Роман “Азазель”как явление масскультовой литературы.Проблема жанра, героя, автора.

Григо́рий Ша́лвович Чхартишви́ли (1956, ЗестафониГрузинской ССР) — российский писатель, литературовед, переводчик, японист. Свои художественные литературные произведения публикует под псевдонимом Бори́с Аку́нин.

Итак, Б.Акунин. Вдруг, неизвестно откуда, появились пару лет назад его первые романы – "Азазель" и "Турецкий гамбит". Открыв книгу на первой странице, вы совершаете рискованный поступок, но, возможно, не сразу понимаете это.

Сейчас-то про Б.Акунина довольно много известно, а тогда, в 98 году, "ничто не предвещало" (© Акунин, а до него многие другие) дальнейших увлекательных событий, в которые вовлекался помимо своей воли доверчивый читатель.

Ну, во-первых, явный псевдоним раздражал своей кажущейся прозрачностью. Затем, сходу, в первом же абзаце, заявлялось (для сколько-нибудь внимательного глаза) много чего. Вот что было там сказано:

"В понедельник 13 мая 1876 года в третьем часу пополудни, в день по-весеннему свежий и по-летнему теплый, в Александровском саду, на глазах у многочисленных свидетелей, случилось безобразное, ни в какие рамки не укладывающееся происшествие".

Кроме несколько нетрадиционного времени действия, двойная, как минимум, аллюзия к "Мастеру и Маргарите" заставляет предположить, что автор будет валять дурака. А может, наоборот, демонстрировать уважение к традиции. Так или иначе, отложить книгу уже не получается, ну а дальше все идет по пословице: коготок увяз – всей птичке пропасть.

За два года появилось еще 6 романов про того же сыщика с дурацким именем Эраст Фандорин, и каждого лично я ждал с некоторым неприличным нетерпением. А дождавшись, вцеплялся – и к черту все дела, ужин, телефон, компьютер… Всё это вместе называется "литературный проект", и выглядит он, как можно понять теперь, прочитав все 8 книг, примерно так.

Во-первых, никакой пошлой современности, никаких даже намеков на нее. Пускай вокруг разъезжают бандиты на мерседесах, в Кремле плетут заговоры, олигархи орудуют в глобальном масштабе, ОМОН вламывается в дома, паханы мочат друг друга в сортирах – это все для плебса, а мы займемся более классическими, освященными временем и традицией преступлениями.

Во-вторых, довольно уже писать на блатной фене, подпуская матюки, когда не хватает других выразительных средств. Есть великая русская литература, есть богатейший язык, и можно писать на нем и увлекательно, и изящно. Пусть даже это чистейшей воды подражание.

В-третьих, отчего бы не дерзнуть создать, наконец, русского сыщика, столь же симпатичного, как какой-нибудь Пуаро или Мегрэ? Не было такой традиции? А может, это упущение русской литературы, которая слишком увлеклась "идеями"?

Ну и, наконец, кто сказал, что хорошая литература не может быть увлекательной и иметь коммерческий успех?

Удивительно, но все получилось. Читаешь и видишь, как автор резвится, то и дело вытаскивая очередного героя то Пушкина, то Гоголя, то Достоевского, причесывая и запуская прямо в гущу действия. Взять хоть незабвенного графа Зурова, картежника, выпивоху, дуэлянта, дамского угодника и героя войны. Да и у самого Эраста Фандорина – просто слепленная по кусочкам биография. Тут тебе и разорившиеся родители, и румянец во всю щеку, и юношеские идеалы, и служба чиновником 14-го класса. На каждой странице – то Ноздрев вспомнится, то Печорин, а то вдруг принц Флоризель.

Рискованное предприятие, в некотором роде, и единственное, что помогает автору пройти по самому краешку – это безупречный вкус и самоирония. В нужный момент чуть-чуть убрать пафос, вроде как сказать: "Да что вы, братцы, всерьез, что ли, все приняли"?

Главный герой вышел на заглядение. Прямо с первого появления он симпатичен, и теплое чувство к нему так и не проходит до последней книги. Была у Акунина замысловатая задача: ведь детектив должен, вопреки логике, всегда оставаться одного возраста и на пике способностей. Хоть вспомните Пуаро, который, по подсчетам литературоведов, лет 50 оставался "маленьким немолодым человечком с пышными усами". А реалистическая русская литература требует правдоподобия. Тем более, что Акунин описывает Москву конца XIX века с массой сочных и вкусных подробностей, включая даты.

Ну, Фандорину повезло. Появляется он молодым человеком лет 20, в последней книге ему лет сорок, но он все так же молод и строен. Все – результат гимнастики и следования загадочным восточным учениям. Так что, кроме блистательного аналитического ума, он может и по гладкой стене взобраться, и голыми руками уложить пару злодеев. Очень помогает, между прочим, в сыскной работе.

Мне он больше всего напоминает, пожалуй, Джеймса Бонда, но сильно улучшенного. Взять хоть его отношения с женщинами. Фандорин – убежденный холостяк, но очень переживает, отказывая очередной обворожительной претендентке на его свободу. Истинно русский герой, рефлектирующий, страдающий, но следующий высоконравственным путем.

Чем еще он симпатичен – тем, что постоянно допускает дурацкие ошибки. Потом их приходится исправлять, что прибавляет живости сюжету. Тут, конечно, Б.Акунин делает уступку голливудскому стандарту, но мы его простим, тем более, что нам-то от этого только больше удовольствия.

Можно, кстати, назвать весь этот проект упражнением в чистом постмодернизме, потому что, откровенно говоря, никаких собственных методов или деталей Б.Акунин не создает, а пользуется готовым материалом, отовсюду понемногу – и при этом неким мистическим образом целое получается принципиально новым.

А еще можно вспомнить жалобу Василия Палыча Аксенова на то, что в русской литературе было две ветви, одна – веселая, как шампанское, а другая – мрачная и унылая, как водка, и последняя взяла верх. Но вот книги Б.Акунина, прекрасный пример веселой русской литературы – кто предпочитает это направление, весьма рекомендую.

Частью проекта была также тайна, окружающая личность автора. Не знаю, насколько это было запланировано, может, само просочилось, может, по команде автора – но теперь все знают, что Б.Акунин – это Григорий Шалвович Чхартишвили, специалист по японской литературе, много лет проработавший в журнале "Иностранная литература". Он даже дает интервью, одно из которых я слышал по американскому национальному радио.

Сказал он, в частности, что затеял этот проект исключительно для того, чтобы подзаработать деньжат для финансирования своих более серьезных работ. А также чтобы показать на живом примере, что хорошая литература и увлекательное чтиво – это не обязательно противоположности. Говорил он и более серьезные вещи, например, что цель проекта – исследование Зла во всех его мыслимых формах. Отсюда такое жанровое разнообразие – все книги этой серии, строго говоря, относятся к разным типам детектива: полицейский, шпионский, классический английский и так далее. И что слово "акунин" по-японски означает "негодяй, злодей", а Бакунин тут вовсе ни при чем, так, для отвода глаз.

Впрочем, трудно верить Григорию Шалвовичу на сто процентов. Потому что он показал, уж куда убедительнее, что человек он веселый, остроумный и склонный к розыгрышу.

Так что всем желающим потратить несколько вечеров черт знает на что, но зато с удовольствием, рекомендую открыть книгу "Азазель" (Ведьма, ссылочку дай! – Резо). Только не забудьте проверить – не осталось ли каких-нибудь неотложных дел..

Билет № 4

1. Традиция военной прозы. Ее основные направления. Понятие “лейтенатской” прозы. Переосмысление темы “война на Кавказе” в современной прозе (Вл. Маканин, Ю. Латынина).

Представители "лейтенантской литературы" - т.е. те, кто шагнул на фронт со школьной скамьи, кто, по словам А.Т.Твардовского, "выше лейтенантов не поднимался".

Первым поднял эту тему, ставшую центральной в военной прозе 1950-1960, Виктор Некрасов в повести В окопах Сталинграда, вышедшей в 1946. Константин Симонов, служивший фронтовым журналистом, описал свои впечатления в трилогии Живые и мертвые (1959-1979). В повестях писателей-фронтовиков Григория Бакланова Пядь земли (1959) и Мертвые сраму не имут (1961), Юрия Бондарева Батальоны просят огня (1957) и Последние залпы (1959), Константина Воробьева Убиты под Москвой (1963) на фоне подробного, без прикрас описания военной жизни впервые прозвучала тема осознанного личного выбора в ситуации между жизнью и смертью. Знание фронтовой жизни и опыт выживания в лагерях легли в основу творчества Александра Солженицына, подвергшего советский режим наиболее последовательной критике.

В усл-х тоталитарн об-ва военной прозе принадлежало особое место - преимущество во всех лит-худ издательствах, журналах. Она играла важн роль в военно-патриотич воспитании. однако не только это повлияло на распространение воен прозы. Писатель, берущийся за тему войны, показывает, как в экстрем обстоятельствах на войне, обостряются чувства, до конца раскрываются хар-ры, обнажаются самые потоенные мотивы поведения, скрытые подчас от самого чел-ка.В 1-е послевоенн годы худ книг о войне было мало - шел процесс осмысл-я, непростые отн-я с цезурой. На перв план вышли докум книги участников партиз дв-я - П.Вершигоры, Д.Медведева, А.Федорова и др. Также произв на героич тему - “Молодая гвардия” Фадеева,”Повесть о настоящем чел-ке” Полевого, “Чайка” Бирюкова и тд. Докум-ть этих произ-й не совсем точная. В период “оттепели” важн этапом в эволюции воен прозы был приход в лит “поколения лейтенантов” - А.Ананьева, Г. Бакланова, Ю. Бонадрева, в.Быкова, К.Воробьева. В своих произв-ях отталкивались от своих впечатлений Офиц критика заклеймила их произв ярлыко “окопная правда”, т.к. правду о войне не могут нести люди, чей кругозор ограничен обзора из окопа. Нужна иная правда о войне - видимая исключ-но с высок команждных постов. Однако эти писатели возродили в воен прозе - достоверность, подлинность хар-ров и опис-й.Правдиво освещ эпизоды трагич времени - “В окопах Сталинграда” Некрасова, повести и романы “поколения лейтенантов”, р-н Астафьева “Прокляты и убиты” итд. По идеол давл-ем книги Симонова, Бондарева 1970-1980-х. В 1970-х гг. изм-я в воен прозе - меньше опис-я сраж-й, главное - внутр психол коллизии.1-но из лучш произв воен прозы 1970-х “Сашка” Кондратьева (!979) - в центре пережив героя. Распутин “Живи и помни” (1974). Васильев “А зори здесь тихие”!979 - любовь-долг-смрть рассм. На соврем этапе вновь читат интерес склон к документальн книгам о войне - мемуары прославлен полководцев - А.Адамович “Хатынская повесть”, Каратели, Блокадная книга, написанн вместе с Драгиным. Общ резонанс - Алексиевич “У войны не женское лицо” (1984). В кон 70-х - нач 80-х - жел-е знать правду, поэтому верхбрали докум произв-я. События 85 изм чит предпочтения - военная проза не обяз о ВОВ, но и о др войнах - Алексиевич “Цинковые мальчики” (война в Афганистане), Ермаков “Афганские рассказы” (1989),Пустынен “Афганец” В кон 1980-х-1990 стал возможным давньо забытый и запрещенный ранее сатирич подход к войне - “Жизнь и необыч приключ-я солдата Ивана Чонкина” Войновича (1969-1979), “Русск книга о военных” Тучкова (1999)

Творчество Владимира Семеновича Маканина (род.в 1937 г.) составляет одну из интересных и ярких страниц современной литературы. Лауреат престижной премии Букера (1996) за повесть «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» и Государственной премии в области литературы и искусства за роман «Андеграунд, или Герой нашего времени» и повесть «Кавказский пленный», писатель признан ведущими литературными критиками. МАКАНИН ВЛАДИМИР (р. 1937). Рассказ «Кавказский пленный» посвящен болезненной теме взаимного притяжения и отталкивания русского и кавказца, приводящего их к кровавой вражде. Идет война в Чечне. Двое: опытный, суровый сержант Рубахин и весельчак Вовка-стрелок отправляются за помощью: их колонна застряла в заминированном ущелье. Рубахин берет в плен совсем молодого, необычайно красивого, чеченского юношу. Пленный послужит им проводником, поможет вывести колонну тропами, которые знают лишь местные. По дороге пленный чеченец попытается сбежать. Вовку ранит снайпер. Пробираясь мимо чеченского села, они найдут там русского солдата и попытаются его спасти. Но, на удивление, все это только сблизит их. И вот они уже задушевно болтают друг с другом, забыв на время о том, что они враги, – просто трое ребят, идущие по горным тропам. До колонны остается совсем немного, и скоро они отпустят пленного. Отпустили бы, если бы война хоть на мгновение отпустила их самих.

Все события, случившиеся с героями произведений происходят на Кавказе. Лев Толстой сам служил на Кавказе, материалом для рассказа послужили события из жизни писателя и истории, услышанные им на службе. Пушкин также был на Кавказе, там он и начал свою поэму вдохновлённый красотой Кавказа и рассказами горцев. Маканин пишет о реальных событиях 90-х в Чечне. Рассказ Маканина – полемика с традициями классической литературы, это проявилось в названии произведения. В прозе Толстого Кавказ стал обрастать деталями быта, подробностями взаимоотношений, мелочами повседневности. Неизменной составляющей Кавказской темы является горный пейзаж: «Пред ним пустынные равнины лежат зелёной пеленой; Там холмов тянутся грядой однообразные вершины...» - писал Пушкин.

Кавказский пленник» Толстого - рассказ-быль. Жилин попадает в плен к иноверцам на вполне законных основаниях. Он противник, воин, по обычаям горцев его можно взять в плен и получить за него выкуп. Главный герой – Жилин, его характер соответствует фамилии. Следовательно, делаем вывод: он крепкий, стойкий, жилистый. У него золотые руки, в плену он помогал горцам, чинил что-то, к нему даже лечиться приходили. Имени автор не указывает, лишь то, что его называют Иваном, но так называли всех русских пленников. У Маканина главный герой – Рубахин. Фамилия, как и у Толстого говорящая, соответствующая характеру героя: рубаха-парень. Анализируя рассказ, мы видим, что Рубахин находится в постоянном состоянии войны, не только реальной, но и душевной. Он настолько привык к этому состоянию, что уже не в силах из него выбраться. Отслуживший свое, все время собирается навсегда уехать домой в «степь за Доном», и каждый раз остаётся на Кавказе, хочет понять, что же красота гор хотела ему сказать, «зачем окликала»? Его имени мы тоже не знаем. Маканин интересно обыгрывает название рассказа «Кавказский пленный» а не пленник. По словарю С.И.Ожегова лексическое значение слова «пленный»– взятый в плен, находящийся в плену. «Пленник» – тот, кто пленён кем-чем-либо. В рассказе пленён не только юноша, но и главный герой пленён красотой гор: «который год бередит ему сердце их величавость, немая торжественность»
Как пленники сумели сбежать? Жилину помогла горская девочка Дина, с которой они подружились. Сыграла роль человеческое чувства: любовь, дружба, сострадание, а также красота человеческой души, доброта. У Маканина Рубахин и Вовка-стрелок товарищи по службе, но кавказский юноша вызывает смутные и непонятные для Рубахина переживания. Его первая реакция на внешность юноши: «лицо удивило». Главный герой только потом понимает почему. Он был очень красив, что было странно: боевики всегда ценили мужественность и жестокость, и такого красавца в свой отряд не взяли бы. В конце Рубахин убивает пленного ради своего спасения. Сопоставляя героев рассказов, мы видим: толстовский герой хороший товарищ. Он не бросает Костылина в беде, хотя именно из-за него они и попали в плен. Жилин стал симпатичен всему аулу, кроме старика, который ненавидел русских. Авторы не указывают имён героев, что герои Маканина и Толстого служат на Кавказе. У и Толстого герои попадают в плен и выбираются из него, а у Маканина герой взял в плен юношу с целью обмена. Во всех рассмотренных произведениях тема истинных и ложных ценностей, истинной красоты. Красота, не только гор, но и человека. У Пушкина и Толстого это красота души, поступков, человеческих чувств, а у Маканина внешняя, красота пленного, и пугающая солдат красота местного пейзажа. «Серые замшелые ущелья. Бедные и грязноватые домишки горцев, слепившиеся, как птичьи гнёзда. Но всё-таки – горы?! Там и тут теснятся их жёлтые от солнца вершины. Горы. Горы. Горы. Который год бередит ему сердце их величавость, немая торжественность..." В «Кавказском пленном» постоянно присутствует фраза Достоевского – «красота спасёт мир», но в рассказе она «не успела спасти». Пушкинский герой – романтический. Толстовский хороший друг и товарищ, а Маканинский солдат, устал от войны, но никак не может уехать домой.

Юлия Леони́довна Латы́нина (16 июня1966, Москва, СССР) — российскийжурналист и писатель. Автор романов в жанрах фэнтези и политико-экономического детектива на основе российской действительности. В журналистике известна как политический обозреватель, экономический аналитик и активный полемист. Юлия Латынина публикуется как прозаик с 1990 года. Первые её книги выходили под псевдонимом Евгений Климович, впоследствии переиздавались под её собственным именем. Она с равным успехом выступает как в жанре остросюжетной детективно-приключенческой прозы на российском материале, так и в фантастике. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Звезда», «Новый мир», «Знамя», «Знание — сила», «Век XX и мир». С 1995 года состоит в Союзе писателей Москвы^[14].

Произведения Произведения Латыниной написаны в нескольких разных жанрах приключенческого направления, причём некоторые составляют литературные циклы — в частности, «Бандит», «Вейская империя», трилогия «Охота на изюбря» (экономико-производственный детектив) и «Кавказский цикл».Самое известное произведение Латыниной — приключенческий бестселлер «Охота на изюбря», по которому в 2005 году был снят одноимённый фильм. Суммарный тираж книги составил 92100 экземпляров. Вейская империя — фантастическийлитературный цикл, стилизованный под древнекитайскую прозу, однако в сюжетах сделаны явные параллели с российской действительностью 1990-х годов.Критики полагают этот сериал наиболее удачной частью литературного творчества Латыниной. Романы, входящие в него, неоднократно переиздавались разными российскими издательствами. Общий тираж книг цикла превысил 150 тыс. экземпляров. Инсайдер — последний по хронологии роман в циклеВейская империя. Великая Вея, полумонархическое, полусоциалистическое государство очень похоже на смесь великих азиатских монархий. Но всё меняется, и монархия приходит в соприкосновение с космической федерацией землян. Включая все «развитые» денежные отношения.Высокопрофессиональный спекулянт и финансовый авантюрист Теренс Бемиш прилетает на планету Вея, чтобы принять участие в конкурсе на строительство космодрома. Однако выясняется, что под видом гражданского объекта разведка Земной Федерации хочет построить военную базу. Кроме чужеземного коммерсанта и чужеземного шпиона на планете есть много других интересантов — сектанты, бандиты, продажные чиновники… Масштабы аферы, задуманной ловким и безжалостным заместителем министра финансов Веи Шавашем, не в состоянии предвидеть человек, чье понимание криминального бизнеса не простирается дальше взятки или инсайдерской торговли. Терес Бемиш — финансовый спекулянт и авантюрист Киссур — воин-варвар, фаворит императора Веи Шаваш — заместитель министра финансов Веи Ричард Джайлс — полковник разведки земной Федерации Ашиник — молодой лидер вейских сектантов Инис — наложница Бемиша, любовница Ашиника Идари — жена Киссура Варназд — император Веи. Роман завершает цикл «Вейская империя», в который по внутренней хронологии входят повести и романы: «Повесть о Золотом государе», «Сто полей», «Повесть о государыне Кассии», «Дело о лазоревом письме», «Дело о пропавшем боге» («Иров день») и «Колдуны и министры» («Колдуны и Империя»). «Колдуны и министры» (Колдуны и империя) — фантастический роман Юлии Латыниной из цикла«Вейская империя», стилизованный под древнекитайскую прозу, но проводящий параллели с российскими реалиями.Критики сравнивали книгу со знаменитой повестью братьев Стругацких «Трудно быть богом».События романа разворачиваются на планете Вея, открытой около тридцати лет назад землянином Клайдом Ванвейленом («Сто полей»). Раньше на Вее проводились тайные научные исследования землян, но на время действия романа все контакты землян с Веей официально прекращены — демократичные земляне считают неприемлемым вмешиваться в ход истории другой цивилизации.Действие разворачивается в Империи Великого Света — самом цивилизованном государстве планеты, окруженном невежественными варварами. Несмотря на всепоглощающую коррупцию и архаичность законов, империя существует, и является центром культуры уже две тысячи лет. В этой-то империи и делает служебную карьеру («Дело о лазоревом письме», «Дело о пропавшем боге») чиновник Нан (землянин Дэвид Стрейтон) и его молодой секретарь Шаваш.На своем пути им предстоит иметь дело с легендарным чиновником Арфаррой, прославившимся четверть века назад и уже имевшим дело с Ванвейленом («Сто полей», «Повесть о Золотом Государе»), отважным горцем Киссуром, капризным и вздорным императором Варназдом, «благородным» разбойником Ханалаем, дикими варварами, продажными чиновниками, глупыми простолюдинами и, что самое главное, с непредсказуемой случайностью, втаптывающей в грязь даже самые изощренные планы… Сюжет Поднявшись к вершинам структур власти и завоевав сердце императора Варназда, чиновник по имени Нан — он же землянин Дэвид Стрэйтон — вскоре получает пост первого министра. Укрепив свое положение, Нан начинает проводить политику реформ, учреждает государственный займ и добивается политического разгрома своего главного противника. Кажется, он на вершине власти, но внезапно на арене появляется варвар Киссур — горячий горец, любимец императора и убежденный идеалист, мало понимающий в реальном устройстве государства — и всемогущий министр мгновенно оказывается в тюрьме. Нан мог бы надеяться на помощь своих друзей, возмущенных подобной безумной прихотью молодого императора, но вместе с Киссуром ко двору попадает и искушенный чиновник Арфарра — считавшийся казнённым бывший наместник Варнарайна. Арфарра быстро переманивает на свою сторону чиновников во дворце, однако богачи и горожане остаются на стороне Нана. Под руководством бывшего министра полиции Андарза и олигарха и духовного лидера сильнейшей еретической секты Шиманы Двенадцатого вспыхивает восстание. Начавшийся успешно, столичный бунт срывается в последний момент: Андарз и Шимана мертвы, Нан бежит из столицы в неизвестном направлении, а Арфарра и Киссур получают полную власть.Но и в провинциях уже вспыхивают восстания — мятежный наместник Ханалай пользуясь духовным авторитетом местного проповедника — Бьернссона, называемого народом настоящим Яшмовым араваном Арфаррой, второго землянина на Вее — собирает войско для похода на Небесный город, а менее инициативные правители просто не платят налоги. Киссур — опытный воин — собирает войска и спешит подавить мечом любую непочтительность к государю, но его планы срываются из-за заговора в столице. Ханалай осаждает столицу и переманивает в свой стан многих столичных чиновников с войсками, а государь попадает к нему в плен. Даже Арфарра, желая разгадать тайну чужеземцев-землян, попадает в ловушку и оказывается в плену у Ханалая. Кажется, столица падет со дня на день. Но в последний момент Арфарру и государя забирает на секретную базу землян корабль, посланный Наном при помощи Бьернссона и миллиардера Ванвейлена — первого землянина на Вее, работавшего некогда с Арфаррой. Также на базу землян попадает и Киссур, который, видя всю мощь земного оружия немедля пускает его в ход и устраивает лагерю Ханалая фатальную бомбардировку. И вот Нан, Арфарра и Ванвейлен уже во дворце, вовсю разворачивается контакт Веи и Земли, император снова на своем троне… Но не все так гладко, далеко не все.

2. Модель мира, дома и человека в повести В. Распутина “Пожар”. Утрата духовно-нравственных корней в общинной иерархии ценностей Валентин Григорьевич Распутин — писатель-“деревенщик”, последовательно и страстно выступающий за сохранение духовности, традиций народа и культуры. В “Прощании с Матерой” и особенно в повести “Пожар” остро ставится вопрос об отношении людей к своей земле. “Кто мы,— спрашивает себя и нас писатель,— временщики, не помнящие родства, или люди, способные оставить потомкам плоды своего труда”. Сюжет повести прост: в поселке Сосновка на берегу Ангары горят орсовские склады. Люди пытаются хоть что-то спасти от огня. Кто эти люди, как они ведут себя в этой ситуации, почему они совершают тот или иной поступок? Иван Петрович услышал крики: «Пожар! Склады горят!» И не случайно почудилось шофёру, «будто крики идут из него», - душа тоже горела. Так и пройдут они через всю повесть – два пожара, связанные один с другим внутренней логикой.В финальной главе повести, где мы видим героя наедине с природой, отчётливо звучит мысль, что «никакая земля не бывает безродной», что это зависит от человека, от того, каков он. Всё дальше и дальше уходя из охваченного послепожарной суетой и возбужденностью поселка, наблюдая гору, лес, залив, небо, Егоров чувствует, как «легко, освобождённо и ровно шагается ему, будто вынесло его, наконец, на верную дорогу». Вернётся ли он? Уйдёт ли навсегда из Сосновки? Содержание. Усталый Иван Петрович возвращался домой. Ещё ни когда он так не уставал. «И с чего так устал? Не надрывался сегодня, обошлось даже без нервотрёпки, без крика. Просто край открылся, край – дальше некуда». Добрался, наконец, до дому, и вдруг он услышал крики: «Пожар! Склады горят!». Сначала Иван Петрович не увидел огня, но потом он увидел, что горят складские постройки. Столь серьёзного пожара, с тех пор как стоит посёлок, ещё не бывало.Склады были построены так, и загорелось в таком месте, чтобы, загоревшись, сгореть без остатка. Склады расходились на стороны: продовольственные и промышленные. В продовольственный край огонь пошёл по крыше, но самое пекло было в промышленном краю.Когда Иван Петрович шёл по двору складов, только в двух местах начали сколачиваться группы: одна скатывала с подтоварника мотоциклы, вторая разбирала крышу – чтобы прервать огонь. Иван Петрович полез на крышу, там командовал Афоня Бронников. Он поставил Ивана Петровича на край, выходящий на двор, и тот принялся отдирать доски. Вернулся посланный за ломом парень и принёс вместо лома новость: выкатили обгоревший мотоцикл «Урал».Выбив последнюю тесину Иван Петрович огляделся. По двору ошалело носились ребятишки, у промтоварных складов метались и вскрикивали фигуры. Но набегало уже и начальство. Пришли начальник участка, главный инженер леспромхоза. Сбежался весь посёлок, но не нашлось пока никого, кто сумел бы организовать его в одну разумную силу, способную остановить огонь.Иван Петрович спрыгнул вниз и побежал к тому месту, где только что видел начальника участка Бориса Тимофеича. Он отыскал его по крику в толпе у продовольственного склада. Борис Тимофеич просил Валю-кладовщицу открыть двери склада. Она не согласилась, и тогда он крикнул архаровцам, чтоб ломали двери. И они с удовольствием принялись ломать. Иван Петрович предложил начальнику участка поставить в воротах дядю Мишу Хампо, чтоб тот охранял. Так Борис Тимофеич и сделал.На Ивана Петровича нахлынули воспоминания о старой деревне Егоровке. Из своей деревни он выезжал на долго только однажды – в войну. Два года воевал, и год ещё после победы держал оборону Германии. Осенью 46-го воротился домой. И не узнал своей деревни, она показалась ему невзрачной и обделённой. Здесь всё оставалось и словно навсегда остановилось, без перемен. Вскоре в соседней деревне встретил Алёну. Когда колхоз получил новую машину, оказалось, что за неё сажать некого кроме него. Он стал работать. Вскоре в тяжёлой и долгой немочи слегла мать. Его младший брат уехал на стройку и с больших денег спился. Иван Петрович остался в Егоровке. Когда Егоровку затопило, всех её жителей свезли в новый посёлок, в который привезли ещё шесть таких же, как Егоровка. Здесь сразу утвердился леспромхоз, назвали его Сосновкой. Когда Иван Петрович заскочил в крайний продовольственный склад, там полыхало вовсю. Над щелястым потолком гудело страшно; несколько потолочных плах возле стены сорвало, и в проём рвался огонь. Иван Петрович не бывал внутри складов, он поразился изобилию всего: на полу немалой горой были навалены пельмени, рядом валялись колбасные круги, тяжёлых кубах стояло масло, там же в ящиках стояла красная рыба. Куда же это всё уходило подумал Иван Петрович. Запахиваясь телогрейкой и приплясывая от жара, Иван Петрович выбрасывал к двери круги колбасы. Там, во дворе, кто-то подхватывал их и куда-то относил. Жар становился всё нестерпимей. Никто, похоже, больше не тушил – отступились, а только вытаскивали, что ещё можно было вынести. Иван Петрович подумал, склады не спасти, но магазин отстоять можно. Вдруг Иван Петрович увидел, Бориса Тимофеича, который ругался с архаровцем. Но он помешал этой потасовке.Как-то раз Иван Петрович разговаривал с Борисом Тимофеевичем. Борис Тимофеевич заговорил о плане и тут Иван Петрович взорвался: «План, говоришь? План?! Да лучше б мы без него жили!.. Лучше б мы другой план завели – не на одни только кубометры, а и на души! Чтоб учитывалось, сколько душ потеряно...» Борис Тимофеевич с ним не согласился. Но Иван Петрович был устроен по-другому, под ежедневным давлением в нём словно бы сжималась какая-то пружина и доходила до такой упругости, что выдерживать её становилась невмоготу. И Иван Петрович поднимался и, страшно нервничая и ненавидя себя, начинал говорить, понимая, что напрасно.Из первого продовольственного склада огонь вытеснили полностью. Перешли во второй. Когда Иван Петрович в первый раз заскочил сюда, тут уже было накалёно и дымно, но всё-таки без огня сносно. Здесь было людно. По цепочке передавались ящики с водкой. Откуда-то доносились крики Вали-кладовщицы, умоляющей вынести растительное масло. Оно стояло в железной бочке, Иван Петрович с трудом повалил её, но выкатить не смог. Тогда он выхватил кого-то из цепочки, и они вместе выкатили бочку. Иван Петрович возвратился за второй бочкой, но его напарник вернулся в цепочку. Пытаясь отыскать его он заметил, что по цепи передаются не только ящики, но и раскупоренные бутылки. И опять Иван Петрович уронил бочку с маслом, кто-то помог ему, но когда выкатили, оказалось, что бочка была без пробки, а в склад уходил извивающийся след масла. Афоня Бронников сказал Ивану Петровичу, что нужно спасать муку. За третьим складом в низкой постройке держали муку и сахар. Мука была свалена в бесформенную кучу. Иван Петрович взвалил на себя первый попавшийся мешок и вынес его. Свалил, вместе с Сашкой Девятым, связь забора и положили по откосу на дорогу, получился мост. Затем оторвали ещё одну и положили рядом. Иван Петрович решил найти Алёну.Иван Петрович вспоминает, как справляли два года назад тридцатилетие совместной жизни. Взяли отпуск и поехали по своим детям. Старшая дочь жила в Иркутске, она лежала в больнице и они долго там не задержались. Сын Борис жил в Хабаровске, женился. Борис с невесткой просили переезжать к ним. А когда вернулись, продолжали работать и жить. В последнем году стало совсем невмочь – с тех пор как утвердилась новая бригада архаровцев. А когда они палисадник перед избой разворотили, тогда Иван Петрович написал заявление об увольнении. Спасение было одно: уехать.Теперь только таскай и таскай. Иван Петрович стягивал мешок и уносил его. Поначалу, выносивших муку было человек десять. Но потом их стало четверо: Афоня, Савелий, Иван Петрович, да кокой-то полузнакомый парень. Потом подстроился Борис Тимофеич. Иван Петрович решил брать поочерёдно: раз мука, раз крупа. Когда сил не осталось он остановился у постройки. Это была баня Савелия, в неё он таскал мешки с мукой, ещё он увидел старуху, которая подбирала со двора бутылки – и уж, конечно не пустые. На середине двора Иван Петрович увидел Мишу Хампо. Он был парализован с детства и плетью таскал правую руку. «Хампо-о! Хампо-о-о!» единственное, что он мог сказать. Миша Хампо жил один. Жену свою похоронил давно, племянник уехал на Север. Силы он был могучей и одной левой привык делать всё, что угодно. Хампо был прирождённый сторож.Всё чаще и дотошней, решившись на переезд, стал раздумывать Иван Петрович: что надо человеку, чтобы жить спокойно? И он решил: достаток, работа и нужно быть дома. Афоня уговаривает Ивана Петровича остаться, но он его не слушает. Выбрасывали мешки за дверь, а Иван Петрович оттаскивал их к забору. Кто-то пьяным голосом позвал его, но он не откликнулся. Всё чаще стали задерживаться мужики – чтоб хватануть воздуха. Иван Петрович стоял ни рук, ни ног не чувствуя. Успели всё из последнего склада вытащить. Дядя Миша увидел, как двое играли в мяч из цветных тряпок. И только он это увидел, как на него обрушился удар, это был Соня. Его били несколько архаровцев. Когда Иван Петрович увидел, что на снегу в обнимку лежат Соня и Хампо, они оба были уже мёртвы, а в пяти метрах валялась колотушка. Воротившись с пожара, Иван Петрович даже не прилёг. Он посидел, посмотрел в окно, как несёт с берега дым. На следующий день Иван Петрович ушёл из посёлка.И ему казалось, что он вступает в одиночество. И что молчит, не то встречая, не то провожая его, земля. Характеристика героев. Центральный персонаж повести – шофер Иван ПетровичЕгоров. Но главным героем можно назвать саму действительность: и многострадальную землю, на которой стоит Сосновка, и бестолковую, временную, а потому изначально обреченную Сосновку, и самого Егорова как неотъемлемую часть этого посёлка, этой земли – тоже страдающего, сомневающегося, ищущего ответ.Он устал от неверия, он понял вдруг, что ничего не сможет изменить: видит, что все идёт не так, что рушатся основы, и не может спасти, поддержать. Больше двадцати лет прошло с тех пор, как приехал Егоров сюда, в Сосновку, из родной своей затопленной Егоровки которую вспоминает теперь каждый день. За эти годы на его глазах, как никогда ранее, развивалось пьянство, почти распались былые общинные связи, люди стали, словно чужими друг другу, озлобились.Огонь мог перекинуться на избы и выжечь посёлок; об этом в первую очередь подумал Егоров, бросившись к складам. Но в других головах были и другие мысли. Продовольственный склад горел вовсю, «сбежался едва не весь поселок, но не нашлось, похоже, пока никого, кто сумел бы организовать его в одну разумную твёрдую силу, способную остановить огонь». Словно бы и впрямь совсем никому ничего не надо. Внутренний, никому из окружающих не видимый пожар в душе героя пострашнее того, который уничтожает Пока Иван Петрович и Афоня пытались спасти муку, крупу, масло, архаровцы первым делом набросились на водку. Кто-то пробежал в новых валенках, взятых на складе, кто-то натягивал на себя новую одежду; Клавка Стригунова ворует драгоценности.«Что ж это делается-то, Иван?! Что делается?! Всё тащат!» – в испуге восклицает жена Егорова, Алёна, не понимающая, как вместе с пожаром могут дотла сгорать и такие человеческие качества, как порядочность, совесть, честность. И если б только архаровцы волокли всё, что на глаза попадётся, но ведь и свои, сосновские, тоже: «Старуха, за которой ничего похожего никогда не водилось, подбирала выброшенные со двора бутылки – и, уж конечно не пустые»; однорукий Савелий таскал мешки с мукой прямиком в собственную баню. Что ж это делается? Мы почему такие-то? - вслед за Алёной мог бы воскликнуть, если б умел говорить, дядя Миша Хампо. Он словно перешёл в «Пожар» из «Прощания с Матёрой», - там его звали Богодулом. Не зря автор подчёркивает это, называя старика «духом егоровским». Он так же, как и Богодул, почти не говорил, был так же бескомпромиссен и предельно честен. В поединке с архаровцами дядя Миша удушил одного из них, Соню, но и сам был убит колотушкой.Алёна, жена Ивана Петровича, по сути, единственный в повести женский образ. В этой женщи<