Противоположность марксистского диалектического метода и идеалистической диалектики Гегеля.

Враги марксистской философии неоднократно пытались представить дело так, что Маркс и Энгельс заимствовали свой диалектический метод из философии Гегеля, что метод Маркса и Энгельса есть простое или чуть подправленное воспроизведение гегелевской диалектики.

Такое утверждение не имеет ничего общего с истиной и продиктовано стремлением опорочить марксистскую диалектику, смазать различие между пролетарским и буржуазным мировоззрениями.

Действительное отношение Маркса и Энгельса к диалектике Гегеля точно определил товарищ Сталин в своей работе «О диалектическом и историческом материализме».

«Характеризуя свой диалектический метод, —пишет товарищ Сталин, — Маркс и Энгельс ссылаются обычно на Гегеля, как на философа, сформулировавшего основные черты диалектики. Это, однако, не означает, что диалектика Маркса и Энгельса тождественна диалектике Гегеля. На самом деле Маркс и Энгельс взяли из диалектики Гегеля лишь её «рациональное зерно», отбросив гегелевскую идеалистическую шелуху и развив диалектику дальше, с тем, чтобы придать ей современный научный вид»[30].

Нельзя понять сущности марксистского диалектического метода, его особенностей, если не видеть всей противоположности между диалектикой Маркса и Энгельса и диалектикой Гегеля. Диалектика Маркса и Энгельса возникла и выросла в борьбе не только против метафизики, но и против идеалистической философии Гегеля, против «мистифицирующей стороны» (Маркс) гегелевской диалектики. Целая историческая полоса в становлении и обосновании нового, марксистского мировоззрения была посвящена всесторонней критике немецкой философии, критике гегельянства во всех его разновидностях.

Впоследствии Маркс и Энгельс неоднократно указывали на это обстоятельство. В статье «Карл Маркс. «К критике политической экономии»», написанной в 1859 г., Энгельс говорит, что создание Марксом нового диалектического метода явилось результатом глубокой критики гегелевской диалектики. Указав, что «гегелевский метод в его имевшейся налицо форме был совершенно непригоден», «совершенно неуместен», Энгельс писал: «Тем не менее из всего наличного логического материала он был единственным, который можно было по крайней мере использовать. Этот метод не подвергался критике, его никто не превзошёл; никто из противников великого диалектика не смог пробить брешь в гордом здании этого метода; он был забыт потому, что гегелевская школа не знала, что с ним делать. Поэтому в первую голову надо было подвергнуть гегелевский метод основательной критике»[31]. «Но критика этого метода, — продолжает далее Энгельс, — была нелёгкой задачей; вся официальная философия боялась и теперь ещё боится взяться за неё.

Маркс был и остаётся единственным человеком, который мог взять на себя труд высвободить из гегелевской логики то ядро, которое заключает в себе действительные открытия Гегеля в этой области, и восстановить диалектический метод, освобождённый от его идеалистических оболочек, в том простом виде, в котором он и становится единственно правильной формой развития мыслей»[32].

В послесловии ко второму изданию I тома «Капитала» Маркс писал: «Мистифицирующую сторону гегелевской диалектики я подверг критике почти 30 лет тому назад в то время, когда она была ещё в моде... У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо её поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно»[33].

Вопрос о коренной противоположности между диалектикой Гегеля и диалектикой Маркса имеет, таким образом, чрезвычайно важное значение для выяснения происхождения и сущности научной диалектики—той диалектики, которой Маркс и Энгельс впервые в истории философии придали «современный научный вид» (Сталин).

ЦК ВКП(б) резко осудил затушёвывание принципиального различия между этими двумя методами, имевшее место в III томе «Истории философии». ЦК ВКП(б) указал, что такое отождествление гегелевской и марксистской диалектики ведёт к смазыванию различия между буржуазным и пролетарским мировоззрениями.

В чём же конкретно заключается противоположность диалектики Гегеля и диалектики Маркса?

Ответ на этот вопрос дал Маркс в послесловии ко второму немецкому изданию I тома «Капитала». Маркс писал: «Мой диалектический метод не только в корне отличен от гегелевского, но представляет его прямую противоположность. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург [творец, созидатель] действительного, которое представляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней»[34].

Следовательно, противоположность заключается в том. что диалектика Гегеля — это диалектика идеалистическая, а диалектика Маркса — диалектика материалистическая.

Заслуги Гегеля в области разработки диалектического метода бесспорны. В идеалистической форме Гегель изобразил формы диалектического движения, установил принцип развития путём борьбы противоположностей, перехода количества в качество и т. д. Та мистификация, говорил Маркс, которой диалектика Гегеля подверглась под влиянием идеализма, не помешала тому, что Гегель впервые дал широкую картину диалектических форм движения.

Но диалектика стояла у Гегеля на голове. Диалектика Гегеля — это не диалектика развития объективной действительности, а диалектика саморазвития понятий. Гегель был идеалистом, и как идеалист он считал, что идея, понятие господствуют над миром, порождая все его явления, всё богатство его форм. Всё, что окружает нас, суть якобы различные проявления духа, абсолютной идеи. Притом, по Гегелю, абсолютная идея — не субъективная идея человека, а некая мистическая «объективная» идея, существующая независимо от сознания людей. Само человеческое сознание есть лишь одна из ступеней и форм в развитии абсолютной идеи.

Гегелевская абсолютная идея есть не что иное, как человеческое сознание, оторванное от природы и от самого человека, обожествлённое, превращённое в Абсолют, господствующий над миром и проявляющийся во всём том, что совершается в мире. Абсолютная идея Гегеля — синоним бога, протаскиваемого не в грубой, а в тонкой, завуалированной форме. Гегель смотрит на мир сквозь эту фантастическую идею, извращающую мир, воздвигающую между действительностью и наукой непроходимый барьер. И если Гегель всё же сумел установить ряд важных принципов диалектики, то это произошло лишь потому, что его диалектика была хоть и фантастическим, но всё же отражением самой действительности. Гегель, но выражению Ленина, гениально угадал в диалектике понятий диалектику самих вещей. Но, как подчёркивает Ленин, именно угадал, не больше.

Таким образом, гегелевская диалектика базируется на совершенно ложной, антинаучной основе. Напротив, марксистская материалистическая диалектика исходит из правильных материалистических предпосылок.

Исходный пункт диалектики Маркса и Энгельса не саморазвивающаяся идея, как у Гегеля, а объективная действительность, материя, природа, реальная жизнь общества. На место развития фантастической идеи, испытывающей мучения от своего противоречия с «несовершенной» материей и стаптывающей одни башмаки за другими, чтобы в конце концов навсегда надеть на себя кандалы немецко-прусской конституционной монархии. Маркс и Энгельс ставят развитие самой действительности, развитие природы, общества и мышления.

Маркс и Энгельс освободили диалектику от идеалистических пут, которыми её связал Гегель. Они нанесли такой удар по философскому идеализму, после которого этот последний не мог уже подняться на ноги. Они применили к диалектике единственно научное решение основного вопроса философии — об отношении мышления к бытию: не мысль, не сознание, не идея, а бытие, материя, природа первична; сознание же само является продуктом высокоорганизованной материи. Поэтому все законы диалектики суть законы самой природы. Они извлечены из объективной действительности, являясь её отражением, и лишь как таковые они могут быть научно осознаны и служить руководством для познания и действия. Исходя из этого, Маркс и Энгельс различали объективную диалектику и субъективную диалектику. «Так называемая объективная диалектика, — писал Энгельс, — царит во всей природе, а так называемая субъективная диалектика, диалектическое мышление, есть только отражение господствующего во всей природе движения путём противоположностей, которые и обусловливают жизнь природы своей постоянной борьбой и своим конечным переходом друг в друга либо в более высокие формы»[35].

В диалектике Гегеля её идеалистический характер обусловил сознательное искажение действительной картины развития мира. Гегель отрицал диалектическое развитие природы и утверждал, что развитие по диалектическим законам свойственно лишь духу, идее. Природа сама по себе не может развиваться, совершенствоваться, переходить из одной, низшей формы в другую, высшую форму.

Гегель говорит о природе, отчуждённой от идеи, что она труп. Природа материальна, материи же свойственна-де тяжесть, неспособность к саморазвитию, к свободному проявлению своей сущности. Природа сама по себе, заявлял он, раздроблена и не составляет единства. Части её не связаны закономерно друг с другом, и многообразные формы её не развиваются друг из друга во времени, а находятся друг подле друга, разнообразятся в пространстве.

Гегель со всей решительностью выступал против идеи развития мира растений и животных.

Совершенно иной взгляд на развитие природы утверждает марксистская диалектика. Будучи диалектикой материалистической, она не содержит и намёка на какое бы то ни было ограничение развития в объективной действительности. С точки зрения марксизма диалектические законы развития распространяются и на природу, как и на все области действительности.

Материалистическая диалектика, применённая к природе, даёт возможность естествознанию делать одни успехи за другими: «...именно диалектика, — писал Энгельс, — является для современного естествознания наиболее важной формой мышления, ибо только она представляет аналог и тем самым метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой»[36].

В то время как Гегель закрыл диалектической теории развития вход в науку о природе, Маркс и Энгельс, основоположники материалистической диалектики, вооружили естественные науки единственно научным методом и дали естествознанию ряд неоценимых руководящих указаний.

Энгельс специально работал над вопросами диалектики природы. Его заметки и отрывки незаконченных сочинений, собранные в книге «Диалектика природы», поражают гениальной прозорливостью, которую он проявил в решении как общих, так и частных вопросов естествознания. Именно благодаря диалектико-материалистическому подходу к проблемам естествознания Энгельс сумел на многие десятилетия предсказать направление исканий в области таких вопросов, как учение о материи и движении, теория органической жизни, эволюция вселенной и т. д.

Красноречивым примером огромного влияния материалистической диалектики на естествознание являются книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» и работы И. В. Сталина «Анархизм или социализм?», «О диалектическом и историческом материализме», которые указывают естествоиспытателям единственно правильный научный подход к исследованию природы.

Не менее резко сказывается порочность идеалистической диалектики Гегеля в применении к истории общества. Основная черта гегелевской диалектики в применении к обществу состоит в том, что она обращена исключительно к прошлому, а не к настоящему и будущему. Гегель признает развитие общества лишь в определённых, ограниченных небольшими отрезками времени, рамках. Подчиняя диалектическую теорию развития своим реакционным политическим взглядам, он использует её как орудие построения идеалистической схемы исторического развития. Сущность этой схемы заключается в том, что абсолютная идея, развиваясь, прогрессируя с низшей ступени на высшую. должна найти своё воплощение в исторических событиях, в истории государств. При этом Гегель выключает из истории ряд народов (например, африканские) как не соответствующие природе абсолютной идеи. Китай, Индия, Персия по этой схеме воплощают низшие, несовершенные ступени развития абсолютной идеи. Выполнив свою роль, эти государства, по Гегелю, застывают и не способны уже к дальнейшему развитию. На какой-то высшей ступени развитие абсолютной идеи завершается полностью. Концу развития идеи должен соответствовать и конец в реальном развитии общества. Этим концом, завершающим весь исторический процесс, Гегель считал прусско-юнкерское реакционное государство, существовавшее. в Германии в конце XVIII и начале XIX века. Именно в нём он видел «венец» развития общества, воплощение абсолютной идеи.

«Вот почему, — писал Энгельс, — мы в конце «Философии права» (Гегеля. — М. Р.) узнаем, что абсолютная идея должна осуществиться в той сословной монархии, которую Фридрих-Вильгельм III так упорно и так безрезультатно обещал своим подданным, т. е., стало быть, в ограниченном и умеренном косвенном господстве имущих классов, приспособленном к тогдашним мелкобуржуазным отношениям Германии»[37].

Навязывая мысль о том, что абсолютная идея сама-де нашла своё воплощение в прусском государстве, Гегель опускается до прямого прислужничества прусскому государству, философски обосновывая его «вечное царство». Этот факт ярко демонстрирует классовый характер гегелевской диалектики.

Изменяя собственным диалектическим принципам борьбы противоположностей, перехода количественных изменений в качественные и т. д., Гегель всячески пытается очистить современность от противоречий, примирить их. Он хотел представить как достигнутый идеал существовавшую тогда немецкую действительность, которую Энгельс характеризовал как одну гниющую и разлагающуюся массу, где «все прогнило, колебалось, готово было рухнуть».

Тем самым диалектика Гегеля из теории развития превращалась в свою собственную противоположность, в метафизическую теорию застоя и неподвижности.

«Это означало, — говорил Энгельс, — задушить революционную сторону под тяжестью непомерно разросшейся консервативной стороны...»[38].

Марксистская диалектика покончила раз навсегда с подобным пониманием развития общества. Материалистическая диалектика отличается от гегелевской принципиально иным взглядом на развитие общества. Гегель с позиций идеализма дал ложную картину общественного развития. Маркс и Энгельс, применив материалистическую диалектику и философский материализм к общественной жизни, совершили переворот в этой области, создали подлинную науку об обществе — исторический материализм.

Материалистическая диалектика не ставит никаких пределов развитию общества. Учение материалистической диалектики о непрерывном развитии и изменении общества отражает объективные свойства самой действительности, объективные законы общественной жизни. Действительность же неисчерпаема, и никогда, пока существуют люди на земле, не может прекратиться развитие общественной жизни.

Из этого вытекает важнейшая особенность марксистской диалектики в отличие от идеалистической диалектики Гегеля: если идеалистическая диалектика обращена исключительно к прошлому, то марксистская диалектика обращена не только к прошлому, но и к настоящему и будущему. Марксистский диалектический метод учит объяснять прошлое человечества не для того, чтобы оправдать настоящее как венец развития прошлого. Он учит не только объяснять настоящее прошлым, но и рассматривать настоящее как ступень, ведущую к будущему, как условие нового развития. Диалектика, говорит товарищ Сталин, учит смотреть не назад, а вперёд.

«Капитал» Маркса — блестящий пример диалектического анализа капиталистического общества с точки зрения его настоящего и будущего.

Маркс в своём исследовании твёрдо стоял на позициях диалектической теории развития. Он рассмотрел капиталистический способ производства в его собственном движении, раскрыл присущие ему противоречия, показал, как эти противоречия с каждым новым шагом капитализма углубляются, обостряются и, наконец, приводят к тому, что капиталистический строй изживает себя и неизбежно должен быть заменён высшим строем — социализмом.

Анализ противоречий капитализма позволил Марксу настолько точно предсказать основную линию общественного развития, что каждое новое десятилетие приносило и приносит величайший триумф марксизму. Эта способность предвидеть будущее — результат не одной лишь гениальности Маркса, но прежде всего свойство марксистской теории, способной проникнуть в грядущие века и на основе исследования настоящего увидеть яркий образ будущего.

В связи с новым характером марксистской диалектики коренным образом изменился предмет диалектики как составной части философской науки. Если в гегелевской философии диалектика выступала как метод конструкции мира из абсолютной идеи, то марксистский диалектический метод служит орудием познания мира, существующего независимо от сознания, теоретическим орудием революционного преобразования этого мира.

Материалистическая диалектика не навязывает подобно гегелевской своих законов внешнему миру. Её цель — раскрыть те законы, которые присущи самому объективному миру, и тем самым обосновать правильный способ подхода к действительности. Гегель использовал идеалистическую диалектику в целях создания некоей всеобъемлющей философской системы, претендующей на роль «науки наук», подчиняющей себе все конкретные области знания. Марксистская философия покончила навсегда с такого рода претензиями, тормозящими развитие науки. Диалектический и исторический материализм выступает как «инструмент научного исследования, метод, пронизывающий все науки о природе и обществе и обогащающийся данными этих наук в ходе их развития»[39].

Такова вкратце коренная противоположность между диалектикой марксизма и диалектикой Гегеля. Как видим, марксистский диалектический метод — это новый, подлинно научный метод, принципиально отличающийся от идеалистической диалектики как по своему содержанию, так и по своим классовым корням.