Единство логики, диалектики и гносеологии.

Диалектика в качестве разработанного Гегелем ме-
тода выступает в науке логики как теория познания.
В. И. Ленин, говоря о прекрасном «изложении диалек-
тики» в разделе об идее, обращал внимание на то, что
«здесь же замечательно гениально показано совпаде-
ние, так сказать, логики и гносеологии». Имеется в ви-
ду диалектическая логика Гегеля, относительно кото-
рой В. И. Ленин замечал, что «моменты познания
(= "идеи") человеком природы — вот что такое катего-
рии логики». В. И. Лениным была отмечена тесней-
шая, доходящая до отождествления взаимосвязь у Ге-
геля логики, диалектики и теории познания (в материа-
листически переработанном виде проявившаяся затем
в «Капитале» К. Маркса) (2. 29. 174, 180, 301).

Следует подчеркнуть, что в науке логики была про-
изведена разработка не только субъективной диалек-
тики, характеризующей процесс познания и его катего-
риальное оформление, но также объективной диалек-
тики, характеризующей объективную реальность (при-

 

мечательно, что термины «субъективная диалектика»
и «объективная диалектика» являются гегелевскими).
Правда, объективную диалектику Гегель идеалистиче-
ски трактовал как принадлежащую лишь «объективно-
сти понятия», но фактически это название обычно обо-
значало подлинную объективную реальность. В словах
Гегеля «природа самого конечного состоит в том,
чтобы выходить за свои пределы, отрицать свое отри-
цание и становиться бесконечным», В. И. Ленин видел
признание диалектики «самих вещей, самой природы,
самого хода событий». «Предмет выказывает себя
диалектическим»,— писал В. И. Ленин о смысле друго-
го высказывания Гегеля. Существенно важно то, что
субъективная диалектика характеризовалась Гегелем
как истинная только в том случае, если в ней находила
отражение диалектика самой объективности. В. И. Ле-
нин отмечал, что в науке логики «отношения (= пере-
ходы = противоречия) понятий = главное содержание
логики, причемэти понятия (и их отношения, переходы,
противоречия) показаны как отражения объективного
мира» из чего следует, что «диалектика вещей со-
здает диалектику идей, а не наоборот». С учетом этого
факта была сформулирована афористическая мысль
В. И. Ленина о том, что «Гегель гениально угадал
диалектику вещей (явлений, мира, природы) в диа-
лектике понятий». Более «популярно», «без слова диа-
лектика», В. И. Ленин выразил ту же свою мысль сле-
дующими словами: «Гегель гениально угадал в смене,
взаимозависимости всех понятий, в тождестве их
противоположностей, в переходах одного понятия
в другое, в вечной смене, движении понятий ИМЕН-
НО ТАКОЕ ОТНОШЕНИЕ ВЕЩЕЙ, ПРИРОДЫ
(2, 29. 100, 206, 178, 179). Слово «угадал» в этих вы-
сказываниях В. И. Ленина означает отсутствие у Геге-
ля ясного понимания того, что он исследует понятия
именно как отражения объективной реальности. С ка-
ким-то совершенно случайным и всецело неосоз-
нанным нащупыванием диалектики вещей через диа-
лектику понятий названное «угадывание» не имеет
ничего общего. Гегель не смог бы преодолеть кантов-
ский (а также всякий иной) агностицизм, если бы фак-
тически не признавал познавательного отражения «су-
щественностей» вещей в человеческих понятиях о них.

Проблема включения «рассудочной» логики в «спе-
кулятивную». Стоит обратить внимание на то, что при

 

характеристике имманентной диалектики, в силу кото-
рой идея «вечно отделяет и отличает тождественное
с собой от различенного, субъективное от объективно-
го, конечное от бесконечного», Гегель указывает, что
«будучи, таким образом, сама переходом или, вернее,
самоперемещением в абстрактный рассудок, она вме-
сте с тем вечно есть в такой же мере и разум»: «Она
есть диалектика, которая заставляет это рассудочное,
различенное снова понять свою конечную природу
и ложную видимость самостоятельности своих про-
дуктов и приводит его обратно в единство»
(96. 1. 403). Значение этих высказываний Гегеля, под-
водящих итог освещению в науке логики соотношения
разума и рассудка, может быть понятно только в связи
со всеми его предшествующими соображениями на
этот счет, в свою очередь проясняя их смысл. Важней-
шее значение в этом плане имеют содержащиеся во
вводной части малой логики разъяснения Гегеля отно-
сительно «трех сторон», которые по своей форме
имеет «логическое»: рассудочной, диалектической и спе-
кулятивной. Гегель назвал эти разъяснения «предвос-
хищением», и потому их уместно рассмотреть именно
при подведении итогов методологических размышле-
ний Гегеля.

Прежде всего отметим мысль Гегеля, что эти три
стороны «не составляют трех частей логики, а суть
моменты всякого логически реального, т. е. всякого по-
нятия или всего истинного вообще». Отсюда следует
важный вывод, что «все они могут быть положены
в первом моменте, в моменте рассудочности, и благо-
даря этому могут быть удерживаемы в своей обособ-
ленности, но в этом виде они рассматриваются не в их
истине». Существенная ограниченность рассудочного
мышления состоит, по Гегелю, в том, что оно «не
идет дальше неподвижной определенности и отличия
последней от других определенностей», неправомерно
считая «такую ограниченную абстракцию... обладаю-
щей самостоятельным существованием» (96. 1. 202).

Наибольший интерес представляет мысль Гегеля
о том, что при всей ограниченности рассудочного мыш-
ления как такового оно выполняет очень важную
функцию в процессе познания. Во-первых, именно рас-
судок осуществляет переход от чувственного восприя-
тия действительности к ее рациональному постиже-
нию. «Деятельность рассудка, — указывает Гегель, —

 

состоит вообще в том, чтобы сообщить содержанию
форму всеобщности», что достигается (хотя и неадек-
ватным образом, т. е. в виде лишь абстрактной
всеобщности) тем, что «рассудок действует по отноше-
нию к своим предметам разделяющим и абстрагирую-
щим образом» и потому «представляет собой проти-
воположность непосредственному созерцанию и ощу-
щению...» Во-вторых, в самой сфере рационального
«мы должны признать право и заслугу чисто рассудоч-
ного мышления, состоящую вообще в том, что как
в теоретической, так и в практической области никакая
прочность и определенность невозможны без помощи
рассудка». Дело в том, что Гегелем признается, что
познание начинается с того, что «наличные предметы
постигаются в их определенных различиях» и «мышле-
ние действует при этом как рассудок», а «принципом
его деятельности является здесь тождество», которое
вполне оправдано. У Гегеля заметно стремление ви-
деть познавательную ценность рассудочного мышле-
ния в том, что оно постигает относительную устойчи-
вость бытия вещей, объективную дифференцирован-
ность и структурную определенность «предметного
мира», его природных и социальных образований.
В этом смысле Гегель заявлял, что рассудок не только
субъективен, но и объективен (это согласовывалось
с общей линией на онтологизацию логики), обнаружи-
вая «свое присутствие во всех вообще областях пред-
метного мира»; причем «совершенство предмета не-
пременно предполагает, что принцип рассудка зани-
мает в нем место, принадлежащее ему по праву»
(96. 1.202, 204).

Гегель указывал, в-третьих, что «рассудок не дол-
жен отсутствовать и его отсутствие должно рас-
сматриваться как недостаток» даже в таких высших
сферах духовной деятельности (которые кажутся
очень далекими от него), как искусство, религия и фи-
лософия. В особенности, по убеждению Гегеля, филосо-
фия «не может обойтись без рассудка», потому что
«для философствования требуется прежде всего, чтобы
каждая мысль мыслилась нами во всей ее строгости
и чтобы мы ни оставляли ее смутной и неопределен-
ной» (96, 1. 205).

В-четвертых, диалектика мышления характеризует-
ся Гегелем как «собственная истинная природа опреде-
лений рассудка», и он подчеркивает, что «диалектиче-

 

ский момент есть снятие такими конечными определе-
ниями самих себя и их переход в свою противополож-
ность». Это означает, что диалектический момент
вырастает из рассудочного момента, имеет последний
своим базисом и без его наличия не может ни по-
явиться, ни функционировать. То, что диалектическое
отрицание приводит не к абстрактному, пустому нич-
то, а к положительному, насыщенному содержанием
результату, Гегель объяснял тем, что таким путем
«снимаются» рассудочные определения, обладающие
содержательностью. Он обращал внимание и на то,
что «голое», чисто скептическое отрицание этих опре-
делений оборачивается отказом от философского мы-
шления, выраженном «в отрицании истинности и до-
стоверности сверхчувственного» и «в указании, что мы
должны держаться лишь чувственного и того, что на-
лично в непосредственном ощущении». К отказу от
философского разума ведет, по Гегелю, и отрицание
рассудочных определений во имя религиозно-мистиче-
ского представления о таком единстве противополож-
ностей, которое «должно рассматриваться вообще как
недоступное мышлению и непостижимое». Философ-
ская же ««спекуляция» мыслит «конкретное единство»
именно «тех определений, которые рассудок признает
истинными лишь в их раздельности и противопоста-
вленности». В свете всего этого понятно утверждение
Гегеля, что «в спекулятивной логике содержится чи-
сто рассудочная логика...» (96. 1, 205, 209—210, 212).
Это утверждение свидетельствует о достаточно ясном
понимании Гегелем того, что его наука логики не
только не означает полного отрицания формальной
логики или полного размежевания с ней, но пред-
полагает ее использование в решении своих задач и
даже ее ассимиляцию, устраняющую ее ограничен-
ности.

Отметим, наконец, мысль Гегеля, что «рассудок
есть вообще существенный момент образования», ин-
теллектуальной культуры. Гегель указывал, что под-
нявшийся на уровень рассудочного мышления «обра-
зованный человек не удовлетворяется туманным
и неопределенным, а схватывает предметы в их четкой
определенности», тогда как «необразованный же, на-
против, неуверенно шатается туда и обратно, и часто
приходится затрачивать немало труда, чтобы выяс-
нить с таким человеком, о чем же идет речь, и заста-

 

вить его неизменно держаться именно этого опреде-
ленного пункта» (96. 1. 203 — 204).

Вопрос об «отчуждении» идеи в природу. Одним из
важнейших негативных результатов идеалистически
мистифицированного представления об объективном
является недостаточное различение и даже просто
спутывание онтологических процессов с гносеологиче-
скими, само в свою очередь чреватое новыми идеали-
стическими мистификациями. Так, гносеологически
оправданное положение, что «в отрицательном един-
стве идеи бесконечное переходит пределы конечного,
мышление — пределы бытия, субъективность — пре-
делы объективности» и потому «единство идеи есть
субъективность, мышление, бесконечное», приобретает
вследствие его необоснованной онтологизации харак-
тер идеалистического утверждения о том, что в про-
цессе идеи как высшей всереальности духовная
«субъективность» преодолевает ранее положенную ею
«объективность». С выражаемой при этом точки зре-
ния абсолютного идеализма только для философски
неразвитого сознания «природа есть первоначальное
и непосредственное, а дух — опосредствованное ею».
На деле же, утверждает Гегель, «природа есть поло-
женное духом, и сам дух делает природу своей пред-
посылкой». Итоговый вывод науки, логики как таковой
является сугубо идеалистическим: «Наука, таким
образом, кончает тем, что понятие постигает самое
себя как чистую идею, для которой идея есть ее пред-
мет» (96, 1.404, 422).

. Однако этот вывод однозначен лишь формально
и по видимости. Содержащееся в нем выражение
«идея как предмет» для «чистой идеи» имплицитно
отягощено объективным содержанием, которое ранее
выступало во всякого рода иной, нижележащей пред-
метности, а теперь достигло своей полноты и, можно
сказать, даже переполнилось при этом. Если рассма-
тривать данный содержательно-познавательный аспект
абсолютной идеи, фактически оказывающийся
главным для Гегеля, то не удивляет утверждение о ее
переходе в... природу: «Идея, сущая для себя, рассма-
триваемая со стороны этого единства с собой, есть со-
зерцание, и созерцающая идея есть природа». Говоря,
что в конце движения от абстрактного бытия «мы
имеем идею как бытие», Гегель указывает, что «эта
идея, обладающая бытием, есть природа» (96. 7. 424).

 

В большой логике Гегель выразился на этот счет еще
яснее: «В то время как идея полагает себя как абсо-
лютное единство чистого понятия и его реальности
и потому включает себя в непосредственность бытия,
то как тотальность в этой форме она есть природа»
(см. 95. 3. 310). По выражению В. И. Ленина, данная
фраза «архизамечательна»: «Переход логической идеи
к природе. Рукой подать к материализму. Прав был
Энгельс, что система Гегеля перевернутый материа-
лизм». Сосредоточив внимание при чтении науки ло-
гики на выявлении в ней имплицитного материалисти-
ческого содержания (наряду с выявлением основных
черт диалектического метода) и в изобилии обнаружив
такое содержание, сразу же подвергаемое надлежаще-
му «перевертыванию» и освобождению от идеалисти-
ческой «шелухи», В. И. Ленин с удовлетворением сде-
лал вывод, что «в этом самом идеалистиче-
ском произведении Гегеля всего меньше идеа-
лизма, всего больше материализма» (а также
вывод, что глава об абсолютной идее «главным своим
предметом имеет диалектический метод»,пред-
стающий как «итог и резюме, последнее слово и суть
логики Гегеля...») (2. 29. 215).

Если обратить внимание на идеалистические уста-
новки и, так сказать, убеждения Гегеля, пронизываю-
щие науку логики, то в разделе об абсолютной идее
они достигают апогея и получают наиболее четкое
выражение (хотя и менее всего убедительное). Дефини-
ция абсолютного как идеи, указывает Гегель, сама но-
сит абсолютный характер, и «все предыдущие дефини-
ции приходят к этой». Характеризуя идею как
«адекватное понятие, объективно истинное, или истин-
ное как таковое», Гегель подчеркивал, что «если что-
либо истинно, оно истинно через свою идею, иначе го-
воря, нечто истинно, лишь поскольку оно идея»
(95. 3. 209). Надо иметь в виду, что понятие «истина»
имеет у Гегеля не только гносеологический, но также
онтологический смысл, причем именно последний рас-
сматривался им как наиболее глубокий и подлинно
философский. В данном случае главный смысл утвер-
ждения об истинности чего бы то ни было лишь через
свою идею означает, что всё существует лишь через
нее и ею определяется в конечном счете. Гегель обра-
щал внимание на то, что, «говоря об идее, не следует
представлять себе под нею нечто далекое и потусторо-

 

нее», — «идея, наоборот, есть всецело присутствующее
здесь, и она находится также в каждом сознании, хотя
бы в искаженном и ослабленном виде». В идее, отме-
чал Гегель, имеется не только «идеальное содержание»
как «понятие в его определениях», но и «реальное со-
держание», которое есть «лишь раскрытие самого по-
нятия в форме наличного бытия»; причем, замыкая
эту форму «в своей идеальности, идея удерживает ее
в своей власти, сохраняет себя таким образом в ней».
Выступая в конце науки логики как результат предше-
ствующего движения мысли, идея, по сути дела,
является, однако, лишь своим собственным результа-
том, потому что «рассмотренные ранее ступени бытия
и сущности, а также ступени понятия и объективности
не суть в этом их различии нечто неподвижное и по-
коящееся», а они «обнаружили себя в качестве диалек-
тичных, и их истина состоит лишь в том, что они суть
моменты идеи». Поскольку в идее исчезает все не-
истинное, можно в этом смысле, который отличен от
формально-логического, говорить о ее абстрактности,
но «в самой себе она существенно конкретна, ибо она
есть свободное, самоопределяющееся и, следователь-
но, определяющее себя к реальности понятие». Гегель
указывает, что вначале идея предстает как «единая
всеобщая субстанция», производящая саморазделение
на «систему определенных идей», но они «по своей
природе не могут не возвратиться в единую идею» как
свою истину, и потому эта идея «в своей развитой,
подлинной действительности есть субъект и, таким
образом, дух». Такую реализацию получает давний за-
мысел Гегеля «понять субстанцию как субъект». Заме-
тим, что в понимании Гегеля эта «субъективность» (а
лучше, быть может, сказать «субъектность») идеи диа-
лектизирует ее единство противоположностей и через
их противоборство обеспечивает саморазвитие
(96. 1.399 — 402). Гегель имел основания назвать та-
кую идею «божественной», поскольку она в своей сути
и своих функциях изображена им как аналог божества
религиозных представлений. Включая в идею то со-
держание, которое объективно было материалистиче-
ским, Гегель путем мистифицированного истолкова-
ния делал его компонентом идеалистической системы,
которая целеустремленно использовалась для ниспро-
вержения материалистической философии. Именно
учение об абсолютной идее придавало гегелевской фи-

 

лософии характер «абсолютного идеализма», и эта
самоквалификация верна как в содержательном, так
и в терминологическом отношениях. От абсолютной
идеи как ядра абсолютного идеализма, т. е. от разра-
ботанного Гегелем ее антиматериалистического пони-
мания, провозглашенный им переход в природу как
«инобытие» этой идеи выглядел необоснованным, не-
понятным, мистическим.

ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ

Философское учение о природе, основные положе-
ния которого были высказаны уже в науке логики, по-
лучает специальную и подробную разработку во вто-
рой части «Энциклопедии философских наук», озагла-
вленной «Философия природы». Внутри системы геге-
левской философии включение в нее философии
природы обосновывалось трактовкой природы как
второй главной формы существования «идеи», которая
после полной своей реализации в стихии «чистого мы-
шления» производит самоотрицание и с необходи-
мостью переходит в «инобытие», которое внешне по
отношению к ней: «Природа есть идея в форме
инобытия» (96. 2. 25).

Существовали, однако, и «внешние» по отношению
к философской системе Гегеля причины появления
в ней раздела о природе, причем сам он с достаточной
ясностью осознавал их наличие, хотя и не придавал
им решающего значения, которое они, по сути дела,
имели. Ставя вопрос о соотношении между филосо-
фией природы и естествознанием («физикой»), Гегель
выражал неудовлетворенность тем, как оно осмысли-
вает открываемые им эмпирические факты. Он был не-
доволен тем, что знание громадного множества фак-
тов, «особенное содержание находится в физике вне
всеобщего и, следовательно, раздроблено, расщепле-
но, разрознено, разбросано, не имеет в самом себе не-
обходимой связи...» Стремление раскрыть связи ме-
жду различными выводами естествознания, в которых
само оно еще не могло установить единства, а также
между различными природными явлениями и процес-
сами, еще не понятыми в этом плане естествоиспыта-
телями,— этот общий стимул натурфилософии был
свойствен и Гегелю, хотя он видел опасность попыток
заполнить пробелы естественнонаучного характера чи-

 

сто умозрительными конструкциями. Гегель осуждал
наполнявшую многие натурфилософские сочинения
«хаотическую смесь грубого эмпиризма и неразумных
форм мысли, полнейшего произвола воображения
и вульгарнейших рассуждений по аналогии...» На ме-
сто подмены естественнонаучных изысканий натурфи-
лософскими рассуждениями Гегель стремился поста-
вить философское обобщение результатов этих изы-
сканий. Согласно Гегелю, подлинная «философия
природы подхватывает материал, изготовленный фи-
зикой на основании опыта, в том пункте, до которого
довела его физика, и в свою очередь преобразовывает
его дальше, но уже без того, чтобы класть в основание
опыт как последнее подтверждение» (96. 2. 21. 8. 20).
Было бы, однако, ошибкой представлять «мате-
риал» естествознания начала XIX в. как совершенно
«разрозненный»: наряду с значительным расширением
эмпирических знаний в нем имели место также теоре-
тические обобщения, в том числе такого высокого
уровня, как эволюционистские концепции. Неудовле-
творенность Гегеля такими обобщениями объяснялась
тем, что они имели материалистический характер, т. е.
в них природные образования трактовались как всеце-
ло материальные и определяемые материальными
причинами и закономерностями. Стремление опро-
вергнуть материалистическое понимание природы, не-
совместимое с «абсолютным идеализмом», пронизы-
вает гегелевскую натурфилософию от начала до
конца, будучи своего рода единством ее внутреннего
и внешнего обусловливания. Определение «всеобщего»
естествоиспытателями Гегель считал «абстрактным»
и «лишь формальным»: «Это всеобщее имеет свое
определение не в самом себе», потому что «всеобщее
определяют как закон, силу, материю», и «это значит,.
что законам приписывают объективную действитель-
ность, что силы имманентны, что материя составляет
подлинную природу самой вещи». Объявляя неудовле-
творительным «способ действия с понятием, употре-
бляемый в физике», Гегель видел задачу своей натур-
философии в том, чтобы она «перевела на язык
понятия полученное ею от физики рассудочное всеоб-
щее» и «показала, каким образом это последнее про-
исходит из понятия как некое в самом себе необходи-
мое целое» (96. 2. 20, 21).

Проблема развития природы. Главная проблема ге-
гелевской натурфилософии — это характер развития
природы. Взгляд на современное состояние природы
как результат ее развития, включающий в себя пони-
мание человека как вершины этого развития, получил
в начале XIX в. уже широкое распространение и при-
обрел большой авторитет как среди естествоиспытате-
лей, так и среди философов. Принимая этот взгляд,
Гегель заявлял, что «природа должна быть рассмотре-
на как система ступеней, каждая из которых необходи-
мо вытекает из другой...» Характеризуя природу как
«в себе некое живое целое», Гегель видел «ее восхо-
ждение по ступеням развития» в том, что «она выхо-
дит из своей непосредственности и внешности, являю-
щейся смертью» (т. е. из неорганического состояния)
и «входит в самое себя, чтобы сначала стать живым
существом» (т. е. порождает органический мир), а «за-
тем снять также и эту определенную форму, в которой
она есть жизнь, и породить себя к духовному суще-
ствованию...», что означает порождение человеческого
рода. Идеализм гегелевского воззрения на развитие
природы заключался в утверждении, что в названной
системе ступеней «нет естественного (naturlich) процес-
са порождения, а есть лишь порождение в лоне вну-
тренней идеи, составляющей основание природы».
С этой точки зрения Гегель отвергал эволюционист-
ские концепции, даже не входя в их содержательный
критический разбор. «Высокодаровитый Ламарк», ко-
торый в своей «Философии зоологии» (1809) выдвинул
первую основательно разработанную естественнонауч-
ную теорию эволюции, упоминается Гегелем лишь как
автор новой зоологической систематики, сведения
о которой излагаются в «Философии природы». Ге-
гель счел ничего не объясняющим «эволюционное по-
нимание, согласно которому начальным звеном
является несовершенное», так что «сначала существо-
вали влажные и водные существа, из которых про-
изошли растения, полипы, моллюски, а затем — рыбы;
после этого возникли земные животные, из которых
произошел человек» (96. 2. 33, 39, 35).

Критически отнесясь к возникшему на Древнем Во-
стоке учению о природных «ступенях» как результатах
«последовательного ухудшения», начальной ступенью
которого является «совершенство, абсолютная тоталь-
ность, бог», Гегель нашел его все же предпочтительнее

 

эволюционистских концепций, «ибо, следуя ему, мы
имеем перед нашим умственным взором тип завер-
шенного организма, а этот образ должен находиться
в нашем представлении, чтобы мы могли понять ме-
нее удачные организмы». Упомянутый «тип завершен-
ного организма» становится для Гегеля ключом к по-
ниманию развития природа, которое производится
с позиции «представления о метаморфозе». Непосред-
ственно это представление могло быть усвоено Геге-
лем из высоко ценившихся им работ Гёте, но ранее
оно уже было сформулировано в изданной в 60-х го-
дах XVIII в. работе французского мыслителя Робине
«О природе», которое было хорошо известно Гегелю
и тоже высоко им ценилось. В основу этого предста-
вления о «метаморфозе» положена «одна идея, пребы-
вающая во всех различных родах, а также в отдельных
органах, так что эти роды и органы являются лишь
преобразованиями одного и того же типа». По Геге-
лю, «метаморфозе подвергается лишь понятие как та-
ковое, так как лишь его изменения суть развитие»
(96. 2. 36, 33). Выраженное в этом положении отрица-
ние саморазвития природы придавало гегелевскому
взгляду на нее метафизический характер, причем все
это было обусловлено «абсолютным идеализмом». Из
последнего вытекала и такая нелепость, как отрицание
Гегелем развития природы во времени.

Следует заметить, что в отношении выявления диа-
лектики природы гегелевская наука логики является
гораздо более содержательной, чем его натурфилосо-
фия. Тем не менее и в последней имеются свои рацио-
нальные зерна, возникавшие вследствие углубления
Гегеля в существо природных процессов как таковых,
когда идеалистические установки утрачивали в значи-
тельной мере свою действенность. Хотя и в идеали-
стически мистифицированной форме, но Гегель факти-
чески сделал предметом своего рассмотрения действи-
тельные ступени восходящего развития природы.
В применении к природе гегелевский тезис о развитии
от абстрактного к конкретному приобретал в онтоло-
гическом плане вполне рациональный смысл, посколь-
ку применялся для понимания развития природных
образований от простых к сложным, от низших
к высшим.

Вводя обычное триадическое разделение, Гегель
указывает, что «идея как природа обнаруживается» 1)

 

«в определении внеположности, в бесконечной разроз-
ненности», где «единство формы является лишь внеш-
ним», 2) «в определении особенности», когда «реаль-
ность полагается с имманентной определенностью
формы и существующей в ней дифференциацией», 3)
«в определении субъективности, в которой реальные
различия формы столь же сведены вновь к идеальному
единству, обретшему самое себя и существующему
для себя...». Смысл этого абстрактного разделения
становится яснее, когда первый раздел философии
природы именуется механикой, второй — физикой, тре-
тий — органикой (органической физикой). Речь идет
о ступенях природного бытия, изучаемых механикой,
физикой и биологией. «Каждая ступень представляет
собой своеобразное царство природы, и все они ка-
жутся имеющими самостоятельное существование;
но, — подчеркивал Гегель,—последнее царство при-
роды есть конкретное единство всех предыдущих, как
и вообще каждая последующая ступень содержит в
себе низшие ступени и вместе с тем противопоста-
вляет их себе...» (96. 2. 40, 43).

МЕХАНИКА

Раздел «Механика» начинается с характеристики
пространства и времени. «Первым, или непосред-
ственным, определением природы является абстракт-
ная всеобщность ее вне-себя-бытия, его лишенное
опосредствования безразличие, пространство». Время
характеризуется как «положенная отрицательность»
пространства, являющаяся его «истиной». По Гегелю,
пространство переходит во время, а время в простран-
ство, и «это исчезновение и новое самопорождение
пространства и времени есть движение». Движение —
это своеобразное становление, результатом которого
является материя как «непосредственно тождествен-
ное налично сущее» единство пространства и времени
(96. 2. 44, 51, 60, 61). Рациональный смысл этих по-
ложений состоит в подходе к пониманию простран-
ства, времени и движения как форм существования ма-
терии (в наш век некоторые усматривают в них также
предвосхищение теории относительности). В качестве
категорий пространство, время и движение заполняли
пробел, имевшийся в науке логики вследствие попыток
Гегеля создать впечатление, что несмотря на частые

 

экскурсы в природу «логическая идея» все же находит-
ся в основном в «стихии чистого мышления».

Следует обратить внимание на то, что Гегель от-
вергает субстанциалистскую трактовку как времени,
так и пространства, отказываясь видеть в них некие
сами по себе пустые «вместилища» для вещей и их из-
менений. Указывая, что «время не есть как бы ящик,
в котором все помещено, как в потоке, увлекающем
с собой в своем течении и поглощающем все попадаю-
щее в него», Гегель считал, что «время есть лишь аб-
стракция поглощения» и что «вещи исчезают не пото-
му, что они находятся во времени, а потому, что сами
они представляют собой временное». По Гегелю,
«процесс самих действительных вещей составляет...
время», так что «не во времени все возникает и прехо-
дит, а само время есть это становление, есть возник-
новение и прехождение...» (96. 2. 54, 53). В гегелев-
ской трактовке времени, которое часто использова-
лось для идеалистических спекуляций, имеются несом-
ненные материалистические моменты.

Далее, в подразделе «конечная механика» понятие
материи конкретизируется определением его как един-
ства отталкивания и притяжения. От инертной мате-
рии, приводимой в движение толчком извне, происхо-
дит переход к материи, имеющей в тяжести имма-
нентный источник движения. Здесь рассматривается
«обособление материи в различные количества,
в массы», которые суть «тела». В подразделе «Абсо-
лютная механика» трактуются вопросы небесной ме-
ханики. Усматривая во всемирном тяготении «истин-
ное и определенное понятие материальной телесности,
которое, реализуясь, возвышается до идеи», Гегель
указывает, что «всеобщая телесность делится суще-
ственно на особые тела и смыкается в момент единич-
ности, или субъективности, как являющееся наличное
бытие в движении, которое благодаря этому предста-
вляет собой непосредственно систему нескольких тел».
Согласно Гегелю, в системах космических тел, анало-
гичных солнечной системе, форма материализована,
а «материя благодаря этому отрицанию ее вне-себя-
бытия в тотальности получила в самой себе прежде
лишь искомый ею центр, свою самость, свою форму»
и выступает теперь как «окачественная материя», что
образует переход к ее физическому состоянию
(96. 2. 68, 88, 116).

ФИЗИКА

На физической ступени природы, согласно Гегелю,
«материя обладает индивидуальностью» и «тела попа-
дают под власть индивидуальности», причем под ин-
дивидуальностью имеется в виду качественная опреде-
ленность материальных образований. Этим физиче-
ская ступень отличается от механической ступени,
которую Гегель считал воплощением количественной
определенности. Раздел «Физика», называемый Геге-
лем наиболее трудным в философии природы, имеет
своим содержанием всеобщую, особенную и целост-
ную «индивидуальности». Этот раздел в наибольшей
степени насыщен натурфилософскими спекуляциями,
прямо противоречившими выводам естествознания
и потому сильнейшим образом компрометировавши-
ми натурфилософию в глазах естествоиспытателей. За-
метим, что источником этих спекуляций послужили
в немалой мере те недостаточно обоснованные заклю-
чения, к которым пришел Гёте в своих размышлениях
о природе. Опираясь на них и отстаивая от критики
профессиональных ученых, Гегель соединял их с поло-
жениями своей науки логики, т. е. подводил под них
идеалистическое основание (96. 2. 118).

В подразделе «физика всеобщей индивидуальности»,
посвященном «непосредственным свободным физиче-
ским качествам», они рассматривались 1) как физиче-
ски определенные небесные тела, 2) как физические
элементы и 3) как «метеорологический процесс». Ха-
рактеристика небесных тел начиналась со света. Поло-
гая, что корпускулярная и волновая теории света «ни-
чего не дают для познания света», Гегель заявлял, что
«первым делом мы должны дать априорное определе-
ние понятия света». Оно гласит, что свет является
«первой окачественной материей», всеобщей, абстракт-
ной «самостью» материи и «самой простой мыслью,
существующей в природной форме». Исходя из этого,
Гегель объяснял эмпирические определения света
и приписывал ему такие свойства, как «абсолютная
легкость» и несвязанность с теплотой: по Гегелю, сол-
нечный свет, например, «сам по себе» холоден и «со-
гревает, лишь соприкасаясь с Землей». (Солнце и дру-
гие звезды характеризовались как «индивидуальности»
света.) Антитезой света выступала темнота, разде-
ляющаяся на твердость, воплощающуюся в есте-

 

ственных спутниках планет (лунах), и на распадающую-
ся «нейтральность», воплощающуюся в кометах¹,—
всё это «тела противоположности». В качестве диа-
лектического синтеза света и «тел противоположно-
сти» Гегель рассматривал планеты: «Противополож-
ность, возвратившаяся в себя, есть Земля или планета
вообще, тело индивидуальной тотальности...»
(96. 2. 119, 120, 130, 126, 137, 143). Так «выводилось из
понятия» существование четырех видов небесных тел
(звезды, «луны», кометы, планеты), гегелевская клас-
сификация которых представляла искусственную кон-
струкцию.

Планеты Гегель характеризовал через процессы
взаимодействия свойственных им «стихий» огня, воды,
воздуха и земли, что, несомненно, заключало в себе
рациональное зерно. Но в рассуждениях Гегеля на эту
тему заключалась и натурфилософская мистификация,
состоявшая, во-первых, в спекулятивной дедукции этих
«стихий», аналогичной дедукции четырех видов не-
бесных тел, и, во-вторых, в попытке дискредитировать
с этих позиций химическое учение об элементах.

В подразделе «физика особенной индивидуальности»
внимание Гегеля было обращено на следующую «те-
траду»: удельный вес, сцепление, звук, теплота. Пред-
мет «физики тотальной индивидуальности» триадичен:
магнетизм, электричество и химический процесс.
Первый член этой триады именуется также «образ»,
понимаемый как «материальный механизм теперь уже
безусловно и свободно определяющей индивидуально-
сти»; образ «есть тело, у которого не только специфи-
ческий способ внутренней связи, но и его внешнее
ограничение в пространстве определено имманентной
и развернутой формой». Магнетизм трактовался Геге-
лем как «влечение к формообразованию», причем под
формообразованиями такого рода имелись в виду кри-
сталлы. Второй член рассматриваемой триады тоже
имел еще одно наименование — «обособление индиви-
дуального тела», первой ступенью чего выступало «от-
ношение к свету», второй — «различие в обособленной

 

¹ Слушателей лекций Гегель информировал о своем «эмпири-
ческом обобщении», что «за появлением комет следуют хорошие
сборы винограда», и разъяснял, что «причина того, что сборы ко-