Политический консерватизм Александра III и экономический прогресс в России.

Консерватизм — общественно-политическое течение, возникшее в конце XVIII века как реакция на философию Нового времени и Французскую революцию. Для него характерно признание приоритета монархического принципа правления, естественного неравенства людей и необходимости общественной иерархии. Главной ценностью для консерваторов являлось религиозное начало, которое, согласно их воззрениям, придавало смысл существованию отдельного человека и мировой истории в целом. Консерватизму был присущ культ церкви, армии, школы и семьи, то есть тех общественных институтов, которые выступали основными проводниками и хранителями традиции.

В первой четверти XIX века консерватизм в России был явлением, во многом родственным западноевропейскому, а его представители разделяли основные ценности, характерные для их западных единомышленников (Ж. де Местр и др.). Вместе с тем, идейное влияние европейских консерваторов на русских было относительно невелико. Специфика российского консерватизма того периода была обусловлена тем, что он представлял собой реакцию на радикальную вестернизацию, проявлениями и главными символами которой в тот период были: либеральная политика Александра I; прозападническая направленность русского дворянства; военная агрессия Наполеона. Эти явления и события воспринимались консерваторами как угрозы, ведущие к разрушению устоев традиционного общества.

История становления отечественного консерватизма свидетельствует о зависимости этого феномена от исторического, географического и национального контекста. По мнению современных исследователей русской консервативной мысли начала XIX века, наполнение консервативной идеологии на практике оказалось довольно плюралистичным. Консерватизм не был универсальной идейной конструкцией с четко очерченной системой взглядов, хотя в нем присутствовал стержень в виде православной религии. Огромную роль также играл идеал мощного централизованного и иерархического государства, сформировавшийся в силу географических особенностей и военных угроз с Запада и Востока. На всех этапах развития консерватизма в нем присутствовали элементы формулы "Православие. Самодержавие. Народность".

Консервативная идеология и практика первоначально были достоянием отдельных лиц и элитарных кружков, хотя данное направление в целом оказало определенное влияние на власть. Выполнение своих надежд консерваторы переадресовывали главе государства, ориентируясь на верховную власть и использование имеющихся в ее наличии политических, административных и иных рычагов. Большое значение в этом случае имело сравнение консерваторами тех или иных событий из прошлого России с современной им действительностью. Они делали акцент на тех событиях, которые могли послужить позитивными примерами для их современников (например, обращение к победе в Отечественной войне 1812 года должно было способствовать консолидации общества на основе того, что историки впоследствии назовут "коллективной памятью").

По мнению консерваторов, верховным арбитром, стоящим над сословиями, был самодержец. Государство не может строиться только на основе любви и согласия, но продуманная иерархическая система может ослабить "государево тягло", распределив его на все слои в обществе. Тогда эта система превращалась не в аппарат подавления свободы, а в регулятор требований, предъявляемых к каждому члену общества в зависимости от его положения. То есть, чем выше иерархическое положение человека, тем выше и его ответственность (не только служебная, но и нравственная).

Представители "теории официальной народности" полагали, что самодержавная монархия воплощала самобытный тип государственного правления, отвечавший историческому своеобразию русского народа. С этим тезисом связано убеждение в необходимости решения возникающих проблем силами государственного аппарата и посредством распоряжений, исходящих от верховной власти.

Представители славянофильского направления признавали главенство православия, отстаивали идею своеобразного пути развития России и особый характер социально-нравственных отношений людей внутри общины. Однако им был свойственен скорее антиевропеизм, а не консерватизм. Славянофилы признавали необходимость введения свободы слова, печати, независимого и гласного суда, поддерживали принцип веротерпимости и т. д. Приоритетное внимание они уделяли не государству, а развитию народных форм жизни.

В правление императора Александра III многие теоретические положения консерватизма находят воплощение в программе т.н. контрреформ. Сам император считался многими консерваторами воплощением качеств, необходимых, для идеального государя, а его личность, как они полагали, могла служить примером для будущих самодержцев. В первом номере "Московских ведомостей" за 1897 год провозглашалось: "Государственные идеалы Александра III являются для России путеводной звездой".

В условиях активизации революционного движения (особенно в период террористической деятельности организации "Народная воля") в среде консерваторов намечается стремление к организационному объединению. В начале ХХ века происходит их организационное и партийно-политическое оформление — возникают дворянские и всесословные политические структуры, союзы, партии. Наиболее ярким примером сплочения различных консервативных сил общества (дворянства, духовенства, чиновничества, широких слоев крестьянства) стало их идеологическое и организационное единение в ходе противодействия революции 1905—1907 гг. Власть в этот период поддержала консерваторов, нуждаясь в них в качестве противовеса либералам и левым радикалам.

Манифест 17 октября 1905 года и создание Государственной думы поставили консерваторов в затруднительное положение. Парламент, политические партии и предвыборная борьба стали в России реальностью, и многие правые начали трактовать создание Думы в традиционалистском ключе. Л.А. Тихомиров утверждал, что "Государственная Дума, по основной идее, пополняет важный пробел, доселе существовавший в наших учреждениях".

Хотя отношение консерваторов к политической и экономической модернизации было настороженным, ошибочно считать их абсолютными противниками прогресса. Публицист простолыпинской газеты "Россия" А.Н. Гурьев полагал, что "в реальной государственной практике отношения между консерватизмом и либерализмом, в сущности, напоминают собой отношения между мужским и женским полом: вечные ссоры и постоянная любовь", отмечая, что "либерализм идей и консерватизм действий — вот два принципа государственной архитектоники, взаимодействием которых создается прочная работа государственного строительства". Гурьев считал, что консерватизм в его правильном понимании не противен прогрессу, а только требует иного метода его осуществления.

Консерваторы пытались сделать перемены минимально болезненными и максимально управляемыми. "Остановить движение человечества нельзя, можно и должно прорыть правильное русло для течения общественной мысли и общественного чувства. Теперь же общественная мысль и общественное чувство направлены против русской государственности", писал по этому поводу редактор газеты "Россия" С.Н. Сыромятников.

Проблему соотнесения свободы личности и государственного принуждения консерваторы пытались снять за счет религиозного фактора. Одно из главных мест в системе контроля отводилось Русской православной церкви. В этом же ключе следует рассматривать деятельность по ужесточению цензурных ограничений, а также постоянное внимание к вопросам образования. Народ, по мнению консерваторов, не всегда может понять, что "хорошо", а что "плохо". Если же он это понимает, то не всегда выбирает "хорошее". Помочь ему может сильное государство, опирающееся на нравственные начала.

Для консерваторов была характерна сакрализация самодержавной власти, с которой напрямую связано то, что вплоть до конца XIX века они не стремились обеспечить оформление правовой доктрины самодержавия. Уважение к власти и государству оценивались ими как лучшие качества, присущие народу. Искание над собой власти, по замечанию К.П. Победоносцева, представляет естественную психологическую черту людей. В период модернизации, когда происходившие изменения порождали в людях сомнения и неуверенность, власть должна была помочь им преодолеть революционные "соблазны". Детское состояние народной души — данность для консерваторов. Как ребенок доверяет родителям, так и народ должен довериться власти.

Анализ воззрений консервативных идеологов показывает, что они не были "политическими страусами", осознавали стоявшие перед страной проблемы, и предлагали различные пути их решения, не идеализируя ту реальность, в которой жили. Вместе с тем, консерваторы считали, что радикально-революционный вариант модернизации приведет к катастрофическим последствиям. Они пытались найти компромисс с происходившими в стране переменами и, ратуя за сохранение принципиально-сущностных основ традиционной системы отношений, одновременно стремились разработать и предложить целостную систему мер, позволяющих, по их мнению, осуществить плавный переход к новым социально-экономическим отношениям. Суть трансформационных перемен была сформулирована П.А. Столыпиным в словах: "Нам нужна Великая Россия", в противовес "великим потрясениям".

Модернизация в России породила проблему адаптации старых государственных структур к новым требованиям. В условиях быстро меняющегося мира консерваторы стремились сделать акцент на обосновании преимуществ традиции, что, по их мнению, позволяло избежать "прерыва постепенности". При этом, "даже правейшие из правых" не стояли за сохранение порядков, при которых возможны были всевозможные закононарушения. Ими указывалась только несвоевременность государственной реформы в столь тяжелый для страны период.

Консерваторы видели и назревшие проблемы церковной жизни, предлагая пути их решения: восстановление патриаршества; освобождение церковной жизни от диктата государственной власти; противодействие бюрократизации путем введения в церковное самоуправление мирского выборного начала; усиление роли церковного прихода в жизни верующих; сотрудничество со старообрядцами и мусульманами на общей платформе борьбы с революционерами, сектантами, атеистами и т. д.; укрепление авторитета церкви в целом, и православного духовенства в частности.

Хотя консерватизм имел национально-религиозную окраску, мало кто из теоретиков этого течения всерьез задумывался о разработке доктрины русского национализма. В то время, как для одних консерваторов истинно русским мог считаться только православный по вере, другие, наблюдая переход иноверцев в православие, призывали обращать внимание и на происхождение. Но в целом, "принцип крови" для русских консерваторов значил меньше, чем вероисповедальный.

Причину кризиса многие правые видели в личности Николае II. 1 июля 1912 года Б.В. Никольский записывает в дневнике: "Боже, Боже мой, какой ужас жить в царствование Николая II и знать, сколько я знаю, и понимать безнадежность будущего еще лет на 12–15!". Рано, или поздно, даже у самых убежденных защитников монархии опускались руки. В. Строганов прогнозировал: "Приглядитесь кругом, что у нас делается, каких людей назначают на ответственные посты, какой произвол и самоуправство царят всюду, точно в нас вселились бесы, которые толкают Россию не к лучезарному будущему, а к полной погибели!". После крушения монархии, консерваторы, за редким исключением, отнюдь не мечтали о возвращении престола Николаю II и не стремились организовать освобождение царской семьи. Они пытались приспособиться к новым условиям, не пробуя организовать сопротивление, или же по примеру С.В. Зубатова, свести счеты с жизнью. Не менее определенную антимонархическую позицию занял в этот период Синод и подавляющее число представителей высшей церковной иерархии.

В начале ХХ века перед консерваторами стояла задача разработать политико-правовую модель самодержавной власти, но этот процесс так и не был завершен, когда общество уже отвернулось от консерватизма в сторону иных, более радикальных концепций. Соединить традицию и модернизацию не удалось и все закончилось революцией. Консерваторы видели пути решения проблем, стоящих перед страной, не в радикальной ломке, а в опиравшемся на исторический опыт постепенном эволюционном реформировании системы. Таким образом, главным "камнем преткновения" общественных течений России того времени был не вопрос о проведении преобразований или их отрицании, а вопрос о том, какими именно ценностями следует руководствоваться при осуществлении реформ. То есть — должна ли модернизация России быть радикально-насильственной или же естественно-эволюционной. Консерваторы стремились обеспечить устойчивое развитие страны, сохранить ее политическую систему и национальную идентичность в новых условиях. Сделать это не удалось, однако возможность сочетания консерватизма и модернизации существует. Следовательно, (хотя бы теоретически) есть некий срединный путь, учитывающий и необходимость социально-политического реформирования, и ценность традиционалистских установок. Во многом, благодаря осознанию рядом современных исследователей необходимости поиска этого пути, словосочетание "консервативная модернизация" в последние годы заняло свое место в научном и политическом словаре.