гг.). Кроме того, японский подход показал всему миру, сколь важное значение имеет низкий уровень военных ассигнований и общая сбалансированность бюджетной системы.

Стратегия мощного экономического прогресса Японии была бы неполной без активного участия страны в системе МРТ. Постоянное наращивание экспорта (доля машиностроения, например, достигла в нем 76%) и растущая конкурентоспособность японских товаров на внешних рынках привели к формированию активного сальдо платежного баланса, в результате чего стали расти инвалютные поступления и расширяться экспорт капитала. С 1989 г. Япония заняла первое место в мире как крупнейший кредитор, инвалютные резервы которого росли астрономическими темпами (68 млрд. долл. в 1992 г. и 222 млрд. долл. в 1997 г.).

Укрепление валютного положения сопровождалось расширением участия иены в международных расчетах.

Достигнув к началу 1990-х гг. беспрецедентных величин, роль экспорта как фактора экономического роста после многих лет своего повышения стала снижаться, поскольку дальнейший ее рост стал невозможен в условиях ограниченной платежеспособности партнеров Японии. Сказался и такой фактор, как значительное повышение курса иены (с 222 иен за 1 долл. в 1985/86 гг. до 90 иен в начале 1990-х гг.), что вызвало состояние торговой войны с США и другими странами Запада. В результате курс иены в дальнейшем несколько снизился и в 1997 г. составлял 110-118 иен за 1 долл. Сильная иена временно понизила конкурентоспособность продукции ряда экспортных отраслей, однако в то же самое время она мощно стимулировала форсированную реконструкцию всей экономики на новейшей технологической основе. В этих условиях был провозглашен переход к новой модели роста, ориентированной на внутренний рынок и на своего национального потребителя.