Диалектика о движении и развитии. Отмирание старого и нарастание нового — закон развития.

Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин учат, что развитие в природе и обществе не есть повторение старого, что движение происходит не в каких-то неизменных рамках, а совершается путём смены старого новым, путём уничтожения того, что отжило свой век, и утверждения нового, прогрессивного, революционного. Не движение готовых и неизменных тел, как думают метафизики, а изменение самих тел, исчезновение, разрушение старого, не соответствующего более изменившимся условиям, и возникновение нового, более прогрессивного, — вот что является главным в развитии природы и общества, вот как нужно понимать развитие в объективной действительности.

В «Диалектике природы», «Анти-Дюринге» и других произведениях Энгельс дал глубокую критику механистических теорий движения и разработал марксистскую диалектическую концепцию движения. Он показал, что механистическая теория ведёт к разрыву материи и движения, лишает материю собственной творческой силы, перенося эту силу на сверхъестественное существо, на бога. Понимая движение лишь как перемещение в пространстве, эта теория не видит других, более сложных форм движения, несводимых к механическому движению. Между тем движение «обнимает собою все происходящие во вселенной изменения и процессы, начиная от простого перемещения и кончая мышлением»[116].

Движение, пишет Энгельс, — это «не одно только грубое механическое движение, не одно только перемещение; это — теплота и свет, электрическое и магнитное напряжение, химическое соединение и разложение, жизнь и, наконец, сознание»[117].

Не понимая, что все процессы, совершающиеся в природе, включая самые сложные, каковы органическая жизнь и её высший продукт — мышление, есть различные формы движения материи, механистическая концепция неизбежно приходит к необходимости выдумывать особые «невесомые материи», «силы», «жидкости», якобы лежащие в основе таких явлений, как электричество, теплота, жизнь и т. д.

Обобщая открытия естествознания, Энгельс показал, что наука в своём развитии изгоняла эти таинственные сущности, оставляя одну лишь движущуюся материю, существующую в различных формах. В связи с этим Энгельс особенно высоко оценил открытие закона превращения энергии, ибо этот закон неопровержимо доказал, что ничего, кроме движущейся материи, превращающейся из одних форм в другие, не существует.

Ещё М. В. Ломоносов сформулировал закон сохранения энергии и на основании этого закона отверг идею о теплороде и других таинственных материях. Он исходил из того, что свойства тел зависят от свойств и характера движения материальных частиц, из которых состоят тела.

В 40‑х годах XIX столетия закон сохранения и превращения энергии был сформулирован в более полном виде (Майер и др.). Значение этого закона Энгельс видел именно в том, что он положил конец всякого рода «силам» и особым «материям». Благодаря этому закону, писал Энгельс, «различные физические силы — эти, так сказать, неизменные «виды» физики — превратились в различно дифференцированные и переходящие по определённым законам друг в друга формы движения материи»[118].

В другом месте «Диалектики природы» Энгельс так оценивает значение закона превращения энергии для понимания сущности движения:

«Теперь было доказано, что все бесчисленные действующие в природе причины, которые до сих пор вели какое-то таинственное, не поддававшееся объяснению существование в виде так называемых сил — механическая сила, теплота, излучение (свет и лучистая теплота), электричество, магнетизм, химическая сила соединения и разложения, — являются особыми формами, способами существования одной и той же энергии, т. е. движения. Мы не только можем показать происходящие постоянно в природе превращения энергии из одной формы в другую, но даже можем осуществлять их в лаборатории и в промышленности»[119].

Характерной чертой каждой формы движения и движения в целом является изменение, переход одного в другое, уничтожение старого и возникновение нового; «...любая форма движения, — говорит Энгельс, — оказалась способной и вынужденной превращаться в любую другую форму движения»[120].

Только такая, диалектическая концепция движения, базирующаяся на философском обобщении данных науки, даёт руководящую нить для понимания того, как материя в процессе своего развития породила все сложные явления современной природы.

Творчески развивая идеи Маркса и Энгельса, Ленин и Сталин глубоко и всесторонне разработали проблему движения, обобщив новые данные естествознания о материи и движении.

Борясь против новейших разновидностей метафизики, на словах признающих развитие, Ленин всюду, где он говорит о развитии, настойчиво обращает внимание на момент перехода, превращения старого в новое. «Если все развивается, — пишет он, — значит все переходит из одного в другое, ибо развитие заведомо не есть простой, всеобщий и вечный рост, увеличение (respective уменьшение) etc.» — Раз так, то надо «точнее понять эволюцию, как возникновение и уничтожение всего, взаимопереходы»[121].

Здесь Ленин говорит о качественном изменении в развитии, но об этом речь будет идти далее. Сейчас важно обратить внимание на то, что Ленин понимает развитие как «переход одного в другое», как процесс обновления существующего путём замены старого новым. Об этом же Ленин говорит в фрагменте «К вопросу о диалектике», где он показывает, что только диалектическая концепция даёт ключ к верному пониманию развития как уничтожения старого и возникновения нового[122].

О том же говорит и товарищ Сталин в работе «Анархизм или социализм?»:

«...жизнь нельзя считать чем-то неизменным и застывшим, она никогда не останавливается на одном уровне, она находится в вечном движении, в вечном процессе разрушения и созидания. Поэтому в жизни всегда существует новое и старое, растущее и умирающее...»[123].

Там же товарищ Сталин даёт следующую характеристику сущности этого великого закона жизни — закона развития, изменения:

«Диалектика говорит, что в мире нет ничего вечного, в мире всё преходяще и изменчиво, изменяется природа, изменяется общество, меняются нравы и обычаи, меняются понятия о справедливости, меняется сама истина, — поэтому-то диалектика и смотрит на всё критически, поэтому-то она и отрицает раз навсегда установленную истину, следовательно, она отрицает и отвлечённые «догматические положения, которые остаётся только зазубрить, раз они открыты...»»[124].

В произведении «О диалектическом и историческом материализме» И. В. Сталин вскрывает главное в диалектической теории развития, показывая, что в природе «всегда что-то возникает и развивается, что-то разрушается и отживает свой век». Товарищ Сталин говорит, что «отмирание старого и нарастание нового является законом развития...»[125].

Всё развитие науки, весь ход человеческой истории подтверждает диалектическое понимание развития. В работе «Анархизм или социализм?» товарищ Сталин писал, что дух диалектики пронизывает всю современную науку. Достижения науки за последние десятилетия прекрасно подтвердили справедливость этого положения.

Диалектический материализм учит, что неотъемлемым свойством материи является движение. Как нет материи без движения, так нет и движения без материи, материя и движение органически, неразрывно связаны друг с другом.

Ещё задолго до великих открытий, сделанных в XX веке и великолепно подтвердивших положения диалектического материализма о неразрывной связи материи и движения, творцы марксистской философии требовали рассматривать движение, изменение как внутренне присущее материи качество. Современная физика подкрепляет это требование новейшими достижениями и фактами. Одним из таких фактов является открытие закона эквивалентности, соотносительности массы и энергии.

Раньше масса и энергия рассматривались в отрыве друг от друга. Масса представлялась как нечто неизменное и постоянное, считалась независимой от движения. Теперь физика связывает их воедино, показывая, что скорость движения оказывает самое непосредственное влияние на массу: увеличение скорости движения электрона имеет своим следствием рост его массы. Таким образом, было установлено, что всякая масса обладает соответственным количеством энергии, а всякая энергия обладает соответствующим количеством массы. Согласно закону эквивалентности массы и энергии последние связаны между собой соотношением, при котором энергия равна массе, помноженной на квадрат скорости света (E = mc²).

Раньше закон сохранения вещества и закон сохранения энергии рассматривались как самостоятельные законы. Современная физика их объединяет в один закон сохранения массы и энергии, ибо рассматриваемые независимо друг от друга они приводят к ошибочным выводам.

Эти новые достижения науки являются естественнонаучным обоснованием того положения диалектического материализма, что движение есть внутреннее свойство материи, неотъемлемое от неё.

Современная физика, далее, блестяще подтверждает и то положение диалектического материализма, что нет и не может быть в природе ничего неизменного, неспособного к превращениям.

Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» дал гениальный анализ той революции, которую переживало естествознание с конца XIX века. Опираясь на диалектику, Ленин сумел предвосхитить пути развития физики на много десятилетий вперёд и сделать ряд указаний, которые дальнейшим ходом развития физики полностью подтвердились.

После открытия электрона и протона некоторые физики объявили их «последними» кирпичиками мироздания, неспособными уже ни к каким внутренним изменениям и превращениям. Ленин решительно выступил против того, чтобы считать новые элементарные частицы материи неизменными. Он указал, что и то, что сегодня известно о строении атома, не есть предел, и выразил уверенность, что в дальнейшем наука откроет ещё более сложное строение материи.

Вот это гениальное ленинское предвидение, сделанное в «Материализме и эмпириокритицизме»:

«Неизменно, с точки зрения Энгельса только одно: это — отражение человеческим сознанием... независимо от него существующего и развивающегося внешнего мира. Никакой другой «неизменности», никакой другой «сущности», никакой «абсолютной субстанции» в том смысле, в каком разрисовала эти понятия праздная профессорская философия, для Маркса и Энгельса не существует. «Сущность» вещей или «субстанция» тоже относительны: они выражают только углубление человеческого познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня — дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека. Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна...»[126].

Эти слова были написаны Лениным в 1908 г. И что же? Дальнейшее развитие физики показало, насколько прав был Ленин. Рухнула гипотеза о существовании эфира. Мир атома оказался, как и предполагал Ленин, неизмеримо более сложным, чем это думали в то время[127]. Вместо двух частиц — ядра и электрона — атом оказался состоящим из ряда частиц. Помимо протонов и электронов обнаружены такие частицы, как нейтрон, позитрон и другие.

И самое главное — современная физика показала, сколь неосновательны предположения о неизменности и непревращаемости элементарных частиц. Полностью оправдались слова Ленина: «Разрушимость атома, неисчерпаемость его, изменчивость всех форм материи и её движения всегда были опорой диалектического материализма»[128]. Сейчас все элементарные частицы — электрон, протон, позитрон и другие рассматриваются как изменяющиеся, как способные к превращениям. Так, установлен факт превращения пары — электрона и позитрона — в свет, в два кванта гамма-лучей, и, наоборот, гамма-лучи в известных условиях могут превратиться в позитрон и электрон. Превращения претерпевает и мезотрон, который после кратковременного существования распадается на электрон и нейтрино.

Иначе говоря, нет неизменной материи. Материя во всех своих видах и формах подчиняется закону вечного изменения и превращения.

«Итак, — говорил по этому поводу академик С. И. Вавилов, — дойдя как будто до вершины победного развития, атомизм, как таковой, т. е. как учение о неделимых и неразрушимых элементарных частицах, в сущности говоря, оказался побеждённым: он заменился теорией строения вещества из частиц... изменяющихся, превращаемых и исчезающих»[129].

Современные метафизики, отстаивающие безнадёжное дело фидеизма, используют открытия физики для того чтобы «уничтожить» столь ненавистную идеалистам материю. Факт превращения света в вещество, и наоборот, они трактуют как рождение материи из «ничего» и как уничтожение материи, превращение её в «чистую» энергию. Они не хотят признать, что мы имеем здесь дело с примером превращения одного вида движущейся материи в другой вид движущейся материи, т. е. с примером, полностью соответствующим взгляду диалектического материализма на движение и развитие.

Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» разоблачил смысл этого положения о «чистом» движении, «чистой» энергии без материи. Наука открыла новые, неведомые ранее формы движения материи — формы, связанные с движением мельчайших материальных частиц. Идеалисты поспешили именно эту необычность новых форм движения материи использовать для того, чтобы провозгласить, будто материя «исчезла».

«Электричество, — пишет Ленин, — объявляется сотрудником идеализма, ибо оно разрушило старую теорию о строении материи, разложило атом, открыло новые формы материального движения, настолько непохожие на старые, настолько ещё неисследованные, неизученные, необычные, «чудесные», что можно протащить толкование природы, как нематериального (духовного, мысленного, психического) движения»[130].

Диалектическое понимание движения помогло Ленину опровергнуть софистические хитросплетения идеалистов, пользующихся любым поводом, чтобы протащить фидеизм. Ленин показал, что считать открытие новых форм движения доводом в пользу идеализма можно лишь тогда, когда движение материи понимается механистически. В ответ на обычный фокуснический аргумент махистов о том, что открытие новых форм движения якобы опрокидывает старые механистические представления, а вместе с ними отбрасывает и материю, Ленин заявлял:

«Мир есть движущаяся материя, ответим мы, и законы движения этой материи отражает механика по отношению к медленным движениям, электромагнетическая теория — по отношению к движениям быстрым...»[131].

Да, говорил Ленин, все эти новые формы материи и движения «много мудрёнее старой механики, но все это есть движение материи в пространстве и во времени»[132].

Диалектический закон развития и изменения подтверждается не только физикой, но и любой другой областью современной науки — биологией, геологией, физиологией и т. д.

Передовая мичуринская биология опрокинула метафизические представления о развитии растений и животных, исключающем изменение, возникновение нового. Свою теорию развития живой природы она строит на прочном фундаменте диалектической концепции, понимая развитие как возникновение нового, как изменение.

«Люди советской науки, — пишет академик Лысенко, — хорошо знают, что развитие предполагает появление нового из старого, одних форм из других. А все теории наследственности, построенные по типу «плоть от плоти», или «хромосома от хромосомы», или «ген от гена», приводят к выводу, что нового на свете ничего не появляется, что всё на свете дано изначала»[133].

Бесспорной заслугой советской науки является то, что она не боится поднять руку на отжившие, но господствующие ещё в тех или иных областях естествознания метафизические теории, тормозящие движение науки вперёд, и заменяет их современными теориями, базирующимися на прочном фундаменте диалектического материализма.

Ярким примером в этом отношении может служить борьба О. Б. Лепешинской против вирховианства и её открытия в области учения о клетке. Господствовавшая в течение целого века клеточная теория Вирхова считала, что клетка есть последний элемент всего живого и за её пределами нельзя предполагать никакой жизнедеятельности. Утверждая, что клетка может развиваться лишь из предшествующей клетки путём деления, эта теория отнимала всякую возможность решить научно вопрос о происхождении жизни, ибо клетка со своей сложной структурой не могла возникнуть сразу из неорганической природы. Оставалось лишь предположить, что клетка, т. е. жизнь, существовала вечно или что её создал бог.

Теория Вирхова служила питательным источником для вейсманистско-морганистских взглядов на живую природу. Одна какая-то первоначальная клетка бесконечно разматывает свои возможности и повторяется в новых клетках. Есть рост, но нет развития, нет изменения, нет, уничтожения старого и возникновения нового.

Лепешинская подошла к проблеме клетки с позиций диалектической теории развития; «...в основе наших работ, — заявляет она, — лежит изучение явлений в их движении и в их развитии...»[134].

Исследуя клетку как явление, имеющее свою историю развития, свои стадии возникновения и изменения, Лепешинская экспериментально доказала, что клетка происходит не только от клетки путём деления, но возникает из живого вещества, не имеющего ещё структуры клетки, из доклеточных форм живого вещества. Интересно отметить, что ещё Энгельс высказывал предположение о развитии клетки из бесструктурного белка, предположение, которое ныне полностью подтвердилось.

Открытие О. Б. Лепешинской имеет важное значение для дальнейшего исследования вопроса о происхождении жизни. Установление того факта, что клетка образуется из доклеточного живого вещества, опровергает метафизическую идею, будто первичной формой жизни является такое сложное, неизвестно каким путём возникшее образование, как клетка. Это ориентирует на диалектический подход к вопросу, на необходимость раскрытия всей сложности развития от неорганического к органическому, от простейших форм живого к сложным.

Новый подход к клетке целиком согласуется с мичуринской биологией.

«Работы Лепешинской, показавшие, что клетки могут образовываться и не из клеток, — пишет академик Лысенко, — помогают нам строить теорию превращения одних видов в другие»[135]. Так, например, при превращении пшеницы в рожь необходимо предполагать такой процесс, при котором в недрах тела организма данного вида из вещества, не имеющего клеточной структуры, возникают крупинки тела другого вида. «Эти крупинки вначале также могут не иметь клеточной структуры, из них уже потом формируются клетки и зачатки другого вида»[136].

Следовательно, и это выдающееся достижение советской науки проникнуто духом диалектики и опирается на понимание развития как изменения, как отмирания старого и нарастания нового.

Что же сказать о развитии человеческого общества, где по сравнению с природой изменения происходят особенно быстро и интенсивно? Вся история общества даёт нам пример диалектического развития, такого развития, в котором старое уступает место новому, сменяется новым.

Вспомним ту характеристику, которую даёт товарищ Сталин основному, определяющему элементу общественной жизни — производству.

«Первая особенность производства, — пишет товарищ Сталин, — состоит в том, что оно никогда не застревает на долгий период на одной точке и находится всегда в состоянии изменения и развития, причём изменения в способе производства неизбежно вызывают изменение всего общественного строя, общественных идей, политических взглядов, политических учреждений, — вызывают перестройку всего общественного и политического уклада»[137].

Вот почему жизнь общества, как и природу, нельзя понять, если не подходить к ней, как к процессу, как к совокупности развивающихся и изменяющихся явлений. В общественной жизни, как и в природе, нужно рассматривать все явления в их развитии и изменении, в их возникновении и отмирании.

Этот закон движения, развития в обществе находит своё особенно яркое и наглядное выражение в наше время, когда отживший капитализм рушится и на смену ему идёт новый, единственно прогрессивный в современных исторических условиях строй — социализм, когда сотни миллионов людей борются под знаменем демократии и социализма за новую жизнь, без эксплуатации и угнетения, без разрушительных войн и кризисов.

Труды Ленина и Сталина дают замечательные образцы диалектического подхода к сложным общественным явлениям, подхода с точки зрения теории развития.

Приведём только один пример.

В период борьбы партии с троцкистами по вопросу о возможности построения социализма в нашей стране товарищ Сталин разоблачал врагов ленинизма, которые пытались доказать неизбежность раскола между рабочим классом и основной массой крестьянства — середняками. Сознательно фальсифицируя ленинизм, троцкисты метафизически подходили к середняку как к некоей застывшей и неизменной «вещи в себе». Для того чтобы замаскировать свою контрреволюционную позицию, они ссылались на Ленина, который в 1906 г. предсказывал возможность отхода части середняков от революции после победы буржуазной революции; из этого они делали вывод, что после победы социалистической революции неизбежен раскол между пролетариатом и средним крестьянством.

Товарищ Сталин, срывая маску с троцкистов, показал, что большевики всегда рассматривали среднее крестьянство в его развитии. Одно дело середняки в период буржуазной революции, другое дело середняки в период социалистической революции, и совсем иначе, наконец, стоит вопрос после победы социалистической революции. Если в период пролетарской революции середняк колебался, выжидал и партия проводила политику его нейтрализации, то после упрочения Советской власти он стал поворачивать в сторону Советов. Поэтому в новый период, в ноябре 1918 г., Ленин выдвинул лозунг о том, чтобы по отношению к среднему крестьянству стать на почву прочного союза.

Метафизический подход к среднему крестьянству, рассматривающий его вне развития, говорил товарищ Сталин, неизбежно ведёт к фальсификации ленинизма. «А вывод? Вывод такой, что надо быть диалектиком, а не фокусником»[138].

Быть диалектиком — это и значит стоять на точке зрения развития, изменения и соответствующим образом подходить к явлениям природы и общества. Быть диалектиком — это значит не просто признавать развитие, но развитие как «отмирание старого и нарастание нового...» (Сталин). А в применении к обществу это означает, что, «если отмирание старого и нарастание нового является законом развития, то ясно, что нет больше «незыблемых» общественных порядков, «вечных принципов» частной собственности и эксплуатации, «вечных идей» подчинения крестьян помещикам, рабочих капиталистам.

Значит, капиталистический строй можно заменить социалистическим строем, так же, как капиталистический строй заменил в своё время феодальный строй»[139].

Учение марксистской диалектики о развитии должно быть полностью применено и к мышлению, к познанию. Мышление, познание есть отражение действительности, воспроизведение в сознании людей объективного внешнего мира. Понятно, что раз объективная действительность находится в состоянии беспрерывного развития и изменения, то и мышление человека лишь тогда будет верной копией действительности, когда оно само будет развиваться и отражать все изменения, происходящие в реальном мире.

Ленин указывал, что основная беда метафизиков в теории познания заключается в неумении «применить диалектики к Bildertheorie (т. е. теории отражения. — М. Р.), к процессу и развитию познания»[140]. Наоборот, силу марксистской философии Ленин видел в применении диалектической теории развития к познанию; «...если всё развивается, — говорит Ленин, — то относится-ли сие к самым общим понятиям и категориям мышления? Если нет, значит, мышление не связано с бытием. Если да, значит есть диалектика понятий и диалектика познания, имеющая объективное значение»[141].

Возьмём, например, такое понятие, как капитализм. Было бы глубокой ошибкой рассматривать это понятие как нечто раз навсегда данное, неизменное. В живой реальной жизни капитализм развивается, изменяется, имеет различные стадии и этапы. Конечно, на любой своей стадии капитализм не перестаёт быть капитализмом, однако существует очень важное различие между старым, промышленным, и новым, империалистическим, капитализмом. Без учёта этого различия невозможно было бы правильно ориентироваться в той новой обстановке, которая сложилась с конца XIX в., с момента возникновении империалистической стадии капитализма, и правильно строить политику коммунистической партии. Известно, что метафизический подход к капитализму, нежелание понять его новые особенности в период империализма, был характерен для оппортунистических партий II Интернационала, для их предательской политики. Только Ленин и Сталин раскрыли в своих трудах эти новые особенности и наполнили понятие «капитализм» тем содержанием, которое соответствует новому этапу в его развитии.

Важное значение применения диалектической теории развития к мышлению, к познанию заключается ещё в том, что само мышление, само познание нужно рассматривать как процесс. Познание имеет свои определённые ступени, стадии, оно переходит с одной ступени на другую, добиваясь всё более глубокого раскрытия сущности явлений. Ленин так формулирует процесс познания истины: «От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности»[142].

Посредством наших органов чувств или, как говорит Ленин, живого созерцания, мы добываем тот фактический материал, который на высшей ступени мы обобщаем с помощью абстрактного мышления, и в результате формулируем понятия, законы, позволяющие раскрывать сущность вещей. Практика, будучи исходным пунктом и основой всего процесса познания, вместе с тем является заключительным этапом процесса познания, ибо она даёт единственно научный критерий истинности или ложности наших знаний.

Познание есть процесс и в том смысле, что объективная истина не может быть познана сразу. «В теории познания, как и во всех других областях науки, — учит Ленин, — следует рассуждать диалектически, т. е. не предполагать готовым и неизменным наше познание, а разбирать, каким образом из незнания является знание, каким образом неполное, неточное знание становится более полным и более точным»[143]. Всякая научная истина относительна, неполна, ибо ограничена данными историческими условиями познания. Каждый новый шаг в развитии науки и практики расширяет возможности познания, уточняет добытые ранее истины, вносит в наши знания новые крупицы абсолютной истины. Понятно, что, только рассматривая познание в развитии, можно творчески подходить к науке и не догматизировать тот или иной её результат.

Следовательно, и в вопросах теории познания стоять на правильных позициях — значит рассматривать познание в его движении и развитии, значит руководствоваться всеобщим диалектическим законом развития и изменения.

Движение и покой.

Метафизики, выступая против диалектической теории развития, ссылаются обычно на то, что в природе и обществе существует покой, равновесие и что это якобы служит опровержением диалектической теории непрерывного изменения, вечного обновления мира. Для метафизиков покой, равновесие есть исходный пункт состояния материи. С точки зрения метафизики покой, равновесие абсолютны, в то время как движение относительно, временно, преходяще.

Каково же действительно соотношение между движением и покоем? Этот вопрос чрезвычайно важен не только для опровержения метафизической теории, но и для правильного, диалектического понимания движения, развития, изменения.

Из истории философии, древнегреческой в частности, известны философы, которые не признавали в развитии момента покоя, равновесия, устойчивости. Представители этой теории (например, Кратил) утверждали, что так как всё движется, изменяется, развивается, то вообще ничего определённого о явлениях и предметах сказать нельзя. Раз явление находится в беспрерывном развитии, то оно каждую минуту меняет свою сущность. Пока мы собираемся определить сущность явления, оно уже изменится, перестанет быть тем, чем было, станет другим. Такая точка зрения, конечно, нелепа, она вульгаризирует диалектику.

Стоит отметить, что в буржуазной философии имеет место возрождение такого взгляда на движение. Французский философ-идеалист Бергсон заявлял, что тело меняет свою форму «каждый момент». Более того, он утверждал, что «формы вообще не существует, так как форма представляет нечто неподвижное... Форма — это мгновенный вид какого-либо процесса».

Но из такого взгляда на природу логически вытекает невозможность существования вещей. Всякая вещь имеет форму. Содержание без формы невозможно, оно превратилось бы в нечто аморфное, расплывчатое. Если бы форма вещей менялась «каждый момент», существование было бы невозможно. Если бы стол и лежащая на нём бумага, на которую автор подобной точки зрения заносит свои мысли, и, очевидно, сам автор, как и всякий человек, имеющий определённую форму, действительно в каждое мгновение менялись, то вряд ли мы знали бы что-нибудь об этой оригинальной теории. Невозможно было бы сидеть за устойчивым столом, писать на прочной бумаге и оформлять свои мысли в какие-то определённые и ясные понятия и суждения. В действительности форма вещей реально существует и притом не претерпевает в каждый момент существенных изменений, поэтому и вещи существуют как вещи, которыми можно пользоваться.

Этот релятивизм в понимании идеалистами и метафизиками природы вещей находит своё отражение и в теории познания. Он особенно типичен для всей гносеологии буржуазной философии эпохи империализма. В борьбе с махизмом Ленин глубоко раскрыл враждебную науке и научному познанию сущность этого релятивизма. На том основании, что познание находится в беспрерывном движении и истины, им добываемые, имеют характер относительных истин, идеалисты и метафизики делают вывод, что в научном познании нет и не может быть ничего устойчивого, твёрдого, абсолютного, что всё условно. Они утверждают, что познание не есть отражение объективного внешнего мира и что вообще внешнего мира не существует, так как ничего, кроме своих ощущений, человек знать не может. Таким образом, релятивизм используется как орудие отрицания материального мира, отрицания объективной истины.

Марксистская диалектика показывает, что факт относительности научных знаний нисколько не означает, будто в наших знаниях нет ничего устойчивого, незыблемого, абсолютного. Каждая научная истина, будучи относительной, неполной в силу исторической ограниченности наших знаний на данном этапе, вместе с тем содержит в себе крупицу абсолютной истины, ибо она отражает существующий вне нас объективный мир. Ленинское положение «относительность всякого знания и абсолютное содержание в каждом шаге познания вперёд»[144] прекрасно вскрывает диалектический характер познания.

Марксистская диалектика в теории познания борется как против догматизма, который абсолютизирует каждую истину, каждую ступень в познании, так и против релятивизма. который исключает всякий момент абсолютного в познании.

Отрицание момента покоя, устойчивости, в объективной действительности также направлено на сохранение идеалистических позиций. Стоит напомнить, что кратиловское понимание движения использовал ярый враг материализма, древнегреческий философ Платон, который рассуждал так: если в природе нет ничего прочного, устойчивого, то это — недействительный мир, мир теней, наряду с которым должен существовать и существует «истинный» мир, мир идей, характеризующийся прочностью, неизменностью, абсолютным постоянством.

На самом деле движение не исключает момента покоя. Всё дело только в том, чтобы правильно, диалектически понять природу покоя. Движение имеет разные формы. В те моменты, — а эти моменты могут охватывать и небольшие, и огромные (в природе особенно) периоды времени, — когда происходящие в предмете процессы не затрагивают, не меняют его существенным образом, предмет находится в состоянии известного покоя, равновесия. Стол, на котором я пишу, несомненно, претерпевает в каждый момент изменения благодаря самым различным влияниям — я опираюсь на него, вожу рукой по нему, на него воздействует свет, температура воздуха и т. д. и т. д. Но от всех этих изменений он не перестаёт быть столом, не теряет своей формы. Это и есть состояние известного покоя. Все вещи и явления в мире в те или иные периоды находятся в состоянии такого покоя.

Всякий покой, однако, относителен, временен. Не говоря уже о том, что покой, например, стола относителен по той причине, что вместе со всем земным шаром он движется вокруг солнца, он относителен ещё и в более глубоком смысле этого слова: пройдёт какое-то время, и стол рассыплется, превратится в прах, перестанет быть столом. Следовательно, нет и не может быть абсолютного покоя. Лишь движение абсолютно. В известные моменты времени движение уничтожает, разрушает состояние покоя любого явления.

Абсолютизация покоя, отрицание движения как основы и постоянного фактора всего существующего или, наоборот, отрицание покоя и кратиловское понимание движения одинаково искажают действительные законы природы. От абсолютного покоя нет перехода к движению. От движения в понимании Кратила, Бергсона нет перехода к относительному покою предметов.

Буржуазная философская мысль легко попадает в эти одинаково запутывающие метафизические сети и не может найти из них выхода. Сторонники абсолютного покоя, для того чтобы объяснить начало движения материи, прибегают к таинственному первотолчку, к богу. Философы, отрицающие всякий покой, логически приходят к отрицанию существования объективного мира, к субъективному идеализму. А эклектики и позитивисты типа Спенсера, решая вопрос о движении и покое, находят успокоение в... невозможности его решить. Они покой превращают в абсолютную «неподвижность», а движение — в нечто абсолютно непрерывное. Воздвигнув перед собой непреодолимую стену, они стоят в изумлении перед её неприступностью. Так, например, Спенсер говорит, что «самое медленное движение отделено непроходимой пропастью от неподвижности».

Ясно, что только марксистская диалектика, правильно устанавливающая соотношение между покоем и движением, считающая движение абсолютным, а покой относительным, способна решить этот вопрос. С точки зрения диалектики нет никакой трудности в понимании перехода от покоя к движению и от движения к покою. Ибо нет абсолютного покоя, а относительный покой сам есть форма движения, но такого движения, которое, как мы уже сказали, существенно не изменяет предмета. Переход такого покоя в движение, или, вернее, одной формы движения в другую, очень прост.

Эти общие положения марксистской диалектики о соотношении между покоем и движением имеют огромное методологическое значение для развития науки, в то время как метафизическая теория покоя убивает науку, толкает человеческое познание к антинаучным теориям. На метафизическом представлении о покое и движении основаны широко распространённые в буржуазной философии и науке мистические, реакционные теории о начале и конце мира. Одной из таких теорий является теория так называемой «тепловой смерти» вселенной.

Эта «теория» основывается на том, что энергия имеет тенденцию, превращаясь в теплоту, равномерно рассеиваться в мировом пространстве. Естественные процессы характеризуются переходом энергии от тёплого тела к холодному. Обратные процессы перехода тепла от холодного тела к горячему, как гласит второй закон термодинамики, сами собой не происходят.

Из этого делается вывод: энергия в конце концов равномерно распределится и излучится в мировое пространство. Это и будет «тепловой смертью» вселенной. Всё,