Исторический подход к явлениям. Конкретность истины.

В свете диалектического положения о связи и взаимозависимости явлений особо важное значение приобретает вопрос об историческом подходе к явлениям, о диалектическом принципе историзма.

Товарищ Сталин в своей работе «О диалектическом и историческом материализме» показывает, что из положения диалектического метода о связи и взаимообусловленности явлений вытекает необходимость исторического подхода к явлениям.

«Если нет в мире изолированных явлений, если все явления связаны между собой и обусловливают друг друга, то ясно, что каждый общественный строй и каждое общественное движение в истории надо расценивать не с точки зрения «вечной справедливости» или другой какой-либо предвзятой идеи, как это делают нередко историки, а с точки зрения тех условий, которые породили этот строй и это общественное движение и с которыми они связаны».

«Все зависит от условий, места и времени.

Понятно, что без такого исторического подхода к общественным явлениям невозможно существование и развитие науки об истории, ибо только такой подход избавляет историческую науку от превращения её в хаос случайностей и в груду нелепейших ошибок»[96].

Почему без исторического подхода к общественным явлениям невозможна наука об истории, легко увидеть, если противопоставить диалектический метод метафизическому методу.

В противовес диалектическому методу метафизический метод антиисторичен.

Типично метафизическим было, например, представление об истории русских народников — сторонников субъективного метода в социологии. Известный теоретик народничества Михайловский так формулировал задачу историка:

«В основе исследования будет лежать субъективное начало желательности и нежелательности, субъективное начало потребности». «Признав нечто желательным или нежелательным, социолог должен найти условия осуществления этого желательного или устранения нежелательного».

Исходным пунктом такого примитивного подхода к истории человечества служит представление о том, что в истории общества нет никакой внутренней связи и что каждый её этап не обусловлен закономерно предыдущим, не связан с определёнными историческими условиями. С точки зрения такого взгляда на историю нетрудно было вообразить, что если капитализм в России конца XIX века был кому-нибудь «нежелателен», а «желательно» было, наоборот, сохранение общинного начала, то всё зависело от этого субъективного желания.

Подобное воззрение на общество представляет историю человечества не как единый закономерный процесс, а как некое явление, в котором все элементы и части хаотично перемешаны, так что можно по-разному, в зависимости от желаний, складывать и сочетать их друг с другом.

Но такая, с позволения сказать, философия ничего общего не имеет с наукой. Она скорее напоминает рассуждения Агафьи Тихоновны из «Женитьбы» Гоголя, которая затруднялась сделать выбор среди женихов, претендовавших на её сердце и руку. В каждом женихе она видела и хорошие и плохие черты:

«Уж как трудно решиться, так просто рассказать нельзя, как трудно. Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазаровича, да, пожалуй, приставить к этому ещё дородности Ивана Павловича, я бы тогда тотчас же решилась. А теперь поди, подумай! Просто голова даже стала болеть!».

Но Агафья Тихоновна понимала, что такое соединение невозможно. Субъективные же социологи твёрдо полагали, что возможно противоестественное и произвольное соединение кусочков общественных организмов, существовавших в разные исторические эпохи.

Ленин писал по поводу этой философии:

«И в самом деле, как это просто! Хорошее «брать» отовсюду — и дело в шляпе! От средневековых форм «взять» принадлежность средств производства работнику, а от новых (т. е. капиталистических) форм «взять» свободу, равенство, просвещение, культуру. И разговаривать не о чем! Субъективный метод в социологии тут весь как на ладони: социология начинает с утопии — принадлежность земли работнику — и указывает условия осуществления желательного: «взять» хорошее оттуда-то да ещё оттуда. Философ этот чисто метафизически смотрит на общественные отношения, как на простой механический агрегат тех или других институтов, простое механическое сцепление тех или других явлений. Он вырывает одно из таких явлений — принадлежность земли земледельцу в средневековых формах — и думает, что его можно точно так же пересадить во всякие другие формы, как кирпич переложить из одного здания в другое»[97].

Но дело в том, что такая пересадка невозможна. Её можно производить в голове философа, но не в самой действительности.

В самом деле, почему возможно было существование работников с самостоятельными средствами производства до капитализма? Ответ на этот вопрос нужно искать в исторически обусловленном в феодальную эпоху уровне производительных сил. Когда изменились производительные силы, столь же закономерно изменились и производственные отношения: средства производства перешли в руки класса капиталистов, большинство же крестьян, ремесленников и прочих производителей заполнило ряды рабочего класса. Более того, капитализм возник в тесной связи с теми процессами, которые происходили в феодальном обществе, ибо мелкое товарное производство — основа, на которой рождается капитализм. Таким образом, из отношений, при которых возможно было существование производителей со своими средствами производства, закономерно возникли новые отношения, отрицающие прежние. Ясно, что стремление субъективных социологов сохранить отжившие формы в новых исторических условиях было утопией. Следовательно, только исторический подход к общественной жизни, подход, учитывающий связь данного общественного явления с породившими его историческими условиями, позволяет установить закономерный характер каждой ступени общественного развития и делает возможным существование общественной науки.

Маркс задолго до наших дней предвидел неизбежность перехода от капитализма к социализму. Силу предвидеть на многие десятилетия вперёд дало Марксу понимание истории общества как единого закономерного процесса, в котором все части и стороны связаны между собой, исторический подход к условиям жизни общества. Маркс открыл, что существование капиталистического способа производства связано с определённым исторически обусловленным уровнем производительных сил. Колоссально развивая производительные силы общества, капитализм сам изменяет те исторические условия, при которых только и возможно его существование. Новый уровень производительных сил на известном историческом этапе неизбежно вызывает новый способ производства — социалистический.

Вот почему без исторического подхода нет и не может быть науки; наука об обществе превращается «в груду нелепейших ошибок».

Следует особо остановиться на вопросе о значении исторического подхода в политике, в практической деятельности партии пролетариата. Характернейшей чертой теории и практики оппортунистических и ревизионистских партий и течений всегда было пренебрежение к историческому анализу конкретной обстановки. Тот или иной лозунг, та или иная тактика борьбы рассматривались и оценивались оппортунистами вне связи с меняющимися историческими условиями. Больше того, оппортунисты сознательно прибегают к софистическим уловкам, смысл которых обычно состоит в перенесении лозунгов и тактики, соответствующих одним условиям, в другие исторические условия, в которых эти лозунги и тактика теряют всякий смысл, становятся вредными.

Так, оппортунисты из II Интернационала, когда разразилась первая мировая война, продолжали твердить истины, бывшие верными в прошлую историческую эпоху, в эпоху буржуазных национально-освободительных войн, начавшуюся в 1789 г. и продолжавшуюся до 1871 г. В империалистической войне они выставляли лозунг «защиты отечества», ссылаясь на тот факт, что и Маркс, и Энгельс выдвигали такой лозунг в ряде войн, имевших национально-освободительный характер. Ленин и большевики разоблачили этот софизм, основанный на недопустимой подмене одной исторической обстановки другой. Нельзя рассматривать этот лозунг вне связи с конкретными условиями, в которых он выдвигается. Когда народ отстаивает свою национальную независимость от чужеземных поработителей, тогда лозунг «защиты отечества» — передовой, прогрессивный лозунг, поднимающий массы на борьбу. Когда одна группа империалистических хищников борется против другой за право эксплуатировать колониальные народы, тогда лозунг «защиты отечества» становится изменой интересам трудящихся масс. То, что вчера, в одних исторических условиях, — истина, сегодня, в изменившейся ситуации, становится ложью. Понятие о предмете, отвлекающееся от этой живой исторической среды, становится пустой абстракцией. Поэтому диалектика говорит: «Нет отвлечённой истины, истина всегда конкретна».

Только тогда, когда понятие конкретно, т. е. наполнено определённым историческим содержанием, оно истинно. Если же оно не считается с историческими условиями, не отражает их, то такое понятие не может быть истинным.

Сила политики большевистской партии всегда основана на трезвом и глубоком учёте меняющейся исторической обстановки. Никакая другая страна, кроме России, никакая другая партия, кроме большевистской партии, не знали такого обилия и многообразия форм революционной борьбы, бурного течения событий, быстрой смены одной тактики другой, таких крутых исторических поворотов, какие имели место в русском революционном движении. И если партия и её вожди Ленин и Сталин вывели народы России на широкую дорогу строительства нового мира, то это объясняется умелым руководством, учитывающим на каждом новом этапе борьбы складывающуюся историческую ситуацию и определяющим тактику и лозунги в результате конкретного анализа обстановки.

Ленин учил партию:

«Самое надёжное в вопросе общественной науки и необходимое для того, чтобы действительно приобрести навык подходить правильно к этому вопросу и не дать затеряться в массе мелочей или громадном разнообразии борющихся мнений, — самое важное, чтобы подойти к этому вопросу с точки зрения научной, это — не забывать основной исторической связи...»[98].

«Безусловным требованием марксистской теории при разборе какого бы то ни было социального вопроса, — говорил Ленин в другом месте, — является постановка его в определённые исторические рамки...»[99].

Ленин писал, что для того, чтобы определить лозунг непосредственно предстоящей борьбы, «надо учесть конкретную историческую ситуацию, проследить все развитие и весь последовательный ход революции, вывести наши задачи не из принципов программы только, а из предыдущих шагов и этапов движения. Только такой анализ будет действительно историческим анализом, обязательным для диалектического материалиста»[100].

Возьмём какой угодно отрезок истории нашей партии, и мы увидим, как партия, возглавляя борьбу масс, конкретно воплощала это требование марксистско-ленинской диалектики в своих лозунгах.

Когда наша страна ещё только стояла перед труднейшей проблемой индустриализации страны, когда она испытывала страшный голод в технике, партия и её вождь товарищ Сталин выдвинули лозунг: «Техника решает всё». Этот лозунг имел глубокое историческое содержание, он выражал тот исторический этап, когда наша страна из аграрной должна была превратиться в страну индустриальную.

Но, когда эта проблема была решена, старый лозунг перестал соответствовать новым назревшим историческим условиям и потребностям. Из лозунга, способствующего развитию индустрии, он мог, если бы к нему подходить не исторически, а метафизически, стать лозунгом. задерживающим её развитие. Новые условия выдвинули на первый план проблему кадров, способных использовать созданную технику. И в 1935 г. товарищ Сталин даёт новый лозунг: «кадры решают всё». В речи на выпуске академиков Красной Армии товарищ Сталин говорил: «...Упор должен быть сделан теперь на людях, на кадрах, на работниках, овладевших техникой. Вот почему старый лозунг — «техника решает все», являющийся отражением уже пройденного периода, когда у нас был голод в области техники, — должен быть теперь заменён новым лозунгом, лозунгом о том, что «кадры решают все»»[101].

Таков вообще диалектический характер общественной истории: каждый новый этап её приносит с собой своеобразные условия, без точного учёта которых невозможно правильно строить политику. К тому же надо учесть, что историческая ситуация нередко меняется с чрезвычайной быстротой, и только тот, кто способен поспевать за всеми изменениями исторической ситуации, может чувствовать себя на прочной основе фактов.

Игнорирование исторического подхода к явлениям неизбежно имеет своим следствием догматизм и талмудизм, неспособность творческого подхода к науке. Между тем догматизм и талмудизм — опаснейшие враги марксизма.

В работе «Марксизм и вопросы языкознания» товарищ Сталин ещё и ещё раз ставит этот вопрос, показывая, что без учёта требования марксистской диалектики исторически подходить к явлениям марксизм из творческой науки превращается в науку догматическую.

«Начётчики и талмудисты, — пишет И. В. Сталин, — рассматривают марксизм, отдельные выводы и формулы марксизма, как собрание догматов, которые «никогда» не изменяются, несмотря на изменение условий развития общества. Они думают, что если они заучат наизусть эти выводы и формулы и начнут их цитировать вкривь и вкось, то они будут в состоянии решать любые вопросы, в расчёте, что заученные выводы и формулы пригодятся им для всех времён и стран, для всех случаев в жизни. Но так могут думать лишь такие люди, которые видят букву марксизма, но не видят его существа, заучивают тексты выводов и формул марксизма, но не понимают их содержания»[102].

Догматическому и талмудистскому представлению о марксизме товарищ Сталин противопоставляет творческое понимание марксизма. «Марксизм, — говорит товарищ Сталин, — является врагом всякого догматизма». Развитие и смена исторических условий обогащают марксизм новым опытом, новыми данными, в силу чего отдельные формулы, выводы марксизма не могут не заменяться новыми выводами и формулами. Например, товарищ Сталин показывает, что изменившиеся исторические условия в эпоху империализма и пролетарских революций потребовали замены положения Маркса и Энгельса о том, что социалистическая революция не может победить в одной, отдельно взятой, стране, что она может победить лишь в результате общего удара во всех или в большинстве цивилизованных стран, новой теорией о невозможности одновременной победы социализма во всех странах и возможности его победы первоначально в нескольких и даже в одной стране.

Честь открытия этой новой теории принадлежит В. И. Ленину. Ленин смело, как подлинный революционер науки, пошёл на замену устаревшей формулы Маркса и Энгельса новой формулой, ибо она, эта новая формула, была неизбежным выводом из применения марксизма к новой исторической обстановке.

Гениальное открытие Ленина имело и имеет огромнейшее практическое значение. Оно явилось теоретическим источником величайшего во всей истории человеческого общества события — уничтожения строя капиталистического рабства и построения социализма на одной шестой части земного шара. Ленинская теория вооружила рабочий класс и большевистскую партию уверенностью в возможности построения социализма в нашей стране.

«Что было бы с партией, с нашей революцией, с марксизмом, — говорится в «Кратком курсе истории ВКП(б)», — если бы Ленин спасовал перед буквой марксизма, если бы у него не хватило теоретического мужества откинуть один из старых выводов марксизма, заменив его новым выводом о возможности победы социализма в одной, отдельно взятой, стране, соответствующим новой исторической обстановке? Партия блуждала бы в потёмках, пролетарская революция лишилась бы руководства, марксистская теория начала бы хиреть. Проиграл бы пролетариат, выиграли бы враги пролетариата»[103].

Этот пример ярко показывает, какое значение для творческого развития марксизма, для успешной практической борьбы за социализм имеет исторический подход к действительности.

Не менее яркий пример представляет развитие товарищем Сталиным марксистской теории государства. Энгельс, исходя из того предположения, что социализм может победить одновременно во всех цивилизованных странах, сделал вывод, что после победы социалистической революции государство должно отмереть. Следуя букве, а не духу учения Энгельса, игнорируя требование марксистской диалектики о конкретно-историческом анализе вопросов, талмудисты и начётчики считали, что после победы Октябрьской революции в СССР надо вести дело к отмиранию пролетарского государства. Но такое догматическое понимание марксизма могло бы иметь опаснейшие практические последствия. Без диктатуры пролетариата нельзя было строить и построить социализм, нельзя было организовать защиту дела социализма от капиталистических стран, окружавших страну победившей пролетарской революции. То, что верно в одних условиях, — когда пролетариат победил во всех странах, — становится опаснейшей ошибкой в других условиях, — когда пролетариат победил в одной, отдельно взятой, стране.

Творчески развивая марксизм, И. В. Сталин заменил устаревшую формулу новой марксистской формулой, согласно которой при наличии капиталистического окружения «страна победившей революции должна не ослаблять, а всемерно усиливать своё государство, органы государства, органы разведки, армию, если эта страна не хочет быть разгромленной капиталистическим окружением»[104].

Это положение товарища Сталина имело и имеет для судеб нашей революции, для построения социализма и коммунизма в нашей стране такое же важное значение, как и ленинско-сталинская теория о возможности построения социализма в одной стране. Ибо без укрепления Советского государства невозможно было бы построить социализм, отстоять его в жестокой войне с гитлеровскими захватчиками, невозможно было бы строить ныне коммунизм и обеспечить это строительство от покушений новейших, американо-английских, претендентов на мировое господство.

Показывая историческую обусловленность каждой из этих двух формул о государстве, товарищ Сталин указывает, что талмудисты и начётчики могут считать их взаимоисключающими и выдвинуть либо одну, либо другую как абсолютно правильную для всех времён и эпох. Но на деле «обе эти формулы правильны, но не абсолютно, а каждая для своего времени: формула советских марксистов — для периода победы социализма в одной или нескольких странах, а формула Энгельса — для того периода, когда последовательная победа социализма в отдельных странах приведёт к победе социализма в большинстве стран и когда создадутся, таким образом, необходимые условия для применения формулы Энгельса»[105].

Эта постановка вопроса И. В. Сталиным исчерпывающе показывает значение исторического подхода к явлениям.

***

Подведём краткие итоги изложения вопроса о связи и взаимозависимости явлений в природе и обществе. Эти итоги могут быть сведены к следующим основным положениям:

1. Метафизическое отрицание связи явлений противоречит науке, установившей единство и связь явлений природы. Учение марксистского диалектического метода о связи и взаимозависимости явлений, обобщающее достижения науки и отражающее один из основных и наиболее общих законов природы и общества, есть коренное условие правильного познания и подхода к действительности.

2. Марксистская диалектика рассматривает природу не как хаотическое нагромождение явлений, а как связное, единое целое.

Требуя изучения явлений с точки зрения их внутренней, органической связи и взаимообусловленности, диалектический метод даёт возможность понимать их необходимость и закономерность и тем самым не только правильно оценивать настоящее, но и предвидеть будущее.

Марксистская диалектика даёт единственно правильное решение вопроса о случайности и необходимости, она учит тому, что наука — враг случайностей. Вместе с тем она показывает объективную взаимосвязь необходимости и случайности.

3. Важнейшими требованиями марксистского диалектического метода являются требования всесторонности анализа. Диалектика противоположна софистике, строящей свои выводы на выхватывании отдельных сторон явлений. Вместе с тем диалектика направлена и против эклектицизма в познании, который механически и произвольно соединяет различные стороны, не умея выделить решающие, существенные связи и отношения предметов.

4. Связь и взаимозависимость, существующие между предметами, обусловливают необходимость исторического подхода к действительности, анализа явлений с точки зрения их связи с историческими условиями, породившими их. Только тогда, когда наши понятия наполнены историческим содержанием, они могут быть конкретными, истинными понятиями. Истина конкретна, а не отвлечённа.

5. Положение марксистского диалектического метода о связи и взаимообусловленности явлений имеет огромное значение для практической деятельности партии пролетариата. Оно позволяет видеть историческое своеобразие каждого этапа борьбы, определять тактику и выдвигать лозунги, соответствующие конкретным условиям развития общества, намечать основное звено в сумме задач и проявлять всю необходимую гибкость в руководстве борьбой народных масс.